В стране слепых

Сара положила кочергу на стол и скрестила руки на груди.

– Я могу все объяснить.

Ред сурово кивнул и заложил руки за голову.

– Прекрасно! С нетерпением жду ваших объяснений.

– Полегче, уважаемый корректор! В том, что я говорила, все правда до единого слова.

Он резко подался вперед, с обвиняющим видом выставив палец.

– Да, но слов было маловато! Вы знали в сто раз больше, чем сказали, – благодаря своей хитрой программке. Хватит ломать комедию! Ставки слишком высоки.

– Комедию, черт побери?! Один мой друг мертв, другой при смерти, и многие, кого я не знаю, – они тоже убиты…

Моргана больше нет. Эта мысль то и дело вторгалась в ее сознание, затмевая остальное.

– Убиты… – повторила она уже тише. – Так что не надо мне говорить про ставки. Тогда я не рассказала всего, потому что не хотела открывать свои планы конкурентам. Я исследовала биографию Брейди Куинна, чтобы использовать его для рекламы проекта застройки, вот и все.

– Нет, не все, – холодно возразил Ред. – С какой стати вы приплели Бэббиджа, Эдисона и прочих? – Видя, что Сара колеблется, он рявкнул: – Ну же! Речь идет о вашей жизни, а не о дурацких проектах!

Она закусила губу и посмотрела ему прямо в глаза. Стоит ли доверять Реду Мелоуну? Он ведет себя так, будто старается помочь, но кто может знать это наверняка? Они молча смотрели друг на друга. Наконец Сара глубоко вздохнула и достала из ящика стола две папки.

– Вот, – сказала она, бросив их на колени Реду. Он молча перевел взгляд с нее на папки, потом обратно. – Берите, читайте!

Ред нахмурился, прочел надписи на папках и, резко побледнев, начал их листать.

– Где вы это нашли?

– В старом здании недалеко от вокзала. Рядом с Пятнадцатой улицей. – Сара рассказала о машинах Бэббиджа.

Он задумчиво покачал головой.

– Так вот где они сидели, – тихо проговорил Ред и бросил папки на кофейный столик. – Мы знали, что Карсон устроил штаб-квартиру где-то в старом центре. Потом поднялась суматоха. Если бы Карсон был поаккуратнее при переезде, никто бы ничего не нашел. Вам очень не повезло, что вы наткнулись на машины.

– Рано или поздно их все равно бы нашли.

– И сдали бы в металлолом, даже не подозревая, с чем имеют дело. – Ред поддел пальцем папку с каталогом. – А вы поняли, что это?

– Конечно. Попытка управлять ходом истории.

Ред спокойно кивнул, словно ожидал подобного ответа.

– Почему вы так подумали?

Сара рассказала ему все, до чего додумалась прошлой ночью. Куинн, Карсон, общество Бэббиджа… Причины покушений на Денниса, Моргана и людей Уайднера. Однако, еще не доверяя своему собеседнику до конца, не стала упоминать о компьютерном «черве», созданном ею в отместку.

Ред был само внимание. Когда она закончила, он еще долго сидел молча, нервно потирая руки. Потом тряхнул головой и невесело рассмеялся.

– Ну что? – торжествующе бросила Сара. – Права я или нет?

Он пропустил вопрос мимо ушей и продолжал размышлять, сложив пальцы домиком.

– А где тот список, что вы нашли? Клиологический анализ.

– У Денниса. Скорее всего дома.

Ред полез в карман и достал мобильный телефон.

– Извините, мне надо позвонить.

Сара молча пожала плечами. Ред набрал номер – цифр было больше, чем обычно, – и несколько минут говорил что-то, отвернувшись, чтобы она не слышала. Потом долго слушал, кивая. Закончив, повернулся к Саре.

– Мы пошлем к вашему другу своих людей для охраны. Им понадобится время, чтобы доехать, но я думаю, что в больнице с ним ничего не случится. И еще на всякий случай присмотрим за профессором истории.

– Спасибо.

– Что? А, пожалуйста. Это для того, чтобы исключить утечку. Может, удастся найти список.

– А теперь ваша очередь, – улыбнулась Сара. – Расскажите мне об обществе Бэббиджа.

– Его больше не существует, оно умерло много лет назад. – Опустив глаза, Ред стал рассматривать свои руки. – Думаю, теперь нет смысла что-то от вас скрывать, это ничего не изменит: – Он пожал плечами и указал на место рядом с собой. – Присаживайтесь, я расскажу. История чертовски занимательная.

Сара не стала садиться рядом, что Реда, похоже, позабавило. Вместо этого она устроилась на том же стуле, что и в прошлый раз.

Ред наклонился вперед, сцепив руки и глядя в пол.

– Кроуфорда и компанию интересовало поведение больших масс людей, – начал он. – В те времена статистика была на пике популярности. Данные о населении, климате, торговле, преступности, образовании – да о чем угодно – собирались так же рьяно, как данные о движении планет в астрономии. Считалось, что, накопив достаточно данных, можно пойти дальше Тихо Браге и Кеплера, открыв некие «законы массового поведения». Один бельгийский астроном, Адольф Кетле, пытался научно обосновать прогрессивную социальную политику. Потом появились труды Бэббиджа по системному анализу. Тогда Кроуфорд и другие основатели общества Бэббиджа попробовали использовать его методы для анализа социологической статистики и обнаружили, что, несмотря на кажущийся хаос, данные описываются вполне предсказуемыми математическими кривыми. Если вывести уравнения, которыми эти кривые описываются – что помогали сделать новые машины Бэббиджа, – то можно в рамках статистической достоверности экстраполировать кривые и, таким образом, предсказать будущее.

Он нахмурился и сделал паузу.

– У них не сразу стало получаться. Бывали просто смехотворные ошибки. Что поделаешь, метод совсем новый, данные не всегда точные, а знания еще поверхностные. Со временем, конечно, теоретические модели удалось усовершенствовать, но мы до сих пор иногда сталкиваемся с сюрпризами. Проблема крайне сложная.

Сара покачала головой.

– Сложная? Да она просто неразрешимая! Разве можно предсказать поведение системы, состоящей из миллиона частей?

Ред взглянул на часы.

– Зачем мелкие подробности, если известна общая тенденция? – Он потер руки. – Так вот группа Кроуфорда обнаружила тенденцию, которая напугала их до смерти. Оказалось, что известные им кривые сходятся в начале 1940-х годов в одной точке, соответствующей общемировой катастрофе и гибели цивилизации.

Сара опешила.

– Гибели? Война, конечно, была, но…

– Тут действовало сразу несколько тенденций: объединение Германии, мощный подъем ее промышленного и научного потенциала, рост населения и истощение собственных природных ресурсов. Начиная с середины XIX века эти процессы начали набирать силу. В то же время мощность взрывчатых веществ должна была расти экспоненциально. Сложите все это вместе и… Мы имеем Германию образца 1939 года с атомными бомбами.

Сара покачала головой.

– Этого же не случилось! Наверное, уравнения были неправильными. Вы же сами сказали, что ошибки иногда случались.

– Неправильные уравнения? А может быть, своевременное вмешательство? – Он пожал плечами. – Как бы поступили вы? Остались бы в стороне, надеясь, что предсказание не сбудется, или что-нибудь бы предприняли, опасаясь, что оно окажется верным? Те люди сделали то, что должны были сделать: посеяли семена, чтобы взрастить их в течение поколений. Общество было немногочисленно и действовало лишь в Америке. Социокинетическая энергия у него была ничтожная… – Ред улыбнулся, как бы прося извинения за научный жаргон. – В общем, они стали искать критические точки, или точки развилки, то есть моменты времени, когда малыми силами можно было оказать воздействие на события большого масштаба.

– Гвозди от подков, – пробормотала Сара.

– Что? Ну да, – кивнул Ред. – Очень удачное сравнение. Кроуфорд и его единомышленники надеялись сделать из Соединенных Штатов противовес Германии. Наше промышленное развитие сдерживалось системой рабства, и поэтому с ней надо было покончить. Юг оставался аграрно-феодальной окраиной, однако, согласно конституции, мог наложить вето на любые прогрессивные преобразования, будь то политические реформы или строительство трансконтинентальной железной дороги. Они сделали то, что должны были, – повторил он.

Сара подняла брови. Общество Бэббиджа покончило с рабством? И не ради идеалов свободы и человеческого достоинства, а чтобы ускорить экономический прогресс! Она хорошо помнила, что рассказывал о тех временах ее дед со слов его собственного деда. Какая, к чертям, экономика!

– Ну и как они уничтожили рабство? – недоверчиво спросила она. – Начали Гражданскую войну?

Ред поднялся с дивана и засунул руки в карманы.

– Они ее не хотели. Произошла одна из тех самых ошибок. Видите ли, рабство тогда уже само отмирало, по экономическим причинам. По оценкам Сьюарда, ему оставалось существовать лет пятьдесят, не больше. Общество просто попыталось подтолкнуть его к могиле.

– Поддерживая аболиционистов?

– Нет. Открытая атака лишь озлобила бы Юг и заставила бы его окопаться. Вместо этого общество использовало свой вес и влияние, чтобы протолкнуть в Конгрессе законы о гомстедах и народном суверенитете. Этим оно нанесло куда больший урон рабству, чем «Хижина дяди Тома». Мелким фермерам ни к чему рабы и большие плантации. Так что Кроуфорд и его друзья вовсе не планировали начинать войну.

– Но война началась.

Ред поморщился и отвел глаза.

– Не надо было баловаться спичками на пороховом складе. Теперь мы стали умнее.

– Ну да, конечно… – протянула Сара.

– Да-да, умнее, потому что не вмешиваемся так часто, а только в тех случаях, когда совершенно уверены в том, что делаем. Двадцать раз отмеряем, прежде чем отрезать. И притом речь идет лишь о внесении незначительных поправок то тут, то там с целью максимально увеличить наши доходы. Никаких «хирургических операций». Гораздо проще скорректировать существующую тенденцию, чем остановить ее или создать новую. Мы не управляем историей, с таким же успехом можно пытаться остановить прилив. – Ред повернулся и посмотрел ей в глаза. – От подобных попыток мы давно отказались.

Он снова сел на диван и развел руками.

– Ну, вот и все. Никаких зловещих планов завоевания мирового господства. Разочарованы?

Как ни странно, Сара и в самом деле была разочарована. Идея заговора с целью править миром хотя бы отдавала каким-то безумным величием, а вот заговор с целью наживы выглядел просто жалко.

– Вы наживаетесь на человеческих бедах? – презрительно спросила она.

– Счастье и несчастье других людей от нас не зависят.

– А как же ваши «незначительные поправки»?

Ред наставительно поднял палец.

– Заметьте, мы не начинаем войн, не насылаем чуму, не устраиваем кризисов. Все это происходит само собой. Однако в восьми случаях из десяти мы можем рассчитать, что именно произойдет. Разве так уж аморально пользоваться своим знанием?

Сара встала и подошла к окну. Тот же самый склон горы, дома соседей… Люди вокруг жили привычной жизнью, даже не подозревая, что происходит.

– Нет, – проговорила она. – Даже в голове не укладывается. Не могу понять, как это возможно.

– Вся система описывается набором элементарных идей, – объяснил Ред. – Мы их называем «мемы». Они такие… наподобие вирусов – люди заражаются ими друг от друга и через средства массовой информации. Возникает нечто вроде эпидемии. Если хотите, я напишу вам уравнения.

Мемы… Сара вспомнила названия статей в каталоге.

– Раньше их называли идеонами?

– Совершенно верно. По аналогии с элементарными частицами. Протоны, электроны… идеоны. В те годы все пользовались физическими аналогиями. Позже, когда стали известны работы Дарвина и Менделя, биологические показались удобнее.

– Нет, я все-таки не понимаю! Как вы можете говорить, что поведением управляют какие-то уравнения, словно каким-нибудь дурацким маятником? – повернулась к нему Сара.

Ред покачал головой.

– Вы все поняли наоборот. Уравнения не управляют поведением, они его описывают. Улавливаете разницу? Речь идет не о принуждении. Это как страхование жизни. Никто не может предсказать, когда человек умрет, тем не менее случайные события складываются в предсказуемую общую картину, и поэтому можно с высокой точностью подсчитать, какой процент людей из той или иной группы риска умрет за определенный промежуток времени. Или возьмите прогнозы погоды…

– Сегодня вероятность военных переворотов на территории Южной Америки составляет восемьдесят процентов, – пропела Сара, обводя рукой воображаемую географическую карту.

– Что-то в этом роде, – усмехнулся Ред.

– А как же свобода воли? – горько спросила она, снова отвернувшись к окну.

Я хозяйка собственной судьбы.

– Именно свобода воли делает клиологию возможной. Свободный выбор гораздо легче предсказать, поскольку он чаще всего рационален.

– Люди то и дело поступают иррационально.

– Само собой, – кивнул Ред с улыбкой. – Но такие поступки, усредняясь, просто-напросто нейтрализуют друг друга. Поведение состоит из отдельных действий, а всякое действие вызывает последствия. Приносит, к примеру, признание, деньги, безопасность, самоуважение… Биопсихологические преимущества, так мы их называем. В результате люди склоняются к поведению, которое кажется им более выгодным. Наподобие условных рефлексов у животных. Таким образом, мы можем рассчитать частотное распределение тех или иных вариантов поведения, изучив соответствующие преимущества.

– Вы слишком упрощаете, – возразила Сара. – Проблема слишком сложна, чтобы иметь такое простое решение.

– В самом деле? – Он снова улыбнулся. – Вот вам пример мема, характерного для нашей культуры. Передается мгновенно – как насморк! А вы не задумывались над тем, кто первый внедрил его и зачем? Люди никогда не станут пытаться открывать законы истории, если будут уверены, что это в принципе невозможно.

Сара поджала губы и отвернулась.

– Значит, вы знаете, какое поведение приведет к желательным результатам, и внедряете соответствующие мемы с помощью положительной обратной связи.

«Изучайте психологию и будете владеть миром».

– Вот именно. Мы поощряем людей, которые поступают так, как мы хотим. Теперь у нас достаточно денег и влияния, в том числе в средствах массовой информации, чтобы…

Сара резко повернулась к нему.

– Люди не роботы! Вы не можете их запрограммировать!

– Черт побери, Сара! На свете немало людей, которые куда послушнее роботов. Да вы и сами таких знаете.

– Мы не марионетки, чтобы нас дергали за веревочки!

– Вы меня совсем не слушаете! Я всего лишь сказал, что мы пропагандируем и поощряем поведение, которое нас устраивает. Мы никого не принуждаем! Люди ведь не дураки, и если видят свою выгоду, то предсказуемая их часть сделает то, что надо, вполне добровольно. Вот почему многие из наших работают редакторами, журналистами, режиссерами телепрограмм – они и внедряют в сознание нужные мемы. А все остальное делает свободная воля. – Ред иронически улыбнулся. – А кроме того, что такое, по сути, коммерческая реклама? Или закон? Или проповедь? Разве это не такие же попытки вызвать нужное поведение с помощью награды или наказания?

Сара прикусила язык. В самом деле, такая ли уж большая разница между кнутом и пряником? Манипулирование – более тонкий способ, чем применение силы, но результаты, в общем, одни и те же. Открытое принуждение, пожалуй, даже честнее.

Ред помолчал, взглянул на часы…

– Ну что, я вижу, вам нечего ответить. Рекламные агентства с Мэдисон-авеню занимаются, по существу, тем же, что и мы. И нет смысла гадать, хорошо это или плохо. Вот вы скажите, кому сейчас лучше живется: потомкам африканцев, проданных некогда в рабство, или потомкам тех, кто остался на родине?

– Вы хотите оправдать работорговлю?

– Ни в коей мере! Справедливость тут вообще ни при чем. Взять хотя бы меня: я счастлив, что родился в этой стране, но разве я могу радоваться тому, что миллионы моих предков умерли в Ирландии от голода, чтобы это могло случиться? Зло может порождать добро, и наоборот. Система существует вне этических категорий. Вы воздействуете на один из ее компонентов, и она реагирует – возможно, через много лет и совсем не так, как вы рассчитывали. И результат вам вовсе не обязательно понравится. Это как раз то, на чем мы специализируемся, – побочные эффекты.

– Вы не имеете права лезть в чужие жизни!

– Принцип невмешательства? Еще один мем: «Человеку не дано состязаться с высшими силами».

Саре стало не по себе. Получается, что свои убеждения она «подцепила» от других, как заразную болезнь!

– Сознательное вмешательство человека противоестественно, – упрямо сказала она. – Оно нарушает экономическое и экологическое равновесие. История должна быть свободной. Как горная река!

Ред раздраженно вскинул голову и хлопнул себя по коленке.

– Ну почему вы все вбили себе в голову, что любое вмешательство противоестественно? А что же такое, по-вашему, история, мисс Бомонт? Сплошное человеческое вмешательство! Люди постоянно пытаются изменить ее ход или же, наоборот, оградить его от изменений. Для чего, вы думаете, Томас Джефферсон затеял всю эту возню с Декларацией независимости? А борцы за права чернокожих? Или ку-клукс-клан, если на то пошло? Каждый старается подогнать будущее к своим идеалам. Вот даже вы: покупаете и перестраиваете целые кварталы, меняя структуру их заселения. Что это, как не вмешательство в жизнь людей в собственных интересах? А вы спросили жителей Эмерсон-стрит, хотят ли они заиметь новых «благородных» соседей? Все как один лезут менять историю, только наугад, слепо. Один тянет туда, другой – сюда, заботясь лишь о своей сиюминутной выгоде, не имея понятия о системном подходе, побочных эффектах и отдаленных последствиях. Даже мы не всегда представляем это достаточно четко, и тем не менее… «В стране слепых и одноглазый – король». Почему вы, остальные, считаете себя морально выше только потому, что делаете то же самое, но примитивно, по наитию?

– Разница все-таки есть, – хмуро проговорила Сара.

– Правда? Я слушаю. – Он скрестил руки на груди.

– Мы, остальные, не убиваем людей.

Лицо Реда окаменело. Потом он кивнул.

– Я мог бы возразить, что попытки влиять на историю вслепую привели к гибели гораздо большего числа людей, однако… Да, признаюсь, дела у нас уже давно идут не лучшим образом. – Он нервно потер руки. – Вы знаете, когда Кроуфорд и его люди создавали общество Бэббиджа, им и в голову не приходило ничего подобного. Вы ведь помните – они хотели спасти мир…

– Как это благородно, – язвительно заметила Сара.

Ред был явно задет.

– Именно так, спасти мир, – повторил он. – Ну… я не буду утверждать, что никто не пострадал, – их действия не раз приводили к гибели людей. Что же касается Гражданской войны… Мы до сих пор не можем разобраться, почему так вышло. Что-то, видно, они упустили в уравнениях. Так или иначе, без жертв не обошлось бы. Однако устранять отдельных лиц основатели были вынуждены лишь в крайних случаях.

– Давайте сообщим об этом в Ватикан – может, их канонизируют?

Он поморщился.

– Я не собираюсь никого оправдывать. Конечно, они не были святыми. Делали то, что считали необходимым, и за их выбор кому-то приходилось расплачиваться страданиями. Но выбор был всегда тяжелым, и они ни разу не прибегали к устранению просто для самозащиты. Только в интересах общего блага – чтобы предотвратить то, что надвигалось. А вот Вейл…

– Женевьева Вейл?

Ред метнул на нее острый взгляд.

– Вижу, вы уже о ней наслышаны… Нет, я имел в виду ее прадеда. Он начал манипулировать обществом с помощью его же собственных методов. Ни перед чем не останавливался. И как только они приняли такую сволочь в свои ряды? И он добился бы всего, чего хотел, если бы не Куинн. Они с Карсоном поняли, что само общество развивается согласно законам культурной эволюции, и рассчитали вероятность заговора еще задолго до появления Вейла. Старик Шелтон, когда узнал, так и не смог этого перенести…

Резкий телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть.

– Ну наконец-то, – усмехнулась Сара. Ред поднял брови. – Вы же ждете звонка, – кивнула она на его запястье. – То и дело смотрите на часы.

– Извините… Алло! – Несколько минут Ред слушал молча. Внезапно лицо его изменилось. – Повторите!

Сара поняла – произошло что-то неожиданное. Надо узнать, что именно, от этого зависит, что делать. Ред неплохой парень и рассуждает логично, но она никому не позволит решать за нее. Во всяком случае, «Блейзер» загружен снаряжением и готов к выезду.

Ред убрал телефон и мрачно взглянул на нее.

– Ваш приятель-архитектор исчез. В больнице Портера его нет, даже в базе данных никаких следов – как будто он вообще не поступал.

Сара сжалась как от удара. Лекция Реда и спор с ним на время приглушили боль, теперь ужасная реальность вернулась.

– Деннис? Но он там был, в реанимации! Джереми им звонил! – Значит, они все-таки его достали, несмотря на уверения Реда о безопасности больницы… Сара закрыла лицо руками.

Рука Реда тряхнула ее за плечо. Она подняла голову.

– Ну же! – В его глазах была решимость. – Планы изменились. Уходим. Я должен доставить вас к Джейни.

Мистер Кисс потерся о ее ногу. Сара взяла кота на руки и, поглаживая, прижала к себе – видимо, слишком сильно, потому что он дернулся.

– А если я не хочу?

– Пожалуйста. Мы не покушаемся ни на чью свободу выбора. Хотите – езжайте к нам, не хотите – сидите здесь, пока вас не убьют.

Сара вздохнула.

– Ничего себе свобода выбора! – пробормотала она.

11

Оглядев набитый вещами «Блейзер», Ред рассмеялся.

– Там, куда мы едем, вам все это не понадобится.

– Я еще не решила, поеду ли с вами. Есть и другие варианты.

– Не думаю, – хмыкнул Ред.

Сара промолчала.

– В фургоне водопроводчика будет безопасней, – заметил он.

– Что может быть незаметней, чем джип в Колорадо!

– Я не о том. Ваши машины они наверняка уже знают.

Сара не смогла сдержать раздражения.

– Хватит с меня ваших дурацких шпионских игр! «Мы», «они»… Они – это общество Бэббиджа, так? А вы кто – «Ассоциация утопических исследований»?

Ред кивнул:

– Да. Только мы их никогда не называем «обществом Бэббиджа». Такие люди, как Кроуфорд, Шелтон и Хэммондтон, исповедовали высшие идеалы. Гровнор Вейл эти идеалы извратил.

Сара скривилась. Высшие идеалы! Спасение мира! И во имя этого убивали людей, ненароком развязав братоубийственную войну. Видимо, в идеалах-то все и дело: рядом с ними обычные люди кажутся мелочью, не стоящей внимания.

– Вы как хотите, – решительно сказала она, – а я спешить с выбором не буду.

Она забралась в «Блейзер» и захлопнула дверцу. Кисс мигом вспрыгнул на привычное место справа от руля. Купив машину, Сара первым делом сняла крышку с приборного щитка и устроила там мягкое гнездышко для кота.

– Пока! – бросила она, нажимая кнопку, чтобы открыть ворота гаража. Но не успела Сара завести мотор и подать назад, как Ред распахнул пассажирскую дверцу и вскочил в машину.

Она резко затормозила и повернулась к нему. Ред отвернулся, пристегивая ремень.

– Что вы себе позволяете?

– Раз вы не едете со мной, – рассудительно заметил он, – значит, мне придется ехать с вами. Заодно отвечу еще на какие-нибудь вопросы. Может, мне даже удастся убедить вас отправиться в замок Фалкон. Джейни просто взбесится, если мы не появимся.

– Мои соболезнования. Кто это – ваша жена?

Ред поднял брови.

– Моя жена? Вы шутите. Я свободен как ветер. Нет, Джейн Адамс Хэтч управляет нашей здешней базой. Кстати, она с самого начала была уверена, что вы встанете на сторону хороших парней.

Повернувшись на сиденье, Сара осторожно съезжала задним ходом по грунтовому спуску, ведущему на Футхилл-роуд.

– Я знаю, что «они» плохие парни, хотя совсем не уверена, что вы такие уж хорошие.

– Враг твоего врага…

– Не обязательно. Вы занимаетесь тем же, что и общество Бэббиджа, просто вы не так жестоки.

Оказавшись на Футхилл-роуд, Сара осмотрелась. Машин было немного, и все они стояли возле домов. Она переключила передачу и направила «Блейзер» в сторону Элдридж-стрит.

– Знаете, – заговорил Ред после недолгой паузы, – горные реки хороши лишь для тех, кто не живет в низовьях.

В первый момент Сара не могла понять, что он имеет в виду, затем вспомнила, как сама сравнила историю с рекой.

– Однако если перегородить реку плотиной, чтобы спасти тех, кто внизу, – заметила она, – можно затопить остальных.

Ред пожал плечами.

– Само собой, но если ничего не делать, потоп будет в низовьях. Так или иначе кто-то пострадает. Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.

– Верно с точки зрения повара. А если вы – одно из яиц? Вы много рассуждали об общем благе, а как быть с правами отдельной личности? Разве у кого-нибудь есть право попирать их?

– А вы согласны жертвовать безопасностью всех ради прихотей одного? – парировал он.

Сара оглянулась, переключила скорость и проехала на красный свет. На перекрестке она притормозила. Движение на восток по Тридцать второй было напряженным. Конец дневной смены. Сара изловчилась и вклинилась в просвет между машинами, круто взяв вправо. Водитель сзади сердито просигналил, грозя кулаком.