скачать книгу бесплатно
Запыхавшийся человек сбивчиво тараторил:
– Прослабили фрезеровщики… только заметили… дефектоскопию не успели… всё отлично шло… когда начало растрескиваться, Семён Якльч за сердце схватился и…
Его прервал рык шефа.
– Бы-ыстро! Всех сварщиков сюда! Это вырезать… это – заново… сюда накладку полтора миллиметра… – схватив первый попавшийся под руку острый предмет, стал чертить прямо по корпусу. – Юстировщиков сюда! За Вороновым гоните машину! Не хватает машин – берите любые у ворот. Я приказываю!
Поднялась суматоха. Завыли инструменты, осыпая всех фонтанами искр. Сварщики набегу развёртывали аппаратуру.
Сан Саныч с компанией вернулись в кабинет шефа. Быстро оценили результаты оптимизации защиты. Конструктора уже передавали команды по цехам.
Появился шеф, пройдя мимо всех с запрокинутой головой в заднюю комнатку при кабинете. С мокрым полотенцем туда пробежала секретарша:
– Опять кровь из носу пошла.
Закончив свою работу, приехавшие поспешили скорее удалиться.
Прощаясь с “фирмачами”, Сан Саныч прочёл такую тоску в глазах начальника тринадцатого отдела, что невольно содрогнулся.
К самолёту прошли пешком, благо фирму от центрального аэродрома отделял всего лишь забор с проходной. По дороге Сан Саныч думал о том, как несправедлива судьба. Одни встречают свой конец в пьяной праздности, а другие в крайнем напряжении бьются с судьбой насмерть.
У самолёта Сан Саныч встретил Женьку, прилетевшего с этим же самолётом и загружавшего новейшие компьютеры для вычислительного центра, и когда погрузка закончилась, подсел к нему:
– Обстановка, похоже, критическая. Нам приказано ускорить обработку данных наблюдений и моделирование столкновения, поручено мобилизовать ресурсы всех крымских филиалов оборонных фирм, всех математиков, программистов…
– Сан Саныч, дорогой, нам это не поможет. Мы и так не успеваем корректно формулировать задачи математикам. Они в спешке и усталости делают бесконечные ошибки, операторы путают провода и диски. Чужих специалистов просто не успеть ввести в курс дела, а вычислительная техника у них такая разношёрстная… Вот у себя компьютеры помощнее запустим – будет немного полегче. А башковитых ребят-добровольцев кликнуть стоит – им на свежую голову наши “ляпы” виднее будут.
– Хорошо. Что вам нужно?
– Я лично, сегодня вечером напьюсь. Больше не могу. В моём мозгу установилось слишком много устойчивых паразитных связей. Мысль зацикливается. Надо рубить. В лучшие времена я бы покатался часок на тачке – и всё. А сейчас только так…
– Всё понятно. Картина всюду одинаковая. – Сан Саныч вкратце рассказал о поездке в Париж и на фирму. – Мои мозги тоже скоро растрескаются как тот несчастный корпус. Поэтому, под мою ответственность, завтра всем отдыхать! Кроме сменных операторов. Чтобы больше никого не было в обсерватории. И операторам-то будет полегче.
– А сегодня вечером устроим сабантуй.
– Точно… Жень, сходи к пилотам, передай на обсерваторию, намекни по-своему, тебя поймут. Пока долетим, всё будет готово. “Кто до смерти работает, до полусмерти пьёт!”
Женька скрылся в кабине и через несколько минут вышел с улыбкой:
– Всё в порядке. Шифровка передана.
– А вообще, это позорно, что за столько лет мы не научились в критической ситуации обходиться без водки. Это просто наша низкая культура. Лезем в космос, щепим атом, а собою управлять не умеем, – тут Сан Саныч решительно встал. – Нет! Всё! Хоть это и звучит сейчас смешно, но сегодня я пью последний раз.
– Я тоже.
Старые друзья прекрасно поняли друг друга. На мгновение их ладони соприкоснулись в воздухе. И каждый подумал, что самое ценное на свете – чувство дружбы и когда тебя понимают!
Глава 6
“Пир во время чумы”
Крым всегда встречает мягким тёплым духом степных трав.
Спускаясь по трапу, Женька с лукавым видом “подъехал” к Сан Санычу:
– Ты, говорят, везёшь подарок из Парижа? Шанель? Клима? Коти? Я чую, чую утончённый аромат… парижского бензина!
Дай прокатиться, не жлобись!
– Ладно. Только, чур, сам тогда догонишь до места.
Через несколько мгновений заветный ящик был сгружен и моментально разнесён по досточкам. Взору присутствующих открылась огромная ёлочная игрушка. Профессионально обнюхав мотоцикл и что-то потрогав, Женька восторженно и многозначительно произнёс:
– Да… шесть горшков, сотня сил. Вот это тачка! А ну-ка, народ, расступись!
Ловко вскочив в седло, Женька попробовал все ручки, тронул ключ зажигания. Мотор ожил и заработал бархатно, басовито. Усталое, но расплывающееся в улыбке лицо Женьки излучало свет не слабее фары. Немного погазовав, он вдруг рванул с места и метров пятьдесят промахнул на заднем колесе. Умчался в конец аэродрома, затем неожиданно возник из марева полосы, лихо, с заносом затормозив перед восхищённой публикой.
– Мотоцикл – лучший подарок! – провозгласил он. – Поехали. Я за вами.
Всю дорогу Женька висел “на хвосте” автомашины как приклеенный, прячась в спутную струю. Решили сразу заехать к Анастасии с подарком.
Подкатили с выключенным мотором, чтобы заранее не выдавать себя, и поставили подарок прямо под окнами палаты. Сан Саныч пошёл в больницу, а Женька притаился в сторонке, приготовясь наблюдать сцену в окошке.
Через несколько минут за окном палаты появилось бледное лицо Аси, а ещё через секунду раздался её восторженный визг, приглушённый стеклом.
Замаячивший рядом с ней Сан Саныч открыл шпингалеты, распахнул окно и в ту же секунду вынужден был крепко держать свою забинтованную королеву, которая готова была выпрыгнуть и оседлать доброго коня как Фанфан-Тюльпан:
– Ребята! Возьмите меня отсюда, я уже зажила!
Тут за спинами наших героев появилась фигура в белом халате и колпаке, сгребла их вглубь палаты и закрыла окно.
Выйдя, Сан Саныч обратился к Женьке:
– Завтра ещё раз осмотрят и, если всё в порядке, вечером отдадут. Нарвались на самого главврача.
За окошком снова появилась Ася и жестами попросила продемонстрировать подарок в действии. Женька лихо оттанцевал на небольшом пятачке. Мотоцикл под ним легко метался из стороны в сторону, крутился волчком и вставал на дыбы. Просто трудно было себе представить, что машина весила никак не меньше двухсот килограммов – как концертный рояль. Впрочем, резвость её была понятной – ведь на каждый килограмм приходилось лошадиных сил поболее, чем у самолёта, ну а “пилот” Женька был хоть куда! Ездил круто!
По дороге на обсерваторию Сан Саныч с нежным трепетом думал о том, как завтра с массой предосторожностей привезёт Асю домой, как всю ночь будет её обнимать и ласкать, окутывая своей любовью, а мотоцикл затащит в комнату и поставит у её постели. Что может быть лучше взаимной заботы и любви!?
Он совершенно не думал о конце света, потому что с завтрашнего вечера у них была целая вечность.
И ещё он думал о Женьке. Какой он всё-таки замечательный человек! Ведь его рокерство, как Сан Саныч недавно узнал, было его общественным поручением. В своё время, когда Крым захлестнула волна “ангелов ада”, а ревущие табуны носились не разбирая дороги, круша всё на своём пути, ему, как молодому каратисту, кандидату в мастера, взамен на всяческую помощь секции поручили “унять” их. Особая трудность заключалась в том, что его другу, пожалуй, самому крупному авторитету Крыма по каратэ, Виктору Ушакову, досталось “успокоить” пешеходных хулиганов, ещё более многочисленных и враждующих с “ангелами”.
Дело осложнялось ещё одним щекотливым обстоятельством. Дочь Евгения попала под влияние одного из рокеров, парня, в общем-то, неплохого, но быстро воспринимающего “ангельские” повадки.
Первые попытки навязать рокерам благопристойную мораль закончились плачевно. Женька, несмотря на своё мастерство, был избит и оплёван. Тут уж он, раззадорившись не на шутку, взялся за дело серьёзно. Отличный каратист, яхтсмен, альпинист и горнолыжник, он быстро овладел “крутым” стилем езды. Приобретя “уважаемую” тогда тачку “ИЖ-ПС”, прилично пошатнул семейный бюджет, но проник в стан противника с другой стороны. Ездил всегда в маске, появлялся и исчезал неожиданно, был неприступен, благороден и отважен. Чтобы захватить лидерство, приходилось частенько вступать в потасовки и лично “чертить костями по асфальту” в борьбе за первенство в гонках и прочих рокерских испытаниях. Он придумал Устав, массу гордых ритуалов и состязаний. Он не “охомутал” рокеров. Он увлёкся сам, развил их идею, привнеся мастерство, рыцарство и благородство. В итоге банда превратилась в братство. Сан Саныч где-то в глубине души завидовал ему, потому что Женька жил сразу несколько жизней и многих людей сделал счастливее.
Сейчас, в это чрезвычайное время, не нашлось более сплочённых, более подготовленных в моральном, физическом и организационном плане структур для поддержания общественного порядка. “Конные” и пешие “ангелы” были вездесущи, молниеносны и справедливы.
* * *
Погода захмурилась. В воздухе повисла мягкая сырость, краски крымской природы сразу посочнели, ароматы усилили крепость своего разлива, острые верхи гор нахлобучили шапки. Во всём появилась непосредственность и нежность.
По дороге нагнали быстро шагающего парня в повязке и с автоматом за плечами. Парень обернулся, взмахнул рукой. Остановились. Косясь на невиданный мотоцикл, он попросил подвезти и взволнованно затараторил:
– Тут пьяный один подошёл. Они, – говорит, – шли с дружком. Навстречу девчонка с косой молоденькая. Его дружок съел её глазами и говорит ему: “Ты иди, а у меня дела.” Он и пошёл. И только когда увидал меня, у него вдруг проснулась сообразительность и совесть – мол, пойди проверь, как бы чего не случилось!
– Куда ехать? – спросил Сан Саныч.
– Да где-то по дороге.
Поехали. Кусты и перелески вокруг сразу стали такими густыми, непроглядными. Вдруг Женька резко затормозил. Посреди дороги валялась заколка-бантик. Справа – крутой лесистый откос. Слева – кустарник, уходящий вниз до самого моря.
– Я – наверх, а вы вдвоём – вниз, – скомандовал парень. – Если что, кричите.
Сан Саныч и Женька начали спускаться.
– Сюда! – Женька указал на кусок отколупнутой земли. – Похоже, он потащил её сюда.
Друзья, осторожно отодвигая колючие ветки, пробирались вперёд.
– Вот они! – Сан Саныч схватил Женьку за плечо. – Смотри, вот они… Гад!
Прямо на камнях голая фигурка девушки была подмята грязной махиной пьяного маньяка. Он насиловал её, зажимая ей рот и кромсая ей грудь перочинным ножом.
Сан Саныч и Женька с криками ринулись вперёд. Пьяный смотрел на них дикими глазами, словно ничего не видел и не слышал. С трудом оторвав его от жертвы, они схватили его за руки, Женька завернул ему кисть руки, всё ещё сжимавшую нож. Маньяк рычал и рвался, как дикий зверь.
Подбежал парень с повязкой и ударом ноги буквально выбил верзилу из их рук. Тот отлетел на несколько шагов и распластался на камнях, затем попытался подняться. Но парень сорвал со спины автомат и длинной очередью разорвал его пополам.
Девушка была вся изранена. Друзья бросились к ней. Приподняв голову, она силилась что-то сказать, но только слабый стон, вмещающий все страдания мира, тихий, как вздох сломанного цветка, покинул её уста.
Она вздрогнула и затихла, широко раскрыв удивлённые глаза.
– Быстрей! Надо перевязать и гнать в скорую!
– Она мертва…
Все трое стояли в оцепенении…
На выстрелы подбежали пограничники и тоже застыли, оглушённые этой немой картиной.
Наверху на шоссе затормозила машина. Спустились люди. Пограничники по рации вызвали милицию и скорую.
Сан Саныч сжал Женькину руку:
– Поедем, я больше не могу.
* * *
Накрапывал дождик. На природе, около Женькиного дома недалеко от обсерватории, устроить вечеринку не удалось. Собрались в помещении.
Подъезжая к дому, Сан Саныч и Женька издали увидели Марину, Женькину супругу:
– Эй, лягушки-путешественники! Сюда! Сюда!
В доме царила обычная в таких случаях суета. Всё мылось, резалось, варилось, пеклось, перемешивалось, намазывалось, раскладывалось, открывалось…
Друзья закатили мотоцикл в гараж. Женька достал бутылку водки и плеснул в стаканы:
– Пусть ей пухом…
Тяжко вздохнув, друзья молча выпили.
На кухне к ним подлетела Марина:
– Мужчины, порежьте колбасу и хлеб и тащите всё на стол.
Сан Саныч взял нож и только притронулся к хлебу, как почувствовал, что к горлу подкатился комок, нож выпал из рук.
– Сан Саныч, что случилось?
– Сейчас из него польётся кровь…
– Тебе плохо?
– Марина, – подоспел Женька. – Мы по дороге… видели, как маньяк убил женщину.
– Какой ужас! – она сжала виски руками.
– Его расстреляли на месте. Ты уж не говори никому. А с Анастасией всё в порядке. Завтра выпустят.
Собирались медленно. После девяти только сели за стол. Тамадой избрали, естественно, Женьку. Он сначала отказывался, а затем стал не спеша наполнять бокал, собираясь с мыслями.
“Мужики! – начал он. – Помните “Пир во время чумы”. Мы вполне могли бы сейчас устроить нечто подобное, предаться сплошному пьянству и разврату, ожидая конца света. Но мы не делаем этого. Почему? Потому что, говоря языком военных героиков, “стоим насмерть перед превосходящими силами противника, прикрывая отход товарищей”.
Да, мы знаем, что погибнем и точно знаем, когда. Но у меня, признаюсь вам, нет чувства горечи или ещё какого плохого чувства.
Во-первых, нам удалось заранее предупредить человечество о надвигающейся катастрофе. Именно мы готовим и даём возможность улететь марсианской экспедиции. Человечество как таковое не умрёт. То, что происходит – это естественный отбор. Человечество зашло в тупик, но у него прекрасная возможность начать всё сначала как следует. Лучшие люди с лучшими устремленьями собрались в кулак, снабжённые всем опытом предыдущих поколений! Именно мы до последнего вздоха обеспечиваем успех этой грандиозной и трагической операции. И это здорово!
Во-вторых, нам уготован чрезвычайно интересный конец. Мне лично необычайно любопытно будет наблюдать это феерическое зрелище. Мне, профессионалу, который измоделировал предстоящее событие до мельчайших подробностей вдоль и поперёк, очень приятно будет увидеть, что всё происходит именно так, как мы предсказали. А если всё пойдёт не так, это будет вдвойне интереснее. Помните, как у Кафки, изобретатель смертоносной бороны в экстазе сам ложится под неё!?
Поэтому я предлагаю, сегодня, сейчас, возрадоваться, как радуется погибающая мать, видя, что дети её спасены!”
Кто-то поднялся навстречу:
– Честь Евгению, который навеет человечеству сон золотой! Ура!
Когда все, задумчиво чокаясь, пили и закусывали, Сан Саныч поймал себя на мысли, что ему действительно не страшно умирать. Во-первых, он занят делом чрезвычайной важности. Во-вторых, ему ещё предстоит “вечность с Асей”. В-третьих, это действительно будет грандиозное зрелище, а не какая-нибудь там гнусная война. Да и вообще, он уж перегорел. Долгое предвкушение какого-либо события ведёт к девальвации его реальной значимости. Но это – по отношению к плохому. А по отношению к хорошему справедлива аксиома: “Самое большое удовольствие – предвкушение большого удовольствия!”
