скачать книгу бесплатно
Найдя свободный катер-мобиль, она вернулась в клинику. Отец был у себя, но сейчас, она никого не хотела видеть, и не была уверена, что когда-нибудь, ещё захочет с кем-то общаться. Лето прошла в отделение общей хирургии, разделась, легла в камеру виртуального сканирования, когда нужная матрица была готова, вызвала третью операционную бригаду, работающую на небольших операциях, состоящую из двух робот-хирургов, дрона анестезиолога, и двух помощников – с уровнем вспомогательных элементов общего персонала операционной. Сказала совершенно спокойно: «Пациентка – Лето Берке. Матрица активирована. Операция – гименопластика».
Виктор Берке прочёл о ходе операции на ленте новостей в своём кабинете. Он зашёл к Лето, когда она уже очнулась от наркоза в палате:
– Значит, к ужину тебя не будет?
– Не будет, – ответила Лето и снова заснула.
На следующий день Лето вернулась домой, а ещё через день снова вышла на работу в клинику.
– Папа! Что он здесь делает?! – Ворвалась она в кабинет к отцу, после того, как в коридоре столкнулась с Томом, который ей улыбнулся.
– Если ты в курсе, какую я операцию сделала, то, наверное, можно включить голову, и понять, что видеть его мне неприятно! И это – как минимум! – Закричала она, почему-то мигом оказавшись на грани слёз.
– Лето, но ведь он почти год стажировался у нас… Я не знаю, что у вас вышло, раз ты не говоришь, значит, так надо, но он и, как помощник, и как дежурный администратор… – Берке посмотрел на Лето и замолчал на полуслове.
– Так ты хочешь вернуть его Данаве?
– Да!
Берке вздохнул, и Том вернулся в Кибер-Венориум. Ни дома, ни со стороны Данавы, никто ни о чём её не спросил. И, через несколько дней непереносимо мерзкой жизни, Лето улетела к Борису и Андромеде на Сириус.
-4–
Борис Берке сделал два корабля – Персея-и-Андромеду для себя и Цифрового-Лебедя-Принёсшего-Яйцо для брата. Это были сцепленные между собой корабли-близнецы. Если бы один из них, к примеру, вошёл бы в другую вселенную, или угодил бы в чёрную дыру, второй с лёгкостью нашёл бы его, в точности повторив маршрут, либо, самостоятельно построив новый – кратчайший, по ориентиру квантовой сцепленности обоих кораблей. Очевидным преимуществом была мгновенная квантовая связь, и благодаря таким кораблям, братья Берке всегда оставались легко достижимыми друг для друга. Виктор знал, что одно время брат работал над теорией мгновенных перемещений в пространстве, но теперь, словно забыл обо всём, окунувшись в мир, непонятно чем пригвоздившей его, планеты.
Как бы, вслед за ним, и Лето тоже, не устремилась на эту кривую дорожку – думал Берке. Дочь вернула девственность, бросила всё, и решила лететь в космическую пустоту, в какую-то неизвестность… Виктор Берке не мог уяснить, как у его брата и дочери могла возникнуть подобная ущербность мышления, но ничего сделать с этим было нельзя – только отпустить… Лето улетела. Уже на вторые сутки, она легла в камеру гибернации, так как наркотик, которым, без сомнения, снабжал её Томми, ещё не вышел из организма, и вызывал возвращение каких-то томлений, но она точно знала – этот мусор уйдёт, надо дать себе время восстановиться, и гибернация тоже могла помочь… Поэтому, Лето проснулась, когда Цифровой-Лебедь уже вошёл в планетную систему Сириуса А. На следующий день, ожил экран связи, и перед Лето возникло улыбающееся лицо Бориса, он объявил, что они очень рады её прибытию, и проинструктировал, что Цифровой-Лебедь должен остаться на орбите, а Лето совершит высадку в мобиле, что однозначно, в меньшей степени потревожит планету. Лето не удивилась – Борис всегда был не таким как все – он был лучше.
Лето выбрала в режимах спуска – болид-эвакуацию и, Цифровой Лебедь начал постепенно, виток за витком снижать радиус орбиты. Удивительно, что обе водные планеты Сириуса вращались вокруг него на почти равном расстоянии. Солярис находился ближе к Сириусу и обращался быстрее, а Сирион имел два спутника, и представлял большую планету, примерно в 1,5 раза превосходящую размерами Землю. Он двигался вокруг Сириуса по эллиптической орбите, так как Сириус В также принимал участие в их общей гравитационной взаимосвязи, и по предварительным данным Персея-и-Андромеды, сближение Сириона с Солярисом не могло происходить чаще чем раз в 25 лет, и тогда кратчайшее расстояние между ними должно было составлять почти вдвое меньшее расстояние, чем от Земли до Венеры.
– Постарайся побольше налетать над планетой, я выставил среднее время, но ты смело можешь увеличить его в настройках, – посоветовал корабль.
Для удобства общения с человеком, как и все корабли, он тоже персонифицировал свою личность, остановив выбор на зооморфном облике, и создавал такую мощную проекцию, что казалось – размахивая крыльями, он точно, или свернёт что-нибудь, или сам покалечится, так он шутил, и ещё любил проецировать после себя большие мокрые следы. Лето, хотя и общалась с ним недолго, но успела попасться в его не очень умную ловушку, когда он так наследил, что она побежала за тряпкой. В первый же день полёта, он придумал, как подучить повар-комбайна, чтобы всё меню состояло из 36-ти видов яичницы, и ещё, каким-то образом изготовил несколько искусственных яиц, которые постоянно подкладывал Лето, чтобы она села на них, или смахнула и вляпалась. Последнее такое яйцо разбилось, скатившись откуда-то в её спальном отсеке, и разделилось на множество мелких частей, которые начали скрипучими голосами крякать и хохотать. Но теперь, они начали снижение, и Лебедь посерьёзнел:
– Я настроил информационную панель, данных по Солярису очень много, Андромеда на совесть старается, так что тебе точно будет интересно. Жаль, что они в одном месте сидят, поэтому, мы с тобой попробуем восполнить пробелы, какие возможно. Животный мир очень разнообразный, и практически нет хищников, чего не бывает. Ну, это из того, что Андромеда смогла отследить… Ты у меня немножко в долгу, Лето, так что, пожалуйста, выясни, всё что сможешь: А – птицы; Б – хищники.
– В смысле – в долгу? – Не поняла Лето,
– Ну, я же, как мог, развлекал тебя всю дорогу, просто цирк одного актёра для тебя изобрёл… И, обратно, быстрее ветра, сразу помчусь, чтобы Виктору про твоё здоровье всё доложить, так что: А – птицы; Б – хищники. Договорились?
– Тогда ладно. Договорились, – ответила Лето: – Спасибо, что сказал, а то, я думала, что ты – грубиян в нашей семье, – поблагодарила Лето, а Лебедь захохотал, и выключился.
Для высадки, по совету Бориса, Лето выбрала облегчённый скафандр, и пристегнулась, устроившись полулёжа в мобиль-болиде. На информационной панели, обозначившейся в виде наложения поверх прозрачного сектора прямого обзора, увидела показания: время, уже начавшее обратный отсчёт до старта – 2 минуты, и время полёта до пункта посадки – 7 часов 40 минут.
Цифровой Лебедь катапультировал её в верхние слои атмосферы, и Лето помчалась над облаками, всё глубже ныряя в яркую синеву. Мобиль вышел из-под молочной пелены облаков и заскользил, постепенно приближаясь к поверхности. Лето удивилась, насколько прозрачен воздух. Множество раз, она видела снимки Земли из космоса, но не считала их реалистичными, как раз из-за отсутствия толщи атмосферного покрытия, а теперь, сама впервые видела планету, окружённую живой воздушной прозрачностью. Высоко, почти в самом зените стоял ослепительно белый Сириус, насыщая небо бело-голубым сиянием, а края горизонта у соприкосновения с водой окрашивались в густой туманный ультрамарин. Серебристая морская поверхность быстро летела навстречу, информационная панель неожиданно начертила красный четырёхугольник на обзорной поверхности, и Лето прибавила увеличение этого сектора. «Киты!» – раздался в мобиле голос Лебедя: – «Группа из 5-ти животных!», а информационный слой начал быстро чертить новые указатели: «Обозначаю условно-млекопитающих D», – снова прокомментировал корабль, они снизили скорость, Лето всмотрелась – вокруг невероятно огромных китов, резвились и выпрыгивали из воды другие – вылитые дельфины, многочисленной стаей, не меньше, чем из 20-ти особей, они окружили пятёрку китообразных и, отлично видимые с высоты, как угорелые носились туда и сюда, больше всего это было похоже на игру. Корабль оценил их размеры – не менее 22-х метров составляла длина крупных животных, и 2,5-3 м длина корпуса, условных D – дельфинов конечно. Мобиль-болид ненадолго завис над водой, чтобы Цифровой Лебедь смог завершить наблюдения, игра животных внизу продолжалась, но Лето уже неслась дальше. И вскоре, они увидели розовые отмели целой россыпи островов,
– Хищник! Хищник! – Завопил корабль, и на информационной панели снова замигал большой прямоугольник – в этом месте под водой плыла большая жёлтая черепаха, неторопливо пошевеливая широкими ластами,
– Неизвестно, что хищник, – ответила Лето, и отключила громкую связь.
Информационная панель запестрела десятками новых контурных обозначений, указывая на то и дело возникающие в поле зрения живые объекты. Новые острова под ними были окружены коврами из колышущихся на воде растений, над которыми кружились птицы, там явно что-то происходило, но они уже летели дальше. Ни одного более-менее крупного участка суши они не заметили, хотя постоянно попадались, как и одиночные острова, так и большие архипелаги, и повсюду, куда не кинешь взгляд – обнаруживалось никем не потревоженное царство живой природы. Мобиль-болид совершал экскурсионный полёт на небольшой высоте над сверкающей океанской страной. Наконец, они прибыли, Лето издали заметила Персея-и-Андромеду – огромную тарелку космического корабля, замершую под небольшим наклоном на вытянутом песчаном островке, и рядом стали видны две человеческие фигурки, сначала совсем крошечные, но всё быстрее и быстрее приближающиеся, машущие им, и вот – уже бегущие навстречу. Мобиль высадил Лето и, не касаясь поверхности, тут же умчался, а Лето оказалась в объятьях Андромеды и Бориса одновременно. Они были в одинаковых светлых панамах, в шортах до колен, и в лёгких рубашках, Борис сильно загорел и весь зарос светлой бородой:
– Добро пожаловать! Как долетела? – Поприветствовал он её,
– Спасибо! Всё хорошо!
– Но, что-то случилось? – Борис смотрел вопросительно,
– Случилось… Моя жизнь пошла так, как дальше я не хочу. Мне нужна передышка, – призналась Лето.
– Живи с нами, сколько понадобится! Наша связь идёт через Андромеду, и только одно условие: без передачи каких-то данных кому-то в Солнечной.
– Может быть, я, вообще туда не вернусь, – мрачно проговорила Лето:
– Так что, не думай, никакой передачи с моей стороны не будет.
Борис с Андромедой жили в корабле, где места было достаточно, но все дни напролёт сидели снаружи, и вообще ничем не занимались. Всё оказалось точно так, как рассказывал Борис на её дне рожденья – он ничего не готовил, и ел только то, что находил в море или на самом острове.
Море поставляло пропитание в изобилии. Борис собирал с кустов водорослей очень питательные орешки, выловленные медузы, побыв на жаре, не таяли, но превращались во вкуснейшее желеобразное угощение, можно было зайти в воду поглубже и набрать полные руки устриц, а, высушенные тёмно-красные водоросли, становились ароматной, немного жгучей приправой… Андромеда почти совсем не нуждалась в питании, и всё время сидела возле корабля, стараясь по возможности держать Бориса в поле зрения. А тот, или подолгу плавал, или находился неподалёку, сделав в песке углубление, сидел, глядя в даль, или лежал, уйдя в свои мысли.
Остров имел форму бумеранга, и в самом центре находилось маленькое озерцо пресной воды. «Это символ того, что вода лежит в основе всех феноменов нашего типа организации», – сказал Борис в первый день. Сутки на Солярисе длились 60 часов, а тёмного времени не было, потому что Сириус В довольно ярко светил ночью, когда Сириус А садился за горизонт. Вечером поднимался ветер, а иногда океан начинал бушевать. На второй день, Лето окатила большая волна, повалив на песок, и заставив убежать с пляжа, а когда ветер стих, то напряжение, державшее её ещё со времени последних дней в Александрии, отпустило, и Лето заплакала. Ночью пошёл дождь, а утром Лето увидела стаю из нескольких китообразных, державшихся метрах в ста от острова, и метрах в 30-ти друг от друга.
– Киты? – Спросила она у Бориса,
– Киты! – Подтвердил тот.
Они были немного другими, чем обитающие на Земле. Киты Соляриса любили плыть, оставляя часть сверху, и часто выглядывали из воды, – определила Лето.
– Они не опасны? – Спросила она, и тогда, один из этих китов вдруг затрубил. Он сложил музыкальную фразу, исключительную по громкости, и другие начали ему отвечать. Позже, Андромеда дала ей прослушать запись песни кита на Земле, и здесь на Солярисе, без сомнения было тоже.
– Они поют для тебя, – сказал Борис.
Он знал по опыту, какое воздействие может оказать планета, и на данном этапе, всё, видимое ими здесь, совершенно без исключения, был склонен воспринимать, как нечто, принадлежащее единому сознанию. К такому выводу, он пришёл после трёх лет, прожитых здесь, и теперь с интересом наблюдал за Лето. Заслышав песню кита, его племянница словно сошла с ума, она заметалась по берегу, а потом зашла в воду почти по грудь, будто намереваясь плыть к ним, но остановилась и, протягивая руки к китам, начала выкрикивать им в ответ что-то непонятное, и постепенно, он понял, что Лето сумела уловить что-то в их беспредельно-странном космическом речитативе, и теперь вторит им, точно встраиваясь в резонанс. Лето находилась в кетофильном трансе. Борису доводилось читать об этом, но впервые, он наблюдал, как человек, не замечая ничего вокруг и, даже, словно бы покидая тело, своим сознанием направляется навстречу к этим животным. Первый подобный случай был описан учёными на Земле около двухсот лет назад, но с тех пор, периодически, их фиксировали. В некоторых случаях, кетотики, то есть, поддавшиеся кетофильному трансу, были серьёзно больны, а спустя какой-то месяц, после случившегося, утверждали, что полностью выздоровели. Все, испытавшие такой опыт, позже описывали случившееся, как катарсис, и даже, как превосходящее все мыслимые пределы какое то благословение.
Чем больше слушала Лето, этих певцов, тем в большей степени понимала, что это – песни-плачи одиноких космических странников и, вслед за ними, уносилась куда-то, в невероятно-далёкие другие места… На следующий день киты исчезли, а придя в себя, Лето записала перевод их песни, которая в десятках вариантов была исполнена в этот день, и до сих пор не затихая, продолжала вибрировать в голове:
Зачем ты в материи, сын мирозданья?
Сам-Зодчий Иного – бессмертного пламени,
Иного блаженства, сознания вечности,
Недвижно-бессмертия своды покинув,
Сюда ты пролился под меркнущий свет…
Зачем, о зачем, о зачем, о зачем?
К концу её пребывания здесь, у Лето скопилось 120 таких «переведённых» стихов, или фрагментов, она сама затруднялась с их наименованием. Вхождение в транс более не повторилось, хотя киты ещё появлялись и пели неоднократно, и она тоже пела, заходя в воду, и издавая крики, не понятные ей самой, потому что «переводы» появлялись в сознании утром, на следующий день, но которые нельзя было исказить, – «потому что, так пели они»…
В первый месяц жизни Лето на Солярисе часто шёл дождь.
– Это из-за тебя, – сказала Андромеда,
– В смысле? – Не поняла Лето,
– Ты приехала в отчаянии, а это место всё чувствует, и оно тебя лечит.
– Как то умиротворяет, – согласилась Лето.
– Если человеку плохо, он распространяет токсины своего состояния на всё вокруг, и происходит постоянная самоинтоксикация, то есть, самый настоящий замкнутый круг, потому что наше макросостояние, и есть то, что непосредственно нас окружает. Вы – люди, живёте, как в коконе – в плотном, как оболочка, окружении собственных энергетических полевых структур, я их вижу – это почти сферический ореол, он не замкнут, и по существу, мир вступает во взаимодействие с этой структурой, а самый главный парадокс, что через призму своей собственной макросферы, человек и общается со всем миром, а эмоции, наверно, вообще самая могучая составляющая такого взаимодействия…
– Получается, что каждый общается в первую очередь с самим собой? Так что ли? – Переспросила Лето.
– Что-то вроде… и, безусловно – человек распространяет своё влияние на всё, но не через слова или мысли, хотя – это тоже есть, но напрямую через свою макросферу, и сейчас, это «вливание», которое ты производишь, планете не нравится, и она смывает его дождём. Когда мы впервые сюда прилетели, Борис переживал кризис. Он где-то ошибся, и всё построение, то есть – целый год работы, оказалось неверно. Надо было искать новую отправную точку, и начинать заново… Он сказал, что после этого поражения, больше не считает себя математиком… Тогда тоже часто шёл дождь. Я провела эксперимент – брала воду в озере, и помещала в пустую кислородную подушку, и Борис сидел и выдыхал в трубку, заполняя подушку, потом, я всё замораживала, и фиксировала результат кристаллизации. Смотри.
Андромеда достала планшет, и Лето увидела появившееся на экране изображение – некая абстракция, напоминающая пейзаж какого-то разрушенного города.
– А вот это – последние.
Появившаяся картина походила на двухцветное и многократное увеличение сердцевины цветка, а может, на изображение галактики, и было так красиво, что хотелось долго смотреть…
– Этот мир поменял его, – улыбнулась Андромеда: – Но, когда мы слетали в Солнечную, Борис как будто опять заразился, но «выздоровел» за пять дней, а вначале – целый год на это ушёл.
– Как же ты всё это видишь?! – Восхитилась Лето, её всегда интриговало зрение Андромеды. Борис снабдил глаза жены способностью субатомного увеличения, к примеру, она могла отслеживать маркированные изотопы, вообще не прилагая усилий.
– Он хотел, чтобы я увидела жизнь. Жизнь во мне – это движение электронов. Я смогла что-то «почувствовать», только когда стала «видеть» это движение в себе самой. Теперь, когда я знаю, что я живу, мне грустно сознавать, что я и мой муж – представители разных видов…
– Главное, что у вас – понимание, – отметила Лето: – Дядя, ведь намеренно создал тебя, и в любом случае, мог жениться на женщине Хомо Сапиенс…
– Он такой фантазёр! – Вдруг засмеялась Медо: – Знаешь, он говорит, что у нас будет ребёнок!
– А какой? – Удивилась Лето, сразу вспомнив малыша, которого когда-то показала ей ракушка.
– Говорит, что – негритёнок, почти как я, – улыбнулась Андромеда.
А ребёнок, которого видела Лето, был, напротив, светловолосым.
– Эти раковины, наверное, всем детей показывают, – предположила Лето:
– А сейчас, чем он, вообще занимается?
Они сидели возле корабля и смотрели на Бориса, который совершенно не двигался, и казался изваянием на фоне серебристых волн и надетого на этот пейзаж ярко синего бесконечно-высокого воздушного колпака.
– А он где-то не здесь… Когда он так сидит, его макросфера гаснет, это значит, что в своём сознании, он куда-то ушёл, как ты, когда улетела к китам, хотя в то же время, была у самого берега… – Напомнила Андромеда тот случай, когда Лето оказалась в китовом трансе.
– А дядя что говорит?
– Говорит, чтобы я начала регулярно пить воду, если хочу, чтобы у меня тоже здесь что-нибудь сдвинулось, и я начала больше обо всём узнавать…
– А ты можешь?
– Ну да, могу начать потеть, добавить влажного блеска в глаза, ну, и всё такое…, буду писать… – Грустно улыбнулась Андромеда: – Но я боюсь, что вдруг однажды он не вернётся, и поэтому смотрю на него.
– Нет! – Категорически заявила Лето: – Начинай прямо сегодня – разработай схему и порядок изменений в своей организации, и обязательно делай что-нибудь, понемногу, но каждый день! Борис не станет просто так говорить!
Лето стала ждать случая, чтобы также обстоятельно побеседовать с Борисом, но тот оставался в глубокой задумчивости, и даже на простые вопросы отвечал невпопад, хотя оказался доволен, когда однажды, они с Лето устроились пообедать на берегу. Лето расстелила скатерть, набрала водорослей и, выбросившихся на берег, крошечных медуз, которые были по вкусу, как огурцы, и просто таяли во рту, Борис принёс две пригоршни мидий и, впервые, к ним присоединилась Андромеда. Она маленькими глотками пила воду из чашки. Борис взлохматил её курчавую шевелюру:
–Ну, наконец-то, и трёх лет не прошло, как моя жена всё-таки решила послушаться, и сделать, как я сказал! Ты творишь чудеса, Лето!
А вечером случилось вот что. Глядя на волны, Лето по обыкновению, слушала океан, когда показались дельфины. Они подошли совсем близко, и как ошалелые, стали носиться по волнам, начали выпрыгивать, и становиться на волну вертикально, на несколько секунд, умудряясь сохранить равновесие, как-то опираясь на хвост и, действуя таким манером, заворожили Лето, развернув перед ней, целую пантомиму. Дельфины стали выскакивать из воды вдвоём, как будто образовав пару, потом к ним присоединился третий, и тогда – два дельфина, начали демонстративно «ухаживать» за тем, кто оказался в центре, принялись с двух сторон, поглаживать и тереться о него, до тех пор, пока тот не бросился от них наутёк, отплыв на небольшое расстояние, он вытягивался неподвижно у самой поверхности, а через 5 минут, они снова оказывались вместе, и опять повторяли перед Лето все, эти же действия, от начала и до конца. В завершение выступления, после семи или восьми повторений, все втроём, они подплыли к берегу, высунулись из воды, и начали щёлкать и посвистывать, глядя на Лето, она могла бы поклясться, что им весело.
– Вы что, смеётесь надо мной? – Закричала она, а три дельфина закивали, и пуще развеселились,
– Это невежливо! – Крикнула им Лето, погрозив кулаком: – Вы сами тогда – дураки!
На это, они ещё раз расхохотались, глядя прямо на неё, и уплыли, продолжая выпрыгивать и кувыркаться вдалеке, пока совсем не исчезли у горизонта.
– Надо же! Просто невероятные чудеса! – Сказала себе Лето и засмеялась: другая планета шутит над ней!
Охваченная приступом веселья, она стала бегать и прыгать по берегу, от внезапного осознания небывалой свободы, от счастья, от переполняющей полноты жизни! А потом, неожиданно для себя – сделала сальто, чему научилась в младшей школе, но тысячу лет вовсе не тренировалась, а теперь вдруг – безошибочно, с разбега – раз, и прямо, как далёком в детстве, всё получилось! Андромеды не было видно, и Лето позвала Бориса:
– Смотри, Борис! – Разбежалась, и сделала ещё раз специально для него этот кувырок в воздухе: – Здорово я умею?!
– Шикарно! – Похвалил Борис,
– Представляешь, сюда приплыли дельфины и смеялись надо мной! – рассказала Лето: – Как, они показали что-то похожее на меня – вообще непонятно!
– Знаешь, у местных жителей, эта планета называется «планетой счастья»!
– Как? Как ты это узнал? – изумилась Лето,
– Со мною здесь говорят, – ответил Борис.
– Кто говорит? – недоверчиво спросила Лето: – Может это, ты сам, типа – бредишь?
– Я и сам, поначалу так думал, долго не доверял, хотя диалог шёл с самого момента прибытия… Чтобы выяснить, реален ли мой собеседник, я попросил подтверждений. Видишь ли, по моим впечатлениям о Сирионе, на который наша высадка, так скажем – не удалась, там явно присутствует развитая цивилизация, полагаю, что по уровню развития, превосходящая развитие Солнечной. Поэтому, я задал вопрос, для ответа на который, требуется большая осведомлённость, нежели наличествующая у нас. Я спросил: существует ли для меня возможность проникновения, или перехода в другую вселенную? И получил развёрнутый ответ, на основе которого выстраивается сразу несколько направлений для разработок доказательной базы, то есть научного подтверждения, и это точно не могло быть фантазией моего подсознания…
– И, как туда попасть? В другую вселенную? – Спросила Лето.
– Он указал способ через аннигиляцию, который я действительно могу осуществить – надо направить к одиночному астероиду, или к любому космическому объекту, достаточное количество анти-вещества, достаточную массу для его аннигиляции, и в течение определённого времени после реакции, причём временной интервал значительный, космический корабль будет способен выскочить туда, когда все последствия будут уже нивелированы, а ткань пространства-времени ещё не полностью восстановлена…
– Так ты выскочишь в анти-мир, где и сам аннигилируешься, – высказала догадку Лето,
– Как раз, нет. Анти-мир – это тоже часть нашего, его полное подобие, но взаимообратное. У нас никогда не получится оказаться на той стороне, это как раньше боялись разбить зеркало, потому что думали, будто есть вариант оказаться запертыми в отражении, а я сразу выскочу по ту сторону – в ближайшую параллельную нам вселенную. Можно попробовать поставить такой эксперимент, но, по возвращении, скорее всего, мы окажемся в нашей вселенной, но в другом времени, то есть, не существует способа войти в эту же временную точку, из которой мы вышли… В области работы с анти-веществом, он указал на ещё один интереснейший эксперимент: если среднюю массу аннигилировать в секторе входа в червоточину, то она образует ещё 4 ответвления от своей изначальной точки. А, теорией анти-вещества, я вообще слабо интересовался, так что однозначно, не смог бы увязать её, ни с теорией пространства-времени, ни, уж тем более с физикой мета-пространственных генераций… Так что, сомнений у меня не осталось, и я начал серьёзнее прислушиваться ко всей информации, которую получал.
В этой системе обитают три расы китообразных. Мой собеседник – представитель народа у-ва-у, его, я и услышал, когда понял, что мне запрещают посадку на Сирион, кроме того, он считается моим здешним куратором, по крайней мере, я так это понял. Здешняя цивилизация – это объединение трёх равных народов. У них есть свои названия, но по нашему, это – киты, дельфины и у-ва-у.
– У-ва-у – разве по нашему?
