Сохранить

Очнись, и ты всё узнаешь.

И я открываю глаза.

Надо мной стоят несколько человек в халатах и друг за другом спрашивают, как я себя чувствую.

– Что произошло? – спрашивает один парень.

– Что случилось? – спрашивает второй.

На меня смотрят силуэты людей, и я вспоминаю человека на озере, он задает точно такой же вопрос:

– Что произошло, Эф? Что случилось?

А ты не знаешь, что ответить.

Озеро крови.

Глава 17

Всё происходит слишком стремительно.

Я прощаюсь с людьми в халатах. Выхожу в длинный белый коридор, подхожу к лифту и нажимаю кнопку вызова.

Всё происходит на автомате, и мои ноги сами несут меня прочь неизвестно куда. Словно они проделывали этот путь уже не один раз. Я иду, не задумываясь о том, что произойдёт дальше, словно плыву, а течение само несёт меня. Я спускаюсь на первый этаж в окружении зеркал. Двери серебристого лифта открываются, и голос когда-то умершего человека желает мне хорошего дня. Я выхожу из лифта в ещё один бесконечный белоснежный коридор с кучей потёртых дверей.

Не сплю ли я? Открыты ли мои глаза?

Всё происходит так быстро, что я не успеваю даже понять, как это произошло. Ноги сами несут меня. Выхожу из здания, сажусь в планер, который поднимается над землёй и стремительно уносит меня в неизвестность.

Цепочка всех несвязанных между собой событий привела меня именно сюда. Я в планере, несущемся через город навстречу неизвестному, а мимо меня пролетают точно такие же пластиковые планеры и люди. В окнах мелькают пластиковые здания, пластиковые тротуары, пластиковая зелень, и я понимаю, что в этом мире нет ничего настоящего. Пластиковые люди остаются позади размытыми пятнами, и в жизни моей лишь билборды, готовые продать мне ещё пару сотен лет.

Это жизнь, в которой время стало ерундой, но в которой ты остался совсем один.

Я проношусь сквозь живой, на первый взгляд, город и вглядываюсь в его мёртвые пластиковые глаза.

Планер летит на высокой скорости, мимо того самого места, где девушка разбила свой точно такой же красный планер, и в моей голове возникает мысль, что если прямо сейчас я разобьюсь, никаких следов на дороге, никаких свидетельств аварии, ничего не будет. Я просто исчезну, и мой планер тоже просто исчезнет.

Смотри также:

Испарится.

Удалится

Сотрётся.

Станет ничем.

Я на берегу озера. Сижу на песчаном пляже, вокруг меня кучи камней. Справа от меня небольшой выступ, откуда любят нырять в озеро люди. Я сижу и спрашиваю себя, реален ли этот мир, и настоящее ли то, что кажется мне настоящим. Песок в моей руке такой мягкий, тёплый и сыпучий. Шум воды и крошечных волн в озере. Над моей головой порхают птицы, где-то недалеко плюхнулась в воду лягушка. Я прилетаю сюда каждое утро, и даже не понимаю, почему выбрал именно это место. Если задуматься, если попытаться вспомнить – ответа всё равно не будет. Я не знаю и не помню, но надеюсь найти эти ответы, просто закрыв глаза.

Она подсаживается ко мне так близко, так легко и беззаботно, словно мы знакомы уже сотню лет.

– Привет, – говорит она, – как дела?

Я открываю глаза, оборачиваюсь и вижу девушку с золотистыми волосами и голубыми глазами. Откуда-то я её знаю. Видел уже этого человека, но совсем не помню где.

– Здравствуйте, – говорю я, – мы знакомы?

Она не замечает моего вопроса и говорит:

– Ох, сегодня такой замечательный день.

Она поднимает взгляд на солнце, закрывает глаза и нежится в его лучах.

– Вы же знаете, что ультрафиолет для нас очень опасен? – спрашиваю её я.

Она оборачивается на меня, слегка прищурившись от солнца, улыбается и говорит:

– Не переживай, дорогой. Со мной ничего не случится.

– Откуда вы меня знаете?

Она слегка закапывает руки в песок и говорит:

– Так тепло. Думаю, вода тоже тёплая. Не хочешь искупаться?

– Я вас даже не знаю.

Она высыпает горсть песка из руки и говорит, что знать и помнить – совершенно разные вещи.

– Хорошо, – киваю ей, – я вас не помню.

– Почему ты здесь, Эф? Каждый раз я встречаю тебя здесь, и каждый раз мы договариваемся, что видимся в последний раз.

– Я не зн…

– Нет-нет-нет.

Она мотает головой и поправляет прядь волос, упавшую к ней на лицо.

– Я… не помню?

– Точно.

– Но вы всё помните?

– Ага, – смеётся она, – я помню всё.

– Расскажете?

– А ты этого хочешь? – она щурится немного от солнца, прикрывает лицо рукой и смотрит на меня, – В прошлый раз ты хотел всё забыть.

– Не хотел! Даже если и хотел, то больше не хочу. Помогите мне.

– Зачем?

– Я случайно удалил большинство своих воспоминаний.

– Может, и не случайно вовсе? – она улыбается и слегка приподнимает брови.

– Нет, точно случайно. Теперь я ничего не помню и не знаю. Я не знаю вас и не знаю, что вообще сейчас происходит. Не знаю, что произошло с Элом, не знаю, о чём говорил отец.

Она улыбается.

– Странная штука память. Забываешь что-то, и, считай, этого не было.

Она хватает маленький камушек и рассматривает его.

– Неужели не помнить ужасные события в твоей жизни это плохо?

Она бросает камушек в воду. Бултых.

– В неведении столько плюсов и возможностей, мой милый. Многие воспринимают это как дар, за который они готовы отдать всё, что угодно.

Я поворачиваюсь на неё:

– Мне не нужен этот дар.

Она берёт меня за руку.

– Ты не представляешь, как больно тебе будет.

– Я готов к этому. Я хочу всё вспомнить. Я хочу знать, что случилось с Элом?

– Ты абсолютно в этом уверен?

Я киваю ей.

– Да.

– Ну что ж, – говорит она, поднимаясь с песка.

– Вы куда? – спрашиваю я, поднимаясь вслед за ней.

– Мне пора, – отвечает она, разворачивается, уходит и машет мне рукой.

– А мне что делать?

– Следуй за мальчиком.

– За каким мальчиком? – кричу ей.

Она смеётся.

– Которого ты постоянно видишь, – и она растворяется в лучах заходящего солнца.

Глава 18

Белоснежный коридор с бесконечным количеством дверей. Я оборачиваюсь, и вижу его. В руке он держит медвежонка, его мокрые волосы упали ему на лицо. Он молча смотрит на меня, а затем разворачивается и куда-то идёт.

– Кто же ты, чёрт возьми?

Он молча идёт по белому полу, и я замечаю, что за ним тянется след из капелек крови.

– Эй, малыш, у тебя кровь.

Он не обращает на меня никакого внимания, и лишь молча идёт в неизвестном мне направлении. Я следую за ним.

– Послушай, у тебя кровь. Понимаешь?

Я перехожу на бег, но всё равно не могу его догнать. Мальчик всегда впереди меня, за ним тянется след из капелек крови, и я понимаю, что вся его голова в крови, что вся его одежда в крови. Я бегу, и едва за ним поспеваю.

Вокруг меня раздаются человеческие голоса, детский крик и дребезг чего-то металического. Визг колёс, а в нос ударяет резкий запах, от которого непроизвольно морщишься.

– Мальчик, что происходит? Куда мы бежим?

Голоса людей становятся громче. Затем появляется грохот тележки, вновь что-то дребезжит, детский плач. Я бегу и оглядываюсь, вокруг меня ничего и никого, лишь двери в бесконечных белых коридорах. Я опускаю голову на пол, и вижу след из капель крови мальчика, я поднимаю голову и вижу огни, пролетающие мимо меня.

Мы петляем по коридорам, сворачивая то влево, то вправо, и, наконец, мальчик останавливается возле дверей, непохожих на остальные. У этих дверей нет ручек, открываются они толчком, и если открыть их, то, какое-то время, они будут гулять туда-обратно, пока не успокоятся.

Мальчик забегает в эти двери, и я следую за ним.

Я на озере, девушка исчезла, а солнце уже почти зашло за горизонт. В небе летают птицы, в камышах квакают лягушки, ветер шелестит ветви деревьев. За холмом мне чудится детский смех, я оборачиваюсь назад и вижу мальчика с плюшевым медвежонком в руке. Он стоит на холме спиной ко мне. Я поднимаюсь и встаю рядом с ним. Перед моими глазами расстилается лес, а между деревьев небольшая полянка, с установленной палаткой, разведённым костром и красным автомобилем.

– Что происходит? – спрашиваю я мальчика, но когда поворачиваюсь, его уже нет.

Мимо меня проносятся два мальчика. Один из них чуть постарше. Мужчина рубит дрова на полянке и кричит им вслед, чтобы они далеко не заплывали. Мальчики кричат, что не будут. Они бегут босиком наперегонки по зелёной траве и смеются. Тот мальчик, что помладше, немного отстаёт. Его кучерявые волосы развеваются по ветру. Он бежит и размахивает руками, пытаясь поймать одну из взлетевших в воздух бабочек.

– Не отставай, Эл, – кричит мальчик постарше.

Они пересекают поле и выбегают на холм прямо передо мной. Слегка отдышавшись, мальчик постарше говорит:

– Может, попробуем нырнуть?

Младший смотрит на подъём в двух метрах от поверхности воды и говорит:

– Мне стлашно.

– Ты же уже совсем взрослый, разве нет? Тем более, с папой ты уже прыгал, так?

Мальчик кивает.

– Ну, так побежали скорее, будет весело.

Мальчик убегает, младший брат бежит следом за ним. Я бегу позади. Вокруг нас зелёная трава, ветер дует нам в лицо, развевая волосы. Солнце светит нам спины, и тени выглядят так, словно это тени великанов. Мы бежим к выступу, с которого ныряют все. Оба мальчика бегут впереди меня и смеются. Когда мы вместе добегаем до нужного места, они тяжело дышат и спорят, кто кого обогнал.

– Ты плосто ланьше побежал!

– Неправда, – отвечает мальчик постарше, подходит к краю выступа. Мальчик помладше встает у края рядом со старшим братом, смотрит вниз на легкие волны в нескольких метрах под ними. На кучи камней, которые эти волны омывают. Он немного поднимает взгляд и видит песчаный пляж, а с ним и огромное блестящее в лучах солнца озеро, вокруг которого тянется лес.

– Быстро искупаемся и пойдём ужинать, – говорит старший брат и снимает футболку.

– Холошо, – отвечает маленький мальчик и повторяет за ним.

Они оба подходят к краю.

– Ну, братишка, ты чего? – спрашивает старший, замечая, как младший брат крепко держит его за руку и не желает отпускать.

– Стлашно.

– Давай вместе прыгнем тогда, если хочешь. На счёт три?

Мальчик кивает.

– Раз! Два! Три!

Мальчики разбегаются, прыгают бомбочкой, зажмурив глаза, крепко держась за руки. Эл маленький и прыгает слабее своего брата. Он еле отталкивается от выступа, а старший брат тянет его за собой.

В этот момент всё и происходит.

Маленький кучерявый голубоглазый мальчик не успевает оттолкнуться, но его тянет за собой старший брат. Прыжка не получается, малыш лишь сваливается за край, отпуская руку брата.

Бултых. Мальчик постарше выныривает, весело смеётся и кричит. Он убирает волосы с лица и протирает глаза.

– Ну, вот видишь, Эл, совсем не страшно.

Ему никто не отвечает.

– Эл?

Мальчик протирает глаза и смотрит в ту сторону, где по его ощущениям должен быть его брат, но не видит его. Он осматривается по сторонам. Смотрит в центр озера, в сторону берега, в сторону выступа, и, наконец, видит его. Эл, его брат. Мой брат. Этот кучерявый голубоглазый малыш лежит на камнях, его тело омывают нежные волны, а из его головы сочится кровь. Вода забирает с собой алую кровь, и она густыми пятнами постепенно разрастается и исчезает.

– Эл! – кричит мальчик, – Нееет!

Он подбегает, высоко задирая ноги, поднимая кучу брызг.

– Господи! Нет, нет, нет! Эл! Вставай, прошу тебя.

Он падает перед мальчиком, смотрит на него и видит острый камень, на который Эл упал и разбил себе голову.

– Эл! Ты меня слышишь?

Он держит его лицо, аккуратно приподнимает от камней голову и смотрит в открытые глаза.

Эл медленно моргает. Тяжело дышит, и кровь густым ручьём сочится из его головы.

Его кучерявые волосы все мокрые и липкие от крови, его лицо, его тело, всё в крови. Она растекается вокруг мальчиков, соединяется с озером и пятно крови постепенно разрастается. Руки мальчика в крови, он плачет, что-то шепчет. Позади меня раздаётся чей-то мужской голос.

– Эй, что у вас произошло, Эф?

Я смотрю на него, не вижу лица, лишь силуэт на фоне слепящего солнца, уходящего в закат.

– Папа! – кричит мальчик, – Помоги!

– Что случилось? Что ты наделал, Эф? – кричит отец. Он ещё не видит, что произошло. Он бегом спускается с зелёного холма, и, что есть силы, бежит по песчаному пляжу к мальчикам, всё ещё не понимая, что произошло. Когда он видит лежащего в лужи крови Эла, когда он видит рыдающего старшего брата, его ноги пошатываются, и он падает на колени.

– Боже, – шепчет он, поднимается и вновь бежит к ним по мокрому песку, по камням, не обращая на них никакого внимания. Он падает на колени перед сыновьями, снимает с себя рубашку и прижимает её к голове Эла, чтобы остановить кровь.

– Папа, я не хотел, – шепчет мальчик, – Я честно-честно не хотел.

– Заводи машину и звони в скорую.

– Папа, прости меня.

– Бегом! – кричит отец, и мальчик убегает, проносясь мимо меня.

Отец берёт на руки Эла, едва сдерживая слёзы и повторяет.

– Всё будет хорошо, сынок. Потерпи немножко. Всё будет хорошо.

Он бежит по камням, раздирая ноги в кровь, но не обращает никакого на это внимания. Он бежит и повторяет сыну, что всё будет хорошо.

– Ты главное, оставайся со мной. Не закрывай глаза, Эл. Умоляю тебя.

Я стою на песчаном пляже, и она стоит рядом со мной. Так близко, словно мы с ней давние друзья.

– Теперь ты помнишь всё, – шепчет она, я оборачиваюсь. Мы вновь в бесконечном белоснежном коридоре.

Эл?

Да.

Это правда? Ты умер из-за меня.

Какая уже разница? Оставь это в прошлом.

Я не знаю, что мне с этим делать.

Жить дальше.

– Как я и говорила, помнить не всегда бывает приятно, гораздо проще всё забыть.

– Почему так больно?

– Потому что ты живой, Эф. Это нормально чувствовать боль.

– Я хочу умереть.

– Увы, я не могу тебе этого позволить, – вздыхает она.

– Тогда зачем ты мне всё показала?

Она улыбается, берёт меня за руку.

– Потому что ты этого захотел.

– И что теперь?

– Жить дальше.

– Я не смогу.

– Иного выхода нет.

– Я не могу. Слышишь? Не. Могу.

– Между «не могу», – она поднимает левую руку, словно что-то взвешивая, – и « не хочу», – она поднимает вторую руку, – есть большая разница. Тебе так не кажется?

Прости меня, Эл.

Я давно тебя простил. Осталось лишь тебе простить самого себя.

Мне страшно, Эл. Страшно остаться одному.

Ты не один.

Она вопросительно смотрит на меня.

– Каков твой выбор?

Я пожимаю плечами.

– Тогда позволь мне сделать его самой.

С этими словами она щёлкает пальцами, и все огни, даже солнце и звёзды, в моём мире гаснут, а я медленно, словно в замедленной съёмке, проваливаюсь в чёрное ничто.

Глава 19

Сегодня в группе медитаций особенно весело. Мы сидим в кругу на берегу озера, закрыв глаза, и гуляем по самым чудным и прекрасным садам в нашем подсознании. У каждого свой большой дом с колоннами и мраморными ступеньками, который мы ежедневно строили кирпичик за кирпичиком. Возле наших домов – сады с самыми разнообразными деревьями, которые мы высаживали собственными руками.

Мой брат рядом со мной. Мой отец рядом со мной. Я чувствую себя самым счастливом человеком на всей планете. Этот день – самый обычный день моей жизни, вместе с тем это мой самый счастливый и лучший день.

Каждое утро я закидываю в себя три пилюли, которые заменяют мой завтрак, что гораздо быстрее и удобнее обычного приёма пищи. Треть суточной нормы калорий, витаминов и аминокислот за пару секунд. Затем я выпиваю стакан обогащённой минералами воды. Я улыбаюсь миру, и мир улыбается мне в ответ. Затем я сажусь в планер, лечу к озеру, на групповые медитации, занятия йогой и прочими вещами, которые помогают нам жить дольше и счастливее. Все люди вокруг меня любят жизнь, и я люблю её не меньше.

Отец в моей голове рассказывает истории, мой младший брат их дополняет. Порой мы спорим и смеёмся

Это жизнь, лучше которой и представить себе сложно. Это жизнь, которую обязательно нужно прожить.

Я сижу в позе лотоса, закрыв глаза, и на моём лице счастливая улыбка. Ветер колышет мои волосы, вокруг порхают бабочки, на ветвях деревьев сладко щебечут птицы. Круг дышит в едином темпе. Круг счастливых людей, которые живут бесконечно долго и счастливо, чтобы однажды обрести Великое Цифровое Бессмертие.

Смотри также:

Рай.

Смотри также:

Рай.

Смотри также…

Она подсаживается ко мне так близко и спокойно, словно мы уже давно с ней знакомы. Когда она садится, то задевает меня коленкой.

– Извини, – шепчет она и тихонько хихикает, – я не хотела.

Я делаю вид, что не замечаю, но она тычет меня в плечо пальцем, я открываю глаза и смотрю на неё. У неё золотистые длинные волосы и голубые глаза. Она улыбается, я улыбаюсь ей в ответ.

– Да?

– Я прошу прощения, – шепчет она, – я тут в первый раз, не подскажете пожалуйста, что тут надо делать?

Я шепчу ей:

– Сядьте прямо. Расслабьтесь.

Я шепчу ей:

– Закройте глаза.

Я шепчу ей:

– Представьте себе самый дивный сад, в котором вы бы хотели побывать.

– Ага, – шепчет она, – поняла. Спасибо.

– Не за что.

Я закрываю глаза и гуляю по садам, по большим залам дворцов, по аллеям виноградников. В моей голове играет фортепьяно и падают капли дождя. Рядом со мной любимые отец и мой маленький Эл.

Это жизнь, в которой ты не можешь больше ничего желать. Настолько она замечательна.

– Меня кстати Пи зовут.

– Очень приятно, – шепчу я, – меня Эф.

– Рада с тобой познакомиться, Эф.

Эпилог

Солнце давно зашло за горизонт, в воздухе висела тишина и уют летнего вечера. Несколько людей сидели на лавочке в свете фонаря, курили и обсуждали вчерашнюю игру. Ветер шелестел листьями, а ветви деревьев слегка покачивались, словно в медленном танце. Где-то вдалеке звучали проезжающие по шоссе машины, а люди на лавочке курили, пили кофе и тихо смеялись, когда вспоминали несколько неудачных моментов вчерашней игры. Из здания к ним выбежал ещё один человек в серой форме и крикнул, что машина едет. Со стороны шоссе слышны были проезжающие машины, лай собак во дворах частных домов, отдалённые звуки сирен. Люди на лавочке слегка побурчали, потушили сигареты и забрали с собой ещё недопитые стаканчики с кофе. Сирены становились всё громче, и тихий уютный вечер вмиг испарился, как и люди, секунду назад сидевшие на лавочке. Ветер усилился, а танец ветвей ускорился. Сирены постепенно приближались.

Серые двери распахнулись, и люди в приёмной обернулись на шум. Несколько людей забежало в белоснежный коридор. Они окружали каталку, которую толкал парень в униформе скорой помощи. Справа от него бежала девушка в точно такой же форме. В руках она держала прозрачный пакет с красной жидкостью внутри. От пакета тянулась трубка к каталке. Другая девушка катила капельницу, стараясь поспевать за каталкой. Ещё один человек держал кислородную маску на лице у пациента. Каталка была вся залита кровью. Её колёса дребезжали и взвизгивали при резких поворотах, а по всему коридору тянулся след из капель крови, указывающий направление, куда каталка направлялась. В этой группе людей бежал седой мужчина в белом халате и очках, а рядом с ним бежал бородатый мужчина в клетчатой рубашке, полностью залитой кровью. Он что-то громко кричал то ли себе, то ли медперсоналу, то ли лежащему на каталке, пока доктор в халате на бегу осматривал пациента и что-то так же громко говорил медсёстрам. Позади этой кучи людей, окружавших каталку, бежал маленький мальчик и плакал. Как и мужчина в клетчатой рубашке, как и пациент на каталке, как и сама каталка, этот мальчик был весь залит кровью. Его желтая футболка, чёрные шорты, его волосы, лицо и руки. Он весь был насквозь пропитан запёкшейся кровью и едва поспевал за дребезжащей каталкой, окружённой кучей людей, громко кричащих что-то совсем неразборчивое. Он бежал по следу из бордовых маслянистых капель, размазывал их красно-белыми от крови кроссовками, и за ним тянулся кровавый след совсем ещё маленьких детских ножек.

Сидящие на лавочках и стульях люди молча наблюдали за проносящейся мимо них дребезжащей каталкой с кучей людей. Некоторые привставали, смотрели на пациента и восклицали:

– О боже, это же мальчик, совсем ещё малыш.

С каталки, несущейся в неизвестном направлении и петляющей по коридорам, свисала детская ручка, которая слабо держала плюшевого медвежонка, залитого, как и всё вокруг, кровью.

Некоторые пациенты крестились, перешёптывались, кто-то не мог сдержать слёз, а каталка дребезжала и петляла по коридорам. Медперсонал о чём-то переговаривался и пытался спасти одного мальчика, пока другой бежал за ними по следу из капель крови. Его окружал белый коридор с сотней дверей, а яркие лампы над ним освещали его путь и делали коридор не просто белым, а белоснежным. Коридор казался ему бесконечным, так долго он бежал. Звуки каталки затихали, голоса затихали, мальчик постепенно отставал. Кровавый след из капель на белой плитке в освещении слепящих ламп казался ему ещё более красным. Он бежал на звук дребезга и криков людей, так как не мог почти ничего видеть из-за слёз и запёкшейся крови на его лице.

Звуки каталки совсем уже исчезли, когда он заметил коричневое пятно на полу. Он подошёл к нему, тяжело дыша. Это оказался плюшевый медвежонок. Мальчик поднял его с пола, отряхнул медвежонка от свежих капель крови и посмотрел в конец коридора, где секунду назад бежала кучка людей в халатах и форме. Не в силах дальше бежать и плакать, он стоял и смотрел вглубь бесконечного белого коридора, когда к нему подошла одна из медсестёр.

– Боже, сынок, что случилось?

Мальчик поднял на неё взгляд и дрожащим голосом прошептал:

– Я не хотел. Я не специально.

– Пойдём, тебе умыться надо.

Она взяла его за руку и повела в сестринскую. Пациенты смотрели ему вслед, мотали головой, вздыхали и о чём-то переговаривались.

Он сидел на диване. Чистый. В больничной пижаме. Он сидел, уставившись в пол, в окружении медсестёр и держал в руках снежный шар, любезно одолженный им одной из медсестёр, как способ немного отвлечься. Рядом с ним на столе стоял чай и конфеты, но он отказался от них и просто смотрел на танцующие белоснежные снежинки в стеклянном шаре. По его щекам медленно стекали слёзы.

– Малыш, тебя может кто-нибудь забрать? – спросила одна из медсестёр в красном.

Мальчик отрицательно помотал головой и встряхнул шар ещё раз.

– У него только отец остался, – прошептала другая медсестра в зелёной форме.

– А где он? – спросила первая.

Мальчик встряхнул шар ещё раз и заплакал сильнее прежнего.

– Ну, будет тебе, не плачь. Всё хорошо закончится, мы и не такое видали, сынок, – говорила самая старая и полная из всех медсестра, – тут после таких передряг люди выбирались. Прямо с того света их вытаскивали, и твоего брата вытащат, не переживай.

– Все мы там окажемся, чего уж тут, – сказала в ответ одна из них, а другие на неё зашипели, – Чего? – возмутилась она.

Утром он проснулся, укрытый пледом и резко вскочил, когда понял, что напротив него сидит кто-то и смотрит. Это была медсестра, которая отвела его сюда.

– Доброе утро, – сказала она, – завтракать будешь?

– Где папа? – спросил мальчик.

– Тише, тише, не волнуйся. Всё хорошо. Он на восьмом этаже.

– А где Эл? Что с ним?

– Он там же. Твой отец с ним, – она погладила его по плечу.

– С ним всё будет хорошо? Эл поправится?

Она улыбнулась так, словно сочувствовала, и не ответила на его вопрос.

– Давай мы с тобой позавтракаем, а потом я провожу тебя к папе.

– Не хочу есть.

– Тебе нужно немного набраться сил.

Мальчик замотал головой.

– Ладно, к папе, так к папе.

Они шли по коридору к лифту, и она держала его за руку. В другой руке он держал снежный шар, который так сильно приковывал его внимание. Он посмотрел на медсестру. Она была полная, довольно старая и от неё пахло чем-то совсем непривычным для мальчика. Она медленно шла, ковыляя, и слегка хромала на одну ногу.

– А это правда? – спросил он.

– Что именно?

– Что мы все однажды умрём?

– Как бы сильно этого не хотелось, но да.

Мальчик шёл и думал, что однажды и его отец умрёт, а он останется совсем один. Он вновь вспомнил Эла, ощутил, как сильно он виноват, и заплакал, а медсестра его успокаивала.

Его отец спал на стуле, прислонившись к стене, когда мальчик с медсестрой подошли к нему.