Книга Тьмы

– Придется дать им бой здесь, – решил Князь через какое-то время. – Отправьте людей в ближайшее убежище. Пятерых Стражей для охраны.

Длинные вереницы людей, подчиняясь указаниям невидимых воинов, потянулись в подвал многоэтажки через несколько входов. Темное, сырое помещение быстро заполнялось народом и скоро забилось до отказа. Демоны принялись штурмовать бетонные стены, крушили оконные проемы, врывались в квартиры, но большая их часть уже перенацелилась на Стражей. Во дворах вокруг здания закипел бой.

Князь Тьмы рассчитывал быстро покончить с чудовищами и продолжить путь, но справиться с летунами оказалось непросто. Даже несмотря на то, что все внимание Стражей теперь было направлено на небо, вовремя увернуться или задеть бестию мечом удавалось не всегда. Сражение походило на бой пасущейся коровы с надоедливыми мухами – воины были жестко ограничены в маневрах, тогда как противник владел целым небом. Битва затягивалась.

Ситуацию обнадеживало только одно – разосланные отряды информировали о том, что на другую строну города орда еще не распространилась. Стражи выводили жильцов из домов и без препятствий двигались к месту сбора. Темная, холодная, сонная восточная часть города еще не знала об угрозе, однако чувствовала ее близость – не зря же всю ночь выли сирены и долетали разные слухи, больше похожие на сюжет фильма-катастрофы. Многие из толп шагающих по замерзшим улицам были уверены, что началась война, но держались скорее весело и с предвкушением – горя своих западных соседей люди еще не познали.

– У нас тут более семидесяти тысяч горожан, – доложил Константин. – Продвигаемся медленно – улицы переполнены.

– Предлагаю стянуть все силы Хаоса на меня, – сказал Князь. – Все отряды, кто ведут на хвосте демонов, двигайтесь сюда. Константин, оставайтесь на месте, закрепитесь. Патрулируйте улицы.

– Скоро прибудут спасатели, – известил Александр.

– Не пускать их в город, – отрезал Князь.

– Они помогут раненым, – напомнил Страж.

– Они покажут демонам выход за пределы города. Нам нужна полная изоляция. Перекройте дороги и гасите все поступающие и исходящие сигналы.

Вдруг раздался взрыв – вспыхнул газ, клубы дыма и пламени повалили из разбитых окон, дрогнула земля. Удар был настолько мощным, что перегородки не выдержали, несколько верхних этажей рухнули на нижние, завалив их обломками. Князю Тьмы хватило мгновения, чтобы раздуть вспышку энергии, превратить взрыв в смертоносный огненный поток. Пламенная змея ударила по демонам, вихрем пронеслась по небу, сжигая бестий, раскидывая обгоревшие трупы и пепел далеко вокруг. Стая летунов заметно поредела.

– Какой же тогда информационный обмен может быть самым достоверным, если вербально полная передача данных невозможна? – спросил Густаво после некоторой паузы в начатой беседе.

– Копировально-образный, – ответил Константин.

– То есть тот, который мы используем. Но мое восприятие образов может отличаться от восприятия брата по оружию.

– Тогда общайся с ним его языком, – посоветовал Константин.

– Это как? – заинтересовался Густаво.

– Непосредственно через Тьму, – ответил Князь.

– Ее образы слишком тяжелы. Мне трудно долго разговаривать с Ней…

Где-то в созданных взрывом развалинах раздался глухой крик, приглушенный толщами бетона. Голос был слишком высоким для взрослого человека – это кричал ребенок. Как он оказался в пустом здании – Князь не уловил. Конечно, люди и даже дети не являлись для него такими важными фигурами, чтобы бросаться на помощь сломя голову. Но крик повторялся, затянулся плач, и Князь принял решение оставить бой ради спасения.

– Если Хаос научился нас обманывать, но саму визуализацию Хаоса создают люди, что это получается? – спросил Мартин в продолжение своего разговора.

– Что у человеческого страха появилось второе дно, – ответил Князь.

– Что это означает?

– Скорее всего, сомнение в реальности.

Ни окон, ни дверей на втором этаже больше не было – верхние этажи целого подъезда смялись в одну гору бетона и кирпича. Как в этой железобетонной мясорубке осталось что-то живое – можно было только догадываться. Князь принялся разгребать завалы, откидывая в сторону целые кирпичные глыбы и бетонные плиты. Плач становился все ближе. Наконец, отправив в сторону очередной строительный кусок, Князь Тьмы наткнулся на стенку старого советского шифоньера. Прочности натурального дерева хватило для того, чтобы в горе обломков оставить небольшой мешок безопасности, в который по счастливому случаю угодил ребенок. Но – стоит хоть как-то нарушить целостность этого мешка, – и убежище окажется ловушкой, в которую устремится поток битого кирпича и прочего хлама. Князь пробил дыру в шифоньере – из темноты на него глянули детские глаза. Этот взгляд был такой необычный, что Князь на какое-то время растерялся.

– Не бойся, все будет хорошо, – сказал он в темноту. Глаза моргнули, плач прекратился. Девочка не видела Князя, но слова и присутствие Стража обволокли ее защитным одеялом.

Совершив несколько движений, Князь осторожно расширил дыру и вытащил ребенка из убежища. Девочка была цела, за исключением нескольких гематом и ссадин. Слой пыли на волосах, испачканная одежда и сажа на лице делали из нее настоящего чертенка. Князь Тьмы проанализировал психологическое состояние ребенка и убедился в том, что все показатели находятся в пределах нормы, – для девочки происходящее было игрой, правила которой она до конца не понимала.

Девочка спала, когда шум на улице вытащил ее из детских грез и поместил в одиночество квартиры – кроме нее дома никого не было. Она поначалу с любопытством глядела в окно, но вскоре чувство тревоги переместило ребенка под компьютерный стол в комнате родителей, где и застал ее взрыв. Накренившийся шифоньер и столешница спасли девочке жизнь.

Пока Князь пробирался обратно по завалам, держа спасеныша на руках, биение сердца девочки окончательно выровнялось и она даже сделала попытку заснуть – усталость и чувство безопасности от присутствия Стража склеивали ей веки. Князь хотел было передать ее в руки воинов, охранявших убежище, но вдруг передумал и отчего-то решил перенести ее сам.

Бой клонился к завершению – огненный смерч уничтожил большую часть стаи. Прибывавшие отряды с дальних концов города приводили с собой все меньше чудовищ. Окончательная победа над Хаосом на этом участке была только вопросом времени.

Убежище напоминало Ноев Ковчег. Длинные коридоры, растянувшиеся на пару сотен метров, были полностью забиты людьми, домашними и уличными животными. Настроение – как в подлодке, медленно идущей ко дну. Громко старались не говорить, где-то плакали, где-то успокаивали, где-то причитали, но большей частью – смиренно ожидали развязку событий. Электричество отсутствовало, в подвале царила ночь, местами нарушаемая небольшими фонариками, телефонными подсветками. Иногда чиркали спички и зажигалки – чтобы на время короткого проблеска отыскать что-то во тьме.

Князь шел вдоль нити Судьбы, тянущейся от девочки у него на руках и пропадающую где-то в глубине мрачного лабиринта. Доставить ребенка необходимо было именно туда. Люди в узких проходах вжимались в стены, чтобы дать воину дорогу, но совершали это непроизвольно и даже как будто не замечали своих действий.

Князь двигался вперед, как вдруг наткнулся на стену. Невидимая преграда, которую без проблем пересекали обитатели убежища, не давала Князю сделать и шага. Первой его мыслью было – Хаос! Но никаких проявлений Врага рядом не наблюдалось – многомерность в подвале выглядела спокойной. Невидимую стену создало что-то другое. Князь пытался обойти преграду – не получилось. Тогда он собрал в кулак большой кусок энергии и, размахнувшись, ударил. Стена поддалась, но не рухнула. Князь нанес еще несколько ударов и увидел, что преграда слабеет. Совершив усилие, полководец все-таки пробил себе проход, но следом за первой стеной возникла новая. Впереди, будто сквозь затемненное стекло, мерцало что-то важное – именно так сознание Князя отреагировало на необычное явление в Тени. Миновав новую преграду, Князь столкнулся с третьей, затем – с четвертой… Будто кто-то нарочно пытался его остановить, но прочность стен с каждым разом делалась все меньше. А напор Князя Тьмы, желающего вопреки преградам добраться до цели, лишь усиливался. Мерцание становилось все четче и ярче. За «стеклом» как будто происходило движение – тени прошлого вынырнули из небытия, словно кинопленка прокручивали события минувшего. Но ни лиц, ни деталей было не разглядеть. Князь больше не пробивал себе дорогу – он уверенно двигался вперед и хрупкие стены, будто стеклянные, разлетались перед ним вдребезги. Что бы это ни было, кто бы чего не скрывал от Князя Тьмы, – он все равно это узнает.

Девочка открыла глаза и тут же радостно вскрикнула: «Мама!». Молодая женщина жадно схватила ребенка, осыпала поцелуями, прижала к себе так крепко, как может только мать, желающая никогда не отпустить и оградить от всех бед на белом свете… Свете… Света!

Светик. Князь вспомнил – девочку звали Светланой.

Глава 4

Как бы не горело в груди – я вспоминал. Жадно, кусок за куском, вызывая жгучие спазмы в том разделе человеческого естества, которое должно было погаснуть навеки в Князе Тьмы, – душе. Пламя неизвестного происхождения ворвалось во мрак и серость лабиринта воспоминаний. Это было что-то новое для меня, другая жизнь, совсем непохожая на эту. Человеческая жизнь. Детство, семья, институт, «Седьмая тропа», любовь… Любовь? Что это?

Это Вика.

Я помнил все. Каждую нашу встречу. Каждое расставание. Каждое из писем, написанных в самых различных уголках планеты, но так и не отправленных адресату. Особенно меня вдохновляло на это присутствие костра в те дивные вечера и ночи, когда «Седьмая тропа», блуждая с гастролями по миру, разбивала стоянку в глухих местах, недоступных для цивилизации. Иногда в такие вечера мне не спалось, я подолгу сидел у пляски огня, предавался воспоминаниям, давил в себе слезы и общался с памятью о Вике. Я писал ей признания в любви, зная, что Вика никогда не получит их. Свои письма я поутру сжигал в костре…

Так зачем? Почему она вернулась в мою жизнь именно сейчас, когда я праздновал победу над собой? Когда обрел, наконец, возможность не испытывать чувства и забыть – последний из рубежей социальной блокировки (как я понимал когда-то). Когда мне больше не стало равных в этом уголке Действительности!

Я вернулся туда, откуда так долго пытался убежать. Все силы, все старания оказались напрасны.

Разумеется, пистолет не выстрелил. Перспектива самоубийства вывела моих волков из анабиоза. И они, почуяв, что преграды вроде меня перед ними больше нет, сцепились в безумной схватке. Да, я помню, как это было: меня корчило, катало по берегу Кубани. Я кричал. Внутренние звери безжалостно рвали и друг друга, и меня. Не знаю, сколько длился бой – минуты или часы – пока не определился победитель. Им стал черный. Белый волк оказался в заточении, в непроглядной мрачной тюрьме, куда его швырнули вместе со всеми воспоминаниями. Так распорядился победитель, чтобы навсегда отсечь возможность появления своего противника.

Я ошибочно полагал, что силы покинули меня после столкновения с кометой. Наоборот – когда я соткал энергосферу на последнем концерте, то проглотил ее. И стал больше. Не в физическом плане. Того облачка личного света, которым я видел себя в Тени, больше не существовало. Вместо меня появился плотный узор из нитей Судьбы, в котором сконцентрировалось огромное количество энергии. Оттолкнув комету, я истратил львиную долю своих новых сил, но никак не потерял их. То, что я испытывал после концерта, можно назвать голодом. И тогда я еще не знал, как с ним справиться. К тому же, лишившись личного света, я перестал быть коконом в паутине каналов. С того момента я превратился в паука, свободно передвигающегося в пространстве паутины. Это новое совсем сбило меня с толку. Будь я не столь тяжелым в энергетическом плане такое перевоплощение, потеря всех нитей Судьбы, действительно убило бы меня. Я видел, что происходило с девушкой Юлей, умирающей возле моего дома.

Затем я отправился в Храм, прошел Посвящение и проснулся уже Князем Тьмы. Никакого другого меня с этого момента больше не существовало. В небытие отправилось даже имя – последний оплот личностной самоидентификации. Прошлая жизнь целиком и полностью была погружена во мрак, а желание узнать что-то о себе было предано забвению. Я был заново рожден.

А теперь?

Белый зверь выглянул из своей тюрьмы, и Князь Тьмы был этим фактом очень недоволен. А я – снова вернулся.

За окном серел рассвет, но атмосфера вокруг была настолько мрачной, что казалось, Солнце больше не вернется в эти края. Я лежал на кровати в одной из уцелевших квартир и глядел на грязный рассвет. Мир, в котором постоянно обитали люди и в который Судьба теперь обрушила меня, казался неправдоподобно голым, грязным, плоским. Он весь состоял из границ и запретов и больше напоминал палату в психиатрической больнице, чем то место, где должно обитать живое существо. Такой контраст с живостью Тени здорово угнетал.

Когда битва подошла к концу, я не присутствовал на поле боя. Белый волк вернулся и вызвал соперника на поединок. Меня выбросило из Тени, продолжать сражение я больше не мог. Поднявшись в квартиры, я забрался в одну из комнат и рухнул на кровать. Отсюда я наблюдал, как за окном постепенно затихает буря. Стражи одержали победу.

Тихо скрипнула дверь, разорвав тишину, осторожные шаги приблизились к моей кровати.

Я сразу понял, что это она. Стражи как будто забыли своего полководца, презрев за слабость, и не старались найти меня или связаться со мной.

– Ты, – первое, что сказала Вика. Я услышал ее голос впервые за много лет. Чужой голос, он жгучей волной накрыл все сознание.

– Как ты нашла меня? – спросил я, не поднимаясь с кровати.

– Кто-то мне сказал в подвале, что ты здесь.

Разговаривать с ней было мукой, но слова Вики заинтересовали: от кого она узнала? От Стражей? Зачем?

– Кто тебе сказал? – устало спросил я.

– Не знаю. Там было темно.

Значит, Стражи отпадают. Их слова звучат в голове собеседника, как его собственные мысли. Копирование образов.

– Это был мужчина или женщина? – продолжал допытывать я.

– Какая разница? Я не за этим сюда пришла…

– Мне важно.

– Трудно сказать. Этот голос мог быть и мужским, и женским, – вспоминала Вика. – И собеседник… будто невидимый.

Ее описание больше походило на Тьму. Значит, это Она указала Вике дорогу? Как вообще Вика связалась с Тьмой?

Что ты задумала?

Вопрос улетел во Тьму и остался без ответа. Странно, пока я был Князем, ни разу связь с Тьмой не нарушалась. Я мог вести с Ней беседы целыми сутками, не отрываясь от других дел.

– Куда ты исчез? – Вика, на время озадаченная моими странными вопросами, пошла в наступление. – Твою машину обнаружили на границе с Дагестаном. Ее угнали в Невинке на берегу Кубани – двери нараспашку, ключ зажигания в замке. Ты как будто убегал от кого-то. Но тела не обнаружили – ни в воде, ни в окрестностях. Розыск тоже не дал результатов. Нашли только пистолет, но из него никто не стрелял.

Я хотел было поинтересоваться, откуда у Вики такие подробности, но вспомнил, что она собиралась идти работать в прокуратуру. Но – скорее всего – о деталях дела раструбили вездесущие СМИ.

– У меня были на то свои причины, – огрызнулся я. Почему я до сих пор не послал ее? Что этой женщине нужно от меня?

Вику такой ответ не удовлетворил – ее губы сжались, взгляд опустился. Наверно, я сейчас о себе много нехорошего узнаю. Но Вика промолчала.

– Ты искал меня? – наконец спросила она, подняв голову. В ее глазах больше не читалась ненависть, наоборот – в них проснулись жалость и нежность. Нежность эта, будто нож, пронзила всего меня похлеще презрения или злости. Но в ту же секунду ласковые ноты покинули взгляд Вики и сменились разочарованием. Она желчно усмехнулась: – Ну, конечно, нет… Тебе было не до того. Как же, музыкант, звезда, легенда! Ты и рад был, что отделался от меня.

– Зачем все это теперь перебирать? События давно в прошлом. К тому же ты была инициатором расставания…

– Если бы ты по-настоящему любил меня, то нашел бы способ! – не унималась Вика. Меня от ее слов выворачивало наизнанку.

– Я не участвую в любовных треугольниках, – вздохнул я. – Судьба вела меня на Олимп сцены, я не собирался отказываться от такого подарка. У меня не было ни сил, ни времени заниматься интригами. Все эти драмы только истощали мой потенциал. Я творец, мне надо создавать, а не бегать за юбками! Останься я тогда с тобой, начни упрашивать вернуться обратно – и до сих пор гнил бы в том магазинчике, терпел хамство коллег и начальства, лишь бы не потерять свой кусок хлеба! Поэтому считал: ты либо со мной и поддерживаешь меня, либо – проваливай!

Вика отшатнулась от меня, встала с кровати и отошла к комоду. Ее руки дрожали. Вика хотела унять предательскую дрожь, уперлась руками в крышку комода и неловким движением опрокинула небольшую вазу. Та хлопнулась о паркет с легким звоном.

Вика здорово изменилась с момента нашей последней встречи. Она стала какой-то… потухшей, без намека на былой блеск, энергию и целеустремленность.

– Что случилось с тобой? – уже мягче спросил я. – Ты стала рассеянной. И мать из тебя, извини, не очень – трехлетнюю дочь постоянно без присмотра оставляешь!

– А на кого мне оставить Светика? Скажи мне? Может няню пригласить, а? Я и без того пашу как лошадь, чтобы коммуналку заплатить и дочери хоть какое-то детство устроить! – Вика готова была либо гневно вспыхнуть, либо разрыдаться.

– А муж?

– Объелся груш! Какой муж еще?!

– Отец Светы. Кажется, я видел его в тот день, когда захватили ваш дом, – я соизволил встать с кровати и подошел к Вике.

– Это был Игнат. Мой коллега. Когда он узнал про то, что случилось, сразу приехал поддержать меня.

– Кто же тогда отец? Где он? Почему он оставил вас?..

– Ты! – грохнула Вика как атомная бомба.

– Что я?

– Света твоя дочь!

Вот так поворот. Теперь мне стало ясно ее поведение. Однако, сказав это, Вика успокоилась. А затем посмотрела на меня как-то виновато, снизу вверх. Я понял – она сомневается. Не нужно быть большим специалистом по математике, я просчитал – в то время она тайно от меня встречалась с Антоном. Я мог бы «прочитать» ее из Тени, разгадать узор ее нити Судьбы, но как и прежде не стал этого делать. Если в вас когда-нибудь проснется способность видеть жизни других, практически – читать их чувства, никогда не применяйте ее на своих близких – иначе останетесь в одиночестве. И не то, чтобы я этого боялся, но… между нами как будто стояла ледяная стена, которая постепенно таяла и истончалась. У человека должны быть свои тайны, свое личное пространство. Если близкий человек захочет рассказать вам правду – он это сделает. А знать все – это непосильный труд и борьба с самим собой.

– С Антоном мы расстались, как только он узнал, что я залетела, – предугадав мой вопрос, сказала Вика. – Это случилось через неделю после нашего расставания.

– Он свалил?

– Нет. Это я. Я знала, что отец – не Антон. Я надеялась, ты вернешься.

– Откуда ты знала?

– Знала, – Вика потупилась. Такое поведение было ей совсем не свойственно. Раньше Вика редко полагалась на познание чувствами – знаменитую женскую интуицию.

– Почему ты мне не сказала? – выдохнул я. Тьма-тьмущая, о чем я тогда только думал! Я знал, почему Вика не нашла меня – я сам этого не захотел. Ошибка на ошибке… у этой истории не будет хорошего финала.

– Ты сменил номер телефона. Я звонила к тебе домой, но никто не хотел мне ничего говорить. Я не сказала им о беременности, хотя, наверно, стоило бы… Просто не хотела использовать ребенка.

В это мгновение в груди как будто что-то треснуло. Внутренности обожгло болью. Я вновь узнал, что это – боль.

– Так ты был там? Когда террористы…

– Был, – прервал Вику я.

– Что ты там делал? Ты меня видел? Почему не пришел? Боялся, что заметят репортеры? – последний вопрос был пропитан ядом.

– Я видел тебя. И то, что в доме находилось для тебя что-то важное. Там я и наткнулся на… Свету, – язык не поворачивался назвать ее «дочерью». Не потому, что я так не считал – уж как-то резко на меня свалилось это отцовство. – Поначалу я действительно считал захватчиков террористами, но спустя время понял – это был Хаос. И он охотился за мной.

– Что еще за Хаос? – без особого интереса спросила Вика.

– Как бы тебе объяснить поделикатней… Представь себе море демонов, крушащих все на своем пути. И если их не остановить, они пронесутся по планете смертоносной волной.

– Ты здоров? – Вика отошла от меня на шаг.

– Помнишь, тот день, когда я подарил тебе розу на остановке? – Рассказать тайну о себе было трудно, и я решил сразу идти в наступление – бить фактами. – Тогда Антон еще повел себя… странно.

– Да, – припомнила Вика. – Он вдруг замер, как неживой… и стоял так, пока ты не ушел.

– Это я приказал ему.

Будь передо мной другой человек, он не смог бы выудить из меня ни слова. Но рядом стояла Вика. Та, родней которой у меня никогда не было и вряд ли будет, и я желал, чтобы она оставалась рядом как можно дольше. Для этого стоило продолжать разговор, устанавливать контакт, строить мост. Ледяная стена между нами стремительно таяла, спешно заполняя пробел многолетнего отсутствия общения. В холодной глубине моего естества мрачный волк по имени Князь Тьмы все еще противился этому, рычал, пытался укусить, но был бессилен меня остановить.

Я рассказал Вике все: о Тьме, о Стражах, о Храме, о демонах и Хаосе.

– Этот Хаос – он разрушает планеты? – спросила она в конце рассказа.

– Не совсем так. Его целью не является уничтожение крохотных островков во Тьме ради геноцида биологических организмов. Это дело достаточно хлопотное и бессмысленное. Когда поблизости открывается точка сингулярности, мы сами притягиваем Хаос на планету. Землю можно назвать одной из крепостей в этой войне за право быть. Только на Земле и других подобных ей мирах можно остановить вторжение. Если комета Хаоса попадет на звезду – вот тогда случится катастрофа.

– Что может сделать метеорит для целого Солнца?

– Обычный – ничего существенного. Но если попадает именно зерно, то звезда дестабилизируется. К слову, обычно зерно имеет довольно маленький размер по сравнению с другими космическими телами – так его сложнее заметить. Первый этап в плане Хаоса – уничтожить Солнце, чтобы выключить проектор Тьмы. Ему нужно обратить мощь звезды против самой себя. – Я заметил, что слово «Тьма» вызывала у Вики негативные ассоциации – при каждом упоминании о Ней Вика едва заметно морщилась.

– Создать Черную дыру? – когда-то Вика интересовалась астрономией, так что мой рассказ зацепил ее.

– Да. Но Черные дыры вселенная создает и сама – в этом заключается один из аспектов эволюции Тьмы.

– То есть, Хаос помогает Ей?

– Нет. У Него совсем другие цели. На вселенную действуют две силы: внутренняя тянет ее к уплотнению, то есть сужению, а внешняя сила стремится разорвать, для чего расширяет ее, будто тянет простынь за уголки. Так действует то, где ничего нет. Люди ошибочно полагают, будто расширение вселенной – это признак ее эволюции.

– Хаос эта внешняя сила? – догадалась Вика.

– Да. В том месте, где пропадает материя, появляется антиматерия. Плотность вселенной – это ее своего рода щит от Хаоса: чем плотнее вселенная, тем сложнее разорвать ее. Ты ведь знакома с ядерным синтезом? – Вика кивнула. – Внутри звезд под воздействием огромной температуры и давления протоны и нейтроны сковываются вместе и образуют молекулы, – на всякий случай напомнил я. – Получается газ. Затем этот газ прессуется и возникает материя – камень, железо, лед и прочее. Дальше материя объединяется в еще большие объекты вселенной по модели Виктора Сафронова. Получаются планеты – но это только одна ветвь соединения и уплотнения материи. Другая ветвь кроется в Черных дырах, и там намного интересней. Черная дыра возникает, если в достаточно большом относительном объеме материи вдруг образуется антивещество, пустота, и по закону аннигиляции – или проще нейтрализации – материя стремится его вытеснить. Представь себе резко сдувающийся воздушный шарик. Ускорение нейтрализации таково, что в какой-то момент материя не успевает остановиться, даже когда вытеснит все антивещество, и прессуется все больше и больше. Возникает небольшой объект с относительной плотностью выше, чем у нейтронных звезд. Скорость инерции увеличивается, продолжает прессовать объект, пока он не начинает выворачиваться наизнанку и прессоваться снова – раз за разом. Как будто бесконечно пожирает самого себя. Такие движения вызывают волнения в окружающей вселенной, возникает нечто вроде воронки, всасывающей все, что попадется ей на пути. Черная дыра наматывает на себя окружающий ее космос, не давая ему расползтись, и тем самым создает галактики. И чем больше она наматывает, тем тяжелее становится, и тем с большей силой будет продолжать свою деятельность.