Хорошая девочка

Информации было много, но Оля как могла пыталась ее структурировать. Сейчас она как раз заносила последние данные в таблицу Excel, пытаясь прийти к нужному результату.

В итоге остановились на нескольких достойных, по мнению Оли, кандидатах.

– Но они все скучные, Оль! ― заканючила, как ребенок, Ксюша.

– А зачем тебе веселые? Клоунов оставь в цирке. Относись к будущему мужчине, как к коту, тебе должно быть рядом с ним спокойно.

– Но он должен…

– Коты никому ничего не должны, Ксюш. Они просто есть. Кто останется у тебя дома, тот и есть твой кот. И в качестве бонуса ― он также от тебя не будет ничего особо требовать. Ну, кроме еды, секса, детей и совместного времяпровождения.

– А я вот не умею готовить! ― Ксюша явно не собиралась уступать.

Она нахмурила свое милое личико, уперла ручки в бока и напоминала теперь куколку Барби, которая хочет своего Кена и никого больше.

– Придется научиться, ― смиренным тоном произнесла Оля. ― Это следующий пункт на повестке дня.

– Да и к детям я не готова! И сейчас уже не модно выходить замуж, это невыгодно!

– Конечно, невыгодно, ― Оля положила ей руку на плечо, успокаивая. ― Это всегда было невыгодно. Особенно для женщин. Но без этого ты сойдешь с ума. Ты хочешь сойти с ума?

– Не хочу… ― Ксюша на секунду призадумалась. ― А ты, Оль? Ты собираешься замуж?

– У меня другая миссия.

– Какая, Оль?

– Это неважно, ― Оля покачала головой. ― Но ты, Ксюша, ты хорошая девочка. Твоя миссия состоит в том, чтобы выйти замуж, родить детей и жить спокойно и счастливо.

– Но это скучно, скучно, скучно! ― Ксюша даже встала и начала топать ножками.

– Хорошо. Тогда уйди из университета. Продай квартиру. Сойди с ума.

– Я…

– Не хочешь? Тогда живи скучно. Не понимаю, что плохого в скуке. Ты все равно сможешь заниматься всем тем, что и сейчас.

– Но я хотела пойти на работу! Сделать карьеру, Оль!

– Пойдешь. Сделаешь. Успеется. Наверное. Но твоя основная работа ― это твой дом, Ксюш. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше. Ты будешь выглядеть сущим ребенком, если начнешь познавать мужчин по-настоящему в тридцать, а то и в сорок лет. А по-настоящему их можно познать только в браке.

– Но что если он мне не подойдет? ― продолжала сомневаться Ксюша. ― Мучиться всю жизнь?

– Он не сможет тебе не подойти, если ты выберешь правильно.

Ксюша обреченно рухнула на диван, кладя своя чудную головку на колени подруги.

– Но как это сделать?

Оля слегка почесала у девочки за ушком:

– Перестать слушать гнусных подруг. Перестать читать умные книги. И определить намеренность мужчины жениться на тебе и быть с тобой рядом. Если он просит подождать несколько лет, просит подумать, то можно рассмотреть и других кандидатов.

– Оль, ты такая умная… Но почему… ― и тут Ксюша, совершенно расслабленная и изнеженная, уснула.

«Почему я еще одна?» ― это, наверное, она еще хотела спросить, подумала Оля.

Все просто ― у нее другая жизненная миссия, другие задачи, другие приоритеты. Она воин, а воинам лучше не вступать в длительные любовные связи. Кто знает, когда ее жизнь оборвется?

Она, наконец, увидела, что так долго искала взглядом.

Хорошо. Это никуда от нее не денется. А пока можно слегка вздремнуть. А после ― отправить Ксюшу в магазин.

Нужно научить ее готовить.

* * *

― У нас все есть уже, Оль, я только за мукой схожу, ― проговорила Ксюша, одеваясь.

– Лучше бы начать с мяса. Или с гарниров.

– Но я хочу испечь с тобой пирог, Оль! Потом научусь всему остальному, мы же подруги!

Это было донельзя мило. Если они подруги, то первое их приготовленное блюдо должно быть сладким, ароматным, свежевыпеченным и ужасно вкусным.

Это было логично. Оля согласилась.

Когда дверь за Ксюшей закрылась, Оля быстро вернулась в спальную комнату и села на диван, внимательно осматривая все вокруг. Нельзя было терять ни минуты ― вряд ли Ксюша будет искать муку в соседней «Пятерочке» на протяжении целого часа.

Хотя, кто ее знает? Может, и будет.

Девушка встала и начала как будто совершенно случайно идти к маленькой книжной полке, что была прибита напротив кровати. Ее глаз отметил книги по психологии, саморазвитию (все это, конечно, придется выбросить или раздарить знакомым), а также целые горки пыли. Она, словно в задумчивости, принялась изучать корешки толстых скучных (и опасных для молодого невинного сознания) книг, водя по ним пальцем, но украдкой продолжала следить за происходящим за ее спиной. Одну ногу она слегка отставила в сторону, левую руку напрягла, а все ее тело приняло боевую готовность.

Тень попыталась прошмыгнуть мимо нее.

Не успела.

Она с силой, с какой только могла, подняла в воздух нечто маленькое и дурно пахнущее и что есть мочи прижала это к стене. Раздался хлюпающий звук, как будто она сильно надавила на какой-то неприятный бурдюк с дурно пахнущей жидкостью. От столь внезапного удара воздух с сипением вышел из горла существа, но теперь маленькое нечто начало отчаянно сопеть, отбрыкиваясь от Оли своими маленькими ножками и ручками:

– Пуси! Пуси, кому говорю! Гадкая женщина, пуси! Кусаться буду!

И существо действительно попыталось укусить девушку.

Оля высвободила правую руку и изо всех сил ударила существо под дых.

– Еще хочешь кусаться? ― жестко спросила она, наблюдая, как существо откашливается после тяжелого удара.

Она угадала. Это был домовой. Довольно потасканный, грязный, неуклюжий, маленький, но все же домовой.

Она схватила его за грудки и бросила на пол так, что он проехался по нему вплоть до шкафа с одеждой. А затем наступила ему на грудь, обездвиживая.

– Будешь махать руками или еще что учудишь ― прибью, понял? ― голос ее был полон льда и лишен всякого сочувствия.

Тельце домового затряслось от обуявшего его испуга.

– Ты меня видишь? Но как?

– Я бы тебе показала, но лень. А сейчас…

– Ты ведьма? Но ведьмы всегда уважали домовых, да, уважали! Из какого ты ковена? Я буду жаловаться, буду жаловаться, так и знай!

Девушка равнодушно пожала плечами:

– Ладно. Придется по-плохому.

И она подняла бедного домового, беря его в охапку.

– Не надо по-плохому, госпожа, я пошутил, не надо! Кузьмич будет хорошим… Хочешь, я тебе ботиночки почищу? Ну, хочешь?

– Не хочу, ― бескомпромиссно ответила Оля.

– Убивают!!! Люди добрые!!! ― вдруг закричал домовой. ― Помоги…

Девушка выронила его и с силой приложилась своей рукой о его плешивую макушку.

– А ну заткнись! А то реально пришибу. Тупая нежить, я же пытаюсь ответить на твой же вопрос, балда.

– Какой вопрос, госпожа? ― обиженно промямлил домовой, потирая голову. ― И я не нежить! Я благородный дух!

– Пердух, ― невозмутимо парировала Оля. ― От тебя несет за версту. Самому не противно?

– А ты бы тут пожила с мое, зазнайка ты болотная! Все вы, люди, знаете лучше нашенского, везде свои носы суете.

Оля спокойно выслушивала жалобы бедного домового, роясь в своей сумке, которую она оставила в прихожей.

– Вот бабка ее, этой Ксюшенции, вот она дама была знатная, понимала, как надо обращаться с благородными духами! И угощала меня, и благодарила, и спокойной ночи каждый день желала! А эта… тьфу! Ни манер, ни воспитания!

– Девочка о тебе ничего не знает, не вини ее, ― тихо произнесла Оля, наконец вытаскивая из сумки предмет своих поисков.

– А я в этом виноват, что ли? У вас, людишек, сейчас везде эти, как их, тырнеты понатыканы, могла бы набраться умишка…

– В Интернете сейчас полезной информации и с огнем не сыщешь. Ладно, хватит жаловаться. Вот тебе ответ на твой вопрос.

И она показала ему маленькие ножны с кинжалом внутри.

– Какой вопрос? ― испуганно спросил домовой, с опаской поглядывая на кинжал.

– Ты же спрашивал, кто я такая. На, возьми, не бойся.

Кузьмич вприпрыжку, смешно покачивая своим толстым тельцем, подошел к девушке и подозрительно уставился на кинжал.

– Магическая, дескать, вещица?

– Вовсе нет, ― девушка слегка улыбнулась. ― Просто вещь. Сама в себе. Посмотри поближе. Сразу и поймешь. Ваш народец же любит говорить, что лучше один раз увидеть, чем…

– Много ты о нашем народце знаешь, человек! Вот прям каждый норовит что-то умное сказать, да… ― раздраженный домовой наконец притронулся к ножнам, отсвечивающим металлическим блеском.

Оля целую минуту наслаждалась его истошным пронзительным воплем, который, наверное, было слышно во всем доме. Домовой шарахнулся от нее, забился в угол, потирая свою обожженную руку.

– Это же… это же… меридий, черт бы меня побрал, ― в глазах Кузьмича застыл первобытный ужас.

– Все верно, господин домовой, он самый. Я очень рада, что ты почувствовал его даже сквозь металлические ножны. Можешь представить себе, что будет, если я притронусь к тебе самим кинжалом.

– Не надо! Прошу не надо! Я не виноват! Я исправлюсь, честно!

– Очень надеюсь на это, ― девушка удовлетворенно хмыкнула. ― Очень надеюсь, Кузьмич. Нам с тобой предстоит много работы.

– Но ты… ты же… ― домовой хотел сказать, но вовремя спохватился, закрывая себе рот грязными волосатыми ладошками. ― Ты убьешь меня.

И он обреченно, в полуобморочном состоянии скатился на пол.

– Вовсе нет, ― возразила Оля, убирая оружие обратно в сумку. ― Я убиваю только тех, кто опасен. И ты, если исправишься, можешь прожить еще очень и очень долго. Если захочешь, конечно.

– Хочу! Все сделаю, что вы попросите, госпожа! ― Кузьмич резво встал и побежал на кухню, возвращаясь оттуда с веником и совком.

– Молодец, ― девушка потрепала вставшего на путь истинный домового по голове. ― Но не сейчас. Сначала приведем в порядок твою хозяйку. В психологическом плане. Избавим ее от дурных мыслей, поможем очистить себя от дурного влияния и сглазов чужих людей. А уж потом можно взяться и за уборку. Она никогда не помешает.

Было видно, что домовой слегка замялся. Как будто он набирается смелости перед очередным вопросом.

Наконец он решился:

– Госпожа, а вы и правда… правда…

Девушка снова улыбнулась, а затем присела на корточки, глядя домовому прямо в глаза:

– Да. Это правда. Я ― аудитор.

* * *

Поезд из Нижнего Новгорода должен был прибыть в 11:26. Стоимость поездки в купе составила 2200 рублей.

Это дорого. Даже очень.

Но Юки не была согласна на иные условия, поэтому Оле пришлось заплатить. Благо это именно она попросила свою подругу проведать, как обстоят дела в городе, что на реке Волге.

Оля ожидала на условленном месте рядом с Курским вокзалом, попивая горячее какао из пластмассового стаканчика. Какао она сварила сама, дома, а затем перелила в небольшой термос, который всегда носила с собой в удобном рюкзаке.

А все потому, что покупать что-либо в московских кафе ― удовольствие не для бедных. Точнее, люди и становятся бедными, потому что тратят половину своих сбережений на разнообразную снедь и напитки.

Оля не любила экономить. Она просто берегла деньги от необдуманных трат.

– Девушка! Можно с вами познакомиться?

Она заметила этого высокого красавца еще пару минут назад. Все набирался смелости, разглядывая ее. Хорошо, что решился. Лишним парень никогда не будет.

Она сообщила ему, что по телефону до нее обычно сложно дозвониться ― редко берет трубку, но тут же дала ему заранее заготовленную визитку со всеми необходимыми контактными данными, проследила, чтобы он добавил ее в Вконтакте, взяла у него самого номер телефона на всякий случай и предварительно договорилась о встрече в ближайшие выходные.

Парень был на седьмом небе от счастья, когда уходил. Не каждый день попадается такая сметливая девушка. Сейчас, в современной России, большинство женщин крайне замкнуты, чему Оля была несказанно рада ― меньше конкуренции.

Она сделала мысленную пометку в голове связаться с молодым человеком в ближайшие дни и выяснить, что к чему. Если повезет, то она просто переспит с ним и забудет, а если мальчик вдруг настроен на серьезные отношения, то можно отдать его Ксюше ― пусть практикуется.

Сама Оля для себя серьезные отношения не рассматривала. Она была воином, который может умереть в любой момент своей жизни. Лучше не привязывать себя ни к кому в любовном плане. Да и вряд ли кто-то будет смотреть на свою девушку с одобрением и пониманием, расскажи она про монстров, что окружают людей то тут, то там. Особенно, если эти монстры чаще всего невидимы.

Нет, быть признанной сумасшедшей ей вовсе не хотелось.

Сейчас замкнутые и поголовно проблемные девушки поступают до крайности глупо ― ждут своего воина и защитника, не понимая, что воинам суждено умереть в бою. Это их предназначение, ради этого они и живут. Не бывает бывших воинов, это уже навсегда.

Сейчас век созидателей, век мирных свершений. По крайней мере, так должно быть. И хорошо, если мужчина сложит оружие, перестанет воевать и будет привносить в мир полезное, а иногда и новое, интересное. Тогда общество будет развиваться.

А воины пусть встречаются с воинами. И умирают в бою.

По крайней мере, так она считала в свои двадцать лет.

* * *

― А что если я никогда не найду своего любимого? ― обеспокоенно спросила Ксюша.

Оля, к своему удовлетворению, отметила, что Ксюша все чаще стала заменять слово «подходящий» на «любимый». Все же породу хорошей девочки не испортить даже гнилыми подругами. Не зря таких женщин ранее называли «берегинями» ― ведь они берегли в первую очередь самих себя от дурного влияния.

Врожденная защита. Им нужно только немного помочь, подтолкнуть, направить в верное русло.

– Значит, не найдешь, ― сказала Оля. ― Но ты будешь пытаться. Изо всех сил. И в этой борьбе, в этом поиске и заключается твоя жизненная миссия.

Ксюша послушала, подумала, но ничего не поняла. Она лишь чувствовала душой, что Оля желает ей добра.

– Ой, смотри, выкипает! ― вдруг воскликнула она, указывая на плиту.

И они побежали спасать положение, расталкивая друг друга и живо, не притворно смеясь.

* * *

Оля наконец заметила ее. Впрочем, Юки было сложно не заметить.

Она была одета в легкое темно-синее фольклорное платье с чудной вышивкой, отображающей старинные славянские руны; ее длинные черные, как смоль, волосы были перехвачены шелковой ленточкой, а ее чертовски красивое лицо с белоснежной атласной кожей, горящие черные глаза и алые накрашенные манящие губы, как всегда, притягивали к себе взгляды проходящих мимо мужчин.

Юки быстро, легко, неуловимо подошла к своей подруге, обняла ее и впилась своими нежными полными губами в ее губы долгим жадным поцелуем.

Через несколько секунд Оля слегка оттолкнула девушку.

– Я тоже рада тебя видеть, Юки, ― спокойно сказала она, ощущая яркий привкус крови у себя на языке. ― И я просила тебя не делать так на людях.

Юки хищно облизнулась, обнажая ряд красивых, но жутко острых зубов, и снова прильнула к Оле, обнимая ее.

– Но я хочу тебя, ― призналась она томным голосом. ― И я жутко устала. Я голодна.

– Тогда пошли домой, ― здраво предложила Оля, обнимая Юки за плечи.

– Уже? ― Юки приободрилась. ― Но сейчас только начало дня…

– Сегодня все равно выходной. Да и тебе надо прийти в себя. Пойдем, заодно расскажешь, как там все прошло.

– Новостей никаких, ― Юки печально покачала головой, беря Олю под руку. ― По крайней мере, я ничего не обнаружила.

– Ну и ладно, ― Оля равнодушно пожала плечами. ― Пиццу будешь?

Юки кивнула:

– Да. И тебя. Я скучала.

– Значит, сначала в магазин… ― Оля вдруг замолкла, как будто что-то припоминая. ― Да, кстати, у меня подруга недавно появилась. Ксенией зовут.

Глаза у Юки зажглись демоническим блеском:

– А ее можно?..

– Нет, ― строго ответила Оля. ― Но завтра сходим к ней, заодно познакомишься кое с кем. У нее живет домовой, представляешь?

– Домовой? ― Юки удивилась. ― Их, говорят, уже с огнем не сыщешь. Точно домовой?

– Точно.

Все еще разговаривая об удивительном «благородном» духе, они вошли в прохладное подземелье, приложили свои «тройки» к турникетам, сели на поезд и поехали к себе домой.

Чтобы весь день есть пиццу, смотреть глупые фильмы и целовать друг друга. Целовать до полного изнеможения.

Ведь иногда нужно и отдыхать.

* * *

Бедный Кузьмич явно был не рад встрече с прекрасной девой. Его испуганное дрожащее пухленькое тельце в данный момент торчало из-под дивана, а сам домовой протяжно всхлипывал и кому-то молился:

– Вампир! Настоящий вампир! Нет, ну вы точно меня убить хотите!

Юки слегка обиделась и надула свои бледные щечки:

– Не вампир, а ёкай, бестолочь ты этакая! Давай, вылезай, а не то точно укушу!

– Меня кусать не надо, госпожа! Я ж невкусный, того…

Но домовой послушно вылез из-за своего укрытия и начал без капли стеснения рассматривать прекрасную гостью:

– Ишь ты, дива заморская. Не нашенская, сразу видать.

– Глазенки ты прекрати таращить, мужичок, а не то действительно попробую тебя на зуб. Благо домовых я еще не ела, первым будешь…

Домовой начал пятиться к выходу из комнаты, поднимая свои мясистые руки вверх, словно моля о пощаде, но, к своему несчастью, наткнулся на Олю, которая как раз входила в комнату.

Девушка деловито пнула его, а, когда он начал с воплем улепетывать, схватила его за плечи и повернула к себе.

– Так, помылся, одежду почистил? ― Оля подтянула мужичка к себе и принюхалась. ― Получше, но воняет все равно. Ты сколько раз в ванне был?

– Раз двадцать или больше, госпожа, разве я упомню? Но это ж природный запах, не смывается он… ― принялся оправдываться домовой.

– Рассказывай больше. Если проблема не решится к следующей неделе, то лично тебя отмою. Только вместо губки наждачкой пройдемся. Все понятно?

– Чистым буду, госпожа, самым чистым на свете! ― отчаянно возопил Кузьмич.

– Вот ведь чудило, Оль, даже и не поверишь, что такие существуют, ― рассмеялась Юки своим прекрасным обворожительным смехом.

– Оль, ты там по телефону говоришь? ― раздался голос Ксюши из соседней комнаты.

– Не, сама с собой бормочу! ― прокричала в ответ Оля.

– Странная ты! ― продолжала кричать абсолютно нестранная Ксюша.

– Иди сюда лучше! ― позвала Оля свою подругу.

Через секунд десять в большую комнату зашла и Ксюша, которая, конечно же, не увидела никого, кроме Оли. Домовые по природе своей невидимы для человеческих глаз, их замечают, если приглядятся особенно внимательно, лишь ведьмы, ведуньи, ведьмаки, аудиторы да прочие духи, демоны и нежить. Ну и кошки, конечно.

А Юки, как вампир образованный и заморский, могла по своей воле становиться незаметной для людей, чем частенько и пользовалась.

– Я в своей комнате еще не закончила, Оль, ― сказала Ксюша, показывая на тряпку, полную пыли и грязи, которую она держала в руке.

– Потом, ― Оля нетерпеливо махнула рукой. ― Давай за диваном приберем, пока я здесь. А то потом сама не поднимешь.

– Ой, я ж и сейчас вряд ли подниму, Оль, я слабенькая…

– Поднимешь, поднимешь, ― приободрила Оля свою подругу, попутно пиная в верном направлении домового, который как раз пытался куда-то свинтить. ― Я тебе помогу, не бойся. Давай, хватайся с другого края. И р-р-раз…

Суровый взгляд девушки сделал свое дело ― Кузьмич со вздохом встал рядом с Ксюшей и помог ей приподнять ее сторону дивана.

– Ничего себе, Оль, так легко! Может, я не такая уж и хилая, как думала…

– Ага, конечно, ― раздался еле слышимый саркастичный голос невидимого мужичка откуда-то снизу. ― Ой-ой, больно же!

– А ты там не выкай с галерки, работай давай! ― Юки удовлетворенно потерла тыльную сторону своей ладони. ― На кухне кто вчера варенье лопал? Из-за кого пол липкий?

– Да это все она! ― домовой аж подпрыгнул от возмущения, указывая рукой на Ксюшу.

– Никогда не поверю, что хрупкая девочка может съесть аж полбанки варенья. Литровой банки, Кузьмич. А ну-ка пойдем, ― и безжалостная Юки потащила бедного плачущего домового отдраивать кухню до блеска.

Во время препирательств духа российского домашнего и духа заморского девушки как раз начали тщательно убирать пыль и грязь под диваном, приводя все в божеский вид.

– Я даже чувствовать себя стала лучше, Оль, как мы с тобой порядок начали наводить! ― в чувствах призналась Ксюша подруге.

– Оно и понятно. Еще бы хорошо все белье и одежду выстирать да новых шмоток прикупить.

– Да! ― глаза у Ксюши загорелись. ― Джинсы себе недавно усмотрела, классные вообще!

– Платья, Ксюша, платья, ― Оля погрозила подруге пальцем. ― И юбки. Выброси джинсы и штаны из головы.

– Но в платьях неудобно, Оль! А как же зимой? Ты не… Хотя можно прикупить расклешенные брюки или…

– Вот в таком направлении и думай, тебе все пойдет, это главное, ― завершила Оля их спор об одежде.

Но Ксюша уже не слушала, она достала откуда-то планшет и вовсю разглядывала фасоны платьев, блузок, свитеров и всего-всего, что можно найти на просторах Интернета.

Оля вздохнула и улыбнулась. Потрепав Ксюшу по голове, она отправилась на кухню за свежими тряпками, чашкой горячего свежего чая, а также чтобы попросить двух своих духовных приятелей шуметь потише ― от их воплей уже начинала болеть голова.

Но начало было положено, чистота потихоньку наводилась, облику Ксюши придавалась некая женственность, а ее руки потихоньку познавали азы кулинарного искусства на практике. Несколько месяцев в таком духе ― и можно будет приглашать мужчин.

А там уже как сложится.

* * *

Два года спустя.

Четвертый курс, экзамены.

Группка нервничающих студентов скопилась около кабинета на третьем этаже.

Кто-то повторял множество раз уже повторенное. Кто-то паниковал. Кто-то просто плакал.

Оля спокойно сидела на краюшке скамейки и пролистывала множество бухгалтерских проводок на экране своего ноутбука. Она была уверена в своих знаниях, но просто концентрировала свой мозг на предстоящем ей экзамене, чтобы быть сосредоточенной и успешной.

В аудиторию запускали не всех, а лишь по отдельным маленьким группкам. Сдавших экзамен выходцев отчаянно допрашивали, но это мало чем могло помочь на экзамене, где надо было просто все знать наизусть. Догадаться или понять невозможно, только зубрить. Такое уж современное образование.

Наконец вышла и Ксюша, радостная и полная жизненных сил. Она отбилась от любопытных девиц, которые начали ее расспрашивать про попавшиеся ей вопросы, и сразу же направилась к Оле, которая обернулась на звук родного голоса.

– Получилось! Поставят тройку, наверное, Оль, я так рада! ― Ксюша со слезами на глазах обняла Олю.

– Молодец, ― похвалила ее Оля. ― Ну вот, а ты переживала…

– Мне кажется, ― заговорщицким шепотом произнесла Ксюша, ― что меня слегка пожалели. Я слегка переволновалась и перепутала материалы с основными средствами… или наоборот?

– Это неважно. Все это вряд ли пригодится тебе в ближайшем будущем… ― Оля нежно погладила Ксюшу по животу.

Ксюша зарделась, как мак, от смущения и гордости.

– Это точно, Оль! ― и она снова перешла на шепот. ― Это будет девочка. Так врачи сказали.

Оля только улыбнулась и тепло посмотрела на подругу. Слова были излишни.

Через несколько минут к девушкам подошел улыбчивый парень из параллельной группы. Он уже успешно сдал свой экзамен и теперь, с нежностью взяв свою жену за руку, повел ее в сторону выхода. Счастливая Ксюша помахала на прощанье Оле и вскоре исчезла.

Оля облегченно вздохнула. Все было хорошо. Кто знает, как будет дальше, но…

– По залету, ну надо же…

Одна из девочек рядом с Олей с презрением выдавила из себя эту фразу. Другие ее сотоварки не преминули повторить, и разгорелось яркое и живое обсуждение.

Оля снова вздохнула, на этот раз уже с грустью. Когда это зарождение новой светлой души стали называть «залетом»?

Она надеялась, что эти бедные злословные девочки не обрекут себя в будущем на одинокое тяжелое донельзя грустное и безвыходное состояние, подавшись современным логичным искушениям и позывам в духе Саморазвития и Становления Личности. Ведь развитие возможно лишь на практике. И любить тоже надо учиться. Потому что потом, ближе к тридцати, когда ты умеешь все, но запрещал себе любить, не подпускал к себе людей, научиться этому можно… но крайне больно.

Тебе каждый раз, после каждой попытки придется падать с вершины твоего Саморазвития до неблагодарной любовной земли. Поэтому любить лучше, когда ты глуп. Или достичь таких вершин в своем Саморазвитии, чтобы научиться быть глупым и нелогичным.

Потому что глупый человек меньше думает, меньше мучает себя одними и теми же рассуждениями.

Да, подумала Оля, дай Бог нам всем стать глупыми и счастливыми.

* * *

В зале было неожиданно немноголюдно. Точнее, пусто.