скачать книгу бесплатно
Лера, ноябрь 2021 года
– И мой сводный брат – серийный убийца, – с невероятным усилием выдавливаю я из себя.
– Ага, а я Пьер Ньеман, – совершенно серьезно кивает Гордеев. – Видишь, как все удачно сложилось.
Пьер Ньеман? Он издевается? Да он первый человек (если не считать его… Но ты не будешь сейчас о нем думать, Лера! Ты себе обещала!), которому я сказала это вслух, и последнее, что мне сейчас нужно – это недоверчивые издевки хронического алкоголика.
Я смотрю на него еще пару секунд, а потом поднимаюсь.
– Простите, что отняла у вас время. Мне пора, – поднимаю сумочку и направляюсь к выходу.
– Лер, ну че ты обижаешься? – к моему удивлению, Гордеев довольно резво бросается за мной. – Я ж шучу.
– Из вас абсолютно никудышный психолог, Игорь Андреевич, – я оборачиваюсь к нему у самого выхода, решив, что не должна держать в себе накрывающее раздражение. – Когда к вам приходят клиенты, постарайтесь их хотя бы выслушать, прежде чем так шутить.
– Зато ищейка я путевая, – лыбится Гордеев. – Ну что там у вас с этим братцем могло случиться? Наследство не поделили? Или приставал к тебе? А может, ты к нему? А что, всякое бывает, не кровная родня-то. И что он, подлец, бабу другую нашел? Ну а ты ж психологиня, вот и маньяки мерещатся везде. А со злости так вообще…
Гордеев не успевает договорить, потому что звонкая пощечина заставляет его замолчать.
– Пошел ты на хуй, ищейка, – с улыбкой отвечаю я и уже собираюсь выйти из обители этого быдлана, как слышу на дне сумки настойчивое жужжание.
По закону подлости телефон закопан получше, чем золото в царских курганах скифов. Жестом показываю сыскарю, чтобы подождал, пока не найду звенящий кусок симбиоза металла и пластика. Гордеев вскидывает руки, имея в виду, что он не в претензии. И снова лыбится. Нахмурившись, думаю, что нужно было ударить кулаком.
Наконец, нащупываю айфон и с удивлением смотрю на имя звонящего. Неприятное предчувствие скручивает внутренности в тугой узел.
– Лерочка? – голос пожилой женщины дрожит и срывается на визгливые нотки.
– Да, Антонина Петровна, – не найдя другого объекта для разглядывания, смотрю на Гордеева, вижу, что он даже пододвинулся ближе, чтобы услышать, что говорит мой собеседник. – Что-то случилось?
– Лерочка, тут такое! – баба Тоня воет в голос, но, к ее чести, быстро берет себя в руки. – Приезжай скорее! Полицию и скорую я уже вызвала, только документы возьми. Свидетельства о смерти и свои тоже, вдруг нужны будут.
В трубке слышится трубный звук сморкания.
– Антонина Петровна, что случилось?! – в моей голове уже возникают сюжеты один хуже другого.
– Ой, Лера, приезжай! – выдыхает женщина и отключается.
Больше не думая ни о чем, я бросаюсь к двери, выскакиваю в подъезд и, скатившись по ступенькам, мчусь к машине. На высоких каблуках бегать не так-то просто, и я подворачиваю ногу в считаные секунды.
– Ай! – я хватаюсь за лодыжку и тут же чуть не падаю, не удерживая равновесие на одной ноге.
– Давай ключи и говори, куда ехать, – говорит Гордеев, подхватывая меня за локоть. – Влетишь еще куда-нибудь в таком состоянии. И ладно, если только сама убьешься, а если и людей за собой потянешь?
Это аргумент гораздо более весомый, чем моя недобитая гордость, и я добровольно отдаю ключи от собственного автомобиля малознакомому мужику. Гордеев помогает мне доковылять до машины и сесть на пассажирское сиденье, сам быстро обежав мою БМВ, садится за руль и поворачивает ключ зажигания.
– Куда едем?
Я называю свой адрес. Со слов Антонины Петровны ничего не ясно, но документы действительно лучше взять.
– Рассказывай, – Игорь Андреевич выворачивает руль, через две сплошные выезжая на нужную полосу.
– Антонина Петровна смотрит за участком, где похоронена моя семья, – глядя в окно и уже жалея о своем решении взять детектива с собой, говорю я. – У нее недалеко сын похоронен, она ходит к нему каждый день. Я плачу ей, чтобы она и к моим заходила. И я не знаю, что такого могло произойти на кладбище, чтобы туда вызывать скорую и полицию.
– Интересно… – тянет Гордеев.
– Тебе ж сразу все понятно, – фыркаю я.
– Ну, может, не все, и не сразу.
Мы подъезжаем к моему дому и въезжаем на парковку. Отдельный лифт поднимает нас на нужный этаж.
– Хорошо живешь, – присвистывает сыщик, разглядывая дизайнерскую люстру в прихожей.
– Не жалуюсь.
Я быстро нахожу свидетельства о смерти на самой верхней полке в гардеробной. После того как я переехала в новую квартиру, я ни разу не брала их в руки, и сейчас, глядя на отпечатанные буквы, застываю в некотором трансе.
– Лер, ты уснула там?
– Иду, – спохватываюсь я.
Засунув бумаги в сумку и наскоро переобув кеды, спешу к Гордееву.
– На Николо-Архангельское, – бросаю я Игорю Андреевичу, когда он занимает место за рулем.
– Ну, конечно, – сарказм пропитывает каждое слово детектива.
– А что, собственно, не так? – мне прямо хочется с ним поругаться, и я не вижу причин себе в этом отказывать.
– Понятно, что не за городом твои родственники лежат, – хмыкает он.
– Оставь свои понимания при себе, договорились? – намек на социальное расслоение меня раздражает. Вообще-то, мой отец очень много работал с бедными людьми, и брал с них чисто символические суммы, которые были в разы меньше, чем его средний ценник на услуги.
– Договорились, – снова лыбится Гордеев. – А ты, выходит, психолог?
Он не сводит с меня хитрого взгляда, будто его высказывание несет в себе тайный смысл, и я непременно должна его разгадать.
– Игорь, смотри на дорогу, – советую я и отворачиваюсь к окну, показывая, что разговор окончен.
– Ну вот, а то все мама, мама, – ржет Гордеев, цитируя известный советский мультфильм.
Я не отвечаю и на дальнейшие попытки завести разговор не реагирую.
Отец похоронен в самом конце центральной улицы Николо-Архангельского кладбища. Широкая, красивая аллея с коваными лавочками вполне могла бы сойти за парковую, если бы кое-где из разросшихся кустов не проглядывали здоровенные каменные кресты и статуи.
Крики становятся слышны, как только мы заходим за часовенку, пересекающую главную улицу на две равные части.
– Водка паленая, клянусь тебе, начальник! – дядя Сема, один из местных сторожей и беспробудный алкоголик по совместительству, заламывает руки перед молодым парнем скучающего вида в форме и с блокнотиком. – Всегда такую беру и ничего, а тут чуть не сдох, веришь?
– Верю, – со вздохом отвечает паренек, что-то чиркая на крохотных листочках. – В общем, ничего не видели, ничего не знаете.
– Ничего, начальник, – божится дядя Сема. – Вот те крест, ничего!
Еще двое таких же крайне незаинтересованных ребят курят в сторонке, в красочных эпитетах обсуждая последнюю игру нашей сборной по футболу.
Мне еще не видно участка, он спрятан за постриженными кустами и березой, которая стала значительно выше и толще с того момента, как я была здесь в последний раз. Чем ближе мы подходим, тем сильнее я замедляю шаг. Я боюсь увидеть то, что там.
– Чего тормозишь? – вопрошает Гордеев.
Я не отвечаю, злобно зыркаю на него, раздражаясь оттого, что он мешает мне подготовиться к моменту.
– А вы кто будете? – обращает на меня внимание полицейский.
– Золотова Валерия Сергеевна, – представляюсь я, продолжая смотреть на кусты, за которыми нечто, что, я уверена, я видеть не захочу. – Я… дочь.
– Паспорт доставай, – подсказывает мне Игорь, и я лезу в сумочку за документами.
– Неприятно, конечно, Валерия Сергеевна, – болтает парень, записывая наши с Игорем данные. – Но вы не переживайте, ваш случай не единственный. Отморозки какие-то.
– Меня должно это успокоить? – искренне интересуюсь я.
– Лерочка! – из противоположных кустов на мой голос выкатывается Антонина Петровна. – Как же так, Лера? Как же рука-то поднялась?
Платок у женщины сбит набок, цветастый сарафан под ветровкой вымазан чем-то красным, голос дрожит, а руки трясутся.
– А где скорая? – спрашиваю я, подходя и обнимая бабу Тоню.
– Так уехала.
– А что же они вам успокоительных не дали?
– Так я этому вызывала, – машет на дядю Сему рукой Антонина Петровна. – Все проспал, окаянный!
– Я пойду гляну, что там? – спрашиваю я ее. – Вы как? Держитесь?
– Да, да, конечно, – причитает бабулька мне в спину.
Гордеева рядом нет. Я вижу его коротко стриженную макушку над злополучными кустами. В голове на повторе один и тот же стишок, и я никак не могу выбросить его из мыслей.
Я двери не закрою,
Приду играть с тобою.
Еще пара шагов и я увижу то, что напугало бабу Тоню.
Давай играть, давай искать,
Чтоб я смог жизнь твою забрать.
Неужели он вернулся, чтобы вновь забрать мою жизнь? И я одна, я опять одна, потому что я не нужна никому, кроме моих призраков.
Сначала я вижу Игоря. Он непривычно серьезен, смотрит сосредоточенно. Я прослеживаю за его взглядом и закрываю себе рот, чтобы не закричать.
Совместный памятник папы и тети Марины полуразрушен так, словно его били кувалдами. Куски камня с частями фотографий и надписей валяются вокруг. Все более или менее уцелевшее разрисовано всевозможными непотребствами и исписано гадкими словами.
Но не это меня поражает больше всего. Рядом еще одна могила. На нее я не глядела десять лет. Но теперь она привлекает внимание, она цепляет взгляд и не дает отвести глаз. Я, словно завороженная, делаю несколько шагов туда, пока меня не перехватывает сильная рука. Игорь прижимает меня за плечи к себе, то ли опасаясь моей истерики, то ли того, что я не увижу края и упаду прямо в разрытую могилу.
Она разворочена до самого гроба, который десять лет назад был идеально отполированным и самым дорогим из предложенных. Я помню, как выбирала его в каталоге, пока меня не накрыл срыв, и я не попала в отделение с мягкими стенами. Теперь от гроба остались только переломанные доски, ужасным цветком торчащие вокруг разложенного десятилетием пребывания в земле тела.
От него остался лишь скелет, кое-где поддерживаемый полуистлевшими сухожильями. Ничего от былой красоты, ничего от серых глаз и издевательской ухмылки. Я гляжу на него, пытаясь в костях разглядеть острые скулы, но нет. Ничего похожего.
Рядом с ямой валяется памятник. С него он улыбается так, будто он жив. Буквы складываются в надпись:
ЗОЛОТОВ МАКСИМ НИКОЛАЕВИЧ
19.01.1991 – 19.09.2011
Прямо под буквами обломок камня перетянут атласным поясом. Точно такой же был когда-то на моем платье. В тот вечер, когда…
Я отодвигаюсь от Игоря. Мне нужно убедиться в том, что моя догадка верна. Осторожно, стараясь не свалиться на скелет, подхожу к памятнику. Скольжу пальцами по атласу, переворачиваю, рассматривая шов. Розовые нитки не подходят к черному. Так он тогда сказал. Но у меня не было других. Резко поднимаюсь. То, о чем я лишь догадывалась, что чувствовала десять лет, сейчас подтвердилось.
– Это он. Он не мертв, – бессвязно говорю я, качая головой.
– Лера… – сыщик подходит ближе, кладет ладонь мне на плечо. Похоже, он думает, что я совсем помешалась.
– Это он, Игорь! – я сбрасываю с себя его руку. – Он не лежит в земле! Черт бы его побрал! Это мой пояс. Видишь шов? Он порвал. А я зашила розовыми, потому что других не было под рукой. Это пояс с моего платья, которое я носила десять лет назад. И он звонит мне, Игорь. Он звонил мне сегодня ночью. А теперь это. И…
– Я беру твое дело, – Гордеев берет меня за руку и увлекает за собой. – Пойдем отсюда.
ГЛАВА 5
Лера, октябрь 2010 года
– Лерочка, я знаю, что у тебя десятки платьев, и… – тетя Марина замялась. – Конечно, мы с Максимом не можем купить тебе то, к чему ты привыкла…
Я положила ладонь на руку папиной невесты, призывая ее не договаривать. Мне нравилась эта женщина и мне не хотелось ее расстраивать. Она действительно заслужила хорошего отношения.
– Платье прекрасное, теть Марин, – я постаралась как можно ласковее ей улыбнуться.
Она смутилась, благодарно кивнула и поспешила удалиться. Я увидела, как выходя, она украдкой вытирала уголок глаз. Жаль, что у такого светлого человека, как она, вырос этот.
Тетя Марина узнала, что не может иметь детей, в двадцать три года. Почему так вышло, она не сказала даже отцу, но я предполагала, что дело в подлом мужчине и неудачном аборте. Какое-то время она еще пыталась ездить по врачам, обивать пороги лучших клиник, но все лекари твердили одно: ей никогда не стать матерью.
С этим женщина согласиться не могла, и когда ей было около двадцати пяти, она приехала в один из детских домов, щедро рассыпанных по нашей области. Там она встретила Максима. Черноволосый мальчишка разносил приют для одиноких детей день ото дня и приводил в ужас всех его обитателей. Она однажды сказала отцу, что выбрала его, потому что его никто не любил. Он был исчадьем ада для всех, кроме нее, поэтому она решилась даже на фиктивный брак, только чтобы взять за руку этого ребенка и увести из детского дома навсегда. Так она и сделала.
Она воспитывала своего мальчика сама, отдавая ему всю нерастраченную любовь. Макс был непростым ребенком. Драки, дурные компании, прогулы в школе и потом в техникуме… Он разрушал все, к чему прикасался, но тетя Марина не отказалась от него. Она билась за него со всеми окружающими и с ним самим словно львица. Она была лучшей матерью, которая только могла достаться такому, как он.
В фиктивном браке тетя Марина была до встречи с моим отцом. Он и помог ей грамотно развестись с не слишком порядочным мужем. А познакомились папа со своей будущей женой тоже в каком-то смысле благодаря этому. Макс в очередной раз подрался и решить все без полиции у него не вышло. Бедная женщина чуть не сошла с ума, когда ее мальчика забрали служители порядка прямо из дома. Чтобы спасти от тюрьмы своего ребенка, она решила найти лучшего адвоката. Так они встретились с папой.