Такие времена. Сборник рассказов от Анны Медь

Короче, на следующее утро я пришла на работу совершенно деморализованной.

Есть у меня еще одна сотрудница, счастливая обладательница двух мейн-кунов, которая в своих питомцах души не чает и много чего в жизни повидала по части содержания кошек и собак. «Что ж, остается последнее средство – закрытый кошачий туалет. Может, твой кот просто стесняется», – сказала она. Как утопающий хватается за соломинку, я крепко ухватилась за эту спасительную идею и, не откладывая в долгий ящик, начала прочесывать маркетплейсы в поисках подходящего варианта.

Их оказалось превеликое множество, но я все-таки нашла нужный по цвету, форме и главное – по размеру. Получив в пункте выдачи огромную коробку и презрев неудобства ее транспортировки, я летела домой, как на крыльях.

Туалет идеально вписался в заветный угол нашей лилипутской прихожей и сразу пришелся по душе коту, так что период привыкания к новому клозету был минимальным. Спасибо опытным кошатницам – они надоумили меня поначалу снять дверцу, чтобы кот не испугался незнакомого замкнутого пространства, когда она за ним закроется. Через неделю Лео совсем освоился и дверцу вернули на ее законное место.

Практически год наш кот успешно пользуется своим закрытым туалетом. И дома теперь – тишь да гладь.

Вот оно – счастье! Не знаю, какой хороший человек изобрел конструкцию этого замечательного туалета. Но по моему глубокому убеждению, он достоин Нобелевской премии мира.

Скоро будем на Канарах

– Ну, Катёнок, пора бы и замуж, а то так в девках и останешься! Хочешь всю жизнь одна прокуковать? – стращала мать, обычно во время завтрака. – Всех мужиков нормальных разберут, пока ты копаешься.

– Ма-ам, сколько можно?

Началось это, когда Кате исполнилось двадцать два года и она окончила институт. Она была красивой, изящной блондинкой, привлекающей мужские взгляды на улице. Но с браком, как и с серьезными отношениями, почему-то не складывалось.

Наконец, Катя начала думать, что с ней что-то не так, что она слишком разборчива, если не сказать больше – привередлива. Все подруги уже успешно выскочили замуж, а мамины пророчества звучали постоянно, изо дня в день, как медноголосый набат, предвещающий унылую одинокую жизнь. Отец поддакивал, когда мать к нему обращалась, но вообще старался не лезть, справедливо побаиваясь свою благоверную.

Сбежать от ежедневного материнского прессинга («Я тебе добра желаю!») и чувства собственной ущербности можно было только в одно место – в брак. Что Катя спустя три года и сделала. Без большой любви, зато с чувством огромного облегчения она вышла замуж за первого предложившего – Пашу.

Паша был чертовски хорош собой и умел красиво ухаживать. Они познакомились в ночном клубе, куда Катя (достаточно смелое платье, игривый макияж, дорогой парфюм) пошла по настойчивой просьбе подруги. Они начали встречаться. Спустя два месяца ухаживаний (ужины при свечах, цветы, конфеты) он сделал ей предложение. Паша клялся в вечной любви, строил в ее воображении замки счастливой жизни. Она согласилась.

Мама наконец-то успокоилась. Родители подарили молодоженам квартиру. Катя была счастлива. Что тут могло пойти не так?

Да почти всё.

Паша из принца на белом коне как-то очень быстро и незаметно превратился в обычного, порой хамоватого, Жигало и игромана. Деньги он тянул из Кати, как пиявка.

– Катёнок, ты чего дуешься? Я же ради пополнения семейного бюджета, солнышко! Ну, дай немного. Мы с тобой скоро на Канарах отдыхать будем! – говорил он, а потом уходил на всю ночь играть в автоматы.

Возвращался обычно под утро, злой и без копейки в кармане.

– Все из-за твоей кислой рожи. Всю удачу мне сегодня спугнула.

Куда подевались все его ласковые слова, все обещания? Растаяли как дым. Стоит ли говорить, что на Канарах они так и не побывали.

Единственной радостью Кати была случившаяся беременность. Но она же принесла с собой и тревогу: ведь Паша не был похож на надежного отца семейства – все деньги, подаренные им на свадьбу, на которые Катя планировала начать ремонт и внести первый взнос за машину, он проиграл. Тем не менее, он продолжал поздно возвращаться домой, от него пахло дорогим алкоголем и кальянным дымом.

Отгадка оказалась внезапной и жестокой: когда Катя была уже беременна, когда к ним в квартиру заявились коллекторы – неулыбчивые мужчины, при появлении которых балагур Паша как-то сразу присмирел. Оказывается, он задолжал им внушительную сумму.

Катя справилась с этим ударом. Она устроилась на работу. Пахала как проклятая, чтобы тянуть на себе семью. Благодаря, этому еще до родов ей удалось закрыть займы Паши и даже взять в кредит машину.

Она могла бы развестись (она так и хотела), но у нее в семье на разводы стояло негласное табу.

– Ты что? – ахала мать. – Кому ты, разведенка с ребенком, нужна будешь?

Да и Паша обещал исправиться. На коленях умолял остаться, клялся, что к игровым автоматам в жизни не подойдет. Катя и поверила.

У них родилась дочь. Катя в ней души не чаяла. Все ее радовало: пеленки-распашонки, запах подогретого молока, даже бессонные ночи не огорчали.

Паша же этим томился. Катя после родов подрастеряла свою девичью стройность, а у мужа сразу поубавился сексуальный аппетит.

Он стал поздно приходить домой («Работаю я, что пристала!»), иногда от него слабо пахло женскими духами. Катя же крутилась как белка в колесе и мало обращала внимания на подобные вещи, рассеянно думая, что это ее духи.

Однажды Паша, как обычно, задержался. Катя легла было спать, не дожидаясь мужа, но дочка расплакалась. Катя, усталая и сонная после работы, встала и взяла малышку на руки. Свет зажигать не стала, просто включила ночник, и, нянча ребенка, подошла к окну.

Прямо напротив окна стояла их машина, за которую Катя еще выплачивала кредит. В ночи ярко светилось переднее окно – в салоне был включен свет. «Почему домой-то не идет?» – рассеянно подумала Катя, одной рукой качая дочку, другой отодвигая занавеску.

Приглядевшись, она различила какое-то ритмичное движение в салоне: вверх-вниз, вверх-вниз… Она увидела Пашину голову, откинувшуюся на подголовник, а рядом и чуть выше – женскую, с длинными растрепанными волосами. Движения были равномерными и недвусмысленными.

Кате вдруг вспомнилась романтичная сцена из «Титаника», та самая, где ладонь Кейт Уинслет впечатывается в запотевшее от страсти стекло автомобиля, и ее чуть не стошнило.

Она так и простояла возле окна с ребенком на руках, пока не услышала шум открываемой двери и шаги в прихожей. Войдя в комнату и увидев ее, Паша сразу все понял. Он даже отпираться не стал.

– Как ты мог?! – прошептала Катя, борясь со слезами.

– Ну а что ты хотела, Катёнок? – лицо Паши, бледное и немного обмякшее, как у него всегда бывало после секса, вызывало отвращение. – Ну не люблю я тебя больше, не люблю. Все. Финита. Прошла любовь, завяли помидоры.

Кате почему-то обиднее всего показалось неуместное и откровенно издевательское упоминание каких-то дурацких овощей. От горечи и боли она не выдержала и расплакалась.

После этого случая муж перестал даже пытаться скрывать свои измены. Теперь он пропадал ночами, а мог и на несколько дней исчезнуть. Катя впала в депрессию. Это ее состояние только еще больше злило Пашу, и дома он стал появляться только изредка: перекусить, забрать постиранные Катей вещи.

Решиться на развод она не смогла. Ей казалось, что это побег, боязнь трудностей. Она смирилась и терпела. Да и куда ей было податься? Не к родителям же возвращаться.

Только когда ее тяжелое эмоциональное состояние перешло в ощутимые физические боли, Катя поняла, что надо что-то делать, как-то выныривать из болота. Обращаться за советом к подругам или к матери она не стала, а пошла сразу в церковь.

В храме она поставила свечку святой Февронье и горячо, как в детстве, помолилась. После этого на душе стало легко и спокойно. Она поняла, что делать.

Катя зарегистрировалась на сайте знакомств. Там она познакомилась с Александром – разведенным мужчиной на два года старше. С его фотографии улыбался симпатичный мужчина, который показался ей смутно знакомым. Они списались, разговорились. С ним почему-то было очень легко и радостно общаться, будто Катя знает его всю жизнь. Так, сама не замечая, оговорками, она постепенно рассказала всю свою историю.

Александр пригласил Катю на свидание. Она бы отказалась, если бы не пара совпадений. Совпадение номер раз – Александр жил неподалеку от дома ее родителей. Совпадение номер два – он учился в том же институте, что и она. Решив, что на крайний случай, они просто повспоминают студенческие годы и разойдутся, Катя согласилась встретиться.

Первое свидание прошло замечательно, как, впрочем, и второе. Александр оказался чутким, внимательным человеком, который, в отличие от пустозвона Павла, всегда взвешивал свои слова и неизменно за них отвечал. Это он доказал на втором же свидании, предложив переехать к нему в однушку вместе с дочкой. Когда Катя с перепугу согласилась, он в этот же вечер подъехал к ней за вещами.

Наконец-то она поняла, что развод – не трусливое бегство, как случилось, когда она «сбежала в брак», а наоборот, вероятно, первый обдуманный шаг в ее жизни.

Начавшийся роман с Александром был не таким, как с Пашей: сумбурным и легкомысленным. Теперь он был зрелым, с чувством постепенно нарастающей и крепнущей любви, с ноткой горечи об упущенных возможностях. Они с Александром не только жили рядом, но и ходили в одну и ту же школу, учились на одном и том же факультете, практически прожили жизнь бок о бок, не замечая друг друга в хаосе повседневной рутины.

Катя развелась с Пашей, который через некоторое время женился на разведенной женщине с двумя детьми. Катя искренне надеялась, что он станет для них лучшим отцом, чем для родной дочери. Сама же Катя вышла замуж за Александра и родила ему сына. Они построили дом и счастливо жили в нем всей семьей.

Иногда Катя просыпалась ночью от чувства тихой радости и долго лежала без сна, слушая шум тополей за окнами и глядя на лицо спящего мужа.

Он никогда не называл ее Катёнком, и она была благодарна ему за это.

Мистический рассказ "Зеркало"

Я потеряла свое спокойствие и способность здраво мыслить. А, может, я действительно сошла с ума, и моё место в палате с такими же шизофрениками, как и я? Я судорожно ищу выход из ситуации, но в сумбурном потоке идей нет ничего путного.

Я теперь не хозяйка своей судьбы и своего дома. Моей жизнью правит хрупкая безделица, которая обладает сверхъестественной силой. Я проклинаю тот день, когда собственными руками принесла в дом магическое зеркало…

Настойчиво трезвонил телефон, я тяжело вздохнула и потянулась к тумбочке: звонила мама. Учитывая, что родительница прекрасно знала, как я ненавижу рано вставать, я напряглась: очевидно, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Так и было, мама сообщила о смерти бабушки.

– Её нет уже полгода, – взволнованно рассказывала она, – отчего умерла, неизвестно. Хозяйка квартиры сначала не спохватилась, бабушка за несколько месяцев вперёд заплатила. Ей сообщил душеприказчик, она завещание оставила, чтобы её кремировали, а прах развеяли над Индийским океаном.

– Не удивительно, последние годы она жила в Индии, – задумчиво протянула я.

– Лерочка, хозяйка просит, чтобы мы вывезли её вещи, – сказала мама, – съезди, пожалуйста. Ты же на машине, лёгкая на подъём, а нам с папой как хозяйство бросать, – родители жили в деревне и держали курочек да уточек.

– Ладно, – согласилась я, – скинь адрес.

Я лежала в постели и думала о бабушке. Особой тоски или грусти не было, я совсем её не знала. Папина мать никогда не стремилась нянчить единственную внучку, звонила по настроению пару раз в год, стабильно забывая про наши дни рождения.

– Папа, а где бабушка? – однажды осмелилась спросить я.

– На очередной шабаш улетела, – рассмеялся папа.

– Что ты такое говоришь, – замахала на него руками мама, но глаза её улыбались, – просто бабушка очень любит путешествовать и узнавать что-то новое.

– А сейчас она хочет узнать очень важную тайну – секрет вечной молодости и красоты, – подхватил отец, – и готова за него душу продать, – последнюю фразу он сказал тихонечко, маме на ушко, но я всё услышала.

– А мне кажется, что она его знает, бабушка Тамара такая красивая и молодая, – ответила я со всей своей детской непосредственностью.

Редкие встречи с бабушкой производили на меня неизгладимое впечатление. Красивая, ухоженная женщина с иссиня-чёрными волосами была совсем не похожа на уютных бабушек с пирожками. От неё пахло экзотическими духами, а одевалась она так ярко и необычно, что напоминала мне заграничную кинозвезду. Она запретила называть себя бабушка, и я обращалась к ней просто по имени.

Через пару часов я уже стояла в квартире, которую снимала Тамара. Как только папа ушел в армию, она продала их роскошный дом, и на полученные деньги колесила по всему миру. Куда только не заносила её судьба: она с упоением поглощала знания африканских шаманов, обретала гармонию среди тибетских лам, искала единомышленников на родине графа Дракулы.

Съёмное жилище оказалось складом непонятных и странных вещей. Я отдала хозяйке несколько чемоданов с одеждой, статуэтки и другие сувениры. Я абсолютно равнодушна ко всем этим пылесборникам, но за массивным диваном нашла настоящее сокровище. Там, завернутое в бархатную ткань, стояло зеркало викторианской эпохи.

Я восхищенно выдохнула, когда увидела его. Бронзовая рама была украшена резными вензелями, которые переплетались в причудливый узор. Я аккуратно погладила искусно сделанный завиток и даже вздрогнула от удовольствия: идеально гладкий металл приятно холодил и обладал каким-то гипнотическим эффектом, мне хотелось вновь и вновь касаться этого шедевра.

Само зеркало вызывало не меньше восторга, казалось, что отражающиеся в нём предметы имеют тёплое свечение. Несмотря на то, что старинная вещица была завернута в пыльное покрывало, её поверхность оставалась удивительно чистой.

– Оно прекрасно подойдет для моей спальни, – пробормотала я, чувствуя, что ни за что на свете не расстанусь с этим великолепием.

И действительно, зеркало идеально вписалось в мою комнату. Оно придавало аристократическую нотку всему интерьеру, и я стала шутливо называть своё скромное помещение будуаром императрицы. Я не переставала любоваться бабушкиным наследием, оно притягивало меня как магнит.

Прошло несколько дней после появления раритетной вещицы у меня в доме. Проснувшись утром, я поспешила к зеркалу, расчесала взлохмаченные после сна волосы и недоуменно потерла глаза: комната поплыла. Очертания предметов интерьера вытянулись и пошли волнами, словно я очутилась в лабиринте кривых зеркал. Я резко обернулась, с испугом осмотрела комнату, но и с кроватью, тумбочками и пуфиком ничего не происходило.

Я опять стала всматриваться в отражение, но всё было в порядке, и я выдохнула с облегчением, подумала, что мне всё померещилась спросонья.

Днем меня поджидал очередной сюрприз. Наскоро переодевшись в уличную одежду, я бросила взгляд в зеркало и даже открыла рот от изумления: по комнате ползали тени. Очертания предметов принимали диковинные формы, у тени шкафа появились щупальца, которые облепили потолок, потом вдруг превратились в бесформенную кучу, через секунду ставшей идеальным квадратом.

Я зажмурилась и отчаянно затрясла головой, а когда открыла глаза, увидела свою обычную спальню с классическим беспорядком.

Ночь преподнесла ещё один сюрприз. Я внезапно проснулась и села в постели. Пижама пропиталась липким потом, сердце бешено колотилось, а в горле было так сухо, словно множество маленьких колючих игл вонзились в слизистые.

– Валери, – я услышала мелодичный голос бабушки. Несомненно, это была она, больше никто не называл меня так, на французский манер. – Валери, – повторила она.

Я соскочила с кровати и заметалась по комнате. Остановившись у зеркала я увидела, как его совершенная поверхность пошла рябью. Маленькие волны быстро успокоились, и в отражении я увидела Тамару. Она строго смотрела на меня и протягивала руку. Я ахнула и попятилась, боясь взглянуть в зеркало. Когда я наконец осмелилась поднять глаза, в отражении увидела только своё побелевшее от страха лицо.

Спать в своем «будуаре» я не решилась, больше не чувствовала себя там полноправной хозяйкой. Я задремала в зале на диване с первыми лучами солнца, а днём решительно вынесла зеркало в подвал.

У меня было сильное желание расколотить его на маленькие кусочки или вынести на мусорку. Но я не могла этого сделать. Я чувствовала неразрывную связь с этой магической штучкой. Это была не только память о бабушке, а ключ к загадочной гибели и таинственной судьбе сумасбродной родственницы. У меня сердце кололо от нахлынувших противоречий, но я решила, что со всем разберусь.

Вечером я достала альбом и перелистывала старые фото. Совсем юная Тамара выглядела иначе: просто и незатейливо одевалась, почти не красилась. Я же знала её совсем другой, яркой и независимой. Я гадала, что же случилось с бабушкой, и почему её призрак так привязан к зеркалу. Я совсем не боялась привидения, думала, если убрать зеркало с глаз долой, можно избавиться от опасности.

– Валери, – тихий голос прошелестел в гостиной. Я соскочила с кресла и стала озираться по сторонам. Бабушкино отражение появилось в узких зеркальных панелях, установленных по обеим сторонам от телевизора. Мне стало по-настоящему жутко, сразу два призрака тянули ко мне руки. Тамара выглядела ужасно, на скрюченных конечностях вздулись синие вены, кожа выглядела мертвенно-бледной.

Длинные запутанные волосы покрылись какой-то слизью, а безжизненные холодные глаза сверлили меня взглядом.

– Валери, – прошептала она и растянула белые сухие губы в омерзительной улыбке.

Я взвизгнула и бросилась прочь из дома. Мне не хотелось оставаться в нем ни секунды, я поняла, что проклятое зеркало управляет всеми зеркалами в моём жилище.

Три дня у родителей в деревне пошли мне на пользу. Я ничего не рассказала им, боясь, что они не поверят. Да и я уже думала, что с моим богатым воображением происходящее мне померещилось. Но всё же расспросила маму о Тамаре.

– А ты не знаешь, почему бабушка стала такой ярой путешественницей? – спросила я как бы невзначай. – Почему папа ей был безразличен?

– Папу она очень любила, – ответила мама. – В детстве она всю душу в него вкладывала. У них была чудесная семья, а мужа своего, папиного отца, Тамара просто боготворила. Наглядеться на него не могла, надышаться. Перед папиным совершеннолетием он их бросил, нашёл себе молодую и красивую. Тамара чуть с ума не сошла и на этой почве решила найти панацею от старости.

Я вернулась домой и первым делом зашла в подвал. Зеркало сиротливо стояло в углу, выделяясь среди старых вещей своей роскошью. Я испытала чувство вины, что прячу такую драгоценность среди хлама.

Я посмотрела на своё отражение: в полумраке помещения была видна каждая деталь, каждая волосинка и родинка, словно зеркало имело свою подсветку. А через несколько мгновений картинка поменялась: на заднем плане отражались не чемоданы со старыми вещами и полки с банками, появилась моя спальня. Я стояла в каком-то дурацком белом платье с рюшами, волосы были распущены, хотя я всегда завязываю их в небрежный пучок.

Изображение начало стремительно меняться, на моем свежем ухоженном лице проступали глубокие морщины, волосы седели и редели, я горбилась и засыхала. Обстановка в спальне тоже менялась: белые обои пожелтели, по потолку пополз грибок, мебель обветшала, на ней появились трещины и потертости.

– Помоги мне, – проскрипело моё отражение и, позвякивая причудливыми браслетами, протянуло руку. В каком-то ступоре я ответила на жест, и через секунду ладонь обожгло могильным холодом. Я пронзительно закричала, и стала вырываться, но неведомая сила не отпускала свою добычу. В отражении была уже не я, я видела Тамару. На обезображенном лице читались невыносимая боль и страдание.

– Помоги мне, – жалобно простонала она и отпустила руку.

Я выскочила из подвала, крепко заперев дверь. Рука невыносимо горела, на ней остались чёрные отпечатки пальцев.

Третьи сутки меня никто не тревожит. Но я знаю, что призрак в зеркале ждет меня. Я не знаю, как быть: избавиться от семейной реликвии и забыть всю эту чертовщину? Или помочь душе бабушке обрести покой? А, может, она до сих пор жива и ждет, пока кто-то освободит её из страшной ловушки, в которую она попала в погоне за вечной молодостью?

Кровать

Старенькая аудитория педагогического колледжа. За окном желтеют листья клена, совсем такие же, как сорок лет назад. У Тани на секунду возникло ощущение, что ей снова семь. Учительница выводит на доске витиеватую букву «В», оборачивается к классу и стучит мелом, привлекая внимание вчерашних дошколят.

Маша прячет под парту лохматую рыжую куклу, Алешка перестает грызть яблоко. «Внимание на доску!», – звучит, как наяву голос Алевтины Петровны. Вот бы снова туда. И ведь никаких проблем не было. Бабуля живая еще. Встретит из школы, нальет супа. По щеке пробежала слезинка. Зачем мы так спешим вырасти?

Зазвонил телефон. Таня отогнала меланхолию:

– Привет, Олеж!

– Лапусь, на месте? Я сейчас приеду.

– А что случилось? Может, вечером?

– Нет, прямо сейчас! Я должен тебе что-то сказать?

У Тани екнуло в груди: накануне они поругались:

– Случилось что-то?

Но голос Олега был взволнованно-радостный.

– Пока нет, но надеюсь, скоро случится! Да не волнуйся ты так. Все будет хорошо, вот увидишь!

– Быстрее только… – Таня не успела договорить. – В одиннадцать у меня пара, – но Олег уже отключился.

Олежек

С Олегом они познакомились в «Одноклассниках». Загадочный «Файер-фокс» настойчиво лайкал ее фотки и сторисы. А под Новый год вдруг написал и предложил встретиться. Олежка оказался очень милым молодым человеком, правда, ниже нее ростом. Но если не надевать каблуки, разница была почти незаметна. И вот теперь они вместе, уже почти год.

Вначале Олежка жил в Мирном, это поселок в пригороде. Потом снял квартиру в хорошем районе – с мебелью, техникой и дорогим ремонтом. Спустя несколько месяцев он договорился с хозяевами и выкупил квартиру в ипотеку.

Олег никогда не был женат и говорил, что хочет пройти весь путь от первых поцелуев до совместного быта как положено, держась за руки и гуляя под луной.

Работал он менеджером по снабжению и неплохо, по меркам их города, зарабатывал. В гости всегда приходил с полным пакетом всякой вкуснятины. Мог среди ночи привезти клубнику или бутылку просекко для Тани. А вот на цветы Олег оказался жадным. Максимум на что он был способен – одна роза в целлофане, да и то нечасто.

Сердце Тани таяло с каждым днем. Голова плыла. Она не ходила на работу – летала! Вся светилась от счастья.

Олег познакомил ее с отцом. Тот оказался владельцем небольшого рекламного агентства, не Илон Маск, конечно, но на безбедное житье-бытье зарабатывал. С матерью Олега они уже много лет были в разводе.

Таня тоже представила Олега на строгий суд мамы и лучшей подруги детства, той самой Маши.

Маме Олежка понравился. А Машка даже сказала, что Танюха помолодела лет на десять. Что говорить, счастье украшает женщину!

Постепенно и Тане захотелось отблагодарить кавалера за тот космос, который он ей дарил. Благо от родителей оставалось хорошее наследство.

Пряность отношений с Олегом состояла еще и в том, что тот, будучи всегда рядом, оставлял для нее личное пространство. После бурной ночи она могла укрыться в своей квартире и, укутавшись в плед с чашкой чая, насладиться уединением и привести мысли в порядок.

Олег никогда не возражал против ее походов к Маше. Раньше подруги встречались каждую пятницу, ходили куда-нибудь или шопились по выходным. Но с весны все как-то сошло на нет. «Грустно шопиться без денег, – как-то призналась Таня. – И в баре складывать цены в чеке, тоже, знаешь ли, такое себе развлечение».

– Танюш, а тебе что, учетные часы сняли? – поинтересовалась Маша.

– С чего вдруг? – удивилась Татьяна.

– Ты прости, конечно, это не мое дело, но… – Маша исподлобья взглянула на Таню в упор. – Ты раньше баловала себя любимую чаще. А сейчас перестала.

– Мне теперь есть кого баловать! – засмеялась Таня.

Маша тогда ничего не ответила. Но однажды она сорвалась:

– Танюх, ты его усыновила что ли?!

– Завидуй молча! – огрызнулась Таня.

– Ты посмотри, в кого превратилась! Ходите, как мама с сыночком великовозрастным! Ты не понимаешь, что он к тебе присосался? Кормят его, ублажают! Да что там я, мой Барсик ему завидует!

– Ты намекаешь, что он альфонс? – в лоб спросила Таня.

Маша покрутила головой, отчего ее природные кудряшки запрыгали вокруг лица. Она шумно втянула капучино через соломинку: