Annuit Coeptis

– А знаешь, когда я понял, что ты готов? Когда увидел твои глаза. Тогда на даче. Помнишь?

Влад судорожно сглотнул. Еще бы!

– Потом, – продолжал Регин, – чтобы еще раз убедиться, я пришел к вам домой. Там я поговорил с тобой и осознал, что твоим обучением нужно было заняться уже давно.

– Так почему не занялись?

– Каюсь! Помнишь, я говорил про десять лет? Прости, у нас их нет. Придется тебе пройти ускоренный курс.

– Что я должен сделать?

– Убить меня.

– Зачем?! – поразился Влад. Ведь он пришел сюда, чтобы спасти всех! – Не понимаю!

– Что непонятного? – вскипел Регин. – Вот нож, вот моя грудь! Бей точно в сердце!

Регин всунул Владу в руки вчерашний серебряный нож, а сам грудью уперся в острие.

– Это особый ритуальный атам! Если ты меня убьешь им, то вся моя сила, все мои знания перейдут тебе! Тебе лишь нужно сейчас немного нажать. Ну!

– Нет! – попятился Влад. – Нет!

– Я слишком задержался здесь. Испытания тысячелетиями – это тяжелые испытания. Я устал. В этом мире нет и не будет ничего нового! Все уже было, повторялось много сотен раз. Менялся лишь антураж. Мне надоело быть заложником этих бесконечных повторений! Прошу, освободи меня! Единственное, чего я хочу, – это оставить после себя преемника. Молодого, энергичного! Такого, который будет радоваться жизни, а не тяготиться ею. Ты же знаешь, небо для меня навсегда закрыто. А полет – это все, чем живет дракон! Мне уже незачем жить! А тебе я хочу подарить жизнь! Бесценную, настоящую! Вся земля и небо будут твоими!

– Нет!

Регин поменялся в лице. Стал желтым и злым. Не сердобольный учитель сейчас стоял перед ним, а безжалостный, безумный противник.

– Я так и думал, – сквозь зубы процедил он. – Придется тебя подтолкнуть.

Регин резко выпрямился и вмиг оказался у платяного шкафа. Бросил косой взгляд на Влада, и распахнул дверцы. Там, в окружении свешивающихся аэропланов, сидела, плотно привязанная к стулу, обмякшая Лиза. Его Лиза! Ее заклеенный скотчем рот был основательно забит кляпом. Регин грубо выволок ее оттуда вместе со стулом, и встал позади. В его руках сверкнул невесть откуда взявшийся нож.

Влад даже дернуться не успел, как Регин приставил его к горлу девушки.

– Сразу нужно было, когда я тебя просил! Теперь же я хочу немного поиграть! Ты ведь мне позволишь перед смертью?

– Если ты ее тронешь хотя бы пальцем…!

– Да, трону!

Трудовик запрокинул подбородок бедняжки так, чтобы она смотрела ему в глаза. Синяя жилка между ее ключиц забилась с бешеной скоростью.

– Как она нежна и прекрасна! Какие трогательные у нее глаза! А овал лица почти безупречен!

На самом деле, сейчас трудно было так сказать. Лиза сотрясалась в беззвучной истерике. Тушь черными ручьями растеклась по лицу. Нос покраснел и распух. Но даже в таком виде она казалась Владу эталоном совершенства.

– Идеальный вариант на роль Эльзы! Безусловно, это находка Артема! Но сегодня она поиграет в нашей труппе. С подправленным сценарием! Тем более, что Артем, возможно, и подключится!

Регин прошелся рукой по голове девушки. Почти с нежностью распустил прическу. Волосы каскадом рассыпались по спине.

– Как шелковые, – восхитился Регин. – Жалко будет расставаться с такими!

Он собрал их в кулак и стал медленно отрезать, словно наслаждаясь этим процессом.

– Осторожнее, – предупредил он Влада. – Рука может дернуться.

Лиза, как могла, пыталась втянуть голову в плечи, но привязанные руки не давали ей это сделать. С мольбой во взгляде она смотрела на Влада, а когда нож задевал кожу, то от ужаса снова жмурилась.

– Прекрати! Не трогай ее!

– Ничего страшного, – заверил Регин. – Просто я обещал ей роль, мне нужно подготовить ее к образу.

Струя отрезанных волос скатилась на пол.

– Осталась еще одна маленькая деталь!

Он продел лезвие под правую бретельку платья, замер на миг, а затем резко рванул. Потеряв поддержку, тяжелое платье чуть съехало.

– Вот так гораздо лучше! Не находишь?

– Нет!

– Лжешь! – почему-то обрадовался Регин. – Значит, нет в тебе правды! Все, чего хотел я, хочешь и ты! Ты – это я!

– Это ты лжешь! Мне не доставляет удовольствие мучать девушек!

– Это потому что ты еще…

Регин прервался на полуслове. Замер, будто к чему-то прислушивался.

– Мне тоже это наскучило, – вдруг произнес он. – Но пьесу нужно доиграть до конца. И вот – конец! Дракон пожирает бедную девушку!

Влад уже видел это. Тогда в сарае. Для Лизы же это стало настоящим шоком. Она странно всхлипнула, дернулась, и безвольно обмякла на веревках. Перед ними вместо Регина стоял теперь недочеловек-недозверь. Кошмарный мутант с длинными сухими руками, переломленными вперед. С жуткой вараньей головой с желтыми глазами. Хорошо, что Лиза не видела, как дьявольская пасть наклонилась, чтобы оторвать ей голову. Она не видела, как Влад в огромном прыжке покрыл расстояние, отделяющее их. Влад и сам толком не понимал, как нож из его рук оказался в спине у Регина. То, как он вытащил его оттуда, и бил снова и снова, пока окровавленное нечто не рухнуло у его ног, тоже помнилось мутно.

Зато дальше случилось совсем уж непонятное! Влад с ужасом обнаружил, что пол отдалился от его глаз, а голова при каждом движении ударялась о бетонный потолок. Его хвост нетерпеливо дрожал, словно вытанцовывая неудержный пасодобль. Хотелось разбежаться и броситься в небо, расправить широкие крылья, и чтобы в лицо ударил порыв свежего горного ветра!

«Крылья! Наконец-то!» Это уже не он. Это Регин ликовал в нем! Как и другие драконы, чьи сущности прятались в его теле. Да, Регин обманул его! Не хотел он умирать. Хотел лишь сменить тело, чтобы снова подняться в воздух. Влад на него не в обиде. Сейчас они все – единое целое. Одна семья! И вместе завершат все, что хотели. Все сокровища и все красавицы мира ждут их!

Влад взглянул на Лизу. Она по-прежнему была без сознания. Это хорошо. Не придется убивать! Ее ноги утопали в куче пепла. Все, что осталось от бывшего тела Регина.

Он переступил с ноги на ногу и внизу ломаясь, что-то захрустело. Неуклюжие модельки. Он все-таки снес одну полку! Среди обломков Влад разглядел знакомый фюзеляж. Точно, С-22. Тот самый, что Славка мастерил столько месяцев! Никогда ему не взлететь! Никому не нужный, глупый самолетик! Влад наступил на него еще раз.

В одном не соврал Регин. Ничто не ново в этом мире! Даже этот звук приближающихся шагов на лестнице…

_________________________________

1 – Лера Московская «Мы – не люди»

2 – Pyrokinesis «Не время для драконов»

«ЛЕСА ГОРЬКАЯ КУПЕЛЬ…»

Лунный свет заполнял собой всю детскую. Предметы в ней, знакомые до мелочей, сейчас представлялись совершенно иными, будто открывали свою иную, сумеречную, сущность. Спать совсем не хотелось.

– Пап, спой песенку, чтобы я быстрее уснула.

Отец открыл глаза. Измученный дневной работой, он уже успел задремать и посмотреть сон, тяжелый и неприятный.

– Какую песенку тебе спеть?

– Про медведей, «ножкой снег мешая».

Мужчина улыбнулся, вспомнив, как дочь яростно боролась с правильным вариантом песни «ложкой снег мешая».

– У ночи ведь нет ложки, как же она может ею мешать снег?

– Но ведь и ног у нее нет, а поют, что она идет.

– Есть! Есть ножки, я видела!

– Что ты видела?

– Ночь! Помнишь, ты вечером взял меня с собой в магазин, еще падали такие большие снежинки? А она шла нам навстречу.

Сначала он подумал, что дочка, как всегда, что-то выдумывает, но потом вспомнил, что действительно, было такое. Попалась им навстречу девушка, одетая совсем не по погоде. В чем-то легком и черном, она проплыла мимо, на миг задержав на Олеге мягкий задумчивый взгляд. Олег вспомнил, глубокие и черные глаза, как заставили они предательски екнуть сердце. Он потом обернулся, чтобы проводить взглядом и получше рассмотреть стройные ножки в черных чулках. Не думал, что на его маленькую дочь она тоже произвела впечатление. Надо же, «Девушка-Ночь»! Олег усмехнулся и подтвердил:

– Да, действительно, есть!

– Вот видишь, а ложки у нее не было. Пап, спой еще песенку.

– Хорошо, только последнюю. – Он опасался, что воспоминания о прекрасной незнакомке напрочь выбьют сон из головы, а утром – на работу!

– Спой про черных птиц.

Олег часто пел эту песню, укачивая дочь. Неудивительно, что она попросила спеть ее снова.

Черные птицы слетели с Луны

Черные птицы – кошмарные сны.

Кружатся, кружатся всю ночь.

Ищут повсюду мою дочь.1

– Пап, а они меня не найдут?

– Нет, конечно, нет! Тебя они не найдут никогда.

Дочка посильнее прижалась к отцу и вскоре засопела. А когда уснул и он, кошмары вернулись. Снилось ему, как с холодной зимней луны спустилось пять крылатых теней. Их огромные силуэты отчетливо проступали на фоне небесного светила. В их зловещем круженье читалась неизбежность.

Утром дочери в кровати не оказалась, не было ее нигде. Только на подоконнике остались глубокие борозды, уставленные чьими-то когтями…

Он проснулся от мерного постукивания и озноба. Дочка лежала рядом, замерзла, и калачиком свернулась под одеялом. В раскрытую форточку врывался сквозняк, стучал створками и забрасывал в комнату хороводы снежинок. Олег посмотрел на часы. Стрелки показывали без двадцати шесть – время собираться на работу. Комната успела остыть, было неуютно и зябко. Он проверил, как лежит одеяло на дочери, не задувает ли. Потом тихо поднялся и закрыл форточку. Рано дочь будить не хотелось. Осторожно поцеловав ее маленький носик, отправился на кухню варить кофе. Сон оставил неприятный осадок на душе.

На следующий день Ульяна заболела. Ему позвонили с детского сада и сообщили, что у нее высокая температура и девочку надо срочно забрать. Олегу пришлось отпрашиваться с работы, а затем и брать больничный. Всю неделю он отпаивал дочь всякими таблетками и горячим молоком с медом.

Когда Ульяне исполнилось одиннадцать, она уже давно спала в комнате одна. Олегу пришлось перебраться в зал на старенький скрипучий диванчик. Ему никогда не удавалось на нем выспаться – слишком много воспоминаний хранил этот ворчливый диван. Казалось, он хранит даже запах ее духов, хотя это, конечно, невозможно – немало лет прошло с тех пор, как она ушла.

Олег тоже помнил. Проклятый диван настойчиво напоминал даже то, что он так старался забыть. Олег ненавидел эту вещь, но избавиться от нее все равно не мог.

Ночью к нему являлся Ледяной Господин. Олег, как часто бывало, лежал, уставившись на снежную круговерть за окном, как щеколды балконной двери медленно поползли вверх и дверь распахнулась. Олег хотел встать, чтобы закрыть ее, но не смог двинуть и пальцем. Ему оставалось только лежать и наблюдать, как в квартиру входит высокий худой человек в каком-то сумбурном белом балахоне. Его рукава спускались до самого пола. Когда Олег посмотрел ему глаза, то заметил, что те не имели цвета, так же в голову пришло осознание, что его следует называть не иначе как Ледяной Господин. Неспешно приближаясь, он участливо смотрел в лицо Олега, и пока приближался, рукава его хламиды укорачивались. Он положил длинные ледяные пальцы Олегу на горло. Холод проник внутрь, остудил горло так, что и вздохнуть было невозможно. Еще немного, и Олег наверняка бы задохнулся, как пытка внезапно кончилась. Ледяной Господин еще раз удовлетворенно заглянул в полные ужаса глаза Олега и ушел. Опять же через балконный проем. Щеколды вернулись на место. Олег мог бы поклясться, что это не было сном, так все реально происходило.

Наутро он не мог выговорить ни слова. Горло, по-прежнему было ледяным, но лоб стал горячим как сковорода. Олег нашел в себе силы подняться, чтобы разбудить Ульяну в школу и застыл в шоке от увиденного. Все лицо, подушка и руки дочери были в крови.

Слава Богу, с девочкой все было в порядке. Ульяна не смогла ответить откуда кровь. Никаких порезов или ссадин на теле не обнаружилось. Олег предположил, что ночью носом могла пойти кровь и дочка, инстинктивно вытираясь руками, запачкала их.

Простыню и наволочку пришлось выбросить, а Ульяне врачи прописали какие-то лекарства (Олег не разбирался в них) и посоветовали папаше лучше следить за ребенком.

Прошло шесть лет…

Ульяна не могла понять легче ей, чем отцу или тяжелее. Она видела, как тот страдает, вспоминая мать. Ведь он так больше и не женился. Все ждет, что однажды она вернется, и все будет как прежде. Нет, папа, ничего не вернется, и маму тебе больше не увидеть. Если бы отец так не изводил себя, Ульяне было бы проще.

Да, она уже несколько лет встречалась с матерью, раз в месяц. Сначала она страшно обижалась, но мать объяснила, что так было нужно; потом она радовалась и хотела поделиться этой радостью с отцом, но мать запретила и это. «Никогда не говори про меня», – отрезала она, – «Даже не упоминай моего имени при нем. Ты же видишь, как он страдает, – не береди ему душу». И Ульяна не бередила. Сначала это было безумно трудно, но потом, когда она окончательно изменилась, поняла, что мать была права. Отец хорошо помнит свою Светочку и не переживет, если узнает, какой она стала. Но и дальше так продолжаться не могло.

За последние годы Ульяна сильно отдалилась от отца, – учеба в колледже шла отлично, у нее появились ухажеры, хотя ни одному из них Ульяна не отдавала предпочтения. Теперь ее окружала стайка подруг, и они часто закрывались у нее в комнате, обсуждали дела, мальчишек, хихикали. Отец, которому не о ком стало заботиться, стал выпивать. Хотя раньше Ульяне не был знаком даже отдаленный запах алкоголя, а запахи она различала очень хорошо.

Вот и сегодня, когда она вернулась домой с учебы, на столе увидела карточку матери в потертой коричневой фоторамке. Это говорило о том, что отец снова пьян. Когда ему случалось выпивать, он выискивал мамино фото, и подолгу с ним разговаривал. Наутро, протрезвев, он забрасывал его обратно на антресоли, при этом грозил разбить или сжечь. Девушка бесшумно прошла на кухню и увидела уткнувшегося лицом в стол отца. Под столом стояли две пустые бутылки из-под водки и столько же пластиковых «полтарашек» из-под пива. На столе валялись смятые газеты, рыбные кости и колбасные ошкурки. На пол, образуя лужицу, срывались крупные пивные капли. В нос бил кислый и резкий запах перегара и табачного дыма. Отец уже давно курил прямо за столом, не утруждаясь даже открыть форточку.

Ульяна, поморщившись, прошла в свою комнату. Она понимала, что лучше бы отца отвести на диван, но видеть родителя в таком свинском состоянии было выше ее сил. К тому же природная неприязнь к этому запаху могла пересилить дочерние чувства и тогда…

Отец разбудил ее среди ночи. Все еще пьяный, он сидел на краешке ее постели со злополучной фоткой в руках, и плакал. Что-то бубнил заплетающимся языком, Ульяна не старалась разобрать его бессвязную речь, она и так знала, о чем он все время говорит: «Почему она ушла, ведь он ее так любил! Ведь он все для нее… никогда… ничего…» и все в этом духе. Ей стало так жалко отца, и взяла такая злость на мать, смешанная с детскими обидами, что она с перекошенным лицом вырвала проклятую фотографию из отцовских рук и с размаху выбросила в окно и тут же испугалась своего поступка. Отец смотрел на нее такой растерянный и беспомощный, что даже не сразу осознал, что-же произошло. А когда до него дошел смысл произошедшего, протянул: «Да-а-а… наверное, правильно. Давно хотел это сделать».

Ульяна бросилась на шею отца, пытаясь утешить, но он как-то отрешенно встал, отстранил от себя дочь, и, пошатываясь, вышел из комнаты. Ульяна услышала, как хлопнула входная дверь. Уткнувшись в подушку, девушка проплакала до утра, а утром, с воспаленными глазами выйдя в зал, на столе увидела прислоненную к пустой вазе карточку матери. Уже без рамки…

Лето в этом году выдалось необыкновенно жарким. Люди спасались под кондиционерами, тоннами уничтожали мороженое, уезжали на загородные дачи. Ульяна, чтобы растормошить отца, предложила съездить на рыбалку с ночевкой, как они это делали раньше, когда она была маленькая. Отец уже три месяца почти не пил, но легче от этого не становилось. Погруженный в себя, он изредка вспоминал о дочери, и тогда с виноватым взглядом спрашивал все ли в порядке. Когда узнавал, что все хорошо, снова погружался в свой мирок. Услышав предложение дочери, он сначала встрепенулся, полдня бегал словно заведенный – выискивал удочки, садки, проверял палатку, но к обеду снова угас. Удочки оказались безнадежно испорченными, садки дырявыми, а палатка просвечивала прорехами.

Ульяна заштопала их лесной домик, убедила отца, что рыбу можно половить и на простую палку с леской, как это делают деревенские мальчишки, в конце концов, это не важно. Важно лишь то, что они снова смогут побыть вместе, как в детстве, позабыть обо всех проблемах и заботах (у отца что-то не ладилась на работе), об этой жаре и просто насладиться природой. Олег все-таки поддался настойчивости дочери. Собрался, однако мастерить удилища самостоятельно не стал. Пришлось заехать в магазин и купить две самые дешевые удочки, так, чтобы хоть что-то было, и банку червей. А то могли ведь и не накопать! Попутно закупили тушенки, картошки, сыра и колбасы. И хотя времени было в обрез, собирались в спешке. Ульяна волновалась. Зачем мать настояла, чтобы она приехала, да еще взяла отца с собой? Неужели хочет раскрыться? Бред! Никогда она не сделает этого. Грозит ли опасность отцу, несмотря на все ее уверения в безопасности, она не знала – все меньше человеческого оставалось в матери и иногда ее становилось трудно понять. Во всяком случае, отца в обиду Ульяна не даст!

Место было знакомым, старым. Нередко они приезжали сюда все втроем, жарили шашлык, рыбачили, рисовали, да и просто отдыхали от городского шума, мерно покачиваясь в навесных гамаках. Ульяне тогда было всего три или четыре года, но она помнила все очень хорошо. Даже такой момент, когда мама нарисовала на спине спящего под солнцем отца зубной пастой забавный смайлик, и как потом он почти целый месяц носил на спине умильно улыбающуюся рожицу, но зато с кислой миной на лице собственном. Это все уже никогда не вернется. И зачем матери нужно было собрать их здесь всех вместе снова, пускай бы отец ее и не увидит? Может быть и ей не чужда ностальгия?

Раньше здесь было все немного по-другому. Более первозданнее, что-ли? Озеро небольшое, но глубокое. Оно пряталось от людского взора в густой сосновой чаще. От железнодорожной станции до него приходилось добираться несколько часов. Да они и сами тогда случайно набрели на него. Это было как чудесное открытие – голубая жемчужина, обрамленное зеленью хвои. Место это особо полюбилось родителям. Было оно таким спокойным и уединенным, что заряжало силой на долгие рабочие дни. Каждую неделю они приезжали сюда на электричке, машины у отца отродясь не было, два часа добирались до места, купались, кушали и снова уходили, чтобы успеть на последний поезд. И была у семьи своя тайна, свое озеро, свое место силы, куда стремились они в конце каждой недели. Теперь уже тайны никакой нет. Про озеро прознали другие люди, и его берега покрыли груды мусора из бутылок, консервных банок, сигаретных пачек и сотен окурков. На том месте, где располагались раньше они, стояли машины. Из их открытых окон шумели на все голоса певцы самых разнообразных жанров, но этот диссонанс, казалось никого не смущал. Люди ели, пили, шутили, купались. Дети играли в бадминтон, а взрослые пытались найти расслабление в вине и теплой водке.

От открывшейся картины Олег немного оторопел. Конечно, уже много лет он не приезжал сюда и не ждал, что все останется прежним, только и такого он тоже не ожидал. Ладно, в конце концов, каждый отдыхает как умеет! Никто не обращал внимания на вновь прибывших, и Олег с дочкой отыскал свободное место, куда бы можно было приткнуть палатку. Возле озера пустовало только одно место – весьма неудобное. Здесь берег делал небольшой уклон, и весь был покрыт ухабинами и кочками, корни деревьев, вылезшие из-под земли, тоже не делали это место комфортным, к тому же подход к озеру зарос невысоким, но колючим кустарником. Кое-как, подложив сосновые лапы, им удалось установить палатку так, чтобы она встала относительно ровно, выходом на озеро. Оставив дочку наводить в палатке уют, Олег сразу пробился через заросли и, закинув удочку, приготовился к рыбалке. Раньше здесь неплохо брал крупный окунь. Он поклялся себе, что ничто на свете не сможет помешать их отдыху, и попытался расслабиться.

Когда все было готово, Ульяна позвала отца ужинать и открывать консервы. Солнце уже начало клониться к верхушкам деревьев – в лесу темнеет быстро – и люди неспешно сворачивались и уезжали. Лишь на другой стороне озера продолжала резвиться пьяная молодежь. Их магнитола стала надрываться еще громче, мальчишки хватали девчонок, раскачивали их и бросали в воду так, чтобы поднимался фонтан брызг. Те истошно визжали, заливались смехом и, в свою очередь, пытались столкнуть мальчишек с берега. Похоже, они собирались остаться здесь на ночь, что было совершенно излишним.

Олег все больше хмурился, мрачно поглядывая на них, и молча жевал бутерброды. Клев не шел. За все это время он поймал только пару рыбешек, и это приносило ему еще больше расстройства.

– Может они еще уедут? – спросил он, словно у самого себя. Потом встал, и начал собирать мусор по берегу, сваливая его в одну кучу. Там уже валялись полиэтиленовые пакеты, доверху набитые мятыми пластиковыми стаканами, бутылками, очистками картофеля и банановой кожурой. Ульяна присоединилась к отцу. За час они навели относительный порядок в этой части озера. Отец не выносил американских попсовых песен, а с того берега, как назло, звучали только они. Он изредка бросал недовольные взгляды на противоположную сторону где веселилась молодежь. Они развлекались тем, что сначала на дальность забрасывали пустые бутылки в воду, а затем попарно ныряли в палатку. Мальчишки хватали девчонок за выпуклые места, и те заливались смехом, сильнее распаляя парней.

– Они не уедут, – понял отец. – Пойдем отсюда, здесь нам не дадут отдохнуть.

– Куда же мы уйдем? – возразила дочь. – Темнеет. Давай выпьем чаю и ляжем спать. Я приготовила такой вкусный чай – тебе должен понравиться!

И действительно, от чайника несло таким удивительно-чудесным ароматом, который может быть только тогда, когда чай готовиться на открытом огне в лесу. Вдохнув его, невольно поднимается настроение!

– Тебе нравится? – спросила Ульяна, когда отец с явным удовольствием выпил целую чашку. Сама она пить этот чай не стала – мать запретила. Она дала лишь только травы и научила как их приготовить, а пить самой – ни-ни!

– Очень понравился. – ответил отец. – Такой вкусный чай могла готовить только твоя мама. Этим ты вся в нее. Если бы ты могла ее помнить! – отец сел на своего конька, он часами мог говорить про свою бывшую жену, какая она была внимательная и заботливая, как любила свою дочулю, и т. д. и т. п.

Олег сам не заметил, как за разговорами его потянуло в сон. Он принялся клевать носом и, чтобы не упасть сонным, тут же он предложил: «Пошли спать, поздно уже!». Продолжая зевать, он направился в палатку, напоследок бросив взгляд на ту сторону. Пользуясь сгущающейся темнотой, девчата, уже ничуть не смущаясь, голышом забегали в воду, брызгаясь и хохоча. Олег пробормотал что-то невнятное и, едва залез в палатку, как его накрыл навалившийся сон. Он проспит до утра безмятежным сном младенца. Так сказала Светлана. Ульяна поймала себя на мысли, что она все чаще называет мать просто по имени. Не мама, не мамочка, не Света, а именно Светлана или ехидно – Светочка. Могло ли это быть следствием застарелой обиды или чем-то иным, Ульяна не знала и старалась не думать об этом. Сейчас главная проблема заключалась в том, что скоро взойдет луна и, если эти глупцы не уедут, то произойдет трагедия. Только ей что из этого?

Ульяна загасила костер и села на бревно. Зачем Светлана позвала ее в эту ночь, ее предчувствия по этому поводу были самыми скверными, но раз уж она здесь, то ей остается только ждать. И она ждала.

***

Она оставила след. Ищи ее запах, следуй за ней! Сквозь заросли, сквозь кусты, через овраги. Быстрее! Не мешкай! Стая зовет тебя! Мы будем резвиться при полной луне на поляне в душистой траве! Мы вместе споем песню Луны, поприветствуем ее восход своим воем. Мы ждем тебя, торопись! Охота начинается, не опоздай!

В нос ударили сотни запахов, лес открылся перед ней. Она слышит зов и следует ему. Сегодня ее встретит не только мать, но вся Стая. Ее тело охватила дрожь нетерпения. Быстрее, она не должна оставаться одна, ее ждет семья. Весь мир открывается перед ней, молодой, сильной волчицей. Земля стелется под ногами, ветер приветствует ее и в его дуновении она читает: «Семья близко!» Так хочется к ним. Но нет, нельзя! Почему? Что может помешать ей влиться в стаю, взять след добычи и загнать ее? Вдоволь нализаться теплой крови, хлынувшей струей в морду, в конце концов, разве она не голодна? Вперед, только вперед! Светочка будет довольна! «Светочка!» – молодая волчица резко затормозила. Так, что перелетела через голову и несколько метров проехала по земле, усеянной желтой хвоей. Кто это «Светочка» – Мать-Волчица? Мать… Она вдруг ясно поняла, что происходит, зачем мать позвала ее сегодня. Сегодня – ночь Большой Луны, ночь Охоты. Охоты именно с большой буквы, ибо добычей станет не зверь. И не отец. Те самые молодые люди, что так беспечно развлекаются у озера и не ведают о своей участи. Отец лишь найдет их разорванные трупы поутру и обнаружит, что его дочь пропала. Это окончательно сведет его с ума и неизвестно чем это все кончится. Она услышала вой – стая уже снялась с места и движется сюда. Назад быстрее, пока не поздно. Нужно предупредить людей и отца, но отец сейчас спит беспробудным сном после чая, которым его напоила родная же дочь! Будем надеяться, что мать сдержит слово и отца не тронут, иначе она разорвет их всех сама! Остаются люди. Не то, чтобы ей было до них какое-то дело, ей было жаль отца, и она не хотела ему такой судьбы, какую ему готовила его любимая Светочка.