Плохая дочь

Лика разрыдалась и побежала звать на помощь. В доме в тот момент никого не оказалось, что случалось крайне редко. Мы с Натэлкой гуляли, дядя Георгий ушел играть в нарды, бабушка Соня – к соседке сплетничать, а куда запропастилась тетя Марина, никто не знал. Себе дороже спрашивать. Если дядя Георгий выражал беспокойство, интересуясь, куда направляется его жена и скоро ли вернется, тетя Марина считала это вторжением в ее личную жизнь.

– Куда надо, туда и иду! Вот сейчас выйду и пойду налево, нет, пойду направо! Георгий, не души меня! Как звали эту женщину, которую негр душит?

– Дездемона, – тихо отвечал дядя Георгий.

– Вот, так, как ты сказал сейчас! Так я не она! Что за женщина, раз позволила так с собой обращаться, ты мне скажи? Зачем она его раньше не убила?

– Дорогая, это трагедия. Так должно быть, – ласково объяснял дядя Георгий.

– Ты хочешь сказать, что если ты начнешь меня душить, так я терпеть должна? – тут же возмутилась тетя Марина.

– Любовь моя, это Шекспир. При чем здесь я?

– Я бы этому… как его…

– Отелло… и он не негр, а венецианский мавр, – Георгий говорил совсем тихо.

– Георгий, что ты делаешь в своей комнате, куда я не захожу? Или мне надо зайти и посмотреть? Чему ты девочек научишь? Какой Шекспир пример им подаст? Что надо красиво лечь и позволить себя задушить? А этот негодный мужчина еще вопросы будет задавать? Зачем ты мне про мавра говоришь? Разве он не убийца?

– Любовь моя…

– Все, я решила – пойду прямо. И не надо мне свой контроль показывать! – прекращала тетя Марина разговор.

Дядя Георгий, возможно, тайно и желал в какие-то моменты задушить свою властную супругу, но не смог бы, настолько сильно любил и искренне волновался за ее здоровье и благополучие.

Так вот в тот день тетя Марина тоже отправилась то ли налево, то ли направо, то ли прямо. Лика не придумала ничего лучше, чем побежать к соседям и сообщить, что дядя Сандро умер. Соседка, не отрываясь от готовки, спокойно спросила:

– Совсем умер или как обычно – немножко?

Бедная Лика побежала к другим соседям, не понимая, как можно быть такой черствой и равнодушной. Но другая соседка, тоже не отрываясь от кастрюли, сказала:

– Девочка, если он наконец умер, то я первая прибегу. Иди домой, уточни у дяди Сандро – он наконец умер или опять не до конца?

У третьей соседки Лика столкнулась с тетей Мариной, которая пила кофе.

– Дядя Сандро умер, – сообщила Лика и залилась слезами.

– Бедная девочка, иди выпей кофе, успокойся. Разве можно так переживать? Смотри, глаза красные. Тебя мой сын увидит, что подумает? Зачем ему жена с красными глазами? Ты должна красивая мужа встречать с работы, чтобы он смотрел на тебя и радовался. Иди умойся, потом кофе выпей, – велела тетя Марина.

– Тетя Марина, может, надо «Скорую» вызвать? – спросила Лика, не понимая, что происходит.

– Надо, дорогая, обязательно. Мне надо. Иначе я сама в «Скорую» пойду и себе ее вызову. Что у тебя в руках?

Лика так и сжимала салфетку, на которой записала последнюю волю дяди Сандро.

Лика протянула свекрови завещание, изрядно помятое.

Тетя Марина читала и два раза чуть не опрокинула чашку от возмущения.

– Нет, ты посмотри на него! Он хочет черный список! Чтобы бедная девочка стояла и записывала! Кто сказал, что мой сын и его единственный внук должен говорить пятым? Это он так решил? Что он попросил? Чтобы я молчала? Харчо он хочет на своих поминках? Чтобы я три дня у плиты стояла? Он думает, что после этого я не смогу сказать, что думаю? Что? В гроб список положить? Больше ничего ему не надо положить? Может, хинкали, чтобы по дороге на кладбище не проголодался? Нет, я его обожаю. Так люблю, что сама сейчас приду домой и убью.

– Тетя Марина, вы не можете убить дядю Сандро, он уже умер, – расплакалась с новой силой Лика.

– Бедная девочка, я забыла тебя предупредить. Это моя вина. Наш дорогой дядя Сандро очень любит умирать. Только ему никто уже не верит, все ждут, когда он хотя бы полчаса будет мертвым, а ты не знала.

– Он умер. Лежал, даже не дышал, – ахнула Лика, не прекращая плакать.

– Слушай, он что, водолаз, чтобы не дышать? – Тетя Марина начала сердиться. – Конечно, он дышал. Носом дышал, а не ртом! Не веришь? Пойдем! Если дядя Сандро умер по-настоящему, я тебе… не знаю… что я тебе сделаю. Все, что хочешь проси, если мой дорогой свекр наконец уже умер и не хочет харчо! Нет, посмотри на него. Девочку мне испугал до смерти. Лика, перестань сейчас же быть такой бледной. Ты уже вышла замуж. Не надо производить на меня впечатление. Мне сейчас не до тебя. Даже не думай в обморок падать, как ты хотела сделать на свадьбе! Ты меня сейчас будешь ловить, когда я падать начну. Руки вот так подставь, чтобы я красиво упала!

Когда они вернулись домой, дядя Сандро смотрел по телевизору футбол. На столе стояла початая бутылка вина, что означало – дедушка открыл тяжелую дверь погреба, спустился по крутой лестнице, выбрал бутылку вина, наверняка там же, в погребе, ее открыл и продегустировал. После чего поднялся по лестнице, закрыл погреб, вернулся в дом. Да, по дороге успел сорвать ветку винограда, чтобы закусывать. Вряд ли все эти действия мог совершить покойник или даже человек, находящийся при смерти.

– Дядя Сандро, вы же умерли! – Лика опять разрыдалась. – Зачем вы меня обманули? Я так переживала!

– Девочка, кто сказал, что я сейчас жив? Мне так плохо, что я умер. Никто обо мне не заботится. Все ушли, я один остался. Разве это не смерть? – тут же возмутился дядя Сандро.

– Я вас не бросила, за помощью побежала. – Лика почувствовала себя виноватой, отчего заплакала с новой силой.

– Так, дядя Сандро, я вас так люблю, вы знаете как. Если еще раз напугаете мне девочку, которая должна сделать вас прадедушкой, я… не знаю, что сделаю… Закрою погреб на ключ, вот что я сделаю! И ключ выброшу. Нет, я его проглочу. Нет, я его спрячу и чтоб вы мучились – искали! Нет, я сама пойду и все выпью! – пригрозила тетя Марина.

– Ох, женщина, как ты с мужчиной разговариваешь? Я почти умер, нет, я сто раз уже умер, пока вы не пойми где ходили. А тебе и дела нет! Забыла про дом! Про обязанности! Чему ты эту бедную девочку научишь? Она на тебя посмотрит и тоже перестанет уважать старших! Бросит и уйдет! – Дядя Сандро решил повысить голос и говорить строго. – Что ты мне сейчас шантаж устраиваешь? Выбрасывай ключ, у меня есть запасной!

– Дай мне терпения. – Тетя Марина посмотрела вверх, где в ответ на ее молитву должны были разверзнуться небеса, но заметила лишь появившуюся паутину. – Лика, принеси мне быстро веник на длинной ручке. Паутину надо снять. Почему все на мне? Даже паутина и та без меня не снимется! Дядя Сандро, я замок сменю в погребе, если вы будете себя плохо вести и продолжите умирать!

– У кого менять замок будешь? – деловито уточнил дядя Сандро. – У Алика? Так он такой замок сделает, что сама захочешь, а не откроешь. Халтурщик. Плохо делает. У него замок отдельно, а ключ отдельно. Сама потом намучаешься. А то ты не знаешь! Помнишь, как он на ворота замок ставил? Ты его переделать заставила, а что толку? До сих пор ворота на палку закрываешь, а замок для красоты висит, – рассмеялся дядя Сандро.

– Я у Левана сменю! – воскликнула тетя Марина.

– Леван – мой одноклассник. Что он, мне второй ключ не сделает? – парировал радостно дядя Сандро.

– Дядя Сандро, пусть ваша жизнь будет такой долгой, как мое терпение. Давайте вы будете здоровы. Но подумайте о девочке! Не надо пугать будущую мать ваших правнуков! Я уже не знаю, какого она нормального цвета – то ли бледная от нервов, то ли красная от слез. Она так быстро лицо меняет, что даже мне страшно становится. Вот, смотрите, опять белая. Нет, уже почти синяя. Зачем ей такие нервы в ее возрасте? Дядя Сандро, пусть Лика о своем муже, вашем единственном внуке, переживает, а я о вас буду переживать.

– Ты не сделаешь так, как я хочу, а она сделает, – капризно ответил дядя Сандро, – ты меня не любишь, а она любит.

– Дядя Сандро. Я вас очень люблю. Так люблю, что сама готова вас убить. Так красиво убью, что вам приятно будет, обещаю. Что вы хотите на своих похоронах? Я все сделаю. Клянусь своим здоровьем.

– Не верю. Ты таблетку выпьешь, вылечишься и сделаешь по-своему. – Дядя Сандро сделал вид, что обиделся.

– Хорошо, клянусь здоровьем Георгия.

– Какая ты злая женщина! Раньше такой не была. Зачем мне здоровье Георгия, моего единственного сына? Как ты можешь класться здоровьем своего мужа? Тебе его совсем не жалко?

– Так, дядя Сандро, я обещаю, что всех не явившихся на ваши поминки занесу в черный список. И все будут соблюдать очередность в тостах. Что еще вы хотите? Хотите лежать в тех ботинках, которые бабушка Соня терпеть не может? Так я вас в них лично обую. Хотите, чтобы волосы у вас были на голове, как в молодости? Хорошо. Я вам такой парик закажу, какого ни у кого не было. Все женщины будут вашим волосам завидовать. Я вам сейчас все пообещаю, но вы больше не будете умирать перед Ликой. Даже немножко. Передо мной умрите, хорошо?

– Хорошо, но есть еще одно условие, – обрадовался дядя Сандро.

– Нет, я все-таки вас сама убью. Прямо сейчас. Что еще? Давайте уже сейчас все мне скажете, и я пойду Георгию ужин готовить. Лика, прекрати плакать наконец. Ты уже икаешь от слез! Иди выпей отвар, который в моей комнате стоит. Нет, иди в подвал и принеси вина. Себе налей и мне! Дядя Сандро, из-за вас я не знаю, что мне помогает – отвар или вино? Мне чего больше в стакан налить? Лика, и принеси уже веник на длинной ручке – паутину надо снять! Пока идешь за веником, лук нарежь, зелень промой! – Тетя Марина закатила глаза. – Что ты застыла? Еще никто не умер! И я еще никого не убила! Дядя Сандро, дорогой, говорите уже свою волю! Лика, подожди, если дядя Сандро пожелает на свои поминки оджахури, так надо сбегать к дяде Карену… за мясом!

– Я хочу сидеть, а не лежать, – сказал дядя Сандро.

– Дядя Сандро, я сейчас быстрее вас умру. Лика, брось все – беги за мясом на оджахури. Скажи деде Карену, что я умерла, что меня дядя Сандро убил, пусть даст хороший кусок! Нет, сначала вина мне принеси! – Тетя Марина заламывала руки и хваталась за сердце. Бедная Лика то выбегала из комнаты, то возвращалась. – Дядя Сандро, где вы хотите сидеть? В списке, который вы Лике продиктовали, стула не было. Я читала!

– В гробу хочу. Вдруг я буду лежать, а на меня птица покакает? Прямо на лицо? Мне будет неприятно в помете лежать, – серьезно сообщил дядя Сандро.

– Это к деньгам, хорошая примета. – Тетя Марина опять возвела взгляд к небесам и схватилась за принесенный Ликой веник – начала обметать углы.

– Тебе совсем не интересно! Все, больше слова не произнесу. Молча умру. Пусть тебе стыдно будет, что ты последнюю волю не захотела послушать, – возмутился дядя Сандро и замолчал.

– Хорошо, дядя Сандро. Смотрите, я села и слушаю. – Тетя Марина отбросила веник и уселась в кресло.

– Ты записываешь?

– Зачем? Вы же сами говорили, что я такая злопамятная, что это единственное мое достоинство, – хмыкнула тетя Марина.

– Зачем мне какающие на голову птицы? Зачем мне деньги, если я уже умер? Я сидеть хочу в гробу.

– А если птица вам на брюки покакает, пролетая, или на голову?

– На лицо не хочу. Мне сон снился. Что я умер, лежу во дворе и птица мне прямо в рот накакала. Я проснулся, так противно во рту было.

– Так и мне было бы противно, если бы я столько чачи выпила. Нет, я бы в тот же вечер умерла. При чем тут бедные птицы? Дядя Сандро! Вы давно птиц, которые летают, видели? Откуда они у нас? У нас только курицы ходят. Да гуси. Но они никак не смогут вам в рот накакать.

– А если баклан с моря прилетит?

– Он что, с ума сошел, чтобы с моря сюда лететь? Или дверью ошибся? Так, бедная птица, если так сделала. Я ее пожалею и билет назад куплю. Даже лично на вокзал провожу и покажу, в какую сторону лететь.

– Вот! Ты опять! Все тебе шутки! Зачем так говоришь, будто я с ума сошел? Зачем над умирающим смеешься? Ты меня не любишь!

– Дядя Сандро, я вас так люблю, как вы не представляете. Смотрите, Лике уже совсем плохо от наших разговоров. Девочка опять цвет на лице сменила. Она уже зеленая стоит и пятнами пошла. А я сижу и вас слушаю. И не говорю девочке, которая от нас сбежать готова, чтобы осталась. Не забочусь о ней, как должна, как обещала ее родным. Вот как я вас люблю! Не хотите во дворе лежать, мы вас в доме положим. Птицы летать не будут. Я вам клянусь.

– Слушай, тогда мне душно будет. Столько народу в одной комнате! И я не хочу, чтобы люди в очереди стояли, чтобы в дом войти и со мной проститься. Тогда сначала ремонт надо сделать.

– Хорошо, дядя Сандро, я сделаю ремонт в той комнате, в которой вы захотите лежать, – согласилась тетя Марина. – Вот прямо сейчас и начну, чтоб вы были здоровы, моя невестка перестала думать, что она хамелеон, а я не сошла с ума в этом доме.

– А помнишь, как хорошо было на поминках Реваза? Как красиво! Тоже так хочу! – вспомнил дядя Сандро.

Тетя Марина застонала и пошла на кухню под предлогом, что если она сейчас не выпьет кофе, то умрет раньше, чем дядя Сандро перечислит все свои пожелания.

Лика не знала, идти ли ей за свекровью, отнести в кладовку веник на длинной ручке или остаться приглядывать за неумирающим дядей Сандро. Но в конце концов решила проявить уважение к старости и осталась.

– А что было на поминках Реваза? – спросила она из вежливости.

– Ох, девочка, так красиво было, ты не представляешь. – Дядя Сандро начал рассказывать, будто только и ждал этого вопроса. – Новый год был. Невестка Реваза Лара украсила для детей вишневое дерево. Елку откуда взять? А вишня старая, красивая. Вот она и развесила гирлянду на вишне, игрушки повесила, чтобы детей порадовать. Весь город хороводы водил вокруг их вишни. Дети толпами собирались. Реваз Дедом Морозом был. Сидел под вишней и стучал палкой. Так и умер. Как красиво умер! Я так ему завидовал. Реваз лежал в гробу под этой самой вишней. Огни сверкали, переливались. Мне очень понравилось.

– Дядя Сандро, чтоб вы были еще сто лет здоровы. – В комнате появилась тетя Марина. – Реваз умер не под вишней. Зачем он стал бы детей пугать? Он посидел немного, а потом пошел в дом – ел, пил себе на здоровье. Веселый был. Потом спать пошел и только после этого умер!

– Вот я и говорю – как красиво умер! Даже поесть и выпить на дорогу успел! Но ведь вишня горела на его поминках? Так сверкала, что лампы не надо было тянуть на удлинителе, – продолжал рассказ дядя Сандро. – Реваз такой красивый стал, что все женщины плакали и принцем его называли. Я тоже хочу быть принцем! Нет, если Реваз принцем был, я хочу королем лежать, то есть сидеть! Марина, скажи, почему все такие красивые были на поминках Реваза? Узнай у Лары, как она так сделала!

– Господи, пошли мне уже не знаю что, ты лучше знаешь, – прошептала тетя Марина в потолок и заприметила еще одну паутину. – Лика, дай мне веник уже наконец! – закричала она и, вновь принявшись сражаться с паутиной, продолжала рассказ для Лики: – Лара, бедная невестка Реваза, так с ума сошла от горя и ответственности – все ведь на ней, весь дом на ней. Как я ее понимаю, никто так не понимает, как я, что она забыла иллюминацию выключить на вишне. Дом у них маленький, а двор большой, поэтому гроб на улице поставили, чтобы все могли с дядей Ревазом проститься. Я тоже красивая, если в темноте. Георгий мне принцем кажется, если я глаза закрою и его не вижу. Тоже мне фокус. Дядя Сандро, я сейчас закрою глаза, и вы для меня королем будете! Вот, смотрите, я закрыла глаза и прямо вас королем представила! Или вы забыли, как пришли на свидание с бабушкой Соней и она вам так понравилась, что еще вчера хотели на ней жениться? А потом увидели свою невесту утром и не узнали? Мимо прошли. Вы забыли, а бабушка Соня до сих пор помнит и простить вам не может! Мужчины… Лика, дочка, если мой ненаглядный сын попросит, чтобы ты свет выключила, так ты меня позови! Я все лампы вам в спальню принесу, прожектор поставлю, чтобы он видел, какая ему красавица досталась!

– Марина, а почему Реваз в красном костюме лежал? Скажи мне! Тоже хочу в красном костюме! Но ты же меня в черный обрядишь, никого не послушаешь, – не сдавался дядя Сандро.

– Дядя Сандро, чтоб вы опять были здоровы! Разве вы забыли или сейчас делаете вид, что вы голову вместе с памятью потеряли? Так я вам напомню! Бедная Лара! Что она тогда пережила? Дядя Реваз лежал в черном новом костюме, красивом. Так вы выпили и стали требовать, чтобы в гроб положили костюм Деда Мороза! Мол, дяде Ревазу приятно будет день своей смерти вспомнить на том свете. Еще и всех остальных убедили, что так и надо сделать. А вдруг там холодно будет? Или ждать придется долго, пока пропустят в рай? Вдруг очередь из праведников выстроится? Поэтому дядя Реваз лежал в костюме, а сверху вы его красным кафтаном укрыли.

– При чем здесь я? – возмутился дядя Сандро. – Все были согласны! Разве есть запрет класть в гроб умершего дорогую ему вещь? Разве Рустему не положили в гроб его любимые нарды, чтобы он на том свете мог играть? Или Гии не положили кинжал из его коллекции, чтобы он над кроватью повесил там? Почему Ревазу нельзя? Все сказали, хорошо ему будет.

– Все, кроме бедной Лары, которая не знала, что со своими бедными нервами делать. Вам хорошо, всем хорошо, дяде Ревазу хорошо, а бедную Лару отваром не могли отпоить. Так без сознания лежала, что дядя Реваз должен был встать и свое место ей уступить! Помните? Или опять тут не помните?

– Слушай, если ты мне сейчас бороду вспомнишь, то не надо! – рассердился дядя Сандро. – Какая ты все-таки злая женщина стала. Девушка такая добрая была, а теперь злая, все помнишь. Я забыл, а ты помнишь. Реваз забыл, так ты ему на том свете напомнишь. Зачем тебе такая память, скажи? Женщина должна плохо помнить. Повернулась – и забыла. Тогда и она счастливая женщина, и ее муж – счастливый мужчина.

– О, дядя Сандро, считайте, что у меня памяти совсем нет, – воскликнула тетя Марина. – Но скажите мне, зачем вы Ревазу бороду прицепили? Разве он вас об этом просил? Или вы хотели, чтобы он чесался на том свете под бородой? А о Ларе, когда она увидела своего свекра в бороде, вы подумали? Лара решила, что ей свекра подменили. Вы что, фокус-покус решили показать? Лара ушла на кухню за мясом, оставив любимого свекра в приличном виде, а когда принесла тарелку, так вы забыли, где оказалось то мясо? Правильно, на земле. Собаки и кошки до сих пор помнят тот день – так хорошо покушали, как никогда. Лара как мимо гроба прошла, как увидела бородатого мужчину, так ей так плохо стало, что до сих пор в себя прийти не может. Как тогда в обморок упала, так до сих пор там лежит. Как вспомнит, так и ложится в обморок. Хорошо еще детей успели увести. О детях вы подумали? А если бы внуки Реваза увидели в гробу не любимого дедушку, а Деда Мороза?

– Ох, зачем ты так все рассказываешь? Неправильно рассказываешь. Тебя послушать, так Реваз такой бедный был, а совсем не счастливый. Я умру сейчас, встречусь с ним на том свете и спрошу, что он думает. Потом тебе передам.

– Дядя Сандро, я вас очень люблю, только не надо ко мне приходить после вашей смерти! Давайте вы будете приходить к тете Нино, пусть покоится с миром. А я ничего не скажу бабушке Соне. Клянусь. Вам же всегда нравилась тетя Нино!

– Кому не нравилась Нино – покажи мне хоть одного мужчину в городе! Такая красавица была! Зачем она себе в мужья этого выбрала, не хочу вслух произносить его имя. Он виноват, что она так рано умерла, точно тебе говорю!

– Вот, дядя Сандро. Вы к тете Нино ходите там в гости. Ко мне не надо. Я вам обещаю – если вы умрете в Новый год, я достану костюм Снегурочки и вас как Снегурочку похороню. Или кого вы хотите? Снежинку? Только сейчас лето! Давайте мы спокойно доживем до зимы. Очень вас прошу. Я сейчас вас не как невестка прошу, а как будущая бабушка ваших правнуков. Если вы не перестанете пугать Лику, она перепугает своего мужа, моего сына, вашего внука, и они ничего не смогут! И я сама ненадолго умру, чтобы устроить вам скандал на том свете. А потом воскресну и здесь всем расскажу, что вы там к тете Нино захаживаете!

– Какая ты интрига!

– Интриганка, – поправила тетя Марина.

– Нет, ты не она, ты хуже. Ты сейчас шантаж мне делаешь!

– Правильно.

После того случая Лике запретили реагировать на умирание дяди Сандро. Даже если он на самом деле умрет, тетя Марина велела невестке не приближаться к дедушке и не пытаться вернуть его к жизни.

Но дядя Сандро не пал духом. Умерев еще пару раз на глазах у юной невестки, которая не смела ослушаться свекровь и из последних сил старалась «не реагировать», он решил действовать самостоятельно – бежал к соседям, чтобы вызвать «Скорую». Всех доступных способов связи с внешним миром, кроме живого общения, тетя Марина его лишила. Соседи тоже были предупреждены, что дядя Сандро «наказан», но всегда находился наивный ребенок, пугливая молодая невестка или юноша, воспитанный в уважении к старости, так что дядя Сандро «Скорую» вызывал без особых проблем.

Подъезд к их дому был непростым – требовалось свернуть с главной дороги двумя домами раньше, упереться в тупик, свернуть, снова выехать на главную дорогу, которая уже не считалась главной и даже имела другое название. После этого оставить машину, вернуться пешком, повернуть за угол, и только тогда появлялась возможность попасть во двор. Номер дома не соответствовал ни логике, ни правилам нумерации. Впрочем, как и все дома на той улице и на многих других в городе. Четной и нечетной стороны здесь в принципе не существовало. После десятого дома мог идти тридцать второй, а после тридцать второго – семнадцатый или второй. Кажется, хозяин дома, как хоккеист или баскетболист, выбирал себе любимое число и объявлял, что его дом отныне и до конца времен теперь такой-то. Каждый же дом имел свой отличительный признак, по которому его могли найти местные жители. Бесполезно было спрашивать, как найти дом номер шесть по улице Ленина, потому что шестых домов имелось четыре, а улиц Ленина – три. Да, улица Ленина всегда во всех городах, городках и поселках городского типа была одна-единственная, самая главная. Но местные жители категорически не соглашались с таким делением, потому что именно свою улицу считали главной, а другую, признанную официально, самозванкой. Жители третьей улицы спорили и с первыми, и со вторыми – ведь их улица появилась раньше прочих, когда города еще и в помине не существовало, поэтому именно она заслужила право считаться главной. Да, улицы переименовывались сто раз, новые географические карты не успевали заменить старые, но местные жители отвергали современные названия, назначенную, согласно правилам, нумерацию и переспрашивали в подобных случаях: «Какая Ленина – теневая или солнечная?» Одна улица действительно стояла на солнечной стороне, а другая располагалась в тени деревьев. Третья улица называлась Первая Ленина, по, так сказать, историческому праву.

Конечно, чаще всего дома знали по хозяевам: «Дом дяди Реваза», «Дом Гии». Но молодежь не хранила память предков, поэтому придумала свои ориентиры – «дом с зеленой крышей», «дом с забором», «дом с воротами». И даже если крышу перекрашивали в другой цвет, хоть в красный, он все равно оставался «домом с зеленой крышей». Забор менялся на ворота, ворота на забор, но кому до этого было дело?

Тетя Марина говорила, что такая путаница – вовсе не путаница, а защита. Незваный гость по дороге потеряется. Чужак точно дверью ошибется. А званого гостя хозяева сами встретят. Ну уж если кто-то из чужих проявит достаточно терпения, смекалки и упорства в поиске, значит, должен прийти. Значит, сама судьба привела этого человека.

В новостройках, которые бурно разрастались в новой части города, удивительным образом сохранилась такая же чехарда с нумерацией. После третьего этажа мог идти пятый. А например, девятого, указанного на кнопке лифта, могло вовсе не существовать. Нельзя было доверять своим глазам – если казалось, что в доме двенадцать этажей, это еще ничего не означало. Если считать с улицы, то да – двенадцать. А если изнутри, то и десять могло выйти, потому что на двенадцатом жильцы устроили склад, одиннадцатый же шел между пятым и шестым. Потому что так захотелось людям, и они даже переставили кнопки в лифте. На все недоуменные вопросы ответ лишь один: «Слушай, тебе жалко, что ли?»

Так что собравшийся умирать в очередной раз дядя Сандро перед смертью совершал марафон – бегом к соседям, чтобы вызвать «Скорую», потом на главную дорогу, чтобы встретить врачей.

– Сюда, осторожно, скорее, здесь яма. – Дядя Сандро вел врача и фельдшера по дороге. – Уже почти пришли.

Заведя врача в дом, дядя Сандро ложился на кровать и складывал на груди руки.

– Где больной? – спрашивал врач.

– Как где? Я больной! – возмущался дядя Сандро. – Я умираю!

Дядю Сандро внесли в черный список «Скорой», но всегда находилась молоденькая медсестра, которая в силу юного возраста не могла отличить одну улицу Ленина от другой, один шестой дом от другого, дом с «зеленой крышей» путала с «домом с воротами» и принимала вызов. Так что дядя Сандро радостно бежал встречать «Скорую», чтобы потом лечь на кровать и объявить, что умирает.