Аквамарин. Часть 1

– Макс… прошу, не уходи… – шепнула она сквозь слезы, но Макс с болью покачал головой и, наклонившись, поцеловал Лив в лоб.

– Не могу, прости. Это опасно. Не плачь, Лив, ради Бога, ты разрываешь мне сердце… – он вздохнул и открыл дверь, бросив на Лив последний взгляд и шепнув:

– Я бы продал душу дьяволу, лишь бы остаться сейчас с тобой.

И он исчез.

Лив не знала, сколько она лила слезы, так и сидя на полу в коридоре, но в какой-то момент ее подняли сильные, теплые и такие родные руки и легко перенесли на диван. Лив ощутила его ауру заботы и тепла, тепла… И почувствовала на себе встревоженный, но такой ясный и игривый взгляд зеленых глаз.

– Оливка, Оливка, посмотри на меня! Оли-и-и-ивка!!! – тепло и мягко настаивал Джонни, и Лив подчинилась, подняв на него заплаканные глаза.

– Он у-у-у…е-е… – рыдала Лив, пытаясь объяснить Джонни причину плача. Джонни кивнул с угрюмым видом.

– Я знаю, малышка. Но это все же лучше, чем смерть, не находишь? – шутливо добавил он, получив в награду гневный, полный слез, взгляд. – Он предложил тебе поехать с ним?

Лив кивнула. Джонни внимательно посмотрел на нее.

– И ты согласилась? У вас же любовь вселенского масштаба, тебе с ним будет хорошо. Сицилия, вообще, удивительное место, – быстро затрещал Джонни. – Олицетворение свободы и неограниченных возможностей. Там тоже есть мафия, но не будет всей этой ерунды с риском для жизни и прочим… Да ты и сама знаешь, зачем мне напоминать тебе… И я смогу навещать вас пару раз в год, наверное… – задумчиво добавил он. – Хотя ты и без моего присмотра не пропадешь, так что…

– Джонни. – вдруг тихо остановила его Лив. – Я еще не дала ему ответ. Уехать навсегда – это очень серьезный шаг, и я должна подумать.

– Подумать?!? – воскликнул Джонни. – Ты же его любишь! Да ты… ты… В общем, ты что, не в себе, девочка? О чем тут…

Лив резко встала и с опустошенным видом посмотрела на него.

– Не бубни, Джонни. Я так устала. Иду спать. Спокойной ночи.

И она двинулась в свою комнату, чувствуя его проницательный взгляд на себе.

Глава 26

На следующий день Лив старалась не выходить из комнаты, впав в тоскливо-болезненное состояние и доводя себя грустными мыслями о предстоящем будущем. Она думала всю ночь и весь день, стараясь не видеть Джонни и не разговаривать с ним, потому что его присутствие как будто задевало ее за невидимые тонкие нити в ее душе.

Не смотря на то, что она всей душой хотела провести с Максом остаток своих дней хоть на необитаемом острове, но почему-то, когда она брала в руки телефон и смотрела на его номер, ее рука никак не могла нажать на кнопку вызова и сказать ему то, чего он от нее так ждет.

Джонни не был весь день дома. Лив слышала, как он уходил и приходил, как говорил по телефону, но девушка не прислушивалась, раздираемая собственными душевными противоречиями, однако один разговор, состоявшийся поздно вечером, все же привлек ее внимание.

– Да, здравствуйте, мистер Мартинес. – взял трубку Джонни. – Какие новости? – пауза. Лив подошла к двери, прислушавшись. – Я понял. Вы уже говорили моему отцу? Нужно сообщить всем и продумать план наступления. – пауза. – Угу. – пауза. – Не говорить ей? – удивленно воскликнул Джонни, понизив голос. – Да как вы сами представляете себе это? Мы же живем вместе! – пауза. – Да нет, мистер Мартинес, не пристаю я к ней… Сейчас не об этом речь! Вы понимаете, что она все равно узнает, и тогда вы не сможете завоевать ее доверие никогда, да еще и, вдобавок, не убережете от беды, когда она в драных джинсах, топике и туфлях на шпильке заявится на эту скотобойню! – пауза. – Простите, Эйден, но вам же будет лучше, если мы ей скажем. И она поедет со мной, и я смогу защитить ее! – пауза. Затем:

– Хорошо. До завтра.

Лив улыбнулась, ощутив прилив тепла к Джонни. Он доверяет ей и не собирается ничего скрывать… Он хочет защищать ее… Чуть-чуть повеселев, Лив открыла дверь, и, опершись об косяк, с ухмылкой уставилась на Джонни, сложив руки на груди:

– Что за пренебрежительный отзыв о моих туфлях на шпильке? – с усмешкой проговорила она. – Чтоб ты знал, дружище, они могут стать отличным орудием убийства, так что проявляй уважение, дуболом!

Джонни весело улыбнулся и искрометно подмигнул Лив, обезоруживая своими ямочками на щеках и игривым сиянием зеленых глаз.

– О, Оливка! А я думал, что мой аленький цветочек завял от тоски! Как поживаешь, красотка?

Лив закатила глаза и нетерпеливо проговорила:

– Давай только без лирических отступлений, мастер слова. Лучше выкладывай, что сказал папаша.

Джонни горячо улыбнулся, страстно оглядев Лив с головы до ног, и обаятельно проговорил:

– Я – мастер не только слова, но и кое-каких дел, не хочешь удостовериться лично, милашка?

Лив слегка покраснела, испытывая одновременно и радость, и неудобство, и разозленно прошла и плюхнулась рядом с ним на диван.

– А если я тебе по репе накостыляю, прилипала? Как тебе такая идея? Джонни, не испытывай мое терпение! Что сказал мой отец?!? – громко и гневно воскликнула она, и Джонни подмигнул и притворно вздохнул:

– Ладно-ладно, уж и пошутить нельзя! Он сказал, что послезавтра вечером, около семи часов, Уолш и его армия будут ждать нас для решающей схватки в здании заброшенной больницы на Эстон-Гарден стрит. Тогда все и решится… И кто-то из них умрет. – спокойно заявил Джонни, хотя его глаза тревожно наблюдали за реакцией девушки.

Лив задумалась, глядя в пол перед собой.

– Это будет Уолш, и ежу понятно… Но тогда встает вопрос… Если Уолш умрет, зачем Максу бежать? Он ведь может…

Джонни вздохнул.

– Не глупи, Лив. Ты из мафиозной семьи и должна знать, что предателей преследуют все члены семьи по омерте, так что помимо Уолша, вживых останется хоть кто-нибудь, кто принадлежит к его клану. Так ты уже решила, что ответить ему? – вдруг спросил Джонни, и Лив вздрогнула, внимательно посмотрев на него. Ей вдруг вспомнились слова Макса: «Возможно, я совершаю ужасную ошибку, говоря тебе об этом… Но Джонни любит тебя».

Джонни выжидательно смотрел на нее, и в его глазах мелькало не просто любопытство… Или ей показалось? Показалось? Он ждал ее ответа, как будто приговор, скрадывая свое напряжение за улыбкой, но Лив почувствовала это… Какой-то иной пузырь тепла, обволакивающий ее, какой-то иной взгляд и иная веселость… Лив вдруг почувствовало, как что-то сдавило ей сердце, какие-то непонятные чувства… Она внимательно и пристально оглядела такое мужественное и такое красивое лицо, эти родные, до боли знакомые ямочки на щеках, обворожительная и притягивающая, как магнит, улыбка, густые, темные волосы, сильная, потрясающая фигура… Лив медленно и очень странно, будто впервые, прошла взглядом по сильным и мощным рукам, задержавшись на выглядывающей из-под рукава сексуально обтягивающей футболки татуировке в виде кобры, по его мощному, стальному торсу, хорошему прессу и раскиданным в развязной позе ногам в черных, идеально сидящих, домашних спортивных штанах и вернулась к лицу, буквально уставившись на его губы… Те самые, чей поцелуй, как гвоздь, засел в ее мозгу, хотя был односекундным и незначительным…

И Лив вдруг ни с того, ни с сего с ужасом ощутила странный жар во всем теле от близости Джонни, и чей-то противный голос в ее голове неожиданно задал вопрос: «А не из-за этого ли парня ты до сих пор не можешь согласиться на предложение Макса???», и еще один: «Думала бы ты так долго, если бы уехать предложил именно Джонни???» Испугавшись своих мыслей и сконфузившись от странного чувства, которое лихорадило ее тело, Лив поспешно посмотрела в его игривые, светящиеся невероятным живым светом глаза и глупо спросила:

– Ты что-то сказал? Я отключилась, прости.

Джонни весело расхохотался таким красивым и таким родным смехом, что Лив снова вздрогнула.

– Это я заметил, Оливка, ты уже пять минут меня разглядываешь так, будто я – экспонат в музее. Я спросил, не ответила ли ты Максу? И еще порассуждал на постороннюю тему.

Лив судорожно выдохнула и, снова почему-то застеснявшись Джонни, проговорила:

– Нет, не ответила. Значит, послезавтра…

И она медленно встала и побрела в свою спальню с отсутствующим видом, погруженная в свои мысли.

Засыпала она в ужасном смятении и с гулко бьющимся сердцем. Почему же так? Джонни же ей просто друг, просто друг, не больше! Она никогда не воспринимала его как… Лив ругнулась на себя в темноту. Да она врет самой себе! Она всегда замечала, как он красив и сексуален, как мужественен и надежен, как силен и обаятелен и как он горит изнутри, горит своим огнем, теплым, манящим, как магнит…

Но она всегда верила, что они – друзья… До этого поцелуя. До слов Макса о чувствах Джонни. Интересно, это правда? И когда Лив погрузилась в сон, она вдруг ощутила любимый морской аромат свежести и как будто увидела игривые зеленые глаза, с теплотой и огненным сиянием глядящие на нее.

Глава 27

Зато проснулась она совсем с другой мыслью и другим настроением. Лив совершенно не знала, что именно чувствует к ней Джонни, и верить словам Макса, возможно основанным на простой ревности, она не собиралась. Однако, она прекрасно знала, что испытывает к Максу и каковы его чувства в отношении ее, поэтому Лив просто не могла отказать ему. Отказать себе в том, чтобы быть счастливой, любимой, чтобы, наконец, перестать быть такой одинокой и больше не терять людей, которые для нее так много значат…

Лив немного успокоилась и села, но чувство тяжести не уходило, взвалив на ее душу как будто килограммов сто. Опять в этой схеме краеугольным камнем становился Джонни. Сделав выбор в пользу Макса, она потеряет его, не важно, друзья ли они или это что-то запутанное… Вот он и висит неподъемной гирей в ее груди, тот самый Джонни, который чувствовал ее больше других, всегда умел поднять настроение и повлиять на нее, всегда был рядом и столько раз спасал ей жизнь!

Лив приняла решение, но мысль о том, что завтра она увидит его в последний раз и дальше будет жить, не оглядываясь на прошлое, болью резала ее сердце и была просто НЕ-ВЫ-НО-СИ-МОЙ.

Лив заставила себя встать с постели и, схватив телефон, девушка поплелась в душ. Джонни не было в квартире: он уехал ни свет ни заря на сходку с ее отцом и остальными боссами, которых им удалось привлечь на свою сторону, но Лив даже и не думала поехать тоже. Завтрашний день ее интересовал двумя событиями: убийство Блейка и его отца и их с Максом отъезд.

Лежа в ванной, Лив набрала Максу смс: «Кажется, я приняла решение», на что в ответ получила незамедлительное: «Я рад, любимая. Надеюсь, ты не разочаруешься в своем выборе». Лив нежно улыбнулась. Он ответил также туманно, как и она написала… Интересно, что Макс чувствует сейчас?..

В этот момент ей неожиданно снова пришло смс. Лив открыла его и с удивлением обнаружила, что оно с незнакомого номера и его содержание было до умопомрачения простым: «Я в деле».

Лив победно улыбнулась. Похоже, не она одна сегодня приняла важное решение. Девушка быстро напечатала ответ: «Отлично, завтра, заброшенная больница на Эстон-Гарден стрит. Начало в семь».

В ответ ей пришло:

«У меня есть условие: ты скажешь папаше, чтобы больше никогда не пытался наезжать на нас».

Лив улыбнулась и написала:

«Думаю, это мне по силам».

Поздно вечером, когда вернулся Джонни, Лив уплетала третью пиццу из пяти, оставленных им же для нее еще утром, на кухонном столе. Девушка сидела на вышеупомянутом столе рядом с коробками и задумчиво жевала, глядя в пространство.

Когда вошел Джонни, Лив ощутила, как больно резануло ее сердце, и она покраснела и поморщилась, ощущая снова чувство вины, как тогда, когда он увидел их с Максом в спальне… Как будто своим решением она предает его, предает, предает, предает…

Джонни выглядел устало и немного сердито, но это не помешало ему искрометно улыбнуться и окружить Лив своим привычным теплом и сиянием. Ну как, как она будет без него?..

– Привет, мой маленький троглодит! – весело воскликнул он, подходя к ней и заглядывая в коробку с пиццей. Лив вздрогнула оттого, что он подошел так близко, и еще больше покраснела, пытаясь унять нервную дрожь. – Ну куда, куда у тебя все это влезает??? Ума не приложу.

– У меня в животе – бермудский треугольник. – вспомнив однажды сказанные им слова, тихо проговорила Лив, не глядя на него.

Джонни повернулся и внимательно уставился на нее. Лив чувствовала горячий и такой ясный взгляд игривых и обаятельных зеленых глаз, оценивающе и очень проницательно изучающий ее.

– Какие новости, Оливка? – тихо спросил он, и Лив поняла, что он имел ввиду. «Что с тобой? Могу я помочь? Я же вижу, тебе плохо!» – вот что, на самом деле, он говорил.

Лив пожала плечами.

– Трейшоун согласился помочь. Он и его люди приедут завтра. – начала Лив с нейтральной темы, все также не глядя на Джонни.

– Шикарно! – спокойно и почти без эмоций сказал Джонни. – Но это ведь хорошая новость, не думаю, что твой траур именно поэтому. Давай, Лив, не стесняйся, я же твой рыцарь, и тем более обещал скрасить все оттенки черного в твоей жизни. – уже более весело и игриво проговорил он, и Лив снова вздрогнула.

С ужасом и болью она подняла на него глаза, мечтая, чтобы это все было просто дурным сном и она не должна была говорить ему, что скоро все закончится…

– Джонни. – тихо произнесла она. – Я сделала выбор. Я уеду с Максом завтра. Просто… – как же ей было тяжело, она с трудом ворочала языком и мечтала провалиться в подвал этого дома, лишь бы его зеленые глаза не смотрели на нее так ясно и так пристально, считывая ее мысли и эмоции. – Я люблю…его… понимаешь?..

Воцарилась тишина. Джонни молча смотрел на нее, и Лив вдруг поняла, что его энергетика больше не обволакивает ее. Он как будто отключился… И эта связь… связь между ними… сердце Лив сдавило от боли… как ужасно тяжело рвать по живому… А он так смотрит… Просто изучает, никакого осуждения… Но как будто она ему чужая…

– Да, понимаю, Лив. – вдруг спокойно, но как-то холодно и отрешенно проговорил он, и девушка вздрогнула от того, что не было привычного «Оливка» … – Значит, завтра мы увидимся в последний раз? Прости, отмечать не будем, я чертовски устал. – Джонни подхватил бутылку бурбона и, развернувшись, ушел, бросив через спину:

– Спокойной ночи, Лив.

Лив, Лив, опять Лив!!! Оливия вцепилась руками в свои волосы и, не замечая слез, градом льющихся по ее щекам, с болью потянула себя за них, пытаясь физической болью заглушить боль душевную, и все глубже и глубже проваливаясь в огромную черную дыру, сминающую ее со всех сторон и вызывающую в ней лишь ненависть к себе и ужасное страдание.

Глава 28

Этот день неумолимо наступил. Лив не спала всю ночь, как будто пытаясь насытиться присутствием Джонни в соседней комнате на много-много лет вперед, и утешала себя мыслью, что, возможно, он когда-нибудь прилетит к ним и они снова посмотрят какой-нибудь фильм и выпьют розового вина.

До вечера Джонни практически не разговаривал с ней, занимаясь подготовкой к важной встрече, проверяя и заряжая оружие и наполняя им заднее сиденье бронированного «Кадиллака».

Лив несколько раз пыталась заговорить с ним, но не решалась.

Дотянув до шести часов, она, наконец, собралась, одев черный, облегающий топ с красивым кружевом в зоне декольте, черную, кожаную куртку, черные, обтягивающие капри и сапоги до колена из элегантной кожи на высоком каблуке. Волосы Лив распустила и наложила на лицо вечерний макияж.

Когда она вошла в комнату, Джонни заряжал винтовку М16 и выглядел потрясающе в черной обтягивающей футболке, декоративно рваных джинсах и неизменных синих «найках». Его лицо было сосредоточено, но от этого не менее красиво, и зеленые глаза сияли предвкушением охоты, азартом и решительностью.

Лив с трудом вздохнула и тихо начала:

– Джонни… я хотела…

Он встал и строго посмотрел на нее. Нет ни тепла. Ни улыбки. Ни игривого взгляда. Только мужское превосходство и ледяная уверенность.

– Нет времени, Лив. Идем.

Лив замолчала. Она молчала половину дороги, иногда глядя на Джонни и мечтая вырвать хоть секундный, хоть мимолетный ответный взгляд… Но, нет. Джонни сосредоточенно вел машину, периодически разговаривая по телефону с Эйденом. И вот обрывок очередного серьезного разговора:

– …люди моего отца объедут сзади и зайдут с черного хода… Вы пойдете по левой стороне? По центру? Угу. Тогда я зайду справа. Угу. – и он отключился.

Лив пылала от боли и разрывалась от желания схватить его и потрясти… А эти слова… «я пойду справа» … «Я» … Значит, он не хочет, чтобы она шла с ним… Не выдержав своей боли и злости, Лив жестко проговорила:

– Тогда я пойду по левой стороне.

Джонни нахмурился и проговорил, глядя на дорогу:

– Ты о чем это? Мы идем вместе.

Лив развернулась к нему всем телом и воскликнула:

– Но я подумала, ты больше не захочешь, чтобы я за тобой таскалась!

Джонни ухмыльнулся.

– Что за глупости, Лив? Я в ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ВСЕГДА буду защищать тебя. – с нажимом проговорил он, и Лив снова резануло болью и сокрушительным чувством вины.

– Джонни, пожалуйста, давай поговорим! Я знаю, ты злишься на меня и ты не представляешь, что я сейчас испытываю…

– Я не злюсь на тебя, Лив. – вдруг со вздохом прервал он ее. – И я уже говорил тебе, тут не о чем было думать! Ты любишь его и должна быть с ним. – он спокойно посмотрел на нее. – Я пытаюсь облегчить тебе отъезд, глупая. Если мы будем долго прощаться и лить слезы друг у друга на плече, тебе будет в десятки раз хуже, чем сейчас, поверь.

Лив трясло от сильной дрожи, она впивалась глазами в Джонни с ужасающей жадностью и, превозмогая боль, проговорила:

– Я не смогла найти причину, чтобы остаться, Джонни! Ради чего? Меня здесь никто не ждет и не любит так, как Макс! Или… Джонни. – требовательно посмотрела на него она. – Скажи мне правду!

Джонни на мгновение задумался, потом удивленно посмотрел на Лив:

– Я всегда говорю тебе правду, Лив.

И снова «Лив» !!! Как же ей хотелось закричать, разбить что-нибудь, наброситься на него с кулаками, чтобы «оживить» его, чтобы вернуть все обратно…

– Мы друзья??? – отчаянно спросила она, зная, что он поймет ее, он всегда понимал…

Джонни нахмурился и замолчал. Повисла странная пауза, за которую сердце Лив, казалось, перестало биться.

Он посмотрел на нее… странно… отчаянно… отталкивающе… но не как раньше…

– Да, друзья. И всегда ими будем. – жестко и холодно проговорил он.

Лив разозлилась так, что ее внутренние тормоза отправились гулять далеко и надолго. Все ее внутренности пылали, и она не знала, что сделает, если ей на пути попадутся люди Блейка или Уолша.

– Я тебя ненавижу, придурок, как же сильно я тебя ненавижу!!! – прошептала Лив, зная, что Джонни слышит ее и даже посмотрел на нее… она почувствовала, но не обернулась. Хватит с нее этой боли.

«Кадиллак» подъехал к старому, четырехэтажному, серому зданию с наполовину разваленным крыльцом, выбитыми окнами и граффити на стенах, скрытыми от человеческих глаз заросшим бурьяном и разными кустарниками во дворе. На первый взгляд, все было тихо… Но, нет… Старую больницу огораживал высокий, металлический забор, местами покосившийся, местами упавший, вдоль которого были некогда высажены яблони.

И вот под этими яблонями Лив и увидела их: десятки и десятки затаившихся черных внедорожников разных марок, большей частью бронированные, среди которых девушка различила «Кадиллак» отца.

Джонни тихо подъехал к одному из свободных мест между двумя «Линкольнами», с правой стороны от ржавых, обвисших, железных ворот, и набрал на телефоне номер Эйдена:

– Мы на месте. – тихо и четко проговорил он. Пауза. – Конечно, мистер Мартинес, вы и сами знаете, что я сделаю это.

И он повесил трубку. Лив нетерпеливо посмотрела на него.

– Что дальше?

– Ждем сигнала. – ответил Джонни, и девушка вдруг увидела здоровенную пушку на колесах, которую двое человек из ее клана выкатывали прямо перед воротами. – А вот и он.

Минута – и раздался оглушительный выстрел, после которого в здании послышался грохот, и Лив ошеломленно увидела, как прямо над крыльцом в дыму образовывается здоровенная дыра в стене.

В этот момент все машины разом взревели, в том числе и авто Джонни и Лив, и рванули вперед, проламывая носами хлипкий забор.

С этого времени Лив перестала понимать, что происходит, потому что вокруг раздавалась какофония из выстрелов, взрывов, грохота обрушений и рева двигателей.

Они мчались через двор, и Джонни держал курс направо, когда по их автомобилю начали стрелять из гранатомета. Лив взвизгнула, вцепившись в сиденье и панель «Кадиллака» и шокировано озираясь. Снаряды рвали землю рядом с машиной, но Джонни умудрялся резко вилять, уходя от попаданий.

– Черт, черт, черт! Да хватит уже, ублюдки! – гневно закричала Лив, когда очередной снаряд рванул прямо рядом с ее дверью и машину обдало огнем и закачало.

– Почти приехали! – крикнул Джонни, и Лив увидела впереди гараж, явно предназначавшийся для машин скорой помощи, но в этот момент снаряд разорвался прямо позади них и «Кадиллак» подкинуло в воздух на взрывной волне, его задняя часть подлетела выше передней и нос машины ткнулся в землю.

– Держись, Лив! – воскликнул Джонни, но Лив кричала, видя только высохшую траву перед собой, и ощутила, как она переворачивается верх ногами… Затем заваливается на бок… На ее бок… Звон стекла и скрежет металла, Лив зажмурилась и закрыла лицо руками, и резкая боль… ее ноги сжимает… это конец…

Но «Кадиллак» вдруг остановился, и шум прекратился.

Лив висела на ремнях безопасности или, точнее сказать, лежала на искореженной, в обломках и осколках дверце автомобиля и почти не могла дышать – ремни сдавили ей грудь. Она медленно оторвала руки от лица и, как в тумане, ничего не понимая, осмотрела их – ее ладони до локтей были сплошь изрезаны мелкими и крупными осколками, образуя отвратительные рваные раны…

– Оливка! Оливка! Ты как??? – услышала она взволнованный голос сверху и с трудом, медленно, повернула голову. Джонни выбирался из ремней и с трудом распахнул оказавшуюся теперь в горизонтальном положении дверцу «Кадиллака». Его зеленые глаза сияли невероятным волнением, он тоже получил несколько порезов, но все же был цел.

Лив с трудом проговорила, все еще злясь:

– Ага, когда дело коснулось опасности сдохнуть, я снова стала для тебя Оливкой? Отстегни эти чертовы ремни, Джонни, или они меня задушат, дубина! А потом сам катись к черту!

Джонни рассмеялся, аккуратно подлезая к девушке и с трудом отстегивая ремни, со словами:

– Какая же ты глупая девочка, Оливка! Маленькая дурочка!

Он очень осторожно и аккуратно подхватил Лив поперек туловища и медленно вытащил в дверь «Кадиллака», но Лив не пострадала, поэтому предпочла отпихнуть его и вылезла сама.

Оказалось, они действительно прибыли в пункт назначения: «Кадиллак» закатился прямо в гараж, к которому они так спешили.

Вдруг сзади послышались крики и стрельба: Лив и Джонни резко обернулись и им пришлось спрятаться за автомобиль – к ним приближались несколько человек Уолша, стреляя по ним из автоматов.

– Надо уходить! – крикнул Джонни, резко отворив пассажирскую дверь и, сунувшись туда, вытащил оттуда две винтовки М16 с патронами и «Бушмастер», не забыв прихватить мешок с гранатами.

Вручив Лив в руки «Бушмастер», он подхватил ее под локоть и резво рванул вперед, потащив за собой:

– Бежим, бежим, бежим!!!

Они пробежали к серой, облезлой стене больницы, и Джонни заглянул за угол, крикнув:

– Стреляй по тем, а я пока очищу путь!

И он вихрем исчез за углом, стреляя в кого-то, кого Лив не видела, потому что ошалело таращилась на бегущих к ней пятерых человек, стреляющих из своих оружий. Онемение от резкого включения в боевые действия прошло быстро, и Лив, с трудом прицелившись, спустила курок, стреляя дугой и пытаясь уложить сразу всех.

От ее неточных выстрелов двое упали, и Лив про себя возликовала. Увидев рядом с собой большую бочку, девушка спряталась за ней и снова пустила очередь из своей винтовки, зацепив еще одного… Но двое неумолимо приближались, и расстояние до них сократилось метров до пятидесяти.

– Черт бы их побрал! – в сердцах воскликнула Лив, и в этот момент сильная рука сзади подхватила ее за локоть и снова решительно потащила за собой:

– Давай, Лив, живо!

Два точных выстрела – и Джонни уложил обоих, спешивших к ней мужчин.

– Ты видел? – крикнула Лив, несясь за парнем. – Я уложила троих! Вот класс!

Джонни мимолетно улыбнулся, бросив через плечо:

– Молодчина! Осталось всего 497 человек…

И он завел ее за угол и вдруг внезапно, изловчившись, подпрыгнул и, вцепившись в карниз одного из окон на первом этаже, ловко забрался в него и исчез внутри.