скачать книгу бесплатно
В больнице его сразу узнали, дали халат, провели в палату. Ася в палате лежала одна. Рядом стояла присоединённая капельница. Сестра, перехватив трубку, вынула иглу из вены, наклеила на ранку ватку с пластырем.
Встав перед койкой на колени и нежно сжав руку любимой, он не мог оторваться от её искрящихся радостных глаз. Молча прижал её руку к своим губам.
Нежно погладив его взглядом и на мгновенье закрыв влажные глаза, она улыбнулась и сказала:
– Здравствуй, муж… Вот меня подзаправили из бензоколонки, можно ехать дальше.
Было видно, что ей больно. Он ничего не говорил, только взглядом отдавал ей весь порыв своего сердца, всю свою силу.
– Я уже поправляюсь… из тюрьмы сбежал один тип, который раньше домогался меня. Это он приходил и пытался сделать мне плохо, а потом пырнул ножом. Его спугнула толпа. Он обещал нас убить. Он очень гнусный тип.
– Я знаю, это – Шимпанзе. Его ищет милиция, а поймает – церемониться не будет.
– Он хитёр и коварен, знает местность – вырос тут.
– Не бойся, родная. Я хорошо вооружён и меня охраняют солдаты. Я и тебе кое-что привёз, хотя тебя постоянно охраняют твои ребята с автоматами.
Он вывалил на стол пакет со съестным. Ася мечтательно посопела носиком:
– Мне это пока всё нельзя. Положи в тумбочку.
– А вот кое-что посущественней, – интригующе произнёс он, медленно доставая пистолет, – спрячь где-нибудь под рукой. Это тебе – на всякий случай.
– Настоящий?
– Настоящий. Вот запасная обойма.
– Взведи мне затвор, а то плечами ещё двигать больно.
Передёрнув затвор и осторожно сняв ударник с взвода, он не поставил пистолет на предохранитель, зная, что люди, особенно женщины, в критической ситуации забывают его снять, теряя драгоценные секунды, а то и жизнь. Защита от непроизвольного выстрела и первый боевой выстрел гарантировались теперь тугим самовзводом ударника при первом нажатии спускового крючка.
– Умеешь пользоваться?
– Приходилось…
Она несколько раз ловко выхватила пистолет из-под одеяла и прицелилась в окно:
– Кх, кх, кх!
– Ты меня постоянно восхищаешь! – воскликнул Сан Саныч.
– Я шучу. Но обращаться могу. Спасибо тебе за всё. Если б не ты…
– Если б ты знала, милая моя Асенька, как я тебя люблю!
– Если б я знала, наверное, умерла б от счастья! Расскажи, расскажи, как ты меня любишь.
Он понял, что попался в хитрый её капканчик, и расплылся в нежной улыбке, ловя её взгляд:
– Я люблю тебя как первый цветочек весной, я люблю тебя как спелую вишенку летом, я люблю тебя как сладкое яблочко осенью, я люблю тебя как тающую снежинку зимой, я люблю тебя как ласковое солнышко и весной, и летом, и осенью, и зимой!
– Ах, я умираю…
– Не умирай, не умирай, пожалуйста, я ещё не всё рассказал про свою любовь. Она такая большая, что в следующий раз придётся продолжить.
– Не уходи, побудь ещё со мной, муж мой заботливый.
– Я не ухожу и буду с тобой, колокольчик мой серебряный, капелька моя хрустальная, пока сестра палкой не выгонит.
С полчаса ворковали они как голубки. Вдруг дверь палаты скрипнула, за ней послышались глухие рыдания и удаляющиеся шаркающие шаги.
Он выскочил. По коридору, неестественно ковыляя, убегало какое-то существо в белом халате, с глухими рыданиями забилось в угол за шкафом.
Он вернулся в палату:
– Кто это был?
– Это Варенька, санитарка. Её мать тоже работала санитаркой, и она всегда была при ней. Сёстры говорили, после смерти матери-алкоголички, её из сострадания оставили при больнице. Она тут, наверное, и живёт. Жалко её… Ну, иди… Уже поздно…
Ещё долго они глядели друг на друга, не в силах расцепить руки.
Выйдя в коридор, Сан Саныч прислушался. За шкафом всё ещё кто-то всхлипывал и шептал. Он тихо подошёл.
– Меня никто уж не полюбит… меня никто уж не полюбит… меня никто не полюбит… – сквозь всхлипывания слышался еле улавливаемый шёпот.
Сердце его наполнилось бесконечной жалостью к этому несчастному, беспомощному и одинокому существу. Много ли оно испытало радостей в жизни? Только каждодневное горе, к которому нельзя привыкнуть, а можно лишь глубоко упрятать в душе, но оно постоянно рвётся наружу, удерживаемое лишь слабеньким огонёчком надежды. А теперь злая судьба отнимала и надежду.
Он осторожно взял девушку за плечи и повернул к себе. Узкое, мертвенно бледное личико. Маленький вздрагивающий рот с поджатыми обкусанными губами. Красные от постоянных слёз глаза. Худые ножки в специальных ботинках вывернутыми ступнями назад. Сухонькие дрожащие ручки крепко прижимали набухшую от слёз тряпицу.
– Поедем со мной, Варенька! Ты должна быть и будешь счастлива!.. Так велит Анастасия. Так велит небо. Так должно быть!
Бедная девушка словно застыла под гипнозом с выражением вопросительного ожидания.
Он подхватил её, невесомую, на руки и мимо обомлевшей сестры и мотоциклистов пронёс к машине. Усадив девушку, сделал всем немой знак, указав рукой на нависающую комету. Те, ничего не понимая, молча кивнули.
Ася сделала бы также, – подумал он, – время “Ч” – время Человечности!
На мгновение грудь его содрогнулась, на глаза навернулись слёзы от безотчётного, неожиданно сильного и редкого чувства, которому он не знал названия.
Фары, выхватив дорогу, сгустили ночную темноту. Шестнадцать километров без патрулей и – дома. Проехали километра четыре. Чёрные островерхие деревья нависали над шоссе. В лёгкой ночной дымке маячили пепельные силуэты гор, залитые мутным зловещим светом кометы.
Слух уловил доносившийся сзади неясный звук мотоцикла. В зеркале заднего вида – темно… Перешёл на “нейтраль”. Теперь чётко улавливался рокот тяжёлого “Днепра”. Врубил скорость и дал газу.
– Неужели попался? – сердце заколотилось, по телу разлилась тревога.
Сбросил газ, выжал сцепление, на секунду довёл рукоять переключения передач до положения заднего хода. При этом загорелись задние белые огни. Высунув голову в окошко, метрах в сорока заметил отблеск потушенной фары и вспыхнувшую на мгновенье полоску красного света позади мотоцикла. Видимо, водитель тормозил, чтобы не сближаться. Опять врубил скорость и дал газу, чтобы оторваться. Мотоцикл рычал и не сдавался.
– Подсидел всё-таки, подкараулил на подступах к больнице! Стоит только остановиться или сбавить скорость, – мелькнуло в голове, – как противник нагонит и откроет огонь по освещённой машине. Он сейчас король положения. Ему легко без огней гнаться за мной, а мне без фар не удержаться на горной дороге. Значит, только вперёд!
Он придавил газ. Дорога вела в тупик – к дому. С трудом вписываясь в повороты, он лихорадочно соображал, как быть. Девушка вцепилась в переднюю панель руками, испуганно смотрела на него.
– Варенька, ты любишь детективные фильмы с погонями и стрельбой? Сейчас ты смотришь один из них с неизвестным заранее концом. Но лучше пригнись пониже, пули здесь настоящие!
Достал ружьё, положил к себе на колени. До дома оставалось минуты три.
– Думай, Ананий, думай! – так подгонял он свой мозг всегда, когда надо было срочно и во что бы то ни стало что-то придумать.
Осталась минута – не придумал. Двадцать секунд – не придумал! Мозг пел на самой высокой ноте. Десять секунд, пять… Машина уже подлетела к поваленному забору…
– Есть!
Раздался хруст и удары по днищу разлетающихся планок забора. Он направил автомобиль левой стороной впритирку к правой стене дома и затормозил. И как только верный “Москвич” замер, наполовину высунувшись за край стены, он выскочил за дом. Сзади сквозь стёкла треснула пуля. Мотоциклист включил фару и заметался – то ли подъехать справа, то ли объехать дом слева? Лихорадочно замотал рулём, светя по сторонам. Лишь три секунды понадобилось Сан Санычу, чтобы на ходу закинуть ружьё за спину и по оконной решётке взлететь на плоский верх дома. Быстро изготовившись на корточках и наведя ружьё по звуку, он рывком привстал над крышей. В отсветах от стены метались две фигуры с пистолетами в руках. За рулём был Шимпанзе. Сан Саныч сразу нажал на спуск. Грохнул выстрел. Яркое пламя достало до врага и повалило наземь. Сразу во второго. Промах. Вскидывает пистолет! Ещё раз. Сдуло и его… Всё! Кончено!
Сквозь звон в ушах слышался только мерный рокот мотоцикла, привалившегося набок. Подержав распростёртые тела на прицеле и убедившись в их неподвижности, спрыгнул назад за дом и выскочил с другой стороны с ружьём наизготовку. Вгляделся в лежащих. У Шимпанзе разорвана грудь, голова другого – как разбитый арбуз.
Тут только он почувствовал жгучую боль в животе. Забила нервная дрожь: «Неужели попали?»
Не глядя вниз, приложил руку. Крови нет. Распахнул комбинезон – на животе красным контуром отпечатался нож. Раны не было! Зато нож согнулся, а у самой рукоятки зияла почти прорвавшаяся вмятина! Краснота на коже прямо на глазах заливалась свинцовой синевой.
На мгновение захлестнула радость победы. Он подошёл к “Москвичу” и открыл дверцу:
– С бандитами покончено. Тебя не ранило?
– Осыпало только, – ответила испуганная девушка.
– Пойдём в дом, не смотри в ту сторону.
Вошли. Сан Саныч зажег свет. Пустые окна окружили зияющей темнотой ночи. Варенька боязливо жалась. Он взял её за руку. Достав из-за плиты бутылку спирта, отхлебнул хороший глоток и запил из-под крана. Через секунду дрожь утихла, удалось перевести дыхание. Вытащил из подвала коробку с вином и закусками. Налил Вареньке в чашку, раскрыл конфеты, пододвинул печенье:
– Попробуй, милая Варенька, это – очень вкусное вино. Ты вся дрожишь!
Девушка сделала пару робких глотков.
Сан Саныч снял трубку телефона и набрал номер милиции:
– Это Щербаков. Шимпанзе и ещё один гнались за нами и стреляли. Они около моего дома. Они мертвы.
– Они разбились? – услышал он недоуменный вопрос дежурного.
– Нет, погибли в перестрелке, – ответил Сан Саныч в трубку.
– С кем в перестрелке?
– Со мной.
– Раненые есть?
– Нет.
– Высылаю наряд. Ждите.
В трубке послышались гудки.
Не найдя ничего другого, накрыл лица бандитов обгоревшими фартуками Анастасии, подумав про себя, что в этом есть какой-то мистический смысл. В кармане у Шимпанзе нашёл нож. Вынул его и раскрыл. Острое узкое лезвие блеснуло холодной жестокостью. “Наверное, тот самый…гад”, – подумал Сан Саныч, сложил нож и положил себе в карман этот жуткий трофей.
Варенька не отходила от него ни на шаг. Она всё силилась не смотреть на кровавую картину, но как это обычно бывает, не могла оторвать от неё глаз. Он буквально втянул её на кухню.
– Садись, ты голодна, наверное. Вот тут на столе… Это нам на работе выдали. Кушай, пожалуйста, – Сан Саныч налил ещё вина в чашки. – Давай с тобой выпьем за твоё счастье. Оно будет непременно. Ты вся дрожишь, бедненькая моя. Забудь про этих. И вообще, забудь теперь всё плохое.
Он с поклоном поднёс ей чашку с вином и она, обхватив её обеими ручками, сделала несколько глотков.
Её сразу бросило в жар:
– Я страшная?
– Нет, ты милая, Варенька. Страшные – те двое.
Он взял её руки и сжал в своих.
– Поедем отсюда.
Они вышли и направились к стоявшему поодаль ЗИЛу.
– Какая красивая машина!
– Прошу вас, мадам, – он галантно распахнул перед нею дверцу, – позвольте вам помочь!
Отъехав немного вдоль берега, он остановил машину напротив небольшого ущельица, заросшего кустарником:
– Варенька, пошли купаться!
– Нет, нет, я не могу.
– Пустяки, снимай свои башмаки, – он потянулся к шнуркам.
– Нет, нет!
Вино постепенно брало своё, она поддалась под его властным и нежным напором.
– Все девушки прекрасны, когда они немного сопротивляются, – он взял её за плечи, – посмотри, какая дивная ночь! Темнотища кругом, а нам с тобой светит Анастасия! Море ластится к тебе, ты войдёшь в него и станешь совсем другой. Все твои печали смоет тёплой волной. Смотри, море светится, Варенька!
– Я плавать не умею. Море чёрное какое. Я боюсь.
– Не бойся, я рядом, – он подхватил её и бережно увлёк в воду. – Ты – прекрасная инопланетянка, спустившаяся с кометы, чтобы насладиться этим миром.
Вода сверкала мириадами искорок.
– Посмотри, Варенька, милая, на твоих ладошках светятся звёздочки с неба, – ласково провёл рукой по её спине, другой поддерживая за талию.
