скачать книгу бесплатно
Тариец медленно приподнялся, расправил руки, ноги.
– Когда ты прибыла?
– Только что. И, между прочим, я громко звала тебя.
– Увлёкся немного. Ты принесла маячок?
Алёна протянула прибор. Морщинистая тёмная рука схватила маячок.
– Мало! – раздался недовольный голос Неркана. – Почти совсем нет энергии, мало нужных эмоций.
Алёна удивилась.
– Не может быть. Я всюду брала прибор с собой: и на свадьбу мамы, и в больницу к Ольге, да везде. Там должно зашкаливать от эмоций.
– Ты не слушаешь! Мало нужной мне энергии.
– А какая разница? Ты же не киношный злодей, которому для подпитки нужны страдания и муки жертв. – Алёна посмотрела в мутные зеленовато-серые глаза инопланетянина.
– Не злодей. Мне нет дела до переживаний людей, но так получилось, что отрицательные эмоции больше подходят нашему организму, дают сильную встряску.
Алёна с подозрением уставилась на Неркана.
– Эмоции для тебя, как наркотик. Извини, но я не собираюсь издеваться над одноклассниками и знакомыми.
Неркан подтянулся, устроился на камне удобнее. Сложил руки на бочкообразном теле.
– Ты сама хотела наказать обидчиков, я помог тебе. Продолжай в том же духе, и останемся довольны оба.
– Из-за меня одноклассница чуть не попала в психушку. Я слишком далеко зашла, больше не хочу никому мстить. Удовлетворения никакого, только совесть замучила.
– Я думал ты сильная, не размазня, как большинство землян. Владеешь своим телом, проходишь из мира в мир. Что тебе чьи-то переживания?
Алёна ощутила резкую неприязнь к тарийцу. Он использовал её, а она легко поддалась на искушение навредить четвёрке Платовой. И сейчас подзуживает.
– Как оказалось, чужая боль затрагивает меня. Извини, но я вряд ли ещё соберу для тебя отрицательные эмоции.
– Тогда верни мой голограф, – прошипел инопланетянин. – Ты разочаровала меня. Зря я столько лет ждал твоего появления, думал, мы станем полезны друг для друга.
Алёна положила голограф на ближайший камень.
– Да пожалуйста. Он мне не нужен.
Неркан протянул руку.
– Подай голограф.
Алёна насторожилась, глаза тарийца дважды сменили цвет. Она ощутила непонятную угрозу.
– Сам возьмёшь, – на всякий случай она отступила от камня на пару шагов, встала вплотную к месту перехода.
– Погоди! Ты что, опасаешься меня? Тарийцы миролюбивая раса. Извини, я немного расстроился. Забирай голограф, вдруг пригодится.
Алёна ощутила ласковое тепло в голосе Неркана и поняла: «А ведь снова он пытается ментально на меня воздействовать». Прикинула расстояние от тарийца до камня, на который положила прибор.
– Ты можешь добавить в голограф изображение: глубокой ямы с водой, каменной стены или допустим колючей изгороди.
– Конечно. Сейчас сделаю, подай прибор.
Алёна покачала головой.
– Сделай, а я в другой раз заберу голограф, сейчас спешу домой. – Она повернулась к светящемуся овалу, краем глаза успела заметить злобную гримасу на лице тарийца.
Алёна считала Неркана неуклюжим, но он как-то быстро переместился и левой рукой, схватил её за щиколотку. Алёна взвизгнула и ударила ногой по серой конечности тарийца. Сухая кожа лопнула и выступили несколько капелек тёмной крови. Его пальцы разжались. Алёна прыгнула в проход, успев услышать его слова.
– Прости, я не хотел тебя напугать. Буду ждать здесь.
***
Перестав посещать театральный и художественный кружки Алёна, почувствовала себя узником, сбросившим вериги, но, к сожалению, освободилось много времени, и она пока не знала чем его заполнить. В классе по отношению к ней тоже произошли перемены. Раньше она мечтала, чтобы её оставили в покое, но когда это произошло, ощутила вокруг себя звенящую пустоту. Четвёрка Платовой больше не строила каверзы, Диляра по-прежнему с ней не разговаривала, а Саша Арно делал вид, будто её не существует. Он, видимо, не мог простить себя, что проявил перед ней слабость. Остальные школьники, узнав от Маши Даниловой большой любительницы сплетен и новостей о способностях Алёны, держались от неё подальше. И раньше желающих с ней общаться было мало, но хоть кто-то, да находился. Алёна не ожидала, что образовавшийся вакуум будет так тяготить. Беседы с матерью, ставшие редкими, добавляли горчинки к одиночеству. Раньше Алёна тяготилась допросами родительницы и вынужденным враньём, а сейчас бы обрадовалась общению с ней. Приходилось привыкать к новому положению: больше она не единственная отрада материнской души.
«Ладно, я уже почти взрослая, сама справлюсь. В конце концов мама счастлива, и так много лет посвятила только мне. Будет нечестно теперь цепляться к ней, будто я до сих пор маленькая девочка», – утешала себя Алёна.
Она уже жалела о театральном кружке, там возникала иллюзия присоединения к большинству. Как ни удивительно, но теперь не доставало споров и разговоров с бандой Пановой, общения с Арно. Но вспомнив о нудных чтениях пьес, выкинула мысли о возвращении в студию.
Встретившись с Геленовым на переменке, Алёна стукнула себя по лбу.
– Денис, ты мне подал замечательную идею.
Тот поправил очки, прямые брови полезли на лоб.
– Я и слова не сказал.
– Но подтолкнул к решению. Когда занятия в химической лаборатории?
Денис улыбнулся, обнажилась щербинка на переднем зубе, которая отчего-то делала его улыбку забавной и трогательной.
– Хочешь прийти?
– Начну заниматься в кружке.
– Давно пора. Тебе нравится химия, тем более, что разбираешься в ней неплохо, – Денис ухмыльнулся, вспомнив рисунки Алёны на конкурсе. – А художник из тебя так себе.
Геленов обладал одним удивительным качеством, он никогда не врал и даже не делал попытки смягчить свои слова, но каким-то образом ухитрялся не обидеть собеседника. Прозорливо находил в человеке пусть небольшой талант, или хорошее качество характера и указывал на него. Денис считался гордостью школы, выиграв все районные, а потом и краевые олимпиады по химии и биологии, стал ездить на международные. Став популярным, Геленов не изменился, остался тем же стеснительным, рассеянным и немного неловким подростком.
Алёна знала о мечте Дениса стать биотехнологом, он собирался создать ткань, которую будет огибать свет, ткань-невидимку. Он, паренёк из провинциального городка, не разменивался на малое, ставил перед собой грандиозные цели. И отчего-то верилось: всё у него получится. Она познакомилась с Денисом случайно, осталась после занятий, пытаясь решить трудную задачу по химии. Геленов помог с решением, а потом показал несколько интересных опытов. В химической лаборатории он находился, как у себя дома, ему единственному со всей школы позволялось здесь работать в отсутствии преподавателя. Алёне очень нравилось ставить опыты и решать запутанные задачи.
Химический кружок стал выходом из круга одиночества. Её одноклассники не интересовались химией, в лаборатории она могла быть сама собой. А главное, в кружке Алёну никто не звал Мышинской, считали девочкой с хорошей головой.
Глава 9
Мать с Алексеем Игоревичем собирались в театр, предложили Алёне отправиться вместе с ними. Она отказалась наотрез.
– Нет уж, лучше схожу в кино. Можно?
Марианна Авдеевна, зная о нелюбви дочери к театру, не помогли даже занятия в театральной студии, не стала настаивать.
– В кино. Можешь.
Алёна ушла с сеанса: разрекламированный по телевизору фильм про инопланетян оказался неинтересным и скучным. Подтаявшие за день сугробы, стали пологими и ноздреватыми, словно надкусанные куски сыра. Деревья, сбросившие снежный наряд, сиротливо качали голыми чёрными ветками. Лишь ели в парке могли похвастаться яркой зеленью хвои. Алёна побродила по дорожкам парка, подышала свежим воздухом, пахнущим наступающей весной, и отправилась домой. Она подошла к перекрёстку в тот момент, когда светофор загорелся зелёным. На дорогу ступила одновременно с женщиной и мальчиком лет пяти. Ребёнок вырвал ладошку из руки матери и побежал на другую сторону улицы. В этот момент из-за поворота вылетел автомобиль и с огромной скоростью помчался на мальчика. Алёна на секунду замерла, сердце заколотилось с бешеной скоростью, ладони и стопы ног стали горячими, будто их опустили в кипяток, голова же стала ясной и чистой. Она с удивлением увидела: колёса автомобиля едва крутятся, а сам он еле движется. Повернув голову, обнаружила замершую рядом с собой женщину, впереди зависшего в прыжке мальчика. На противоположной стороне улицы возле магазина застыли люди с открытыми в крике ртами. Алёна пришла в себя от потрясения и рванула к ребёнку, автомобиль хоть и медленно, но продолжал движение. Мальчик оказался тяжёлым, схватив в охапку, она потащила его к тротуару. Поставив ребёнка на дорожку, прижала к себе. Тотчас вернулись звуки. Только сейчас она осознала, что всё происходило в полной тишине. В уши ударили крики людей, вопли перепуганной матери, и рёв мотора машины, промчавшейся мимо.
– Игорёк! Ты зачем так сделал, зачем побежал через дорогу? – закричала женщина, подбегая. Она принялась судорожно ощупывать мальчика. Глянула на Алёну. – Как? Не понимаю, как вы его успели схватить?
Алёна бросила взгляд на людей у магазина. У всех были удивленные, недоумевающие лица. Пожала плечами.
– Сама не знаю. Наверно, быстро бегаю.
– Спасибо, девочка. Ты спасла его. Как тебя зовут?
Алёна испытывала не меньшее потрясение, чем зеваки прохожие.
– Неважно. Извините, я спешу. Удачи вам, – ей хотелось быстрее уйти и обдумать случившиеся.
– Девочка, погоди!
Но Алёна только ускорила шаг.
– Нет, вы видели. Эта пигалица стояла на той стороне дороги, а потом раз, и уже здесь на тротуаре. Как она так быстро добралась вместе с мальчишкой, – услышала она, проходя мимо мужчины.
«Сама не понимаю, – нервничала Алёна, почти переходя на бег. – Вот бы у Неркана спросить».
За ужином, съев тарелку макарон с сыром, не ощутила сытости. Сделала себе большой бутерброд, налила полную кружку горячего чая.
«Вот и обжорство началось», – хмыкнула Алёна, доедая последний кусочек хлеба. К ней возвращались силы, ещё немного ломило руки в плечах, будто она перетащила не маленького мальчика, а тяжёлый камень.
Ночью ей приснился странный сон.
Деревенская улица, заросшая травой, из неё, словно цыплята, выглядывают жёлтые головки одуванчиков. Маленькая девочка, года три не старше, идёт по тропинке, за ней вперевалочку один за другим топают пушистые гусята. Она останавливается, гусята окружают её, тянут крохотные шеи и начинают переговариваться.
– Отдохнули? Идём дальше на луг, – командирским тоном заявляет девочка, и тут же с умилением на личике проводит рукой по нежному пуху гусёнка, треплющего пряжку её туфельки. – Муся, туфли не съедобны, – объясняет она настойчивой птице.
Гусята, заслышав голос, начинают гулить громче. Девочка пресекает непослушание тем, что отправляется в путь по тропинке. Гусята вновь выстраиваются в линию. Эта странная процессия переходит дорогу и направляется к ровному, будто подстриженному лугу. Заслышав рокочущий звук мотора, девочка оборачивается и с ужасом замечает: Муся что-то клюет прямо посередине дороги. Девочка машет руками и кричит шофёру, пытаясь привлечь внимание к гусёнку. Водитель автобуса улыбается и машет ей в ответ. Бабушки, сидящие на лавочке, отвлекаются от беседы и смотрят, как девочка бежит к дороге и бросается прямо под колеса автобуса. Одна из старушек вскакивает, забывая про возраст, спешит к месту происшествия. Бледный водитель с перекошенным от страха лицом, вываливается из-за руля на ватных ногах и хватается за голову.
– Я не успел затормозить… она так быстро кинулась под автобус…. – бормочет он и садится без сил на обочину.
Старушка становится на четвереньки и заглядывает под автобус.
– Бабуля, что там ищешь? – раздаётся за её спиной детский голосок.
Пожилая женщина оборачивается – девочка жива-здорова стоит на траве и держит на руках гусёнка.
– Алёна, нельзя так делать! Ты могла погибнуть!
Девочка мотает белокурой головкой, улыбается, на её щеках появляются очаровательные ямочки.
– Нет, бабушка, автобус ехал так медленно, что я проползла между колёс.
– Всё равно нельзя так делать. Ты перепугала дядю Толю.
Девочка округлила глаза.
– Он же большой. Я кричала ему, а он не слышал и ехал прямо на Мусю.
Гусёнок клювиком щипал пальцы девочки, она фыркнула:
– Щекотно же.
Старушка подошла к водителю всё ещё находящемуся в прострации.
– Толя, она жива. С Алёной всё в порядке.
Мужчина поднял голову, непонимающе посмотрел на неё.
Бабушка громко позвала:
– Алёна, ну-ка иди сюда и проси прощения у дяди Толи.
Девочка робко выглянула из-за автобуса.
– Извините, я больше не буду ползать под вашим автобусом.
Водитель провёл руками по лицу, словно пытался убрать жуткое видение, вздохнул:
– Я чуть не умер от страха, думал, задавил тебя. Разве можно рисковать жизнью из-за утёнка.
– Муся – гусь, – уточнила девочка.
Старушка махнула рукой, мол, убирайся с глаз долой. Девочка побежала на луг к своему крошечному стаду.
– Прости её, Толя. Глупая ещё.
Он поднялся, ощутив дрожь в коленях, снова уселся.
– Но как она успела проскочить?
– Бывают чудеса, – буркнула бабушка. – Повезло.
Алёна проснулась. Сон чётко отпечатался в мозгу. Она никогда раньше не видела таких ярких, реалистичных снов. Ей до сих пор чудился запах травы и горячего пыльного асфальта. Девочку во сне тоже звали Алёной. Она так же спасла гусёнка, как она вчера мальчика. Может, сон – воспоминания из её детства. Алёна попыталась восстановить образ старушки из сна, лицо расплывалось, хорошо помнились лишь рыжие с сединой волосы и сердитые голубые глаза. Неужели ей приснилась бабушка, которую она совсем забыла. Мама никогда не хотела вспоминать о родных, поясняла: слишком больно рассказывать об их гибели. Как жаль, что у них никого нет. Она бы с радостью поехала к ней в гости летом. Алёна зевнула, потянулась. И почему детство не длится вечно. Внутри себя она ощущала отголоски сна: радость той маленькой девочки, любовь к бабушке и к миру.
