Алые слезы падших

– Но?.. – уточнил он, готовясь к серьёзному разговору.

– Но я бы хотела слетать на Марс уже этим летом, деда. На каникулы, – её глаза были полны надежды. Ну как ей отказать? С другой стороны, может ли он пользоваться служебным положением, чтобы организовывать частную экскурсию, да ещё и на столь длительный срок?

– А что сказала мама? – подобный аргумент должен, обязан подействовать.

– Мама сказала… Она ничего не сказала, она ещё не знает, – Эби потупила взгляд. – Но она обязательно разрешит.

– Я поговорю с ней и с папой, – серьёзно ответил Уайт. – И если они оба разрешат, я посмотрю, что можно сделать.

Эби обняла его так крепко, что он на миг забеспокоился, не воспримет ли браслет Кен-Шо это как атаку. Ну посудите сами, как можно ей отказать? Конечно же, родители отпустят её на Марс, если он попросит. Конечно же, он их попросит.

* * *

Раз уж он выдернул Шана и Джессику из Лондона, где те последнее время работали, то было бы грешно не собрать старых друзей за ужином на крыше комплекса Согласия. После решения всех рабочих задач и разговора с сыном и невесткой, которые, само собой, повздыхав, согласились на особые каникулы Эби, он поднялся туда ровно к восьми вечера. На крыше был разбит небольшой сад с павильончиками, окружавший малую сцену. Один из выходов лифтового холла вёл сразу туда – к излюбленному месту отдыха послов, сотрудников КАС и администрации. С другой стороны располагался выход на посадочную площадку для вертолётов и шаттлов. Прямо отсюда Уайт мог, бросив всё, умчаться туда, где его кости перестанут ныть и где его не будут звать «Господин Президент».

Пройдя в один из павильонов, там, слава богу, не было вездесущей охраны, он подошёл к столику, где уже уютно устроились с бокалами вина его друзья.

– Артур! – Джессика вскочила и обняла его. Ну, ну, потише, милая, а то можно и расплакаться.

– Доктор Уайт, – улыбнулся Шан, протянув руку, когда мисс Хилл наконец его отпустила. Чжоу всегда был более сдержан, но Артуру показалось милым то, что друзья в первую очередь помнили о его сущности, а не титуле.

– Я рад вас видеть. Очень рад, – пробубнил он, пожимая руку Шану и садясь в свободное кресло. Откуда ни возьмись нарисовался официант, наливший ему бокал зинфанделя. Они давно изучили его вкусы.

– Расскажите мне о себе, прошу вас. Я вас так редко вижу.

– Ну как мы… – уютно усевшись, закинув ногу на ногу и снова взявшись за бокал, защебетала Джессика. – Вы же знаете, что мы уже трижды были на Марсе, работали там, каждый раз по году. Много дел. Потом перерыв на Земле, чтобы не отвыкнуть от гравитации и заняться уже внедрением на местах. Вот и сейчас мы в Лондоне, но по работе мотаемся по всей планете, вместе с большой группой физиков занимаемся новыми энергокомплексами.

Это Артур знал и понимал прекрасно. Семь новых энергостанций строились сейчас по всему свету. Точки выбрали по результатам конкурса. Одна – в Берлине, на всю Европу и Россию. Одна – в Нанкине – на всю восточную Азию. Одна – в Сиднее, одна – в Лахоре, одна – в Найроби, одна – в Рио и одна – в Филадельфии[6].

– А ещё мы успели пожить в Пекине, с моей сестрой Лин и её семьёй, – добавил Шан. А когда это им удалось?

– Подождите, – он поставил бокал на стол, – я что-то не припоминаю, чтобы вы были в Китае…

– Это после прошлого прилёта, – пояснила Джессика. – Моя мама тогда сказала нам, что несправедливо по отношению к семье Шана, что мы её почти не видим, и больше года мы находились там. Я весь Китай исколесила! – закончила она на торжественной ноте. Ну надо же. Сколько же они не виделись?

– Я даже не знал… То есть мы не общались уже…

– Три с половиной года, Артур, – развёл руками Шан. – Мы как раз вместе с тобой провожали первых поселенцев на Конкордию, отмечали начало пути, желали успехов нашим ребятам. А потом улетели на Марс, и вот с тех пор не виделись.

Боже, он слишком стар для всего этого. Годы летят так незаметно.

– Тем больше поводов пообщаться. – Уайт вновь поднял бокал и чокнулся с ними обоими. – Расскажите-ка лучше о личных планах. Я ведь помню вашу свадьбу шесть лет назад. Вы уже решились на ребёнка?

Джессика смутилась, а Шан тихо кашлянул, взглянув на неё.

– Нет, нет, если это неподходящая тема – давайте не будем говорить об этом! – поспешил исправиться он, истолковав знаки таким образом.

– Да нет тут ничего запретного для беседы, Артур… – тихо сказала Джессика. – Скажу просто: мы пытаемся. Но пока что не выходит. Думали пообщаться с врачами Кен-Шо, но как-то стыдно просить для себя.

– Понятно. Но… не стыдитесь. Вы столько всего сделали для человечества, думаю, это не будет считаться привилегией, – ответил он. В конце концов, если двое любящих людей хотят завести ребёнка – в чём преступление осчастливить хотя бы их, даже если нельзя сделать то же для всех? – Вот я тоже слегка решил воспользоваться… связями.

– Наконец-то подлатать кости? – улыбнулся Чжоу. А вот и нет. Не угадал.

– Нет, нет. Я отправляю на Марс внучку. Ей очень хочется. А я не смог отказать, – он сказал и почувствовал себя виноватым. Хорошо, что в этот момент подошёл официант принимать заказ.

Меню здесь он знал вдоль и поперёк, и ему нравилось постоянство. Было четыре блюда, которые он брал на ужин в зависимости от настроения. Сегодня выбор пал на пасту с мидиями под сливочным соусом с зелёным салатом.

– Так, значит, внучка полетит на Марс. А когда? – уточнила Джессика.

– Дайте прикинуть… – он стал мысленно перелистывать календарь. – Каникулы через пять дней начинаются, думаю, сразу и полетит. Каждый лишний день, который Эби проведёт здесь, она будет сводить меня с ума уговорами, – Артур засмеялся.

– А может, нам полететь с ней? – аккуратно спросила Джессика у Шана. А что? Отличная мысль!

– Я даже не знаю, Джесс… – тот задумался. – У нас же дела в Найроби, мы как раз на пару недель планировали туда после Нью-Йорка, – последние слова он произнёс скорее для Артура, его жена и так всё знала.

– Да ладно, справятся и без нас ведь… – несмело начала девушка, и Уайт решил её поддержать.

– Правда, Чжоу Шан, летите на Марс. Мне будет спокойнее, если с моей Эби рядом будете вы.

Китаец посмотрел на жену и вдруг улыбнулся. Ну, неужели ты понял, дурень? Она просто ищет встречи с врачом Кен-Шо, с той самой Натич Аш!

– Пожалуй, мы можем провести там лето или месяц-другой, – Шан стал перебирать что-то в голове. – У меня всё равно были вопросы по процессу производства ретранслирующих модулей для энергостанций, планировал это обсуждать удалённо, но можно и на месте.

– Вот и славно, решено, – Артур похлопал их обоих по рукам, лежащим на столе, своим морщинистыми ладонями. – Если нужно согласование командировки – обратитесь к Оливеру, он не станет возражать.

Ещё бы мистер Тауэрс, бессменный глава КАС, попробовал возразить первым гражданам Согласия.

– Что ж, – продолжил Уайт минуту спустя, – а теперь, милая Джессика, расскажи мне о развитии модели Хилл – Ланге и твоих встречах с философами Лорнака на Марсе в прошлом году. – Он заметил, что ребята удивились. – А что вы удивляетесь? Если я не помню, сколько мы не виделись, это не значит, что я не общаюсь регулярно с Генрихом. О таких-то вещах мы с ним беседуем еженедельно, для меня наши разговоры – настоящая отдушина.

* * *

Кабинет, он же гостиная в его «покоях», как Артур любил выражаться, был шикарен. Возможно, тот, кто проектировал здание, учёл все личные предпочтения Президента. Хотя, скорее всего, это просто универсальные, нравящиеся всем вещи. Панорамное окно. Камин в центре. Библиотечные шкафы. Удобные стол и кресло. Диванчики у камина для беседы. Ковры и приглушенный низкий свет. Уайт любил здесь работать. Причём работал он здесь только над теми задачами, которые ему нравились, над развитием философской и научной мысли. В конце концов у Президента Земли была и официальная приёмная, где он мог заниматься бюрократией, ведь без неё, увы, никуда.

Он часто задумывался, как так вышло, что он оказался здесь? Артур никогда не был политиком, избегал любых проявлений власти, ненавидел всё, что связано с пустословием, софистикой. И собственную жизненную цель видел совершенно в другом. Но как-то так произошло. Семь лет назад в КАС решили, что нужно реформировать ООН и создать надгосударственную управляющую структуру, и стали спорить о том, кто сможет её возглавить. Кандидатов было море, и в то же самое время ни одного. Всё дело в том, что свои кандидатуры выставили политики разных стран, представители партий и течений, религий и рас. Каждый из них выглядел молодцом на его фоне, и именно это делало их плохими кандидатами.

«Нам нужен такой президент, который настолько же не хочет быть президентом, насколько я не хочу быть главой КАС», – сказал ему тогда Оливер, а Уайт даже не понял, что речь шла о нём. Было принято решение, что Президент Земли, хоть и будет должностью выборной, станет выбираться и назначаться конгрессом народов, а не прямым голосованием. И на первом же слушании Оливер выдвинул его кандидатуру, устроившую в итоге всех. О решении он узнал, будучи на Марсе, когда взлохмаченный Ланге с вытаращенными глазами ворвался в лабораторию и начал, кружась по комнате и размахивая руками в своей вечной манере, кричать, что это тот самый шанс, необходимый страдающему человечеству, – учёный во главе всего мира. А Генрих умел убеждать. И вот, сам не понимая как, профессор Уайт согласился стать президентом Уайтом.

Нет, не нужно думать, что он не понимал всей важности работы. В конце концов ему уже многого удалось добиться, особенно в том, что касается координации ресурсов, выделяемых для КАС. Его деятельность была неизмеримо значима для каждого жителя двух, а потом и трёх планет. Имелись, конечно же, и определённые «плюшечки», которые Артур позволял себе получать за то, что занимается этим. Не деньги, нет. Зарплата президента по его настоянию оказалась на четверть ниже, чем зарплата профессора университета. Он аргументировал это тем, что здесь ему не нужно платить за аренду жилья и питание.

Но от каких-то привилегий, недоступных простому преподавателю, он всё же не отказывался. Например, сегодняшняя прогулка с Эби была возможной лишь благодаря его личным ресурсам – администрация имела в своём распоряжении индивидуальный шаттл – «лифт», на котором Карл мгновенно переместился в Аризону, а оттуда обратно с его внучкой. Захоти он, и Эби могла прогуляться с ним по Великой Китайской Стене или пообедать на горе Олимп на Марсе. Просто Артур старался не пользоваться возможностями выше необходимого уровня для психического здоровья. Он помнил, что в мире ещё есть скорые, воющие сиренами в пробках, пожарные, не успевающие вытащить из огня ребёнка, влюблённые, разлучённые расстоянием. Было бы попросту некрасиво применять в личных целях одно из немногих устройств, способных спасти и осчастливить миллионы. Но Эби… для неё он мог сделать любое исключение.

А ещё ему оставляли достаточно времени, чтобы он мог продолжать свои научные изыскания. Общение с Ланге постоянно подкидывало Артуру свежие идеи, и каждый вечер он с радостью садился за компьютер и продолжал штудировать идеи и штурмовать задачи. Сегодня, под действием вина, разговоров с Эби про Марс и ужина с Чжоу Шаном и Джессикой Хилл, Уайт искренне скучал по возможности созвониться с Генрихом. Увы, у того была уже ночь, вряд ли он не спит в районе часа ночи. Впрочем, написать-то ведь можно?

«Привет, дружище», – отправил он лаконичное сообщение. Интернет работал и на Марсе, и на Конкордии, а связь между мирами шла через ти-поля. Он был уверен в надёжности и скорости подобного соединения гораздо больше, чем в вай-фай-сети, к которой телефон был подключён в комплексе Согласия. Телефон пропиликал в ответ всего через полминуты. «Артур! Как раз хотел тебе написать. Не хочешь созвониться?» – Ланге не спал, и ему было что обсудить. Так почему нет?

С точки зрения энергозатрат связаться по голографической связи было немногим затратнее, чем через видеосвязь на телефоне, а устройства для этого у них были. Так что Артур ответил Генриху согласием, и тот буквально через пять минут, за которые профессор сам заварил китайский чай, вызвал его и явился прямо в центр гостиной.

– Ну привет, коллега! – Генрих уселся на кресло у себя, а тут, на том же самом месте, стоял один из диванчиков, так что получилось, что друг буквально уютно устроился в его кабинете вполоборота в сторону Уайта. Как это вообще работает? Как задаётся ориентация видео в пространстве? Мебель специально «подогнана» так, чтобы он уютнее сел, или же это случайное совпадение? Раньше он почему-то не задумывался. Интересно, а на Марсе сейчас образ доктора Уайта тоже сидит на кресле или завис в воздухе?

– И я рад тебя видеть, Генрих. Ты сегодня прилично одет. – Артур подметил, что тот был не в стандартном потрёпанном свитере, а в рубашке, брюках и чёрных туфлях.

– Так мы же в обед связывались по официальному поводу, – развёл руками Генрих, – с тех пор я просто избавился от галстука и где-то потерял пиджак. Много работали сегодня.

– А я как раз после ужина с четой Чжоу. Поведали мне ряд деталей о развитии вашей концепции особенностей нашей расы, – сказал Артур, отхлебнув чай из любимой чашки. – Кстати, скоро они прилетают к тебе.

– Да? – Ланге завис на мгновенье, как будто его отвлекли от чего-то важного. – Ну, ладно. Давай я с тобой поделюсь важными новостями. Сегодня совместно с математиками, социологами и нашими друзьями, Натич, Косна Широм и Сиолл Пераль, мы закончили то исследование. – Друг смотрел на него торжествующе и загадочно.

Артур, конечно же, понимал, о каком исследовании идёт речь. Они проводили анализ данных о проценте рас Согласия в областях, где ранее обитали особо сильные Несогласные, и там, где Несогласные были более слабы. Изначально идея о подобном пришла Григорьеву на пару с Кумари, они посеяли её в голову Джессике, которая уже обсудила это с философами Лорнака. Косна Шир и Сиолл Пераль, одни из наиболее известных умов современности в Согласии, заинтересовались проектом землян, что было само по себе огромным достижением, и прилетели на Марс в рамках научной миссии. Пропустить такое событие было бы непростительной ошибкой, так что пообщаться с лорнакийцами летали и Григорьев с Кумари, и ещё ряд философов и социологов. Но основной вклад, как руководитель, сделал всё-таки Ланге. И вот они наконец-то пришли к чему-то конкретному.

– Не томи, Генрих, – Уайт посмотрел на Генриха, как на ребёнка, ждущего похвалы.

– Так вот, как ты знаешь, были прочёсаны вдоль и поперёк все книги, философские труды рас Согласия из разных секторов, научные данные, включая какие-то физические остаточные колебания, в которых я ни черта не понимаю. И уже сейчас мы можем с уверенностью сказать, что идея Григорьева – верна!

Ланге вскочил с кресла и стал бегать вокруг камина, достав откуда-то электронную трубку, попеременно то продолжая рассказ, то смоля ей. Хитрая голографическая связь отображала даже редкий сизый дым, причудливо вьющийся в условиях марсианской гравитации. Артуру тоже захотелось встать, но колени давали о себе знать. Так что он только лишь снял очки и, краем уха слушая друга, протирал их и думал.

Итак, теперь мы знаем точно, что сектора космоса, подвергшиеся колоссальным нашествиям и атакам в древние времена, содержали больший процент Согласных рас, нежели относительно спокойные участки, что очень важно. Это может быть неким вселенским балансом? Почему мысль не пришла в голову тем же лорнакийцам, без малого полмиллиона лет развивающих Согласие, Артур не понимал. Может, всё дело именно в том, что земляне – особая раса? Может, у них какой-то другой подход к философии? Неужто Григорьев круче, чем пятисотлетняя низенькая лысая старушка Сиолл Пераль?

– …И на их планете тоже были нашествия, более того, найдены следы почти полного истребления! – продолжал между тем Ланге. – Что?

– Генрих, прости, я задумался и отвлёкся на секунду, – прервал он друга. – Ты о ком сейчас говоришь?

Тот остановился, посмотрел на него, на трубку и «сел» обратно на диван.

– О Лорнаке. Ты знал, что они были почти истреблены Несогласными пятьсот семьдесят тысяч лет назад? Они особо не подчёркивали этот факт, их цивилизация восстановилась заново, а потом их приняли в Согласие.

– Вот как. – Новая информация в его мозгу оставляла какой-то привкус, будто ты почти распробовал блюдо, но никак не можешь уловить важный ингредиент. – Думаю, это окажется очень важно, Генрих.

– И я так думаю, – кивнул Ланге, убирая трубку обратно в карман. – Может, это и совпадение, но именно по их сектору прошли те самые Несогласные, которые уничтожили расу Тиенн – основателей Согласия. Кстати, – он хлопнул себя по голове, – дурак я, главное забыл сказать!

Что уж может быть главнее, чем подтверждение теории, которое искали более двух лет, собирая по крупицам тонны данных?

– В общем, Косма Шир сказал мне, что к нему обратилась одна из тиеннок, выживших в малой колонии. Ну ты же знаешь, их мало осталось, и они не могут почему-то восстановить численность, угасают. Грустно… На той колонии их осталось меньше тысячи. Неужто все развитые расы ждёт такая судьба? – Ланге посмотрел на него, вздохнул и задумчиво замолчал.

– Довольно печально, но что там с тиеннкой и Косма Широм? – Артур знал, что великий социопсихолог обладал порой раздражающей способностью отвлекаться и убегать в сторону от основной темы, но терпел, понимая, что именно эта особенность мышления позволяла тому под необычным углом рассматривать все теории и находить обходные пути для тупиков, куда Уайт неоднократно заходил.

– Да, прости, – Генрих сморщился и тут же снова загорелся. – Так вот, тиеннка, имени не помню, сказала, что у них хранится большой архив старых записей Тиенн, ещё до эпохи Согласия. Она нашла их случайно, когда они проводили археологические исследования колонии, ведь от родины ничего не осталось. Но кто-то из их далёких предков сформировал капсулу – комнату, которая потом во время трагических событий была утеряна и теперь вдруг так своевременно найдена. В общем, Косма Шир участвовал в анализе данных. Он говорит, там описаны уникальные вещи и что они могут коррелировать с нашей теорией… Ну то есть с нашей с Джессикой моделью и идей Григорьева.

– Это же здорово! – Артур встал, чтобы налить себе ещё чая. – А можно ли ознакомиться с данными?

– Их пока систематизируют, работы непочатый край, но я тоже попросился поучаствовать, и мне прислали какие-то записи. Там разное есть, я пока мельком только глянул, некогда было. Отправлю тебе сегодня же, уверен, что изучение создателей Согласия поможет нам.

Артур кивнул и сел обратно. Чай слегка горчил, но он смиренно пил его и думал. Ланге тоже ушёл в себя, снова затягиваясь трубкой. Надо же, как всё совпадает интересно. Теперь можно будет включить информацию в модель и сделать прогнозирование гораздо более точным. Вовремя Хилл летит на Марс. И Эби будет интересно послушать…

– Генрих, я забыл сказать, – Артур хитро улыбнулся, отвлекая друга от зевания. – Я к тебе общественную нагрузочку отправляю.

– А? – дёрнулся Ланге. Он уже явно засыпал. Ещё бы, у него поздняя ночь.

– Моя внучка прилетит вместе с Хилл и Чжоу. Позаботься там о ней, на тебя рассчитываю!

– Эбигейл? – оживился Генрих, но тут же смутился. – Это здорово… но… я же не умею заботиться о детях! Совершенно!

– Не бойся, она не такая маленькая, её не нужно водить за ручку. Выдели комнату, и… пожалуй, Джессика и Мичико о ней там позаботятся, не буду тебя нагружать. – Такое решение показалось Артуру лучшим, в конце концов пусть Касэй Ламбер всего семь лет, но они обе девочки, найдут общий язык, может, подружатся.

– Да я вполне могу позаботиться… – снова зевнув, сообщил Ланге. – Просто инструкция нужна… к Эбигейл.

Его глаза часто моргали. Он точно засыпает.

– Не переживай. Верю, что втроём вы справитесь с одной девочкой, – засмеялся Уайт. – Ладно, жду от тебя данных, почитать не терпится. А теперь иди уже спать, ты просто ужасно выглядишь.

– Согласен, это всё мой костюм. В нём очень неуютно, – пожаловался Генрих. После чего они попрощались и разорвали связь.

Артур встал и подошёл к окну. В небе светили звёзды и полная луна. Сто́ит перед сном снова подняться на крышу и полюбоваться безбрежностью мира над головой. Как там говорил Кант? Он вернулся к стеллажу и взглядом отыскал книгу философа. Где-то здесь была точная фраза. Ага. Вот, он даже подчеркнул. Протерев очки ещё раз, Артур прочёл: «Звёздное небо над головой и моральный закон внутри нас наполняют ум всё новым и возрастающим восхищением и трепетом, тем больше, чем чаще и упорнее мы над этим размышляем»[7]. Снова встав у окна вместе с книгой, Уайт перечитал фразу ещё раз и опять обратил взор в небо. Как он сейчас понимал немецкого философа!

Междуглавье первое

Кен Сса, 2 года назад

Огромный зал на вершине десятикилометрового здания был накрыт простым куполом, чтобы сдерживать потоки ветра. Сейчас был поздний вечер, поэтому под ним горели «лампы» – гигантские зависшие шары, испускающие тёплый свет, который создавал внутри эффект дня, но за счёт равномерного освещения ничто не резало глаз. Амфитеатр, радиусом около трёхсот-четырёхсот метров, с располагающимися тут и там площадками с диванчиками и столиками для дискуссий, был заполнен людьми разных рас. Преимущественно тут находились местные сотрудники руководящих должностей, но ещё сотни «присоединились» в виде голограмм – участники с других планет Согласия. Например, представители расы Нуокк – их мир отличался пониженной силой тяжести и высоким содержанием кислорода – им оказалось бы попросту некомфортно со всеми. Хотя, Хейз был уверен, они могли бы легко создать для себя индивидуальные области с комфортной средой, но Вол-Си объяснял ранее, что «эти ребята» за тысячи лет уже привыкли жить на своей планете, редко улетая куда-то. Удивительные существа – высокие и хрупкие с маленькой грудной клеткой, они уютно «расположились» за столиком недалеко от Ричарда, стеснительно усевшегося во главе небольшой делегации землян.

– Сегодня будет что-то важное? – спросил его Абу Вахиб, молодой человек из Эмиратов, прекрасно образованный и тихий. Хотя, поговаривали, что он какой-то родственник одного из эмиров. Впрочем, так о всех говорят, там всё на околоклановой системе основано.

– Наверное, вряд ли они бы созвали общее собрание, если бы было неважно. – Пожал плечами Хейз, оглядываясь и ища глазами знакомые лица. Все выглядели очень серьёзно, разговоров почти не было.

– Вол-Си Гоша не видно, – подметила Сибилла Гамильтон. Англичанка права, обычно Вол-Си на подобных собраниях находил их и садился где-то рядом, продолжая свой «протекторат» юной расы Землян. Однако сегодня пренебрёг традицией.

Они жили на Кен-Сса уже почти год, делегация из пяти человек, назначенных «дипломатами-послами», во главе с Хейзом, который никогда не мечтал забраться так далеко. Его назначили на должность вопреки желанию. Опытных дипломатов отвергли в силу их профессиональной непригодности, но взяли людей более творческих профессий. Например, Абу Вахиб был поэтом, а мисс Гамильтон – композитором. Ещё с ними отправились миниатюрная вьетнамская художница Данг Минь Линь и седовласый грузный философ из Бразилии, Освальду Фариас. Роль самого Хейза вновь заключалась в задании вектора всем этим людям.

Впрочем, в основном у них и не было никакой полезной нагрузки, девяносто процентов времени его «команда» занималась привычным делом – творчеством и изучением культурного массива Кен-Шо, поражающего воображение. Также то один, то другой ходили с ним на собрания, обычно более скромные, где их посвящали в происходящее в разных мирах Согласия и на фронте с Несогласными. Основную массу сведений предоставляли и на Землю, поэтому в своей роли они были скорее более похожи на «свадебных генералов». Ричард был доволен, мало кому выпадает такая возможность, он даже начал писать мемуары, с удивлением замечая, как в нём просыпается талант и страсть к творчеству.

– Приветствую всех собравшихся! – просто и без прелюдий начал говорить кто-то из присутствующих. Голос разносился по залу, но не так, как обычно на Земле – он словно звучал негромко, зато отовсюду. Звучал, ожидаемо, на английском, хотя говорящий пользовался родным языком. Дело было в том, что голос синтезировался в голове благодаря персональному коммуникатору – браслету на руке. Хейз повернулся и посмотрел в центр. Там, на площадке в паре сотен метров от него, возникла гигантская голограмма, столь осязаемая и реалистичная, будто огромный человек и правда появился у них на глазах. Это был представитель расы Фа – желтоглазый, с длинными белыми волосами, невысокий от природы, сейчас он возвышался над амфитеатром подобно Зевсу-громовержцу. Он не представился, но услужливый браслет сразу подсказал, что фаианина зовут Новаккас, и это – «первый ведущий Согласия расы Фа» – очень высокий титул, особенно учитывая факт, что фаиане составляли около пятнадцати процентов всей численности Согласия и обладали десятком тысяч планет.