Минус всей моей жизни

На фирме в это время уже много кто из работников присутствовал, потому что для обычного человека приходить за пятнадцать минут до начала рабочего дня – это не подвиг, граничащий с волшебными манипуляциями и с участием личного вертолета и самолета, а самые обыкновенные серые будни.

По пути в секретарскую Женька успела встретить двух, весело хохочущих монтажниц из производственного цеха с бигуди в волосах и кружками кофе в руках, генерала Федора Игнатьевича, отдавшего ей честь с прямой спиной, Семку, на ходу чмокнувшего ее в щеку, одетого, по своему экстравагантному обыкновению, в темно-зеленую, как пивная бутылка, рубашку, оранжевый галстук и синие брюки с заниженным «задом», как их называла Женька, оглядевшего ее синими, веселыми глазами через модные очки и показавшего большой палец, одобряя таким образом ее выбор одежды, а также многих других «жаворонков», и удивилась, как же много людей приходят на работу не за минуту до начала рабочего дня, но от этой мысли внимание ее быстро переключилось на кое-что другое.

Залетев в секретарскую и на ходу стаскивая с себя свой черный пуховик и темно-красную шапку с шарфом крупной вязи, первое, что увидела Женька, это был большой букет лилий в темно-синей обертке, снова заботливо поставленный в вазу прямо на ее столе. Запах лилий разливался повсюду, и Женька, шокировано, но с огромной долей восхищения и страха за то, что скажет ей Минаев, когда увидит это безобразие именно сегодня, медленно подошла к нему, с любовью глядя на цветы и чувствуя, как останавливается ее сердце.

Уже два месяца прошло, а тайный поклонник все не давал о себе забыть, оставляя девушке то приятные стихи в открытке, то сладости, которые она очень любила, то маленькие подарочки в виде оригами, а вот цветы появлялись редко, но, что говорится, метко, «на радость» Сергею Викторовичу и его секретарю.

Наклонившись и вдохнув аромат свежих, бледно-розовых лилий, Женя тут же с любопытством оглядела стол и, конечно, как она и ожидала, открытка была здесь: подложена прямо под донышко вазы.

С улыбкой наивного, девичьего восторга Женя открыла ее и прочитала: «Без твоей улыбки ни один день в моей жизни не был праздником. Когда появилась ты, я понял: счастье стучится в мои двери. Цветы тебе, Евгения, как всегда. Ты заслуживаешь большего».

Женя вздохнула, в уме гадая, кто же это, все-таки, мог быть, и с блаженствующим лицом приложила открытку с теплыми, романтичными словами к груди, будто надеясь, что она еще больше согреет ее сердце…

Но млеть и витать в белых, игривых облаках на голубом небосводе ей оставалось ровно полторы секунды. В конце коридора гулко хлопнула входная дверь, и послышались самые знакомые, внушающие одновременно и раздражение, и напряжение, и щепотку страха, стремительные и уверенные шаги, и в секретарскую, словно птица-феникс, которая вот-вот загорится диким, пылающим, необузданным костром, влетел Минаев, в классически для него дорогом черном костюме, белой рубашке и галстуке в какую-то там, серую с чем-то полоску, Женька от волнения не рассмотрела, с нахмуренным, задумчивым лицом и решительно готовым к бою взглядом серых глаз.

Увидев Женю, судорожно сунувшую открытку под клавиатуру на столе и бросившуюся убирать пуховик в шкаф, он тут же сменил направление движения и, стуча каблуками своих изящных, мужских туфель, подошел к ней, нетерпеливо и вопросительно глядя на нее:

– Женя. Все готово?? – Женька открыла было рот, чтобы в спешке объяснить ему, что все «будет готово ровно через минуту», но не успела, потому что его взгляд упал на букет, и девушка, буквально через метр стоя от него, ощутила взрыв бесконтрольных эмоций вроде незапланированного извержения вулкана, который затянул его в водоворот очень негативных мыслей в отношении рыжеволосой секретарши. – Твою ж мать, Женя!!! – процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгнуть на лошадь и не начать махать саблей собственного мощного ора. – Я же тебе русским языком говорил: чтобы никаких чертовых ароматических веников на рабочем столе! Скажи тому, кто тебе их приносит…

– Да в том то и дело, Сергей Викторович! – воскликнула Женя, перебив его и сплеснув руками. – Я не знаю, кто это! Если бы я знала, я бы…

– Ладно, проехали. – жестко отрезал Сергей, поморщившись. Видимо, его изрядно раздражали подробности личной жизни Жени, которые ему приходилось наблюдать воочию. – Ты подготовила кабинет, как я говорил?

Женька суетливо забежала за стойку и успокаивающе затараторила:

– Не волнуйтесь, Сергей Викторович, через минуту все будет готово, вот только флэшку возь… – она осеклась, вздрогнув и остановившись на месте, ощущая, как ее тело разом онемело, а к ногам будто кто-то привалил по парочке мешков с цементом. Сердце стукнуло – больно, громко, панически задрожав; голова закружилась, а руки обледенели до состояния замороженного йогурта в морозильной камере…

Флэшка.

Ее не было.

Сергей нахмурился, заметив, как резко побледнело лицо Жени и как расширились ее глаза и, махнув ей, он недоуменно спросил:

– Женя? С тобой что??

Женя медленно, словно плохо понимая, о чем идет речь, подняла на него большие, испуганные глаза и, задыхаясь и чувствуя, как начинают дрожать ее губы от обиды и растерянности, сбивчиво прошептала:

– Ее кто-то взял…

Сергей скептически поднял брови и ухмыльнулся:

– Кого?

– Флэшку. Ее нет. – тяжело проговорила она и, не имея сил больше оставаться на ногах, рухнула на стул, пытаясь успокоиться, пытаясь сосредоточиться, придумать, что делать дальше…

– ЧТО?!? – заорал Минаев своим фирменным голосом, громыхнув не хуже раската во время грозы, и, подлетев к стойке, заглянул за нее и посмотрел на то же самое место, куда Женя еще при нем складывала ее вчера. Убедившись, что вместо такой жизненно необходимой ему флэшки около монитора осталось лишь пустое пятно, он вспылил так, что Жене показалось, будто ей кто-то руками вырывает из ушей барабанные перепонки:

– ГДЕ ФЛЭШКА, ЖЕНЯ??? – заорал он, схватив обмякшую от растерянности и непонимания девушку за локоть и хорошенько тряхнув. Женя, готовая к смерти, лишь с бешеной досадой посмотрела на него, думая о том, как бы она растерзала того подонка, который решил сыграть с ней столь злую шутку, а может, решил просто поиздеваться, но мозг еще плыл на волне ужаса, не давая девушке здраво мыслить, зато прекрасно поглощая и адаптируя под свою звуковую частоту ор Сергея, стоявшего напротив нее вне себя от мысли, что его презентацию все-таки как-то умудрились сорвать.

– Я не знаю, Сергей Викторович. – тихо проговорила она заплетающимся языком. – Вчера, когда я уходила, она лежала здесь…

– ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ, ЖЕНЯ!!! Тебе ничего доверить нельзя!!! И кто, по-твоему, ее взял?!? Кто-то шарился по твоему столу, что ли?? Нет, Зябликова, ты сама ее потеряла, слышишь??? – гневно кричал Сергей, растрясывая девушку, словно погремушку, во все стороны за локоть, пока она пребывала в царстве апатии и королевстве прострации одновременно. – Так, слушай меня внимательно. – выдохнул он, пылая яростью и диким раздражением, но всеми силами постаравшись умерить свой гнев, чтобы быть в порядке перед собранием. – Через десять минут придут акционеры. К их появлению в этом кабинете презентация должна быть выведена на экран телека на стене позади моего рабочего места, поняла?!? – он наклонился к ней, яростно оглядывая ее ледяными, как первые узоры на осенней лужице, но все теми же, светящимися силой, влиянием и превосходством серыми глазами. – Делай, что хочешь, Зябликова, хоть колдовать научись, хоть поисковую группу нанимай, мне плевать, главное, чтобы презентация была у меня в кабинете, ты слышишь??? И не имеет значения, взял ее кто-то у тебя, чтобы поприкалываться, или ты сама ее куда-то сунула, потому что если через девять с половиной минут ее не будет, уволю тебя к чертовой бабушке, Женя, сегодняшним числом!! Ты ВСЕ ПОНЯЛА??? – громыхнул он, бешено сверкнув глазами, после чего стремительно улетел в свой кабинет, громко хлопнув дверью и оставив за собой горящий, тяжелый шлейф ярости и аромата мужских духов.

Женька выдохнула, пытаясь унять дрожь в пальцах и бешеное сердцебиение, судорожно собирая мозги в кучку. Что делать? Что делать?!? Что делать?!? Словно всемирно известный автор одноименного опуса господин Чернышевский Николай Гаврилович, Женя разрывалась в поисках ответа на этот вопрос…

Девять минут!

Черт, как же ей не хотелось подставлять Сергея перед акционерами, несмотря на то, что он все еще был самодовольным кретином, но все-таки учитывая их маленькие, но весомые для самой Жени шажки на пути налаживания отношений…

Кипя от гнева, негодования и ощущая быстро приближающуюся безрассудную панику, Женя скинула сапоги и огляделась в поисках туфель… Куда же она их подевала? Вчера, после проведения генеральной уборки, Женя определила им иное место жительства, чем маленький закуток около урны для бумаг под столом, но сейчас… Сейчас ее мозг вообще не мог думать ни в каком направлении, кроме поисково-спасательной операции маленького, оранжевого устройства для хранения электронных файлов, так что плюнув на то, что она босиком, в колготках, Женя бегом бросилась бежать на шестой этаж.

Черт бы побрал того, кто взял флэшку!!! Гад, подонок, свинья… Или?.. Женька стиснула зубы, сбегая по ступенькам, и на большой скорости влетая в коридор их фирмы этажом ниже. Или это… женщина?!?

Ну, конечно!!! Наверняка Вика или Лена. Других вариантов нет… Проклятье, что же они так к ней прицепились-то крепко, не оторвешь?? Вот пиявки ненасытные, не успокоятся, пока Минаев ее не попрет…

Ярость и обида клокотали в душе Жени, пока она неслась со всех ног к рабочему месту Семена Карташова, провожаемая удивленными взглядами менеджеров по продажам, закупщиков и конструкторов, через чьи отделы лежал ее путь.

Семен, к огромному Жениному счастью, был на месте: сидел, окруженный какими-то странными мотками проводов, которые парни-сборщики из цеха почему-то называли «бородой» и которые, по мнению Жени, больше походили на спутанные клубки кошачьей шерсти, запчастями от металлических корпусов, болтами, гайками и тому подобными вещицами, внимательно что-то припаивая странного вида паяльником и притоптывая в такт ногой, слыша музыку из небольшого радиоприемника, установленного у входа в «оупен-спейс» их большого, вытянутого кабинета.

Плюхнувшись рядом с ним на свободный стул, Женька с трудом отдышалась и затараторила, схватив его за локоть:

– Сема, Сема, беда, мне срочно нужна твоя помощь!!!

Семен внимательно и удивленно посмотрел на Женьку с головы до ног и усмехнулся, весело проговорив:

– Эй, рыжик, ты чего? Что стряслось?? А туфли где потеряла?? – захохотал он, увидев, что Женька сидит босиком, но она лишь отмахнулась:

– Наверху они где-то, искать надо, а мне не до этого сейчас. Семка! Флэшка с презентацией для инвесторов пропала!!! Мне каюк!!! – пролепетала она шепотом, испуганно вытаращив глаза.

Семен ошарашено вскинул брови.

– То есть как… пропала?!?

– Ну, не знаю, вчера вечером я ее оставила за монитором на столе, а сегодня ее уже не было!!! Ее кто-то взял, понимаешь??? Но это сейчас не важно, важно только то, что я должна сделать, чтобы надыбать презентацию за… – Женька судорожно вздохнула и глянула на часы. – …за восемь минут!!! Сема, Сема, помоги, ты же участвовал в ее подготовке, у кого она может быть, а?

Семен задумчиво нахмурился, быстро соображая:

– Так… я сделал свою часть и передал начальнику отдела Малютину… Малютин, скорее всего, отдал Краснохатову… Я слышал, что за слив материалов отвечал он… Слушай, у Павла наверняка есть последний вариант презентации! Сходи к нему, Женька! – подтолкнул ее Сема, а Женя удрученно нахмурилась.

– Мда. Так он мне и поможет, после того, как я его раз семь отфутболила… Это гиблое дело, Сема. Павел мне никогда ее просто так не отдаст.

Семен нетерпеливо выдохнул и, открыв ящик, достал оттуда ярко-фиолетовую флэшку и, сунув в руку Жене, спокойно, но с нажимом заявил:

– Значит тебе, милая, придется найти с ним компромиссное решение. Или ты терпишь ресторан и общество Краснохатова, или прощаешься с работой, зарплатой и мечтой отправить Полину на лечение. Давай, думай, Жека. У тебя семь минут.

Женька схватила флэшку и, гневно сообщив Семену: «Жизнь – дерьмо!», вскочила с места и понеслась в конец коридора, где размещался просторный и светлый (конечно, еще бы! Целых два окна на восемнадцать квадратов!) кабинет заместителя директора.

Павел, к счастью или сожалению Жени, был на месте: восседал за широким письменным столом в белоснежном, слепящем глаза, особенно зимой, когда за окном мела настоящая пурга, костюме, персиковой рубашке и галстуке, уставившись маленькими голубыми глазками на широченном, круглом лице в монитор компьютера и что-то с важным видом быстро печатая.

– Можно, Павел Юрьевич? – осторожно спросила Женя, заглянув в кабинет и готовясь к самому худшему.

Павел поднял глаза и, увидев Женю, расцвел, как подснежник, вылезший из серо-белых, грязноватых сугробов, чтобы встретить весеннее солнышко, разрумянился и радостно заулыбался.

– Женечка! Конечно, можно, конечно! Ты могла бы и не спрашивать! Входи, садись. – махнул он в приглашающем жесте и, откинувшись на стуле, внимательно пронаблюдал за тем, как Женя неслышно входит в кабинет и аккуратно присаживается на стул, уделив особое внимание ее фигурке в темно-бордовом платье, ножкам, на которых, к его удивлению, читавшемуся в исказившихся в форму радуги мохнатых бровях, не было туфель, и с огромным удовольствием пройдясь глазами по ее губам, подбородку и шее, застрял в открытой зоне декольте, счастливо промурлыкав:

– И что такой прекрасной босоногой пташке нужно от скромного заместителя директора промышленного предприятия? Кстати, великолепно выглядишь, Женечка, даже без туфель. – проговорил он, переведя жадный, наполненный мужским интересом взгляд на ее губы и облизав свои.

Жене очень хотелось поморщиться, но она, оттолкнув накатившее на нее отторжение, вздохнула и проговорила:

– У меня возникла небольшая… м-м-м… проблемка, Павел Юрьевич. Кто-то взял флэшку с презентацией с моего стола, а через пять минут начнут собираться акционеры, и…

– И Сергей Викторович в своей самой вежливой манере дал тебе распоряжение провести необходимый комплекс сыскных мероприятий, дабы устранить сие непригодное для сегодняшнего великого дня обстоятельство? – со смехом проговорил Павел, наконец-то соизволив посмотреть Жене в глаза. Женя робко улыбнулась и, вздохнув, кивнула:

– Да, как-то так. Вы можете мне помочь? – спросила она, собрав волю в кулак и с некоторой надеждой взглянув на его сияющее в невероятном победном исступлении лицо и довольную, плотоядную улыбку.

– Конечно, милая, я все могу. – гордо заявил он, пожав плечами. – У меня есть презентация. Флэшка с собой?

Он протянул руку, а Женя, не веря своим ушам и глазам, вложила в его гигантскую ладонь сиреневую флэшку Семы, изумленная невероятной щедростью Краснохатова, который на полном серьезе вставил ее в свой процессор и, что-то пощелкав мышью, невозмутимо скопировал готовую заветную презентацию на нее.

– Ну вот! – довольно проговорил он и, выдернув флэшку из компьютера, протянул ее Жене, пребывающей в легком шоке и невероятной, счастливой эйфории от того, что ее мучения через пару минут закончатся.

– Спасибо, Павел Юрьевич, вы спасли мне жизнь! – весело выдохнула она, хватая флэшку с его ладони, но он вдруг крепко обхватил ее кулачок пальцами и довольно сильно сжал, чуть притянув Женю к себе и желанно заглядываясь на ее шею.

– Ну, я надеялся, что милая Женечка отблагодарит меня за чудесное спасение и согласится хотя бы на ресторан… Как ты на это смотришь? – тихо проговорил он чуть подрагивающим голосом, а его глазки вожделенно прошли по линии ее лица к нежным, рыжим кудряшкам и, слегка потемнев, переметнулись на ее расширенные в тревоге глаза, жадно и нетерпеливо заглянув в них.

Женя выдохнула, отчаянно воскликнув:

– Павел Юрьевич!!! Как же вы так можете… Помогли и заставляете расплачиваться подобным образом! Это… это…

– Согласен! Согласен. – кивнул Павел, отпустив Женю и подняв руки в примирительном жесте. – Но пойми и ты меня – я уже давно добиваюсь свидания с тобой и постоянно натыкаюсь на твой категорический отказ… Меня это… м-м-м… скажем, уязвляет, как мужчину, и я вынужден идти на крайние меры…

– Это шантаж. – тихо вздохнула Женя, а в голове ее пронеслось: «Это сексуальное домогательство, уязвленный ты наш заместитель кретина».

Павел чуть наклонил голову на бок и серьезно и строго проговорил:

– Это всего лишь ресторан, Евгения. – он вдруг снова наклонился к ней и с горящими в невероятном азарте глазами добавил:

– Согласись, Женя. Я не сделаю ничего, что могло бы прийтись тебе не по нраву. Если мое общество разочарует тебя… – он вздохнул, но как-то коварно при этом улыбнулся. – Что ж. Тогда я отступлюсь. Но надеюсь, что этого не случится. Ответь мне, прошу: да или нет.

Женя вздохнула. Как же ей досаждало его внимание! Да, он был достаточно находчив и не глуп для того, чтобы завуалировать свое скрытое желание похоти в красивые и благородные слова и действия, но… Она не могла не чувствовать того, что ему действительно от нее было нужно! Да как можно этого не понимать, когда само вожделение читается в его глазах, как открытая книга??

И она решила, по совету Семена, все же пойти на некоторый компромисс:

– Павел Юрьевич. Хорошо. Я пойду с вами в ресторан. Но. – увидев его вспыхнувший взгляд и даже десна во рту от бешеной улыбки, она строго проговорила:

– Но! Это случится только после Нового года.

– Странное условие. –нахмурился Павел, сложив руки на груди и иронически добавив:

– Уж не знаю, доживу ли. Целый месяц, все ж таки, Женечка. Почему?

Женя закатила глаза и терпеливо проговорила:

– Декабрь – сложный месяц, у меня есть кое-какие семейные заботы, сессия, корпоратив наконец, который, судя по всему, организовывать тоже мне, да и сам Новый год… Много всего. Обещайте подождать и… – она с трудом вздохнула, не веря в то, что соглашается на явно недвусмысленное предложение, – …и тогда получите ресторан.

Павел нахмурился еще больше, но потом, все же расцвел в победной улыбке и игриво, как он сам наверняка себя представлял со стороны, подмигнул Жене:

– Хорошо, милая. Я, конечно, подожду. Главное, это не отказ. Но после Нового года… – он снова прошелся по ее телу откровенно пошлым взглядом и тихо, триумфально закончил:

– После Нового года тебе не отвертеться, Женечка. А теперь иди. Уже почти восемь.

Женя обреченно посмотрела на него и, кивнув, вылетела из кабинета, ощущая отвратительный, неприятный осадок на душе.

В кабинете директора никого не было: видимо, Сергей ушел встречать акционеров, матеря в голове Женьку на чем свет стоит. Однако, рисковать встретить его растрепанной и босиком, нарвавшись на дополнительную порцию тепла и ласки в свой адрес, Женя не хотела, а потому первым делом бросилась искать свои туфли на высоком каблуке, которые она вчера, как оказалось, тщательно сложила в коробку и убрала на верхнюю полку шкафа для одежды, а затем, стоя перед зеркалом, растрясла свои кудряшки так, чтобы они торчали более-менее прилично и не так распушено, словно львиная грива, окружившая лохматым ореолом ее бледное лицо.

Наскоро накрасив губы, девушка ринулась в директорский кабинет включать компьютер и огромный телевизор на стене.

Когда в коридоре послышались шаги нескольких пар ног, запоздавших ровно на пять минут, Женя уже преспокойненько расставляла бутылки с водой и стаканы на длинном столе переговоров, воздавая дань Богу за то, что она так легко отделалась в сложившейся ситуации.

– …нужно проверить входную дверь – магнитный замок сработал не с первого раза, когда я провел карточкой… – говорил громкий, очень строгий и такой же, как у Сергея, командный голос, только явно принадлежавший человеку старшего, чем Минаев, поколения.

– Отец, все с дверью в порядке, просто у тебя карточка размагнитилась. – тоже жестко, пытаясь держать удар, ответил голос Сергея, и Женя вышла в секретарскую, с любопытством уставившись на медленно и важно входившего высокого мужчину, точь-в-точь похожего на фотографию над кофемашиной и напомнившего ей самого Сергея. Виктор Петрович, а это, конечно, был именно он, рослый и крепкий, но немного старше, чем на той самой фотографии, однако, безошибочно узнаваемый по горделивой осанке, дорогому, темно-синему костюму, белой рубашке и галстуке в мелкую, белую крапинку на черном фоне, и седым, зачесанным на пробор, волосам, внимательно и придирчиво оглядывал помещение строгими и холодными карими глазами, излучавшими стальную уверенность в себе и превосходство над всеми, а главное – несокрушимую силу и строгость… Неудивительно, что Сергей такой непрошибаемый: яблочко от яблони и так далее… Однако, несмотря на то, что этот мужчина, лет так шестидесяти на вид, явно никогда в своей жизни не слышал собственного смеха, все же, Женя успела отметить, что у него очень приятные, волнующие черты лица, покрытого морщинами, но бывшего когда-то очень даже привлекательным со своим правильным носом, темными, густыми бровями и пронзительными, крупными глазами, что частично передалось его сыну-кретину.

Кретин, кстати говоря, шел следом, с тем же невероятно пафосным и самоуверенным видом, развязно сунув руки в карманы и насмешливо хмурясь, явно держа в крепком кулаке свои нервы, которые у него очень любят ходить гулять далеко и надолго, с определенной долей вызова глядя на отца серыми глазами, а вот уже за этими двумя расхлябанно вышагивал «снеговик» Краснохатов, не преминувший послать Жене огненное подмигивание, а за ними всеми виднелись и еще несколько человек, одетых по-деловому, со вкусом и дорого, что-то тихо обсуждавшие между собой и с интересом глазевшие по сторонам.

– Ты что, Сергей, еще спорить со мной будешь? – недовольно громыхнул Виктор Петрович, смерив сына стальным взглядом. – Лишь бы с больной головы на здоровую переложить… – покачал он «здоровой» головой, далеко разнеся свой глубокий баритон по секретарской.

Женя вышла к нему и вежливо улыбнулась, проговорив:

– Доброе утро… Виктор Петрович, если не ошибаюсь? Меня зовут Евгения, очень приятно с вами познакомиться. – и она бесстрашно подошла к нему, протянув ему руку и ярко улыбаясь, но стараясь не переборщить, чтобы Минаев-старший не принял ее вежливость за подхалимство.

Карие глаза Виктора Петровича пытливо и внимательно уставились в фиалковые Женины, будто изучая мысли в ее голове и проверяя на искренность своим жестким, сканирующим и довольно тяжелым взглядом, а затем он медленно пожал ей руку крепкой ладонью и проговорил:

– Евгения, значит? Это о ней ты так нелестно отзывался, Сергей? – строго и неожиданно выдал секрет Виктор Петрович, не сводя с Жени проницательных глаз.

Женя шокировано уставилась на него, а затем, с огромной долей обиды – на Сергея, который поджал губы и закатил глаза, раздражаясь на прямую открытость папочки, и шепотом, неожиданно для себя, проговорила:

– Он еще и ябеда, к тому же… Ой. – смутилась вдруг она, сообразив, что болтнула вслух, и прикрыла рот рукой, испуганно посмотрев на Виктора Петровича, который вдруг ухмыльнулся и, повернувшись к испепелявшему Женю гневным взглядом Сергею, насмешливо проговорил:

– У вас, похоже, это взаимно, сын. Поздравляю. – он снова посмотрел на Женю и, чуть прищурившись, произнес:

– Кстати говоря, это ты меня в прошлый раз отправила в Турцию на частном самолете? Похвально, похвально. Находчивость, даже для секретаря, очень дорогое качество в нашей жизни. Это было очень кстати, не люблю перелеты с пересадками. – он чуть склонил голову, таким образом выражая благодарность, а затем снова огляделся. – И почему в секретарской так темно? Сергей! Посмотри: лампы тусклые, окно – наполовину закрыто растениями… – махнул он недовольно в сторону потолка и окна, закончив разнос очередным упреком:

– Ты – директор, и создаешь такие отвратительные условия для своих главных помощников – секретарей! Нужно немедленно все исправить! Слышишь?? Сергей!!

– Да, папа, сейчас, стремянку принесу и вкручу еще пару лишних лампочек. – съязвил нахмуренный Сергей, которому, видимо, тяжело было руководить фирмой, а может, даже и жить под руководством такого тираннозавра-отца, а Минаев-старший, возмущено и гневно посмотрев на сына, хотел было разразиться новой бурей, но Женя решила вмешаться и смягчить, так сказать, погодные условия:

– Да все в порядке, Виктор Петрович, вы не волнуйтесь, освещение – то, что надо! Телефон видно и кнопку включения компьютера найти не сложно, а что еще для эффективной работы нужно? А насчет растений… Ну, они здесь тоже трудятся во благо: углекислый газ поглощают, кислород выделяют! – весело улыбнулась она и добавила:

– В кабинете все готово к заседанию, проходите, садитесь поудобнее, а я вам кофейку принесу, как вы на это смотрите, Виктор Петрович?