Полночная школа. Погоня за демоном

Мы не виноваты, что его похитили и заперли в подземельях школы. Мы не пользовались ни им, ни его чешуйками, для того чтобы зачаровать школьное начальство. И тем не менее по причинам, недоступным для моего разумения, Колен не упускает случая напомнить, как долго ему пришлось ждать освобождения. Как будто мы нарочно не хотели его спасать! И постоянная необходимость вести себя с ним осторожно напрягает сильнее, чем я готов признать.

– Практические вряд ли будут, – сказал я успокаивающе. – Поставок таумы давно уже не было… думаю, и до экзаменов не будет.

Следует заметить: после того как мы взломали гоблинский магазин, они разъярились и отказались поставлять тауму в школу, пока преступники не будут найдены. В итоге что? Мы несколько месяцев слушаем только лекции по теории. Превосходное средство для крепкого сна.

– А я думаю, что их вообще никогда не будет, – раздался резкий голос у меня за спиной.

Я вздрогнул, обернулся и уставился на блейзер, идеально застегнутый на все пуговицы и украшенный розовыми атласными бантиками и стразами. Над этим костюмом сверхмодной Барби красовалась идеальная головка Ноэми. Она смерила меня пренебрежительным взглядом и злобно усмехнулась, обнажив острые клыки.

Вот стерва! Знает, что у меня проблема с прорезыванием клыков, и показывает свои всякий раз, как подходит ко мне.

– Это ты о чем? – встревожился Колен.

Ноэми, ничуть не смутившись, поставила свою бутылочку рядом с миской сирена и изящно опустилась на скамейку, держа спину по струнке.

– Вы журнал не читаете? – вопросила она, прямо-таки излучая презрение.

– Только комиксы, – признался Колен.

– Страничку некрологов, – добавил Жоэль.

– Спортивный! – радостно вспомнила Прюн.

«А я журналы жгу», – сообщил Скёль.

Один я имел глупость спросить:

– Какой журнал?

Ноэми вздыхает, но не может скрыть гримаску удовлетворения, от которой морщится ее вздернутый носик.

– В сегодняшнем номере «Ноктюрна»[5] на первой странице. Гоблины объявили, что полностью прекращают продажу таумы полночникам.

Я подавился сангинадой, Прюн похлопала меня по спине, от чего мне легче не стало.

– Это как?

– После вашего маленького открытия совет мудрых попытался их прижать. Гоблины не раскаялись. Так что финита ля коммерция[6], остатки таумы в продажу не поступят.

Она откупорила свою бутылочку и отпила большой глоток с явным удовольствием. А я ощущаю некоторую тяжесть в желудке; но не чувствую за собой вины. Дело в том… мы обнаружили, что гоблины, ввиду исчерпания запасов таумы в своих шахтах, начали экспериментировать на учениках школы. Они попросту добывали из нас магическую субстанцию посредством пункции, чтобы затем разлить по бутылкам и перепродать. Мы покончили с этим безобразием. При этом я даже потерял руку!

Да, в тот момент мы не очень ясно представляли себе последствия нашего вмешательства. Согласен. Однако, имея лишь одну альтернативу – позволить использовать учеников в качестве батареек для подпитки мира Полночи… бр-р-р.

– Браво, болваны! – воскликнула Ноэми, приветственно подняв свою бутылочку вместо бокала. – Вы довели до крушения мир Полночи!

Ладно. Так уж и быть, я считаю себя чуточку виноватым.

Глава 3

– По-моему, у нашего препода профессиональное выгорание, – бормочет Жоэль, повернувшись ко мне.

Полулежа на моем столе, подпирая голову кулаком, он наблюдает за тем, как господин Фёйлу вырывает последние пряди своих редких волос, а на его виске пульсирует опасно набухшая вена.

Тонкое чутье не подвело Колена, когда он беспокоился насчет практических заданий: решение гоблинов прекратить поставки таумы полночникам, по меньшей мере пока совет мудрых не согласится на их требования, исключало возможность практической проверки знаний.

Нам не удалось добыть журнал, весь тираж мгновенно расхватали, как только первые слухи поползли по школе. Но из кулуарных разговоров стало ясно, что гоблины выдвинули прямо-таки заоблачные требования. И по факту не скоро еще где-то поблизости заблестит хотя бы капелька таумы.

– Подумаешь, – вздыхает Жоэль. – Это так глупо, что я почти уверен: гоблины собираются всех обвести вокруг пальца.

– Почему? – спрашиваю я, слегка придвинувшись к нему на стуле.

Смотреть на паникующего препода ему уже надоело, и он теперь созерцает Кальцифера, который занимается гимнастикой на нашей парте.

Мой маленький огонек слишком близко к сердцу принимает свою новую роль в моей жизни: он полагает, что должен оказывать мне поддержку, поскольку Скёль внушил ему, будто он может заменить отсутствующую руку. Бесспорно, с технической точки зрения тело блуждающего огонька не имеет жесткой формы. По мере созревания, набравшись опыта, они могут раздаться, вырастить себе руки, даже ноги. (Однажды Скёль ухитрился это сделать и показал нам импровизацию в стиле чечетки – мы покатывались со смеху, Жоэля чуть не стошнило.)

Но огоньку волчицы больше шестидесяти лет, он мастерски владеет своим телом и умеет быть пассивно-агрессивным, а Кальциферу всего несколько месяцев. Не стану скрывать: от него пользы как от ватной палочки против меча.

И все же я уважаю его намерения. Кальцифер делает успехи. Если шесть недель назад он с трудом мог согнуть одну канцелярскую скрепку, то теперь способен согнуть три подряд. Правда, потом ему требуется полный отдых часов на пять или шесть. Но это, я думаю, вопрос привычки.

– Ну, – ответил Жоэль, подбадривая огонька жестами, – если резервов таумы не осталось, шахты исчерпаны, им бы следовало это признать и предложить нам сообща найти какое-то решение, а они предпочли залезть в бутылку, типа «ух-ух, вы нас оскорбили, теперь раскошеливайтесь». И таким образом сделать нас виновниками собственного несчастья.

– Друг мой, – шепнул я, – ты слишком много размышляешь.

– А может, это ты – слишком мало?

Я решил не реагировать, тем более что оглушительные вопли профессора привлекли мое внимание.

– Нет, Креон, решения у меня нет, нет! Я преподаю БУХГАЛТЕРИЮ, КРЕОН, Я НЕ МОГУ УЛАДИТЬ СТОЛЬ СЛОЖНУЮ ГЕОПОЛИТИЧЕСКУЮ ПРОБЛЕМУ!

Минотавр осел на своем стуле, шокированный, как и все ученики.

– «Нет ли других способов добычи таумы?» – передразнивает его Фёйлу, гримасничая, как младенец. – Ну конечно! У меня в шляпе завалялось решение, а я и забыл, вот досада!

– Я просто хотел спросить…

– В следующий раз, Креон, оставьте ваши вопросы при себе! Мне нечего вам предложить, абсолютно нечего. Но если хотите принять совет, начинайте подыскивать возможности трудоустройства в мире Полдня, так как, по моему мнению, жизнь на стороне Полночи примерно спустя месяц сделается весьма трудной.

Тревожный шепот пробежал по классу, ученики оборачивались, чтобы обменяться взглядами с друзьями, ища ободрения.

– Не сходить ли за врачом, а? – прошептала Эйр у меня за спиной.

Я повернулся к ней. Скёль, сидя на ее плече, тихонько хихикал, наблюдая за обалдевшим профессором.

– И что мы скажем доктору? Что учителя хватил нервный припадок? – вздыхает Колен. – Может статься, они сейчас все в таком состоянии.

– И потом, наш доктор пользуется только магическими эликсирами, – подчеркнул я. – Думаю, что он так же потрясен, как Фёйлу.

– Черт! – вздыхает Эйр. – А я-то думала, что все последствия этой катавасии свалятся на нас, что нам придется особенно туго. А поглядите на препода. У него вены вот-вот лопнут!

– Похоже, теперь, когда нам предстоит все потерять и ничего не известно, фатализм мы находим разумным и более уместным?

– Ты начал стихи писать? – на полном серьезе спросила Прюн. – Как мило!

– Спасибо, Прюн.

– В этом есть только один положительный момент, – заметил Жоэль.

– А именно?

– Будет гораздо проще мухлевать на экзаменах. Даже у тупиц вроде меня будет шанс. Вот здорово!

Эйр вскочила так стремительно, что я даже не уловил ее движения, и влепила ему крепкий подзатыльник.

– Эй! – возмутился лич.

– Хватит тебе носиться со своим комплексом неполноценности! – взвилась волчица. – Ты точно ничуть не глупее всех нас и экзамены сдашь играючи.

– Но я…

– Но ты… что? Прекрати эти сеансы самоуничижения!

– Я не…

Глаза волчицы резко сузились, осталась лишь желтая щелка с горящей от гнева черной полоской зрачка.

– Ладно, ладно, – сдается Жоэль. – Не буду мухлевать.

Эйр расслабилась.

– Ну разве что чуточку, – шепнул мне лич.

– Скёль! – рявкнула Эйр. – Спали этому дурачку остаток шевелюры!

– Нет! Не надо, я…

– Господин Фёйлу?

Легко узнаваемый голос моей сестры прерывает наше шушуканье, а заодно и смуту в классе.

Сюзель стояла в дверном проеме, рослая, подтянутая, роскошная, ОЗАРЕННАЯ СОЛНЦЕМ. Понимаете, если мне в генетической лотерее не повезло, то Сюзель сорвала джекпот. Ее можно назвать супервампиром: получеловек, полуполночник, она способна гулять посреди бела дня и есть что вздумается. При этом сестра обладает геркулесовой силой, красотой принцессы и разумом гения. Я ее обожаю.

А еще чертовски завидую: ей досталось все, мне – ничего. Но я усердно тружусь, чтобы от этого чувства избавиться, слово даю.

– Что тебе, Сюзель? – приосанился профессор, нервно приглаживая те несколько волосинок, что еще прикрывали его плешь.

Бедняга. Вены на лбу пульсируют, щеки побагровели от волнения, очки сидят криво, стол завален кучей бумажек, и все вместе делает его похожим на пятидесятилетнего младенца, очень недовольного жизнью.

– Вы позволите забрать Симеона и Ноэми?

– Зачем? – спросил я.

Профессор одарил меня начальственным изгибом бровей, потом прочистил горло и спросил о том же самом:

– Зачем?

– Директриса велела мне привести их. Больше я ничего не знаю.

– У вас есть бумага? – флегматично поинтересовался Фёйлу, как будто забыв, что перед ним высится запас бумаги, которого хватило бы на год небольшому университету.

Сюзель догадалась, что он имеет в виду, и спокойно подала ему записку. Взгляды всех присутствующих выражали, как обычно, уважение, обожание, любовь. Приход Сюзель всегда производит такой эффект.

В последнее время сестра, по примеру нашей матери, начала заплетать волосы в длинные косы, и, когда она их распускает, они доходят до пояса. Но сегодня она собрала их узлом на затылке и украсила жемчужинками и белыми цветами. Смотрится великолепно. Но я удивился, с чего вдруг на нее напало такое кокетство.

Профессор взял «бумагу» с забавной учтивостью, прочел один раз, другой, что-то пробормотал и, нервным движением сняв очки, уставился на нас.

– Ты понимаешь, что происходит? – спросил Жоэль, пока я, вздыхая, собирал вещи.

– Ни черта, – буркнул я. – Но если Ноэми тоже позвали, значит ничего хорошего.

Сестра, подойдя упругим спортивным шагом, отобрала у меня рюкзак, закинула на плечо и помахала ручкой моим друзьям. Ноэми уже поджидала нас в коридоре; она не сводила глаз с Сюзель. Руку на отсечение я бы не дал – у меня и так одна осталась, и я уж не настолько идиот, – но готов поспорить на крупную сумму, что в комнате этой ученицы устроен алтарь во славу моей сестры.

– Ты знаешь, в чем дело? – спросил я у Сюзель, когда дверь класса закрылась за нами.

– Нет. Понятия не имею, зачем директрисе понадобилось вызывать столько народу прямо с утра, но список рекордно длинный. В списке есть и твое имя, и Ноэми, и я поняла, что меня пошлют за вами.

Я вздрогнул. Рекордно длинный?

Глава 4

Полночная школа располагается в старинном монастыре, в самом сердце города Кольмара. Здание построено вкривь и вкось, коридоры извилистые, стены неровные, а оконные рамы кое-где держатся, видимо, только благодаря плющу, оплетающему весь комплекс. Снаружи постройка имеет унылый, суровый вид. Однако стоит вам проникнуть за тяжелые темные ворота… это нечто невероятное, но все же скорее архитектурный вызов, чем историческая ценность.

Внимания заслуживает только клуатр – внутренний двор, окруженный прекрасными аркадами и галереями из белого камня. Все прочее? Полная безликость. Креон регулярно теряется в коридорах, лестницы упираются в кладовки, а иногда приходится проходить через классные комнаты, чтобы попасть из одной секции школы в другую. Уж и не знаю, каким словом можно обозначить это безобразие.

А вот Сюзель в этой путанице отлично ориентируется благодаря врожденному чутью, еще одному из множества ее превосходных качеств. Это невыносимо.

– Неужели Персепуа вам ничего не сказала? – попробовал я зайти с другой стороны.

– Абсолютно, – вздохнула Сюзель, пригибаясь, чтобы не стукнуться о балку, неизвестно зачем проложенную прямо посреди коридора. – Мы пробегали все утро, разнося записочки директрисы, я просто оставила вас напоследок.

Мы с Ноэми переглянулись – она была столь же озадачена, как и я.

Мы бы продолжили расспросы, да времени не хватило: сестра уже привела нас в административную секцию. Здесь недавно сделали ремонт. Стены коридора элегантно отделаны розовым камнем, на полу – гладкая плитка, окна герметично закрыты. Высокие арки подпирают потолок, на котором красуется ряд люстр, с виду медных и дорогущих, а в простенках между массивными дверьми из ценных пород дерева висят под стеклом большие картины.

Ниже вывешены разные распоряжения и школьные новости. Самое неподходящее для них место: кто же по собственной воле придет прогуляться мимо кабинета директрисы, школьного совета и попечительской комиссии?

Следом за Сюзель мы вошли в приемную Персепуа, где сидит за своим столом секретарша, пикси[7] с суровым взглядом, которая скрежещет зубами всякий раз, как нас видит. Но я сразу забыл о ее глазных молниях, потому что в комнате было полно вампиров – несколько десятков. И это было куда интереснее, чем злой нрав старой феи.

Спутать наш народ с другими полночниками невозможно: форма как с иголочки, головы слишком высокомерно подняты, лица слишком красивы – не ошибешься. Да и без того количество вуалей из паутины полночной вдовы на метр квадратный меня насторожило…

Из-за недостатка роста я не могу их пересчитать, но похоже, что здесь сошлись все наши обладатели длинных клыков и любители первой положительной группы крови.

– Черт, – пробормотала Ноэми. – Это что за ерунда?

Хороший вопрос. На который Сюзель явно не может ответить.

Впрочем, у нас еще был шанс выбраться из тяжелого положения. Мы вроде бы пришли в удачный момент, судя по тому, как полночники валом валят в двери бюро Персепуа. Из дальнего угла, куда нас оттеснили, мы не сразу смогли оценить обстановку. Однако Сюзель, отъявленная подхалимка, протащила нас за собой сквозь толпу прямиком в первый ряд. Зачем, позвольте узнать?

Я бы предпочел простоять минут десять, прижавшись лицом к двери, чем вдруг узреть директрису с ее змеями, искусно уложенными в строгий шиньон, и жаждой убийства в уголках глаз!

– В плохом настроении, – шепнула Ноэми мне в ухо.

Какой-то незнакомый вампир толкнул ее; она ему врезала локтем в живот, тот согнулся пополам. Дверь у нас за спиной захлопнулась с таким лязгом, что мы подпрыгнули; на мгновение шорох десятков уплотняемых блейзеров и полночных вуалей пробежал по помещению.

– Все собрались? – спросила Персепуа в микрофон, стоящий на столе.

– Полагаю, да, – проскрипела пикси. – Если кто-то еще подтянется, я их задержу.

Директриса вздохнула.

– Не нужно. Запишите их имена и отправьте обратно в классы.

– Как скажете.

Щелчок – директриса застыла, потирая виски.

– Что мы тут делаем? – пробился чей-то голос из глубины зала.

Как и многие ученики, я попытался, поднявшись на цыпочки, рассмотреть, у кого хватило смелости задать этот вопрос; но храбрец, проявив осторожность, предпочел больше не выступать.

– Я разберусь. – Директриса угрожающе приподнялась.

Положив руки на стол, она обводит раскаленным взглядом учеников, столпившихся в кабинете. Она сдерживается, но я, стоя так близко к ней, не могу не заметить, как нервно подергивается ее щека, а пальцы с такой силой притиснуты к столешнице, что суставы побелели.

Она растеряна. Или рассержена. Или и то и другое?

– Благодарю вас за то, что вы так быстро собрались. Хочу также поблагодарить учеников старших классов, которые помогли администрации организовать нашу встречу в рекордно короткий срок.

Она кивнула в сторону Сюзель, та тут же гордо выпрямилась.

Ну-ну. Что дальше?

– Я была вынуждена призвать вас, поскольку Полночная школа столкнулась с нестандартной ситуацией. Которая касается всех вас.

Я взглянул на Ноэми, та только скривилась: видимо, в ее драгоценном журнале об этом ничего не говорилось.

– Позвольте представить вам мэтра Армана, – продолжила директриса.

Она указала рукой на стену за собою, и оттуда вышел человек, которого я до того не заметил. Судя по реакции других учеников – кое-кто не удержался от удивленных возгласов, – я не один был так ненаблюдателен.

Мэтр Арман очень высок, но худ, как соломина. Метров двух ростом точно, и я подумал, что он мог бы поглядеть прямо в глаза Прюн, не вытягивая шею.

Он одет в черное. Напомаженные волосы тоже черные. Куртка, водолазка, более того, кожаные перчатки – все выдержано в байкерском стиле. Он производит впечатление злого и унылого существа наподобие вампиров из фильмов шестидесятых годов, а волосы, подстриженные спереди мыском, сильно его старят.

– Мэтр Арман будет находиться в нашей школе в течение учебного года, чтобы обеспечить вам, мои дорогие ученики-вампиры, правовую поддержку в предстоящие несколько недель. Запомните, что вы сможете обращаться к мэтру Арману по всем вопросам законодательства, в случаях дискриминации и… ну, в общем, со всеми проблемами, которые вам покажутся важными.

– Важными в каком смысле? – спросил я, не в силах сдержаться.

Директриса повернулась ко мне, но в ее взгляде из-под низко нависших век я не увидел ни враждебности, ни гнева. Ничего, кроме огромной усталости. Это застигло меня врасплох.

Потом, глубоко вздохнув, она выпрямилась, молча обменялась взглядами с мэтром Арманом, а потом будто бомбу в нас швырнула:

– Совет вампиров подал в суд иск на Полночную школу. За то, что мы подвергли опасности несовершеннолетних, и за преступную халатность.

Глава 5

Как только директриса закончила свое сообщение, она затолкнула мэтра Армана в сумрак, из которого он возник, и безжалостно изгнала нас из кабинета, наотрез отказавшись отвечать на вопросы.

Я хотел поговорить с сестрой, но не смог ее найти: она быстренько улизнула, наверное, чтобы пересказать своим друзьям свежайшие сплетни. Пришлось последовать примеру Сюзель, и я отправился в библиотеку, где в этот час должна была находиться вся компания…

– Так вот и заявила: судебный процесс?!

Жоэль уставился на меня с таким видом, словно я объявил, что прихожусь внуком доброму дедушке Ноэлю или, скорее, злому деду с розгами[8], если учесть схожесть двухметрового тощего мэтра с розгой.

– Угу, – сердито бросил я, пытаясь сосредоточиться на задаче по бухгалтерскому учету таумы.

– Плохо дело… – проворчала Эйр. – От вас, поклонников кровяной колбасы, всегда одни несчастья…

– Ага, вот именно… По факту школа не смогла нам обеспечить защиту, – заметил Колен, усердно нажимая кнопки своего телефона. – Лично я считаю, что это ненормально – делать вид, будто ничего не случилось.

– А ведь судебные издержки придется оплачивать! – разозлилась Эйр.

– Ну, в данном случае платить будут вампиры, – уточнил Колен.

– И они выиграют! – взвилась Эйр и швырнула свою тетрадь на стол. – А школа останется ни с чем. И платить за разбитые горшки придется нам, ученикам.

– Ну-ну, – попытался успокоить ее Жоэль. – Ты, как всегда, думаешь, что стакан наполовину пустой.

Эйр насупилась, скрестила руки на груди и глянула на лича, прищурившись, как старая кошка.

– Твой оптимизм очень мил первые две недели, Жоэль. Но на дольше, поверь, его не хватает.

Жоэль только плечами пожал и продолжил возиться с очередной крышечкой от сангинады. С начала учебного года он бережно собирает их в пластиковый мешочек и добросовестно пришивает к своему блейзеру тоненькой иголочкой, медленно, однако уверенно превращая его в подобие современной кольчуги.

С ним, Коленом и Прюн наши часы самоподготовки неизменно походят на сеансы ручного труда. И я никак не возьму в толк, почему друзья упорно стараются сопровождать меня и Эйр, когда мы глотаем все книги, до которых можем дотянуться, в твердом намерении взойти на пьедестал почета после экзаменов. Видимо, это какой-то дружеский вариант стокгольмского синдрома.

– А ты! – Эйр с возмущением указала в мою сторону подбородком. – Как ты мог ничего не знать?!

Скёль на плече девочки затрясся от смеха.

«Это о тебе речь, Симеон, если еще не понял, – поддразнил он меня. – Он, понимаете ли, разгуливает с голубиным пометом на куртке и не замечает!»

– При чем тут голу… Ох, черт! – Я оглядел свой блейзер и заметил белое пятно.

– Мне кажется, что это не помет, а пыль, – возразила Прюн.

«Какая разница, – перебил ее Скёль. – Важно то, что ему можно влепить бревном в глаз, а он и не заметит».

– Нехорошо так говорить, – заметила Прюн.

И вправду нехорошо. Но я уже давно привык к совместной враждебности волчицы и ее огонька.

Признаться, их манера постоянно переходить от теплого к холодному, как правило, приводит меня в недоумение. Сегодня она меня бесит.

– Это не твоя сестра? – Неожиданный вопрос Жоэля вывел меня из брюзгливого настроя.

Подняв голову, я посмотрел в направлении дальних стеллажей, указанном его пальцем, ожидая увидеть спортивную фигурку Сюзель. И я ее сразу распознал благодаря сложной конструкции, которую она соорудила на голове.

Поколебавшись полсекунды, я бросил задание – все равно мне не дали бы его закончить – и направился к сестре. Если кто-то вообще в курсе событий, так это непременно она. Она подрабатывает в школьной администрации, в среде учеников у нее статус звезды, родители превозносят Сюзель…

Да. Она точно что-то знает. Я следую за нею в полумраке, благоухающем знаниями и пылью, миллионами частичек старой бумаги, которые агрессивно лезут в мой нос и щекочут… Это ад. Жуткий ад. Я ненавижу весну всем своим существом, всей душой… И душа эта рвется прямо сейчас прочь из тела, отчего я оглушительно чихаю.

– Симеон?!

Сюзель высунула голову из-за стеллажа; я не сразу смог ей ответить, пытаясь восстановить дыхание, и в предчувствии нового чиха лихорадочно рылся в карманах, нащупывая носовой платок.

– Держи, – хмыкнула сестра, протянув мне бумажный платочек. – Что ты тут делаешь?

Я без стеснения высморкался и даже протер бумажкой нос изнутри, чтобы не осталось ни пылинки, ни пыльцы, никаких частиц неизвестного происхождения, способных меня погубить.

– Я… я тут вкалываю каждый вечер, – ответил я, шмыгнув носом. – А ты? Что ты-то здесь забыла?

– А ты как думаешь? – отчего-то разозлилась она. – Может, мне захотелось подышать этим воздухом!

Я нахмурился: зачем ей так себя вести?

– Чего тебе нужно? – грубо напустилась она на меня.

– Да ничего, я только хотел поговорить с тобой о нынешнем событии.

– Да неужели?!

Я решил перейти к обороне.

– Слушай, а давай ты не будешь на меня рычать, ладно? Я просто хотел обсудить этот вопрос. Попробовать определить последствия…

– Ах, вот оно что! – Сюзель насмешливо прищурилась. – Ты пришел спросить меня, вместо того чтобы самому подумать. Типично.

– То есть?

– Я знаю об этом деле не больше тебя, Симеон. Может, для разнообразия попробуешь думать сам, идет?

Я смотрю на сестру с недоумением. Какая муха ее укусила?

– У тебя какие-то проблемы?

Сюзель слегка выпрямилась, просто чтобы досадить мне своим высоким ростом, и пронзила меня взглядом. Но когда она приоткрыла рот, чтобы изничтожить своего братца и, без сомнения, внушить ему парочку новых комплексов, которые преследовали бы его до совершеннолетия, в ее кармане зазвонил телефон.

Оставленный без внимания, я наблюдаю, как она читает сообщение. Ее лицо смягчается. В глазах появляется нежность и…

Она покраснела?

– Я должна идти, – пробормотала она, взмахнув рукой, будто заправила за ухо выбившуюся воображаемую прядь. – Ох, тебе нужно почистить блейзер, не забудь. Это пятно откуда?

– Сюзель…

Она положила мне руку на плечо, вся ее злость вдруг улетучилась.

– Я действительно знаю не больше, чем ты, Симеон. Клянусь! Так что, будь добр, оставь меня в покое, идет?

На этом она обо мне забыла, на ходу выстукивая пальцем со скоростью опытного радиста ответ размером с небольшой роман своему таинственному корреспонденту. Когда она прошла мимо меня, я успел краем глаза заметить красные пятнышки на белом экране телефона.