Я стану твоим другом

Зная Ангелину, Дарина была уверена, что та немного опоздает на день рождения Имрана. Принцессе не пристало как прочим смертным, являться вовремя, её полагается подождать. Заняв пост в густых кустах сирени, которая живым забором ограждала поселковый стадион, Дарина приготовилась к встрече с Радимовой. У её ног стояла двухлитровая бутылка газировки. Сначала она хотела купить «Малинку» или «Чёрную смородину», но потом остановилась на почти бесцветной с лимоном, всё же не хотелось повредить одежду Радимовой, а только устроить ей сладкий душ. Ожидание затягивалось. Дарина разочарованно вздохнула, врагиня могла отправиться на праздник, взяв такси, и тогда кормление комаров в кустах окажется напрасным. Тренькнул телефон. Прочитав новый пост Ангелины, Дарина тихо засмеялась. Та сфоткала себя на подходе к стадиону, сопроводив снимок словами: как я вам? Понравлюсь ли Имрану?

Дарина не стала читать ответы. Основательно встряхнув газировку, выбралась на тротуар.

– Что ты здесь делаешь? – остановилась Ангелина, заметив своего недруга.

– Тебя жду.

– Зачем? – Ангелина пока не чувствовала опасности, мысленно она уже находилась рядом с симпатичным именинником.

– Хочу вернуть долг.

– Какой ещё долг? Если ты про телефон, можешь отдать его завтра.

– Сдался мне твой телефон, – соврала Дарина. – Хочу, чтобы ты почувствовала тоже, что и я сегодня.

– Что ты мелешь? – вспыхнула Ангелина, покосившись на бутылку в руках врага.

Но ничего предпринять она уже не успела. Дарина, наставив горлышко бутылки на неё, открутила пробку. Пенящаяся жидкость вырвалась наружу и обдала Ангелину с ног до головы. В воздухе остро запахло лимоном. Оглядев дело своих рук, Дарина удовлетворённо кивнула.

– Нормально. Как тебе душ, Родя?

– Что ты сделала!? – охнула Радимова. – Как ты могла? Знаешь, куда я шла?

– Понятия не имею, я тебя случайно встретила, но так удачно получилось.

– Мне необходимо быть на дне рождения. Меня там ждут, – застонала Ангелина, оглядывая мокрое липкое платье и трогая склеившиеся волосы. – Ты, Егорова, просто скотина и гадина. Как же я тебя ненавижу!

– Взаимно. А что тебе не нравится? В лужу толкать, потом весело смеяться, нравится, а как выкупаться в сладкой водичке, так не по нраву. – Озабоченно осмотрев пустую бутылку, Дарина поинтересовалась: – Может, надо было взять газировку с другим вкусом? Вдруг ты такую не любишь.

Ангелина, догадываясь, как сейчас выглядит, взвыла от бессилия.

– Я убью тебя!

Дарина пожала плечами.

– А я предупреждала, будешь меня трогать, получишь ответку. Перестанешь цепляться, оставлю тебя в покое.

– Я… Я… не знаю, что тебе сделаю. Скажу ребятам, пусть разберутся с тобой. Давно пора тебе в морду дать. – Ангелина достала из сумочки салфетки промокнула ими лицо.

– А вот это ты зря. Успокойся уже, наконец! Всех, кто хоть пальцем меня тронет, подстерегу по одному и так врежу, что мало не покажется.

– С тебя станется, мать убийца и дочь такая же.

– Верно, – не дрогнувшим голосом ответила Дарина, хотя слова одноклассницы, будто иглы кольнули её прямо в сердце. – Именно поэтому не связывайтесь больше со мной, иначе пожалеете. Давай. Радимова, как в мультике жить дружно. Мы теперь квиты.

– Помечтай, помечтай. – Ангелина вызвала такси. – За то, что сегодня я не попала на день рождения, никогда тебя не прощу.

– Бывай. И хорошенько подумай о том, что я тебе сказала. – Щёлкнув несколько раз на свой телефон, Дарина запечатлела понурую и расстроенную Радимову.

Заметив её действия, Ангелина зло выкрикнула:

– Немедленно удали снимки.

– И не подумаю. Они останутся у меня, как страховка. Если снова начнёшь ко мне лезть, выставлю их в интернете на всеобщее обозрение. Не будешь меня трогать, никто их не увидит.

На следующее утро Дарина пришла в школу рано, достала из щели телефон Радимовой и вынесла его за территорию учебного заведения. Она испытывала угрызения совести за кражу телефона, но посчитала это вполне подходящим возмещением за испорченные кроссовки. У неё не имелось другого выхода. Ей действительно не в чем теперь ходить на занятия, а от матери ни за что не удастся вытребовать денег, как ни умоляй. Оставшуюся сумму до зарплаты та старательно распределяла на ежедневную покупку спиртного, не заботясь о других нуждах.

Поселок Стрежень, в котором жила Дарина, был довольно крупным, численность его населения перевалила за десять тысяч. В нём имелось все необходимое для комфортной жизни: магазины, поликлиника, общеобразовательная, музыкальная и спортивные школы, два дома Культуры, кинотеатр, больше десятка частных предприятий, выпускающих товары для дома. Всё необходимое можно было купить и в посёлке, но Дарина предпочитала делать свои покупки в районном городке Зоринске и у неё на это имелись свои причины. Этот городок находился в тридцати километрах от посёлка, каждый час туда ходил удобный маршрутный автобус. Решив прогулять уроки, она в него и села. Дарина собиралась осуществить довольно опасное дело, продать телефон одноклассницы и приобрести на него кроссовки, а также на деньги, заработанные летом с большим трудом, купить куртку и новую блузку: старую так и не удалось хорошо отстирать. Кубанскую грязь не смог победить даже расхваленный в рекламе стиральный порошок. Сорок минут поездки она бездумно смотрела на мелькающие за окном небольшие хутора и поля, поделённые на квадраты лесополосами. Кое-где на деревьях начала желтеть листва, а вот кусты дикой калины и боярышника уже стали багряными. Она немного полюбовалась на фото одноклассницы, побеждённой на некоторое время, но отчего-то удовлетворения не испытала, а только досаду.

Будучи в гостях у прабабушки на хуторе Сокол, она отыскала на чердаке чемодан с книгами. Смахнув с коричневой обложки пыль, обнаружила, что это сказка-пьеса Евгения Шварца «Дракон». В ней она прочитала фразу: «Убив дракона, рискуешь сам драконом стать». Тогда она не поняла, что это значит. Но начав давать отпор одноклассникам, ощутила, что становится похожей на них. Вот уже дошла и до кражи.

Тряхнув головой, Дарина попыталась прогнать тревожные мысли. Что она должна была сделать? Нажаловаться классной руководительнице Валентине Георгиевне? Дарина сильно сомневалась, что та отыскала бы виновного. Одноклассники, даже зная, кто это сделал, никогда бы не признались. Да и противно быть ябедой. Когда-то она пробовала добиться правды, призывая на помощь взрослых, но достигла одного, её обозвали доносчицей и стали избегать все одноклассники, друзья же быстро превратились в бывших. Впрочем, они от неё отказались ещё раньше.

Денег, что она скопила, хватало лишь на самые необходимые вещи. Не ходить же осенью в старой куртке, из которой она успела вырасти, да и новые зимние сапоги ей просто необходимы.

Маршрутка свернула к вокзалу и остановилась на площадке перед кассами. Выбравшись из неё, Дарина пошла пешком подальше от центра города, выискивая киоски или магазинчики, принимающие подержанные телефоны. На одной из небольших улиц отыскался киоск с едва заметной вывеской: «Принимаю старые телефоны, ноутбуки, планшеты, компьютеры и др».

Посмотрев в крохотное окошко, она увидела двух молодых парней. Выглядели они комично, как Давид и Голиаф. Один – лет двадцати, крупный, широкоплечий, с грубыми, словно рублеными чертами лица. Второй – лет семнадцати, маленький, крепенький, по-девичьи миловидный.

– Здравствуйте. Я могу сдать вам подержанный телефон? – поинтересовалась Дарина.

– Покажи. – Голиаф придвинулся ближе к окошку.

Дарина достала из рюкзака телефон Радимовой и протянула ему. Парень заинтересованно покрутил изящный гаджет в своих огромных ручищах. По его лицу она определила, Голиаф едва сдерживает злорадство.

– Давай документы на телефон.

– У меня их нет. Потеряла.

– Неужели? – Парень открыл заднюю крышку телефона. – Та-а-ак и симкарты нет, IMEI под батареей отсутствует. Ты уверена, что это твой телефон?

Дарина как могла сохраняла спокойствие. Она сама вынула симкарту и отклеила квадратик с цифрами под зарядной батареей. Из интернета она узнала, что по IMEI даже в отсутствии симкарты можно отследить владельца. Если Ангелина обратится в полицию, то её гаджет смогут отыскать. Хотя Дарина сильно сомневалась, что Радимова это сделает, не такой уж дорогой для неё телефон, чтобы она начала суетиться.

– Уверена.

– Без документов принять не можем. – Голиаф уставился на неё насмешливым взглядом.

Его напарник как уж вертелся на стуле, без конца дёргая товарища за рукав рубашки.

– Нет, так нет. – Дарина поняла, что будет лучше, если тотчас уйдёт.

Она ощущала себя преступником, которого сию секунду могут посадить в тюрьму. У неё вспотели ладони, предательская краска хлынула в лицо. Поспешив быстрее отойти от киоска, она не услышала шаги за спиной.

– Эй, ты, постой. – Её догонял непоседливый, шустрый парень из киоска, которого она про себя окрестила Давидом. – Да погоди ты. – Он оглянулся по сторонам. Поманив её пальцем, отступил в проулок.

Дарина, немного посомневавшись, последовала за ним.

В безлюдном проулке парень негромко спросил:

– За пять тысяч отдашь?

Она знала, что телефон Радимовой стоит около пятнадцати тысяч, но спорить не собиралась.

– Отдам. Только деньги вперёд.

Парень, хмыкнув, вытащил из кармана рубашки пять купюр по одной тысячи рублей и протянул их Дарине.

Она взяла деньги, сунула ему в руки телефон, который буквально жёг ей пальцы.

– Если ещё будет что-то подобное, приноси. Я возьму, – заявил Давид. – Вот моя визитка. На ней мой номер.

Дарина отмахнулась от визитки.

– Больше не будет. У меня только один телефон. – Сердце бухало у неё в груди, а лицо стремительно приобретало вместо красного цвета уже багровый оттенок. Она прекрасно поняла: парень принял её за воровку, впрочем, так оно и было.

– И всё же возьми. Мало ли что, – настаивал он.

Дарина сунула визитку в кармашек рюкзака.

– Да не трясись ты так. Первый раз всегда страшно, потом пойдёт, как по маслу, – ухмыльнулся парень.

Если бы она могла отмотать время назад, ни за какие коврижки не взяла бы телефон. Лучше ходила бы в старой куртке.

– Сказала же, больше телефонов не будет, – разозлилась Дарина.

Давид помахал ей рукой.

– Пока. И удачи.

– Пока, – пробормотала она, торопясь уйти из этого проулка.

Только выбравшись на центральную улицу города, она смогла вздохнуть спокойно. Купив в продуктовом магазинчике полулитровую бутылку воды, выпила её залпом. Немного успокоившись, Дарина отправилась в необычный магазин, который обнаружила совершенно случайно. Год назад, отчаявшись купить школьную форму по приемлемой для неё цене, она остановилась перед неприметным одноэтажным зданием старой постройки, на его фасаде висела необычная вывеска: «Общество Милосердия». По обе стороны от высокой деревянной двери с табличкой «Бесплатная консультация по юридическим и правовым вопросам», располагались вполне современные пластиковые двери. На одной значилось «Психолог», на другой – «Вторые руки».

Удивившись названию и даже не предполагая, что это магазин подержанных вещей, Дарина открыла дверь. Обнаружив витрины и полки, заваленные вещами, она хотела уже выйти, решив, что это обычный секонд-хенд, но её остановила женщина с добродушным, приветливым лицом.

– Заходи. Не стесняйся. Тебе ведь что-то требуется? Я помогу.

– Мне нужна школьная форма, – тихо ответила Дарина, чувствуя себя неловко. Она помнила слова матери, произнесённые ею в пору их семейного благополучия: «Никогда не носи чужие вещи. Мы не нищие, всё можем купить сами». Сказала она это из-за того, что соседка Варя из добрых побуждений передала ей пакет с одеждой дочери, из которой та уже успела вырасти. Все вещи были отличного качества и в хорошем состоянии. Дарина хотела оставить платья себе, но мать безжалостно выбросила их в мусор.

– Пойдём я тебе покажу. – Продавец повела её вглубь магазина к отделу школьных товаров.

Дарина остановилась перед вешалками со школьной формой.

– Выбирай, не торопясь. Примерочная там. И не волнуйся все вещи прошли химчистку и обеззараживание. Они как новенькие.

Посмотрев на ценники и увидев символическую цену, Дарина поняла, что ей хватит не только на полный комплект школьной формы, но и на обувь.

С тех пор с её доходами и деньгами, которые скупо выделяла мать, она приходила только сюда. Оказалось, хорошие, но уже ненужные им вещи люди приносили в этот магазин и отдавали бесплатно. Цену на них ставили не для того, чтобы заработать, а лишь оплатить аренду помещения и коммунальные услуги.

Первый год их жизни без отца оказался для Дарины невыносимо трудным. За лето, проведённое на хуторе, она подросла и стала чуть крупнее. Вернувшись в посёлок, она стала готовиться к школе, и тут оказалось, что мать не позаботилась ни о чём: ни о форме для неё, ни о необходимых вещах для учёбы. К тому времени её уже уволили из преподавателей и лишь из жалости позволили остаться уборщицей в школе.

На первое сентября Дарина надела обычную белую футболку и тёмную юбку. На следующий день классный руководитель принесла на урок какой-то пакет и положила его на стол.

– Егорова, подойди сюда.

Дарина поднялась с места и приблизилась к столу.

– Наше общество, несмотря на звериный оскал капитализма, остаётся гуманным. – Валентина Георгиевна обожала пафосные речи и любила произносить их громко и торжественно. – В трудную минуту мы всегда готовы прийти на помощь. Особенно тем, кто сейчас остался без средств существования и не способен приобрести так необходимые ему вещи. Егорову, по просьбе её матери, мы включили в список малообеспеченных семей, и теперь она будет раз в год абсолютно бесплатно получать школьную форму. Даша, позволь мне вручить это тебе. – Классная руководительница протянула ей пакет с вещами.

Дарина настолько была потрясена и расстроена, что не покраснела по своей привычке, а побелела, как бумага.

– Мне это не требуется. Носите её сами. – Она оттолкнула руку Валентины Георгиевны, пакет шлёпнулся на пол.

– Что ты себе позволяешь! – выкрикнула учительница, оскорблённая в своих лучших чувствах. – Подними немедленно! Люди старались, покупали, тратили деньги. А ты бросаешься.

– Я же сказала, мне не нужна форма, у меня своя есть.

– Тогда почему ты явилась в школу в этом? – Валентина Георгиевна ткнула Дарину пальцем в плечо.

– Мне так захотелось. На улице стоит жара, а в футболке удобнее.

– Хватит пререканий! Немедленно подними пакет и садись на своё место.

– И не подумаю.

– А зря. Твоя мать чуть ли не на коленях умоляла выделить тебе форму, а ты тут передо мной выделываешься.

Наверно побелеть от унижения и негодования сильнее было просто невозможно, но Дарина ухитрилась это сделать. Все краски исчезли с её лица и только глаза горели тёмным, неистовым огнём.

– Пошли вы все знаете куда… – она не произнесла последнее слово, а добавила лишь ещё фразу. – И засуньте себе эту форму, тоже знаете куда.

Бросив взгляд на возмущённую учительницу, и не глядя на одноклассников, Дарина бросилась на своё место, покидав тетради и книги в рюкзак, выбежала из класса.

Дома она высказала матери всё, что думает о её поступке. Та, пропустив очередную порцию вина, вяло отреагировала.

– Подумаешь. И чего такого? Ну, попросила. Ну, дали тебе. Взяла бы и спасибо сказала. Не в нашем положении гордиться.

Мать явно не понимала, что её прилюдно унизили. Вот уж когда благие намерения ведут в ад. Дарина сейчас чувствовала себя в нём, глядя в пустые глаза матери.

– Это ты виновата во всём! Но почему и я должна расплачиваться за твои поступки!? Ты противна мне до омерзения.

– Раз так, – равнодушно усмехнулась мать. – Можешь валить из этого дома. Вся пошла в своего предателя папашу, такая же злобная и мерзкая.

– С радостью бы ушла, но мне некуда идти. Как закончу девятый класс, покину этот дом, не задумываясь. Потерпи, немного осталось. А сейчас ты дашь мне деньги на форму, если ещё не все их пропила.

Мать, шатаясь, добрела до дивана, вытащила из сумки несколько купюр и бросила их дочери.

– На подавись.

На эти деньги в обычном магазине она не смогла бы приобрести даже кофточку, а вот во «Вторых руках» тогда ей повезло отыскать всё необходимое.

Сегодня она тоже направлялась в хорошо знакомый уже магазин. Зайдя в него, Дарина поприветствовала продавца Нину Сергеевну.

– Проходи, Дариночка. Как у тебя дела? Как учёба.

– Всё нормально. Только по пению никак не исправлю четвёрку.

– А что так? Плохо поёшь или в ноты не попадаешь?

– Ноты знаю, тексты и теорию тоже, но вот петь при всех просто не могу. Учительница злится, но ставит мне четвёрки, а не тройки, и за это ей большое спасибо.

– У тебя нет слуха или голоса?

– Отец считал, что у меня хороший голос и отличный слух. Знаете, он ведь у меня был музыкантом, на фортепиано, баяне и скрипке играл, как Бог. Говорил, я пошла в него. – Дарина, просматривая плечики с блузками, улыбнулась собеседнице.

Нина Сергеевна удивилась.

– Тогда почему не поёшь на уроке? Стесняешься?

– Не могу и всё. Горло перехватывает, будто кто-то его узлом завязывает.

– Я говорила тебе, сходи к нашему психологу. Она отличный специалист и хороший человек. Многим уже помогла. У тебя явно психологическая проблема.

– Сама справлюсь.

– Все так считают, но редко у кого получается.

– Подумаешь, петь не буду, невелика беда потеря.

Дарина отыскала пару симпатичных блузок, тёплую куртку, ветровку и мягкий, словно невесомый, пуловер приглушённого синего цвета. Кроссовок, как она и предполагала, найти не удалось: обуви здесь всегда было намного меньше, чем носильных вещей. Попрощавшись с добродушной Ниной Сергеевной, она отправилась в обувной магазин. После покупки кроссовок у неё осталось совсем немного денег на продукты.

Дарина бросила взгляд на часы – время обеда. Недаром желудок всё время урчал, требуя подкрепиться. Купив булочку и пакет молока, она устроилась в сквере и принялась за еду.

Откусывая по кусочку от булки и запивая её молоком, она просматривала сообщения в группе Радимовой.

«Вампирша после купания не явилась в школу. Наверно, не смогла отмыться от грязи».

«Егорка постирала бельишко, и теперь ей не в чем прийти в школу».

«Дашка наглоталась грязи и превратилась в лягушку, но не в принцессу, а стала обычной жабой».

«Вампирша после грязевых ванн, видимо, отлёживается дома».

Дарина, прочитав высказывания одноклассников, усмехнулась: воображение у некоторых слабовато, могли бы придумать что-то поинтереснее.

Оторвавшись от телефона, она посмотрела на улицу, запруженную машинами, на спешащих по тротуару людей. Среди толпы, стоящей перед винным магазином, она вдруг заметила своих одноклассников Яна и Алеся. Они о чём-то беседовали с высоким мужчиной кавказской национальности. Ян что-то передал ему, а он вручил ребятам плотный пакет. Ян отдал пакет Алесю, тот сунул его в рюкзак.

«Оказывается, я не одна сегодня прогуливаю», – подумала Дарина. Она хотела окликнуть ребят, но что-то её остановило.

***

Дарина проснулась с мокрым от слёз лицом и с неистово колотящимся сердцем. Ей опять приснился страшный сон, он повторялся время от времени с небольшими изменениями, иногда добавлялись новые детали, словно забытые воспоминания всплывали из глубины памяти. Каждый раз после этого сна она долго ходила расстроенная и с тяжёлым сердцем. Сон возвращал её в жуткие минуты, которые Дарина безуспешно пыталась забыть, вычеркнув их навсегда. Она снова оказывалась в машине с отцом и матерью. Они опять поссорились. Мать голосом, ставшим визгливым и неприятным, кричала, чтобы отец развернул машину домой, она не поедет на пикник, раз туда приглашены и Петровы.

– Думаешь, я совсем дура и не понимаю, почему ты позвал Петровых!? Захотел пообщаться с Зинкой в приятной обстановке. Конечно, она моложе меня на целых десять лет, а я старуха и уже так тебе надоела, что потянуло на свеженькое.

Дарина закрыла лицо ладонями, сильно пожалев, что забыла дома наушники. Хотя скандалы и разборки родителей давно стали привычными, настроение всё равно испортилось. Сколько она себя помнила, мать всегда дико ревновала отца и по поводу, и без. Родители бурно выясняли отношения и также бурно мирились. Даже она их дочь считала, что они неподходящая друг другу пара. Мать русоволосая, белокожая, с выразительными серыми глазами, немного сутулая, излишне худая с нервными, дергаными движениями выглядела так, словно её сжигало беспокойство, сомнение и вечная тревога. Что впрочем, так и было.

Анна не доверяла мужу и постоянно его ревновала. Эта неуверенность в себе, в чувствах горячо любимого человека, в собственном будущем убивала её, и постепенно превращала в неврастеничку и скандалистку. Периоды спокойствия быстро сменялись периодами бурь, раскачивающими и без того утлую семейную лодку. Работая учителем младших классов, Анна стала срываться и на детях. На неё посыпались жалобы родителей – директор школы не раз делал ей замечание и даже пригрозил увольнением. Нелады на работе и с мужем привели к тому, что Анна почувствовала себя выброшенной из жизни. Она была уже неспособна адекватно оценивать своё поведение, ревность стала приносить ей почти физическую боль и невыразимое душевное страдание. С самого начала её семейной жизни с Михаилом она поняла, что не может приручить этого вольного словно ветер человека, но всё равно попыталась. Однако все попытки оказались неудачными. А ведь он впору их романа предупредил, что никогда не женится, для него брак – оковы, а он хочет быть свободным, как птица. Она поставила его перед фактом, заявив, что беременна, и если он не женится на ней, то сделает аборт. Михаил, скрипя сердце, согласился. При всей его вольнолюбивости он обожал детей и не мог позволить своему ребёнку умереть. Когда родилась Дарина, он почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Девочка, даже будучи совсем крохой, походила на него всеми чертами лица. У неё оказались такие же как у него, чёрные жгучие глаза, будто нарисованные карандашом брови, прямой нос, алые губы и лишь цвет кожи она переняла от матери. В роду у Михаила имелись цыгане, и он сам напоминал представителя этой национальности не только внешне, а и необыкновенной артистичностью, умением петь, танцевать, играть на разных музыкальных инструментах. Окончив институт Культуры, он стал работать в поселковом клубе, ведя сразу несколько кружков: танцевальный, хоровой и музыкальный. Под обаяние красивого и очень привлекательного Михаила попадали буквально все. Там где он появлялся, всё начинало искриться музыкой и весельем. Дарина обожала отца: когда он бывал дома, то наступал праздник, всё становилось возможным и преодолимым. Став старше, она не раз просила мать, оставить отца в покое и не придираться к нему по пустякам. На что та отвечала:

– Вырастишь, поймёшь, каково это слышать, что твой муж снова завёл роман на стороне. Как это мучительно ощущать себя бессильной что-то изменить или хотя бы повлиять на происходящее.

– Почему ты всегда веришь слухам, но никогда не веришь папе, – удивлялась Дарина. Не мог её любящий, искренний папа так поступать, просто не мог.

– Не верю потому что знаю: он не способен долго любить одного человека. Вернее способен: свою дочь. Но это уже иная любовь.

Тот последний страшный день, начался как обычно: во время завтрака отец шутил, расспрашивал о школе, рассказал о подготовке к концерту. Потом предложил поехать на прогулку в лес, а заодно устроить пикник на берегу реки. Они собрали продукты в сумки, уложили их в багажник «Нивы».

Всё шло хорошо, пока отец не сообщил, что с ними на пикник поедут Петровы и Стадниковы. Этого оказалось достаточно, чтобы Анна взорвалась. Началась безобразная ссора. Она подозревала мужа в связи с Зинаидой Петровой и не желала, чтобы её семья присутствовала на пикнике. Михаил пытался увещевать жену, но убедить её в своей правоте у него не получилось. Он был младше Анны на пять лет, но никогда не придавал этому значение, но она уверила себя, что именно в этом всё дело.

– Я сказала, поворачивай домой! – снова выкрикнула Анна.

– Да послушай же, я уже договорился, нас ждут в лесу. Их дети друзья Дарины, они знают друг друга с детского сада. Девочке будет интересно пообщаться со сверстниками.

Впереди показался перекрёсток. Одна из дорог вела в сторону леса, другая в центр посёлка. Михаил хотел повернуть руль на дорогу, ведущую в лес, но Анна, ухватившись за него, не позволила это сделать. После нескольких секунд борьбы и криков автомобиль врезался в фонарный столб.

Дарина сидела на кровати, отходя от сна. В нём она снова плакала и умоляла родителей прекратить ссору. Она видела, как «Нива» мечется по дороге, норовя врезаться то во встречный автомобиль, то в высокое металлическое ограждение. Её снова охватил ужас и предчувствие неумолимой беды. Матери удалось повернуть руль, автомобиль на скорости влетел в пролёт между ограждениями и впечатался в столб. От удара Дарина потеряла сознание. А когда пришла в себя, почувствовала металлический привкус во рту и сильную боль в груди. В машине сильно пахло бензином и кровью. Прохожие помогли ей выбраться из «Нивы», вынесли мать. Отца вытащить не удалось, удар пришёлся на сторону водителя, капот машины сильно смяло с левой стороны. Пошатываясь, Дарина стояла на тротуаре. Перед глазами всё плыло, но в этой дымке она разглядела окровавленное лицо отца с открытыми глазами. Он, не мигая, смотрел на неё. Тогда она ещё не поняла, что его уже нет в живых. Плача, она шагнула к машине, но незнакомая женщина, осторожно обняв её за плечи, остановила.