Темноборец

В вылезающих от боли на лоб глазах темноборца читалось осознание необходимости существования имитационных самолетов и кораблей. Выходит, что дело не только в дизайне и дани традициям. Сохранение временных пропорций перемещения из точки А в точку Б обеспечивает снижение стресса, испытываемого организмом при телепортации. Но могли бы и предупредить о побочных эффектах! С какого перепуга Карпатову пришло в голову строить портал со столь болезненным перемещением?

А может, не было никакого Карпатова? Может, вообще ничего не было? Подхватил лихорадку, уснул в своем доме на унитазе, пытаясь опорожнить кишки и очистить организм от токсинов и шлаков. Во сне сочинил себе страшную приключенческую историю, порожденную болезненным бредом. Если так, то с какого момента заканчивается реальность и начинается бред?

Андрей потряс раскалывающейся на куски головой, чтобы отогнать от себя наваждение. Нет, это не его домашний туалет. Это общественная уборная. Довольно-таки чистая, можно сказать, выдраенная до блеска. Белый унитаз, огражденный серовато-бежевыми поликарбонатными стенами туалетной кабинки. Металлический держатель для туалетной бумаги, прикрученный на двух шурупах. Керамическая плитка, устилающая полы.

«Где я?» – спросил себя Андрей и попытался восстановить хронологию событий. Вот он заканчивает разговор с Турием и художником, хватает со стола свечи и, ничего не объясняя Олегу, выскакивает на улицу. Перебегает дорогу по направлению к набережной Москвы-реки. Отскакивает в сторону от несущегося на него автомобиля. Размахивается и забрасывает горящие в руках свечи как можно дальше в реку. Прощай, художник! Посотрудничали – пора и честь знать!

Но свечи не тонут. Они поднимаются из воды, не теряя своего колыхающегося на ветру огонька, и летят обратно к Андрею в руки.

«Решил от меня избавиться? – восклицает художник. – После всего, что я для тебя сделал? Ты не представляешь себе мою мощь! Да ты помыслить не можешь, что я способен с тобой сотворить!» Андрей понимает, что ошибался, вступая в схватку с превосходящим его, даже несмотря на свою бестелесность, художником. Андрей извиняется и бережно укладывает свечи в заплечный рюкзак. Андрей извиняется на коленях. Разумные существа смотрят на него в окна окрестных кафе, как на безумца. Он извиняется за испорченный вечер и перед ними. Но они не способны прочитать по губам его извинения, транслируемые по ту сторону стекол. Он стоит на коленях перед парящими в воздухе свечами. Какая нелепость!

А затем не одно, так другое. После встречи с художником встреча с Турием в стенах Кремля. Вроде бы приветливый разговор ни о чем. Вроде бы дружеские объятия. Обсуждение условий телепортации. В случае заражения не покидать зону, отрезанную от внешнего мира ограничителями. Не создавать угрозу обществу Мидлплэта.

Все это, конечно, хорошо, но что, если в погоне за Скрижалью Ответственности темноборец наткнется на реальную опасность? Что, если он действительно заразится? Страх вперемешку с решимостью. Надо действовать.

Художник. Размышления о его сущности всплыли отдельным воспоминанием. Художник просил Андрея помочь ему умереть. Нечто подобное Андрей уже слышал. Разумеется! Рассуждения, типичные для призрака. Художник не создавал новую форму живого. Он превратил себя в призрака, с тем лишь отличием, что вместо того, чтобы прирасти к чье-либо внематериальной частице, он прикрепился к картине. Но призрачий компас активен, он действует, заставляя владельца искать своей смерти.

Разочарование. Какое же разочарование осознавать после всех разговоров о высоком, пусть и маниакальном, искусстве, что на деле все сводится к простым биологическим процессам. Нет никакого искусства в сознании у художника! Художественные образы призрака не самоценны. Они служат оправданием для поступков, диктуемых призрачьим компасом.

Обидно. Андрей, существо далекое от искусства, несмотря на все отвращение, вызываемое художником, вдохновлялся его разговорами об искусстве. А эти разговоры яйца выеденного не стоят! Чушь!

Турий выдает Андрею пульт с единственной красной кнопкой, расположенной посередине. Другие способы связи будут блокированы ограничителями миров. Нажатие кнопки станет сигналом для начала ядерной атаки. «Если узнаешь, что ситуация безвыходная, выбраться ты не сможешь, а ядерный удар по очагу эпидемии не навредит Мидлплэту – смело жми кнопку. Мы расщепим на молекулы логово этих тварей, – длинно и путанно объясняет Турий. – Запомни, два фактора: безысходность и безопасность. Не вызывай удар на себя почем зря. Я хотел бы, чтоб ты выбрался из этого ужаса. По-прежнему не понимаю, зачем тебе это надо?»

Затем.

Андрей заходит в Лифт между мирами, придерживая двери для невидимого кремлевскими служащими Олега. Лифт как лифт. Ничем не отличается от лифтов для элитных московских многоэтажек. Разве что двери резные и кнопок с указанием этажей всего три. На одной из них надпись «Лаборатория». Андрей прикасается пальцем к кнопке и чувствует нестерпимую боль, вырубающую сознание.

Снова отключка. Почему снова?

Очнулся Андрей, сидя на ободке унитаза в общественном туалете. Ситуация выглядела, как никогда, странно. Превозмогая боль, темноборец нащупал в кармане пульт, выданный ему Турием. На месте. Не потерялся.

– Тоже все болит? – спросил Олег, опирающийся на двери туалетной кабинки. Андрей заметил его только сейчас.

– Болит, – поморщившись, ответил Стопарин. – Никогда не думал, что телепортироваться – это больно.

– Ты не сталкивался с мгновенными телепортами. Вот мне при жизни столкнуться пришлось. Бойцы СОРТ использовали подобное оборудование. Это тебе не стилизованные под самолеты кабины эргономичного перемещения. Но к боли со временем привыкаешь. Когда-нибудь вовсе перестанешь ее замечать. Хотя, ощущения не из приятных.

– Гадство какое-то. Кажется, мне даже память отшибло от боли. Сейчас постепенно вот прозреваю. Как ты думаешь, где мы?

– Логично предположить, что в туалете лабораторного комплекса Карпатова.

– Какая это часть света?

– Не знаю. Спроси у мужчины, подслушивающего нас за дверью.

– Что? Ты знал и молчал? – к телесным болям Андрея добавились волнения внематериальной частицы.

– Не переживай, – уравновешенно произнес Олег. – Мой голос он не слышит, а посему думает, что ты разговариваешь сам с собой, помутившись рассудком после мгновенной телепортации. Более того, мужичина не заражен и не опасен. Тебе придется с ним познакомиться. Я это чувствую. Но мне здесь не место. Как показала практика нашего путешествия в эльфийский гидрополис, сидение на одном месте на пользу мне не идет. Сейчас ты откроешь дверь, я протиснусь в нее и отправлюсь обследовать территорию. А ты заговоришь с незнакомцем. Идет?

Андрей яростно сжал кулаки. Призрак держит его за дурака, которым можно помыкать, как угодно! Но общие цели заставляют вестись на его поводу. «Надеюсь, тебе так же больно, как мне», – озлобленно подумал Андрей и распахнул перед призраком дверь.

– Благодарю.

Олег уверенным шагом направился к выходу из общественного туалета. Мужчина, действительно стоявший за дверью, как и следовало ожидать, не обратил на него никакого внимания. Андрей устало пробежался взглядом по незнакомцу. Светловолосый и голубоглазый мужчина средних лет, опершись на деревянную швабру, стрелял в Андрея ответными взглядами. Нижнюю часть его лица закрывала черная респираторная маска. Руки, покрытые шрамами, словно от оспы, а может, изъеденные кислотой, по локоть закрывали резиновые перчатки. Белый лабораторный халат с короткими рукавами позволял рассмотреть эти самые шрамы, простирающиеся от локтей и до плеч. Обмундирование человека, проживающего в условиях постоянной биологической опасности. Не хватает только соответствующего значка, приклеенного или пришитого к элементам одежды.

Ногами, обутыми в толстые резиновые сапоги, незнакомец стоял в мыльной луже, растекающейся по полу. Рядом валялось перевернутое оцинкованное ведро. Сегодня вымыть пол не судьба.

– Больно? – первым прервал тишину незнакомец.

Андрей кивнул.

– Подожди две-три минуты минуты. Пройдет само. И постарайся абстрагироваться от боли. Это поможет.

Абстрагироваться. Легко сказать, когда твои мышцы не устраивают болезненную свистопляску. Хотя, незнакомец наверняка знает, о чем говорит. «Так, абстрагироваться, – подумал Андрей. – Значит, нужно о чем-нибудь размышлять, как тогда, в батискафе? Стоп. Я думаю о том, что мне нужно абстрагироваться вместо того, чтобы абстрагироваться. Анализ собственного мышления мне не помощник. Хотя…»

Андрей выждал две-три минуты, отводя глаза в сторону от незнакомца и разглядывая потолок. Мышцы сковало оцепенением, а затем отпустило, как будто выключили рубильник, подводящий к телу высоковольтные электрические разряды. Андрею страшно захотелось выругаться на колдовском языке, но темноборец сдержался. Мало ли, что подумает о нем незнакомец! Чего доброго, примет за колдуна и убьет, чтобы обезопасить свое укрытие от Темных существ. Ему-то невдомек, в каких условиях вырос Андрей.

Однако не так уж и больно. Терпеть можно. Нечто подобное Андрей испытывал в детстве при походе к дантисту. Сперва все эти сверления зубной эмали и дерганья нервных пучков кажутся нестерпимо болезненными даже с анестезией. Но как только все зубы в порядке, и нога переступает за порог стоматологической клиники, ребенок снова готов подгребать к себе горы конфет, не беспокоясь о кариесе. Вытерпел один раз – при необходимости вытерпит и еще.

– Легче? – спросил незнакомец, замечая сползающую с лица темноборца маску боли.

– Легче, – кивнул Андрей.

– Тебя прислали, чтобы убить меня?

– Я даже не знаю, кто Вы. Зачем мне Вас убивать?

– Карпатов Иван Налефтинович, – представился незнакомец. – А Вас?..

– Андрей.

– Очень приятно. Наверное, – ответил Карпатов, отставляя в сторону швабру.

Все-таки с мойкой полов сегодня не задалось. Зато, возможно, прибыли новые рабочие руки, готовые драить толчки. Очень приятно. Наверное. Когда долго живешь в одиночестве, привыкаешь, что общение ограничивается разговорами с самим собой, а значит, повышается уровень честности. Знакомство приятно? Зависит от цели визита.

– Небесный Совет не выходил со мной на связь с 1818 года, – прикинув в уме цифры, сосчитал вслух ученый. – Что изменилось сейчас? Только не надо рассказывать про развитие технологий! Они появились не сегодня и не вчера.

– Небесного Совета больше не существует, – ответил Андрей, готовясь при необходимости пуститься в длинные пояснения. – В Москве произошла революция. В ЕТЭГ правит Временное темноборческое правительство. Вы заражены?

– Если бы я был заражен, не разговаривал бы сейчас с тобой. Ты, видно, ничего не знаешь о бушующей здесь эпидемии, если задаешь столь глупые вопросы. Так, значит, в России опять революция? А что такое ЕТЭГ?

– Единое темноборческое этническое государство. Объединяет все территории Мидлплэта. Столица в Москве. Существует в нынешнем виде с декабря 1960 г, – Андрей выдавил из себя те малые исторические знания, которые вместились в его пьяную голову после побега из Полицмейстерства.

– Ха! – Карпатов хлопнул себя по лбу. – Так сегодня весь мир – Россия?

«От патриотов и в карантине спасения нет. Жаль только, что все квасные», – подумал Андрей, но вслух произнес, стараясь потешить патриотические чувства ученого:

– Если быть точнее, весь мир – ЕТЭГ. Но международный язык – русский. Столица в Москве. А мы сейчас где?

– А куда ты телепортировался?

– В Лифт между мирами. Кстати, почему второй Лифт – это туалет? – Андрей повел носом, после чего добавил. – Да еще и используемый по назначению.

– Конспирация, – повел бровью ученый. – Это здание возводилось в строжайшей секретности как от иностранных агентов, так и от самого Демиурга. Хотя, он-то, конечно, узнал. Но, когда вторая Вавилонская башня оказалась близка к завершению, с ним удалось прийти к соглашению. Скрижаль Ответственности подле одного Лифта, другие Скрижали подле другого, чтобы ни один из них не смог запуститься и бла-бла-бла. А насчет использования по назначению – тут уж извини. Куда-то же мне надо испражняться. Так что вонь потерпишь. Позволь уточнить, ты знаешь, что телепортировался в Лифт между мирами, но понятия не имеешь, где он находится?

– Именно так.

– Гениально! – Карпатов хлопнул себя по лбу во второй раз. – Меня не только бросили здесь и забыли, но вовсе вычеркнули это место из карт! Что ж, добро пожаловать в город Железнодорожный, ближнее Подмосковье!

«Подмосковье, – раздраженно подумал Андрей. – Если бы не ограничители миров, можно было бы на машине доехать, а не страдать в этой камере пыток, называемой телепортом. Капэйн! Если мгновенная телепортация вызывает столь болезненное состояние при перемещении на такие короткие расстояния, то что случится, если телепортироваться на другой конец света? Тело порвет пополам? Да и с ученым что-то не чисто. Почему он так молодо выглядит, если застрял в этом здании с 1818 года?»

– Я думал, Вы старше, – проецируя в разговор свои размышления, заговорил Андрей.

– Старше, чем бесконечность? Я Первородный человек. Ты же слышал о таких существах?

– Слышал. Выходит, что Вы бессмертен?

– Ну, от старости не умру. Остальное в моих руках.

– Был уверен, что Вы темноборец, и никогда прежде не слышал о Первородных темноборцах.

Иван Налефтинович расхохотался гомерическим хохотом.

– Чего Вы смеетесь? – с некоторой обидой спросил Андрей, чувствуя, что своими нелепыми вопросами наступает себе же на хвост.

Вроде бы изолированный от цивилизации Карпатов должен спрашивать и интересоваться, а получается наоборот. Неужели темноборцы с 1780 года не развивались в науках, а деградировали? По части истории все обстоит именно так.

– А что тебе известно о темноборцах? – сквозь смех с трудом выговорил ученый.

– Темноборцы – отдельный биологический вид. Появились за счет симбиоза людей с микроорганизмами diimmortales mucus. В результате многократных скрещиваний с людьми утратили свои отличительные особенности. Ныне…

Под насмешливым взглядом ученого Андрей начинал мямлить. Каждое произнесенное им слово сопровождалось взрывами хохота. Да что не так-то? Вроде бы начинал говорить, как по писаному, словно цитатами из учебника. Чем же вызвана столь бурная эмоциональная реакция?

– Пудру с мозгов стряхни, – просмеявшись, заговорил Иван Налефтинович. – Не было никогда никаких темноборцев. Демиург их не создавал.

– А как же?.. – Стопарин осекся.

Вопрос крутился на языке, но сформулировать его не получалось.

– Кто же тогда ты? – подсказал Карпатов. – А ты, мой друг, такой же человек, как и я.

– Если Вы имеете в виду результаты межвидовых скрещиваний…

– Да не было никаких скрещиваний! – Карпатов прикрикнул на несговорчивого собеседника. – Группа ученых под моим руководством занималась модификациями человеческих тел на основе внедрения в них симбиотических микроорганизмов. Однако все исследования в этой области провалились, а их результаты были сфальсифицировали по приказу Небесного Совета. Это стало социальным экспериментом, нацеленным на управление общественным сознанием. Швырнули людям, как кость, выдуманный новый вид, приправив и без того аппетитную информацию фокусами, якобы подтверждающими силу, выносливость, и кто его знает что еще у этих темноборческих сверхлюдей. Так возводился культ Небесного Совета. Темноборцы – избранный Демиургом биологический вид. Эту лапшу вешали тебе на уши? А знаешь, кто ее придумал?

– Вы, – с обиженным видом произнес Андрей.

– Как видишь, меня есть, за что убивать. Я достаточно много знаю о Мидлплэте и этом, как ты его называешь?.. ЕТЭГ?

– Это правда? Все, что Вы сейчас сказали, правда? – не веря своим ушам, переспросил Андрей.

– Кристальная. Единственное, что меня удивляет, так это то, что темноборцами стали называть даже простых людей, как ты. Видимо, спустя столько лет Небесный Совет пришел к выводу, что их власть не может зиждиться на одном только биологическом превосходстве. Вот и распространили свое темноборческое происхождение на простой люд, а потом и вовсе забыли о его истоках.

Андрей опустил взгляд в унитазный слив. Странно: телепортировался из Кремля темноборцем, очнулся в Железнодорожном уже человеком. Если вдуматься, в словах Карпатова была логика. К темноборцам причисляли членов Небесного Совета и подконтрольных им служащих, занимавшихся отловом и истреблением Темных существ. Удобно для полицейского государства. Объявил вне закона тот или иной вид, сказал темноборцам «фас», и они, вывалив язык и брызжа слюной, побегут подставляться под ядерные ракеты, попутно расстреливая помеченные мишени. Когда под рукой есть выдуманный биологический вид, осуществлять политические репрессии куда проще.

Знало ли правду Подполье? Или шло под пули, оперируя теми же лживыми терминами и понятиями? Временное темноборческое правительство – еще одна мерзкая ложь. Художник, вываливший на Андрея в прибрежном кафе массив информации, тоже не знал всей правды. Да откуда ему было знать, если правда осталась известна одному человеку во всем Мидлплэте?

– Вас бросили здесь, чтобы скрыть правду? – сочувственно произнес Андрей.

– Не только, – ответил Карпатов. – Мне приказали продолжить исследования. А потом я открыл этих жуткий тварей, пожирающих внематериальные частицы – червей Карпатова. Название не мое – гордиться мне нечем. Назвали в честь меня ученые из Москвы. А потом началась эпидемия, карантин – в общем, ужас, летящий на крыльях ночи. Небесный Совет запретил мне возвращаться под угрозой расстрела. Но я и не собирался. На тот момент у меня не было стопроцентной уверенности, что я не подцепил этих жутких гельминтов. К счастью, Демиург миловал.

– У Вас была в руках Скрижаль. Вы бы могли ей воспользоваться, и переломить ситуацию. Или я чего-то не понимаю?

– Не понимаешь. Можешь встать с моего унитаза?

Андрей оторвал свою пятую точку от санфаянса и поменялся с ученым местами. Иван Налефтинович вскрыл унитазный бачок, извлек оттуда мокрый сверток и протянул темноборцу:

– Возьми.

Андрей догадался о содержимом, прежде чем вскрыл. Скрижаль Ответственности плавала в унитазном бачке. Она была священной реликвией и, вместе с тем, куском дерева, раскисавшим в воде, предназначенной для смыва фекалий. Ответственно ли так поступать со Скрижалью?

– Фальшивка? – спросил темноборец, одновременно надеясь на оба ответа.

Если «да», то Андрей так и не отыскал третью Скрижаль, и, возможно, его мечта воскресить возлюбленную окажется недостижимой. Если «нет», то психическое здоровье Карпатова вызывает сомнения. Как он мог так поступить с предметом, касавшимся рук Демиурга?

– Подлинная, – ответил ученый.

– Тогда почему?.. – Андрей осмотрел деревяшку, по размерам в точности соответствующую двум другим. – Почему на ней ничего не написано?

Скрижаль Ответственности отличалась от Скрижалей Силы и Любви абсолютной гладкостью. Она представляла собой выструганный кусок дерева – ничего более. Ее вырубили из древесины, прошлись пару раз рубанком, после чего обработку закончили. Не сочли нужным даже лаком покрыть. Демиург вдохнул в эту деревяшку что-то особенное или просто забыл на ней написать очередное послание? Кинул до кучи к двум другим – и вылетело из головы?

Хотя, какое это имеет значение? Лифт – вот он. Три Скрижали у Андрея в руках. Осталось сделать последний шаг к воскрешению Ани. Но как воспользоваться Лифтом? Где та замочная скважина, ключом к которой служат три Скрижали, собранные воедино?

Ответ обнаружился быстро. Над бачком унитаза красовались три вырезанных в стене углубления. Вот и ключ. Вот и замок.

– Я тоже задумывался об отличиях трех Скрижалей, и… – Карпатов начал говорить и обомлел.

Андрей выхватил из рюкзака пистолет и направил его на ученого:

– Не подходите! Иначе выпущу пулю Вам в лоб!

Карпатов попятился и поднял руки вверх. Ему не оставалось ничего, кроме как подчиняться. Направленное в лицо дуло и решимость нажать на курок не оставляли места для компромиссных решений. Можете выражаться сколь угодно высокопарными конструкциями, господин ученый. Есть темноборцы или нет, один шаг – и Вы труп.

Андрей достал из рюкзака Скрижали Силы и Любви и медленно вставил их в отверстия в стене, оглядываясь на ученого. Карпатов не шелохнулся. И правильно. Нечего провоцировать! Третья Скрижаль оказалась на своем месте в углублении туалетной кабинки, и Андрей нажал нижнюю кнопку Лифта, установленную слева от унитаза. В Лоустэйр! Туда, куда отправляются внематериальные частицы существ, участвовавших в колдовских обрядах. Туда, куда занесло волею судеб любимую Аню.

Глава 30. Углонаклонная башня

Андрей отхлебнул из стакана горячий травяной чай, от которого пахло ромашкой и мятой. Обжигающая язык и горло сладковатая жидкость расходилась теплом по телу, прогревая темноборца от полости рта и до пяток. В туалете лабораторного комплекса Карпатова гулял сквозняк, который Андрей заметил, только переместившись в тепло. Буря эмоций согревала похлеще любого напитка. Теперь же, когда пришлось успокоиться, темноборец замерз и, скрипя зубами, покрепче обхватывал горячую чашку. Карпатов швырнул ему плед:

– Укройся! Продрогнешь!

– Спасибо, – поблагодарил темноборец и укутался в теплую ворсистую ткань. – Извините. Еще раз…

– Я не в обиде. Слишком рад тебя видеть, чтобы обижаться, – добродушно ответил голубоглазый блондин.

Теперь, когда он снял свою респираторную маску, чтобы отхлебывать маленькими глотками заваренный чай, стало видно его крючковатый нос и тонкие розовые губы. Иван Налефтинович напоминал своим видом чистокровного немца. Несмотря на русскую фамилию, Андрей был уверен, что перед ним именно немец. Хотя, каким образом темноборцу удалось классифицировать по чертам лица веками подвергавшиеся кровосмешению европейские народы, одному Хэйлу известно.

– Рад видеть, потому что слишком долго ждал собеседника, – договорил Карпатов. – Я тут один, как на необитаемом острове. Общения хочется, знаешь ли. Так что могу позволить себе прощать людей, присланных меня убивать.

– Меня не присылали, – поправил Андрей, стыдливо высовывая свой нос из пледа.

– Это я уже понял, как и твой личный мотив.

Андрею захотелось спрятать голову в песок, уподобившись австралийскому страусу. Пить чай в лаборатории человека, которого только что пытался убить – это какое-то чрезмерное злоупотребление гостеприимством.

Когда Лифт не тронулся с места, Андрей принялся менять местами Скрижали и лихорадочно повторять нажатия на заветную кнопку. После того, как и эти действия оказались безрезультатны, темноборец крикнул ученому что-то невнятное и затряс пистолетом перед его лицом.

– Убью! Отвечай, как это работает!

– Не поможет, – ответил ученый. – Хочешь узнать почему, опусти пистолет и выпей со мной горячего чаю в лаборатории. Я ужасно замерз. Думаю, и ты тоже. Обещаю выслушать твою историю и помочь, чем смогу.

Андрей опустил пистолет, вынул из стены три Скрижали, спрятал все три в рюкзак, не спрашивая у Карпатова разрешения, и последовал за ученым. Пить чай.

Лаборатория служила по совместительству кухней. Банки и склянки, наполненные химикатами, чередовались с кружками и тарелками, предназначенными для потребления пищи. Даже стол разделялся на две половины. Правая выполняла функции обеденного стола, а левая была заполонена стеклянными ящичками с какими-то опытными материалами и лежащими поверх ящичков исписанными тетрадями. На правой половине соседствовали полуторалитровый электрический чайник, два овсяных печенья, от времени превратившихся в сухари, и три банки рыбных консервов.

– Чем богаты, тем и рады, – отметил Карпатов, указывая на угощение со стола.

– Это то, что осталось от внешнего мира? – спросил Андрей, окуная печенье в чай.

Чувство вины заставляло его говорить на отвлеченные темы.

– От внешнего мира осталось мало. Я иногда выбираюсь в город, чего тебе делать не советую.

– Червивые до сих пор живы?

– Живее всех живых. Во всяком случае, это относится к червям, копошащимся в их мозгах. Пойдем, я тебе кое-что покажу, – Карпатов переместился на левую половину стола и сгреб в кучу тетради.

Андрей заглянул в расставленные по столу стеклянные ящики и подавился печеньем. Капэйн! В каждом из ящиков ползали серовато-белые черви продолговатой формы, сужающиеся к одному из концов тела. Их размер не превышал четверти сантиметра. Отдельные особи излучали блеклый флуоресцентный свет.

Вопрос «И мы тут едим?!» после плавающей в унитазном бачке Скрижали, наверное, был неуместен. Карпатов не отличался брезгливостью. «Кажется, это печенье я уже не доем», – подумал Андрей, борясь с желанием вывернуть наизнанку желудок.

Иван Налефтинович сделал вид, что не замечает мучений темноборца и, как ни в чем не бывало, продолжил: