Бессонница

Название: Бессонница

Автор(-ы): Мэд Эссенс

Ссылка: https://author.today/work/71901

Часть первая. Первые шаги.

Введение. Заря.

Я стою на границе невозможного мира. Лучшего из миров, какие мне только удалось застать за последнее время. Ни единого изъяна, совершенная чистота и удивительная красота. Вероятно, что ни один даже самый мощный компьютер не способен воссоздать хотя бы приблизительно такой же уникальный и безупречный мир, похожий на этот. Ни одна трёхмерная анимация не сравнится с обитающими здесь видениями, одним своим видом нагоняющие страх и неподдельный ужас. К счастью, ко всему привыкаешь. Совсем скоро тебе становится не по себе, когда ты перестаешь ощущать этот леденящий кровь холод, пронизывающий каждую клеточку тела во время того, как одно из видений проходить сквозь тебя.

Этот мир меняется по своей собственной физике, создаёт предметы исходя из собственной математики и химии, заселяется людьми следуя собственным представлениям о добре и зле. И к сожалению, добро и зло ходят рука об руку. Ни одному известному мне человеку не удалось избежать влияния необычайных пейзажей и завораживающей силы, что так рьяно лезет во все щели твоего тела.

Стоит только захотеть, как с неба польётся невероятной силы ливень и тут же закончится, как только ты об этом подумаешь. Захочешь – и тебя окропит кровавый душ, пожелаешь – и все твои враги падут ниц перед тобой, искусишься – и сам станешь жертвой своей безграничной фантазии. Даже имея полный контроль над своими мыслями твоя голова, твоё тело остаётся подвластно одному только случаю, слегка скрашенному твоими навыками и умениями.

Мир снов. Лучший из миров. Невозможный до такой степени, что одним только усилием мысли он может исчезнуть, взмах меча развеет любое сновидение, а пуля, выпущенная из пистолета, останется висеть в воздухе до подходящего момента. Не стоит думать, что раз это твои сны, то ты здесь царь и бог. Проходили, знаем. Всегда существует вероятность, что ты повстречаешь незнакомого тебе человека, который появится глубоко из недр подсознания. Ты видел его всего раз – может быть, это была девушка, что обслуживала тебя в магазине техники, а может и случайный прохожий, который задел тебя плечом и всего на миг обернулся, чтобы буркнуть холодное "извините". Я не стану лгать – это всегда страшно. Всегда с ужасом наблюдаешь за тем, как незнакомец подходит к тебе и пытается о чем-то рассказать, попросить о помощи, а то и вовсе защитить от кошмара.

Печально наблюдать за тем, как такие миры превращаются в прах. Разваливаются на куски, больше не подвластные ни уникальным физике, химии и математике, ни человеческим желаниям, благодаря которым этот мир и был создан. Присев на осколок гигантской скалы, что приземлилась в жалких миллиметрах от моего тела, я невероятно тяжело вздохнул и ухватился за рёбра, которые, вероятнее всего, были сломаны в нескольких местах. Голова раскалывалась, с виска текла ещё тёплая струйка крови, которую я размазал по лицу.

Буря возникла прямо над головой – оглушительно заревел ветер, иллюзорные деревья превратились в ошмётки, которые не встречали препятствия на пути и проходили сквозь моё тело, словно меня тут и не было. Ещё один признак того, что миру конец. Чернеющие тучи излились стеной дождя, но стоило первой капле достигнуть сухой земли, как остальные капли повисли в воздухе. Я приподнялся с осколка и в очередной раз пожалел о том, что мир снов для меня потерян. Красота, какую не описать ни словами, ни картинами – всё равно будет не так живописно и правдоподобно. Мириады капелек, которые в свете восходящего солнца переливаются всеми цветами радуги, создавая невообразимый по своей уникальности вид.

Стоило мне провести рукой по одной капельке, как она легко поплыла по воздуху и, зацепив несколько других капелек, слилась в одну большую. От этой капли более мелкие отскакивали, как бы обозначая – это предел, больше она в себя не возьмёт. Тогда возникла цепная реакция – капля за каплей, целое облако двинулось во все стороны, сливаясь и расталкивая более мелкие капли дальше, дальше к солнцу.

Меня шатнуло от ещё одной вибрации. Дрожь, подобная землетрясению, обвалила прямо передо мной огромную зияющую дыру в земле. Пропасть была настолько гигантских размеров, что упади в неё целый метеорит, я вряд ли бы смог увидеть то, как он её закроет. Тяжёлые мысли наводнили голову – если я не сделаю этого сейчас, то другой возможности не будет, я останусь в этом мире навсегда и умру так, как умирают люди во снах. На тот момент я ещё хотел пожить, знаете ли, потому отчаяние довело меня до этой попытки.

Я медленно подошёл к обрыву и грузно осел на колени. Как я и предполагал, у пропасти не было ни конца, ни дна. Единственная слеза прокатилась по молодой коже и скользнула в неизвестность, унося вместе с собой боязливость и мысль "А что же будет, если не получится?". Я закрыл глаза и склонился над пропастью, тело обмякло и меня потянуло вниз, в бездну. Сон не пришёл, как бы мне этого не хотелось. Что ж, других вариантов в запасе не было…

– Джон?

– Да?

– Мне кажется, ты забегаешь вперёд.

– Я… Правда?

– Возможно, тебе стоит попробовать ещё раз.

– Да, как-то я отвлёкся… Хорошо, начну с начала.

Глава 1. "А вы видите сны?"

Нет, серьёзно, вы видите сны? Такие красочные, невероятные, что постоянно возникает чувство невозможности происходящего? Такое фальшивое чувство, будто стоит хлопнуть в ладоши или ущипнуть себя, как марево уйдёт и вы очнётесь в мягкой уютной постели, все такие отдохнувшие и по-прежнему под впечатлением от того, насколько же большое у вас воображение? Каждый раз такое, правда?

Вот и у меня нет. Докучают сны, докучает сам сон, докучает вечное ощущение сонливости и вялости, невозможно бесит тот факт, что наши внутренние батареи надо подзаряжать. Миру бы стало намного легче от того, что появились бы люди без сна. Закрытые магазины, неработающие банки и фирмы государственных услуг, вечный график с 8 часов утра до 6 часов вечера. Вот захочется тебе выпить колы или энергетик на ночь глядя, а ближайший к тебе ночной магазин находится за несколько кварталов и ведь не факт, что у них будет хотя бы одно из двух! Хорошо хоть аптеки забыли об этих условностях. Аптеки заботятся о своих покупателях, ведь многим они спасают жизнь прямо здесь и сейчас. И нет, я не говорю о беспечных девчонках, которым посреди ночи захотелось перепихнуться и они берут вместо пачки контрацептивов тесты на беременность, или о вечных забулдыгах, которым давно запретили соваться в аптеку, потому они поджидают первого встречного и просят у него приобрести "бутылёк". Нет, совсем нет. Я говорю о самом себе.

Проблемы со сном, а вернее, с его избытком, начались ещё в школе. Класс, наверное, третий. Но кто в принципе будет обращать внимание на сонного школьника? "Они же дети, играет до упада, а потом спит на уроках! Знаем мы таких!". Пожалуй, это единственное, что мне сказали за всё время моего пребывания в школе. Но так или иначе, школу я бросил. Мать настояла на том, что её ребёнок не будет учиться в месте, где всем на него наплевать. Да, я рассказал матери о том, что слишком много сплю, что ещё мне оставалось? В те года я был, как бы так сказать…"Маменькиным сынком".

Моя мать работает администратором частного детского сада, и эта работа явно наложила на неё определённый отпечаток. Не подумайте, она любит детей! Очень. И вот эта самая любовь к детям стала моим наказанием. Я стал объектом её собственных программ по воспитанию, любой "эксперимент" всегда проверялся на мне, а уж потом, если был виден положительный результат, уходил "в народ", тобишь к родителям воспитанников. Такая политика явно не доставляла радости моему отцу, потому через пару лет после моего рождения он отстранился от семьи, а когда я пошёл в детский сад, то пропал окончательно. Не совсем помню, каким он был. Хотя чему тут удивляться. Помню лишь короткие стычки, когда мне в очередной раз запретили играть с машинками. Отец кричал, что так я вырасту размазнёй, тряпкой, слюнтяем, а мать парировала тем, что так я вырасту более покладистым и менее грубым. Кажется, как раз тогда он хлопнул дверью в последний раз и более я его не видел.

Отец наверняка даже и не знает, что со мной что-то не так. В десять лет мать начала таскать меня по всем врачам, каких только могла вспомнить. Ортопед, терапевт, отоларинголог, невролог, психолог, психиатр, хирург. Сколько слов в адрес моей матери я услышал, сколько ругани и желчи – не сосчитать. Однако, она добилась своего, и к одиннадцати годам мне таки установили диагноз – нарколепсия. Прописали гору таблеток, часть с недоказанной эффективностью, и они на долгое время стали моим спасением и обязательной частью рациона. Таблетку утром, вот эту гигантскую пилюлю и ещё одну таблетку в обед, три таблетки на ночь. Позже их сменили на комбинированную версию и осталась всего лишь одна пилюля в день. Тогда уж мой желудок облегченно вздохнул, потому что от предыдущих лекарств была уйма побочных действий на организм, а в особенности на кишечник, потому белый фаянсовый друг стал мне ближе родного отца. Как раз в это время я и перечитал все книги в доме, что остались и от отца в том числе. Большущая коллекция фэнтези и фантастики, ужасы Кинга и Лавкрафта, книги Азимова, Стругацких, Маккарти, Моэма, Толстого. В некоторых местах обшарпанные и обклеенные скотчем, они надолго завлекли мои мысли и совсем не удивительно, что я стал много рисовать и даже сочинять что-то своё. Получалось не очень. А жаль.

К семнадцати годам я уже свыкся со всеми лишениями, которые привнесла нарколепсия в мою жизнь. Тяжёлая работа выпала из жизни, потому как иной раз мне было настолько тяжело просто подняться по лестнице на десятый этаж своего дома, что после такого восхождения на Олимп я отдыхал минимум час. Длительные провалы в сон, которые я редко мог контролировать, лишили меня практически всех друзей. И тут же на помощь пришёл компьютер и интернет. Смартфон и плеер стали мне заменой живой музыки в театрах и барах, а чаты и видеозвонки спасли от полного одиночества. И именно в этот момент я понял, что жизнь во мне умрёт, если я не начну хоть как-то бороться с вечным сном.

Кола, энергетики, таблетки чистого кофеина, уйма кофе и сахара, двойная порция таблеток от нарколепсии. Я даже не задумывался, к чему это может привести, насколько сильно подорвёт моё здоровье, как отразится на сне. Я пил и ел всё, что содержало хоть какой-то источник "лишней" энергии в попытках заглушить вечную вялость и сонливость, за что был нещадно истерзан мой мозг. Мать ежедневно, а то и ежечасно вдалбливала мне в голову, что кофе и кофеин убьют мои зубы и сердце, от тонны сахара в коле и энергетиках забьются сосуды и я наберу уйму лишнего веса. Все мои запасы забирались чуть ли не силой, а иногда хватало и тяжёлого, жёсткого слова – муштра матери не прошла бесследно и мне всё чаще стало казаться, что "маменькин сынок" во мне живёт и здравствует.

Мне до тошноты не нравилось моё положение, отношение ко мне как к маленькому ребёнку, но я находил всё меньше вариантов как его изменить. Проклятая нарколепсия. Даже если бы я больше времени проводил со сверстниками, то большая часть нашего общения сводилась бы к моим коротким снам и вечному зеванию. Оттого и звонки матери ровно в девять вечера казались не просто звонком – это почти всегда был крик, который не хотелось слышать. Безропотность выполнения её команд наталкивала меня на мысли, что я не человек. Маленькая собачонка, которую уверенно тыкнут в лужу, если она сходит в туалет в неположенном месте. Любое неповиновение – и я был наказан, любой проступок – и я оказывался "неблагодарным отпрыском". Я всем телом понимал, что мать манипулирует моей врождённой мягкостью характера и лепит из меня то, что хотелось бы выставить на показ. Что-то, что не стыдно было бы поставить как небольшую статуэтку за стеклянную витрину в каком-нибудь фешенебельном музее авангарда или модерна и с высоко поднятым носом декламировать: "Это сделала я!".

И как бы мне не хотелось признавать правоту матери, но она оказалась права. Не во всём, как это обычно и бывает, но права. Лишнего веса во мне не прибавилось – спасибо быстрому метаболизму –, но я определённо стал чувствовать действие кофеина и таблеток на свой сон. Он стал… Расшатанным. Если раньше я мог точно сказать, что в ближайшие десять минут я отключусь, то теперь это чувство пропало. Я стал отключаться произвольно, но при этом быстро просыпался. Двухминутный сон, как вам такое? Здоровый сон в восемь часов разбился на сотни кусков, но даже так это было лучше, чем спать всегда и везде. Если я хотел заснуть на всю ночь – я не употреблял кофеин и таблетки. Просто как день.

Другим, более заметным проявлением каких-то изменений стали сами сны. Да-да, яркие пейзажи, непонятные события, изукрашенные накопившимися эмоциями за весь день, отрывистые и не имеющие чёткого начала, как и конца, сцены. Не знаю, каким именно образом я это понял, но… Я стал чувствовать себя во сне. Помните этот клишированный сценарий, который можно было увидеть в любом фильме, где упоминается сон? Герой оказывается в непонятной ситуации, всё запутано и странно, и чтобы проверить, не спит ли он, герой щиплет себя за руку. Мол, в снах ты не чувствуешь боли.

По такому же сценарию пошёл и мой сон, вот только щипок оказался чертовски болючим. Я чётко осознал, что целиком и полностью чувствую своё тело в месте, которое ну никак не может быть похожим на реальный мир. О чём может идти речь, когда я находился посреди римского Колизея, окружённый горой выброшенных с трибун сандалий? Вязкая, как кисель, материя, из которой был создан сон, тормозила движения моих рук. Стоило коснуться её, как ревущая толпа на каменных ступенях пошла рябью. Тогда я не догадался попробовать подумать о чём-либо другом, представить себе другое место, других людей, другую погоду. Тот сон, который открыл для меня возможность участия, закончился как и подобает обычному сну – резко, обрывисто, перетекая в следующий. Но с тех пор я пытался добиться этого эффекта всё чаще и чаще. "Галлюцинации" – говорит мне интернет. "Осознанные сновидения" – твердят форумы. "Реальность" – отвечу я.

Глава 2. Сомнамбула.

– Твоя мать рассказала, что у тебя есть какие-то проблемы со сном. Вроде, ты спишь всё время?

– Да, вроде того. Ужасное чувство, вечная сонливость, усталость…

– А сны снятся? – мужчина заискивающе и лукаво посмотрел мне в глаза.

– Да, снятся. Странные сны…

И когда я говорю странные, то я даже не преувеличиваю. Посмотреть бы на вас, когда в ваших сновидениях вокруг кружит толпа каких-то крылатых созданий с клыками больше вашей кисти. И будь это обычный сон – вы были бы уверены, что случись нападение одной такой твари или всего роя сразу, то вы бы проснулись и в холодном поту вышли бы к умывальнику глотнуть холодной воды и умыть лицо. Я же ощущал себя как открытый нерв. После того болезненного щипка меня не покидало ощущение, что моё тело во сне и наяву связаны более, чем неразрывно. Это одно и то же тело, которому во снах теперь угрожает опасность. Каким образом эта опасность затронет меня наяву – даже не представляю, но теперь во всех снах мне удаётся прорвать запланированный моим сознанием сценарий и в случае непредсказуемой ситуации унести ноги подальше.

Внутренний страх и тревога не давали моему телу отдыха. Каким бы безобидным не казался сон, я всегда подозревал в нём какую-то скрытую угрозу, опасность, исходящую от неизвестного мне объекта. Будь я на ромашковом поле или в замке древнего графа – буквально всё для моего воспалённого сознания ощущалось как источник опасности и вреда.

Вместе со страхом пришло и любопытство. Мы всегда боимся непознанного, но как только нам приоткрывают секрет этой тайны, то необъяснимую тягу невозможно удержать. Я стал своего рода экспериментатором собственных снов. Насколько далеко они могут уйти под действием различных факторов? Хоть даже обычная трава щекотала мои нервы, я засматривался любовными мелодрамами и видел себя в объятиях героини фильма. Уж она-то точно могла воткнуть в меня нож или придушить на месте, но этого не происходило.

Прочувствовав этот момент, я решил идти дальше. Шли в ход и боевики, фильмы о войнах, триллеры, детективные истории – словом, всё, что могло бы хоть как-то создать вероятность вреда для меня. И снова всё мимо. Пули летели рядом, но не попадали, всякая объяснимая чертовщина, свойственная триллерам, никак меня не затрагивала. Как только я вырывался из сценария сна, я тут же становился обычным прохожим, массовкой для фильма. И скажу я вам, что наблюдать со стороны за невероятными сценами, до этого несозданными даже в самых дорогих блокбастерах – поистине удивительное и притягательное чувство.

Таким образом я развлекался со своими снами достаточно долго. Мать, естественно, была против того, что я днями напролёт зависаю за компьютером и всё меньше времени уделяю учёбе и работе по дому. "Джонни, ты должен будешь как-то зарабатывать!", "Джонни, снова посуда не помыта?", "Джонни, мать не будет вечно тебя опекать!". И слава богу.

Словом, я был доволен своим положением. Картины разворачивались в моей голове подобно съёмочной площадке, с которой я мог в любой момент выйти и прогуляться до ближайшей забегаловки, чтобы заказать чизбургер. С двойным сыром, пожалуйста!

Ни с чем не сравнимое чувство лёгкости, с которой я перемещался по миру снов, пугало и завораживало в одно и то же время. Если бы люди могли летать, то, вероятно, они бы испытывали подобное чувство во время первого отрыва от земли. Неслышным шагом я ступал по сухому асфальту, мокрой плитке тротуаров, горячим пескам пустынь и водной глади. Совершенно потеряв чувство самосохранения, я лез под пули автоматов, бил по лицу мордоворотов в двое больше меня самого, пытался отбиться от меча деревянной дубинкой. Адреналин бил в кровь ежесекундно, весь мир кружился вокруг совершенно другой точки, в то время как меня никто не замечал и считал, как мне кажется, пылинкой, что так назойливо лезет в глаза.

Такие приключения оставляли неизгладимое впечатление. Они давали сотни, тысячи вопросов и ни одного ответа. Главным, конечно же, оставался вопрос "А есть ли другие люди, что могут управлять сном?". Я просыпался день за днём и пытался найти в интернете хоть какую-то информацию касательно именно таких снов. Не осознанных сновидений, не шизофренических галлюцинаций, известных как "тульпы", а конкретно о снах, в которых ты живёшь. Тщетно. Все попытки провалились, а некоторые оставили ещё больше вопросов. Городские психопаты, которые утверждают, что видели и пережили всё на свете, давали только бредовые размытые ответы, в которые я в жизни бы не поверил.

Тогда я решил действовать по-другому. Я создал несколько аккаунтов с различными именами на форумах и пытался пробиться напролом. В лицо говорил, что обладаю способностью управлять сновидениями, в красках описывал, что вижу и как с этим взаимодействую. Но… Кто-то меня просто высмеял, кто-то пожелал, чтобы я обратился к психиатру и полежал недельку в дурдоме. Эх. Каким бы ни был ответ, меня он в это время устроил. Как и с любой другой новостью, которая ложечкой выедает тебе мозг, главное для тебя – убедиться в том, что это уникальный случай. Если и не уникальный, то один на миллион. Тогда сразу становится легче совладать с собой и своими эмоциями, меньше вероятность наделать нежелательного шума. Над тобой просто посмеются, как и над сотней других дурачков, только среди них ты будешь выделяться тем, что ты не дурак.

Как-то, очередным размеренным вечером исследуя ответы на форумах и в других социальных сетях, я наткнулся на короткую ссылку с достаточно доверительным комментарием. Что-то в духе: "Не знаю, бредишь ты или нет, но глянь вот это видео, там достаточно много рассказано о снах как таковых, может и тебе поможет." Как только я перешёл по ссылке, то меня тут же перенаправило на какой-то непонятный сайт, наверное, специально созданный для этого ролика.

Отвратительное полуразложившееся тело, всё в язвах и чёрных гнилых струпьях валялось на куске асфальтированной дороги. В глазницах рылись личинки мух, сами мухи летали над телом внушительным роем и то садились, то вновь поднимались в воздух. Закадровый голос достаточно бодро окрестил этот труп "соседом Фрэнки" и пнул его кровоточащую ногу. И тогда я осознал то, что повергло меня в дикий ужас и панику, меня затошнило. "Сосед Фрэнки" был жив, но истерзан до такой степени, что ничем не отличался от трупа. Я больше не мог воспринимать речь этого убийцы, хотя он о чём-то говорил и говорил. Меня мутило, изображение плыло перед глазами, я пытался нащупать кнопку закрытия браузера, но ролик оказался с вирусом, а потому не дал мне это сделать. Человек за кадром свистнул несколько раз и почти нежно произнёс: "Кушать, пёсики!". Спустя несколько секунд в кадр влезли четыре добермана и принялись очень жадно отгрызать от ещё живого и стонущего тела "Фрэнки" куски мяса. Прошло не больше тридцати секунд, а вся правая нога тела уже была обглодана до кости. Тогда человек за кадром повернул объектив камеры на себя и я увидел бородатое лицо, скрытое за врачебной маской и тёмными очками-авиаторами. Человек весело произнёс "Увидимся на следующей неделе!", после чего ролик закончился.

Меня вывернуло на изнанку. Несколько раз. Животный страх от осознания, что этот человек – маньяк, и убил уже не одного человека, надолго повесил замок на моём желании смотреть хоть какие-то видеоролики. Но факт, от которого мои руки ходили ходуном, от которого зубы стучали, а тело зашлось в неконтролируемой дрожи… Факт – сегодня ночью этот кошмар не отпустит меня. Я никак не смогу увернуться от него, не смогу убежать от ужаса за материю сна и понаблюдать за тем, как эти собаки будут грызть кого-то другого, хоть этого мне хотелось меньше всего. Ещё больше угнетало то, что я не смогу так просто взять и не спать всю ночь. Я обязательно засну, каким бы количеством сахара и кофеина я бы не заполнил тело. Хоть коли чистый адреналин, чтобы избежать участи быть съеденным заживо, но абсурдность такой идеи и всей ситуации в целом поражает.

Я положил все силы на то, чтобы не заснуть. Вполне ожидаемо, что это никаким образом не помогло. Ни кофеин, ни энергетики, ни таблетки. Я провалился в сон, всё такой же расшатанный и нестабильный, и мог лишь понадеяться, что проснусь через две минуты. Мне было дико страшно от одной мысли попасть в снафф-ролик с собственным участием, как бы бредово это не звучало. Сейчас, в этом месте, в это мгновение было возможно всё.

Я оказался в некогда красивом, но давненько заброшенном доме. Бревенчатые стены, миниатюрные картины, увешанные паутинной мозаикой, скрипучие половицы из ошкуренного дуба. Это был добротный старый сруб, которому могло быть как пятьдесят лет, так и все двести. Пейзаж за окном вводил в глубочайший ступор. Он не отражал ничего. Ни меня самого, ни тёмные стены, ни чудный натюрморт прямо напротив окна. Я чувствовал непонятное тепло, которое исходит из-за окна, но ни его источника, ни какого-либо свечения я так и не разглядел.

На всякий случай ущипнув себя, я вновь почувствовал боль, многократно усиленную горьким чувством приближающейся беды. Поводив перед собой руками я застонал – материя сна не колыхнулась. Выхода из сна просто не было, а значит придётся идти по заранее спланированному сценарию, созданному моим сознанием.

В очередной раз оглядев сруб я не увидел никаких отличительных особенностей, которые могли бы выдать в этом месте какие-то секретные дверцы или маленькие лючки. Банально, но даже шкафы здесь были заперты, о старом потёртом сундуке для вещей и говорить нечего – на него был навешан ржавый искорёженный замок, который, по ощущениям, полежал в воде с десяток лет. Ни пыльные ковры из толстой пряжи, которые я одёргивал в поисках лазов под пол, ни толстые шёлковые занавески, которые пришлось сорвать, потому как металлические крючки заржавели внутри гардины, ни старая каркасная кровать с двуспальным матрасом, набитым слежавшимся войлоком – ничего не таило в себе или за собой способа уйти в целости и сохранности, либо же – на худой случай – вернуться обратно и забаррикадироваться.

Я упорно игнорировал свой единственный выход, лишь изредка бросая на него нервный взгляд, и чем больше я убеждался в своём безвыходном положении, тем более нервным и испуганным я становился. К горлу подкатил горький комок, и если бы не элементарный самоконтроль, то я бы забрызгал рвотой все стены этой по-своему уютной комнаты. К глазам подступили слёзы. Даже не коснувшись старой потёртой латунной ручки, моё сознание, отдельное от сновидения, уже начало рисовать искажённых демонов с собачьими мордами, которые капают на крепкий деревянный пол густой, почти чёрной кровью. Кап-кап-кап. У собак разорваны брюха, глаза горят нездоровым, инфернальным огнём, а вой слышен за многие километры. И все они идут за мной, чтобы испоганить чей-то ещё пол уже моей густой, почти чёрной кровью.