Анастасия

Я немного перевела дух и посмотрела на журналиста. Он очень внимательно слушал. Похоже, он заинтересовался этой историей.

– А где же сейчас находится это украшение?

– Мой парень забрал его и пообещал от него избавиться, – ответила я.

– Любопытно… – сказал журналист. – Ты не боишься, что с твоим парнем может случиться что-то подобное, как с твоей подругой или с тобой?

– Я не думала об этом, – честно призналась я. – Он знает, как оно действует на людей, и не будет оставлять его у себя.

– Это он предложил тебе гулять по кладбищу?

– Нет, конечно! – возмутилась я. – Он знает обо всем, что я вам сейчас рассказала. И он категорически против того, чтобы я даже близко подходила к кладбищу.

Егор, казалось, еще больше оживился.

– Очень любопытно…Хорошо! Что же твоя подруга, как она сейчас себя чувствует?

– Я видела ее позавчера, все было хорошо, вроде бы. А почему вы спрашиваете?

– Просто, у меня есть некоторые предположения, что происходит с вами. Я попытаюсь сейчас преподнести их в сжатом, но информативном виде.

Егор сделал несколько глотков чая и начал свой рассказ:

– Во-первых, поджег психиатрической больницы – это конец истории, которая завязалась летом 1993 года. Тогда я уже семь лет работал в редакции, до этого еще несколько лет учился и проходил практику, поэтому хорошо был знаком со всеми громкими случаями, происходящими в нашем городке. Меня заинтересовало то, что поджег больницы со смертельным исходом, просто пытаются замять. Ко мне тогда подошел мой начальник и сказал, что нужна статья, где будет подано минимум информации об этом деле, и чуть ли не по пунктам расписал, что писать можно, а что нельзя. Но я откровенно заинтересовался сложившейся ситуацией, потому как понимал, что здесь что-то скрыто. И это было ошибкой, что я ввязался в расследование этого дела. Мне предстояло поговорить с персоналом, найти адекватную соседку по палате погибшей, и пообщаться с ней и, конечно, постараться встретиться с родителями девушки. Первым делом мне удалось поговорить с медсестрой, которая ухаживала за погибшей. Она рассказала мне, что больная была доставлена в лечебницу в состоянии острого психического расстройства – она выла, рыдала, была то слишком апатичной, то наоборот – буйной. Ее мать вызвала «Скорую» после неприятного происшествия с Ингой. Девушка сначала лежала в обычной больнице, а только потом ее перевели в психиатрическую лечебницу. Ей кололи успокоительные и другие лекарства три дня, а в ночь на четвертый день неожиданно для всех загорелась их палата. Мне также удалось побеседовать и с одной больной, которая сказала, что накануне пожара Инга сидела на кровати, и как будто с кем-то общалась. После этого она сама подожгла палату и себя, хотя официально она задохнулась угарным газом, а не сгорела заживо. А вот ее мать сообщила мне то, что скорее всего будет тебе интересно. Она говорила немного, но было понятно, что Инга встречалась с молодым человеком и несколько раз была замечена на кладбище. В то же время там начали происходить, как ты сказала, странные вещи. В этой истории было многое неясно. Только мне удавалось найти одну ниточку, как тут же она обрывалась. Никто не видел парня Инги, ее подруга только слышала о нем, и то не могла описать толком, кто он и откуда. Но вот, как они познакомились, она знала – это случилось на кладбище, и, по-моему, когда та случайно заблудилась там.

Он замолчал, а меня тем временем посетила жуткая догадка, от которой внутри все похолодело.

Как будто прочитав мои мысли, Егор сказал:

– Знаешь, я не особо верю в совпадения. Хотя, конечно, и они случаются, – и немного помедлив, продолжил. – Мне не удалось докопаться до истины, и узнать, почему девушка совершила самоубийство, и поэтому пришлось остановить расследование. После смерти девочки все, что происходило на кладбище, прекратилось. Многие местные жители утверждали, что в ночь смерти Инги со стороны кладбища был слышен звон колокола и жуткий вой собаки. Некоторые даже уверяют, что видели вспышки света, но все это может быть только разыгравшейся фантазией напуганных людей.

– А вы знаете, что-нибудь о девочке, которая спрыгнула с крыши школы тринадцатью годами ранее? – поинтересовалась я.

Егор на несколько секунд задумался, поправил очки и немного сбивчиво ответил:

– Я читал об этом… тоже очень мутное дело. Мало фактов, много чего не ясно. Насколько я помню, это дело закрыли как самоубийство.

– А как же беспорядки на кладбище тогда? Их тоже спустили на самотек?

– Но ведь и они прекратились быстро, поэтому их тоже особо не рассматривали. Нашим ребятам из правоохранительных органов некогда заниматься различной чертовщиной. Пару развороченных старых могил и нарисованные пентаграммы не всегда повод заводить уголовное дело. Да и на кого заводить? Виновных так и не нашли.

– Простите, так вы считаете, что происшествия на кладбище как-то связаны со смертью девушек? Инга же просто гуляла там, а умерла в больнице.

– Я не могу утверждать, – сказал Егор. – Но все же Инга была крепкой девушкой со здоровой психикой, насколько мне известно. Ее состояние ухудшилось после того, как она познакомилась со своим молодым человеком и стала гулять там, где не стоило. Может, она что-то там увидела? Во всяком случае, мы это не узнаем точно.

– А ее парень просто исчез, что ли?

– Его никто толком не видел, а если и замечал мельком, то приметы было очень трудно описать.

– Да уж… – сказала я, не зная, о чем продолжить разговор.

Мне и не хотелось больше говорить. Я чувствовала жуткую усталость, и единственным моим желанием было поскорее отправиться домой.

– Спасибо большое за информацию, – поблагодарила я Егора. – Я пойду, наверное. Уже очень поздно.

Егор проводил меня к выходу и на прощание сказал:

– Желаю тебе удачи. Если нужна будет еще какая-нибудь информация – звони. И слушайся своего молодого человека – не следует тревожить мертвых.

Когда, наконец, я очутилась дома, то тут же легла на кровать и мгновенно уснула. Мне снилось кладбище – оно простиралось на много километров вперед, и не было ему ни конца, ни края.

Глава 8. Дом художника

Утром меня разбудил телефон. Он звонил так долго и громко, словно любым способом хотел поднять меня с кровати. Обложив неодушевленный предмет самыми отборными ругательствами, я едва встала на ноги и отправилась на поиски средства связи. Он оказался в сумке, но для того, чтобы достать его, мне пришлось все перерыть, и в итоге просто вытряхнуть содержимое сумки на пол.

На дисплее всплыла надпись: 10 пропущенных звонков и 6 новых сообщений. Неужели я так крепко спала, что не слышала столько звонков? Имена звонивших не отличались новизной – Марго и Стас. Только от Стаса был один звонок, а от Марго девять. Не медля, я набрала номер Риты и сразу услышала ее голос:

– Боже, Ариана, зачем тебе телефон? – голос у подруги был уставший.

– Спроси чего-нибудь полегче, – сказала я первое, что пришло на ум. – Что-то случилось?

– Кажется, я заболела, – сказала Марго. – Чувствую себя ужасно. Можешь прийти ко мне?

– Да, конечно, – ответила я. – Тебе что-нибудь принести?

– Себя принеси, будь так добра, – попросила Рита и повесила трубку.

Я мигом встала, привела себя в порядок и побежала к Марго. Она лежала в кровати. Оказывается, голос у нее еще был ничего, а вот вид оставлял желать лучшего.

– Ты простудилась? – спросила я.

– Нет, – тихо ответила Марго, – просто жуткая слабость. Я сейчас плохо сплю и почти ничего не ем.

– Странно, ты ведь была пару дней тому назад абсолютно здорова. Может, отравилась?

– Нет, кажется, все нормально, просто упадок сил, – поспешила успокоить меня Марго. – Все пройдет. Мне нужно хорошо выспаться.

– И поесть! – добавила я.

Марго ухмыльнулась.

– А Алекс где? – поинтересовалась я.

– Он был сегодня ночью, но под утро ушел. Он, кстати, спрашивал, где ты пропала.

– А ты что сказала?

– Что у тебя появились дела, – Марго произнесла эту фразу с явной обидой в голосе.

Ей, наверно, было неприятно то, что я отлучаюсь часто, ничего не сообщая. У меня же было достаточно причин для отсутствия. Это Алекс, которого мне видеть не хотелось. Стас, с которым мне хотелось видеться чаще. И, наконец, загадка кладбища, которую стоило разгадать, пока не станет слишком поздно.

Я просидела у Марго до обеда. Она, наконец, попила чай и съела маленький бутерброд, и даже засмеялась пару раз, что было большим прогрессом для ее состояния. Пока я находилась у нее, мне вдруг пришла мысль навестить мать погибшей Инги. Ведь Егор мог многое забыть, упустить, или просто недоговаривать, а мать девочки смогла бы мне немного помочь. Я написала СМС Егору, и минут через десять он без всяких вопросов скинул нужный адрес.

Покинув Марго, я направилась в сторону дома, где жила Инга с родителями. В сообщении Егор добавил, что, возможно, она не станет общаться со мной. Нужный адрес оказался не так далеко от дома Марго. Увидев открывшуюся передо мной картину, я немного оторопела – дом находился в ужасном состоянии. Красивый некогда дом был очень запущен: штукатурка потрескалась, краска на оконных рамах облепилась, крыша просела. Весь двор зарос сорняками так, что тропинка едва проглядывалась. На секунду я подумала, что дом заброшен, но что-то подсказывало мне, что это не так. Не найдя звонок, я открыла покосившуюся калитку и отправилась к двери.

Стучать мне пришлось недолго – в дверном проеме почти сразу появилась женщина лет семидесяти с виду. Глубокие морщины прорезали пожелтевшее лицо, глаза впали и были безжизненны, а голова покрылась сединой. Женщина безразлично посмотрела на меня, а затем спросила:

– Вы звонили? – и тут же добавила: – Я, должно быть, спала…не слышала.

– Извините, пожалуйста, – начала я, – меня зовут Ариана, у меня к вам важный разговор. Можно войти?

– Я вас знаю? – удивленно спросила женщина. – Не помню, чтобы видела вас раньше.

– Нет, не знаете, – призналась я, и немного помедлив, добавила: – Мне нужно поговорить об Инге.

После того как я сказала имя «Инга» женщина немного оживилась. Странно, но она без лишних вопросов пригласила меня в дом, который оказался также запущен внутри, как и снаружи. Видно было, что если кто и проводил уборку, так это происходило крайне редко. На всех поверхностях клубилась пыль, и в первую очередь, как я вошла в комнату, мне захотелось чихнуть. Плотно закрыв нос, я села на старенький диван, и почувствовала, как пружина пытается вонзиться мне в ногу сквозь тонкую обивочную ткань.

Единственное, что действительно украшало дом, были картины. Они висели повсюду. Великолепные пейзажи и натюрморты радовали глаз, и что самое интересное, были самыми чистыми во всем жилище. На полках старенького серванта стояли симпатичные старинные чайные наборы, хрустальная посуда и керамические статуэтки.

Женщина осторожно опустилась на кресло, стоявшее неподалеку от дивана, и внимательно осмотрев меня, сказала:

– Уже много лет никто не спрашивал о моей девочке. Я думала, что все забыли о ней. Такая она у меня была славная, хорошая девочка … А что вы хотели узнать?

– Понимаете, – сказала я, тщательно подбирая слова, – мне важно знать, что случилось с вашей дочкой. Вы можете рассказать свое мнение по поводу того, почему с ней могло такое произойти? Что послужило толчком к ее…болезни?

Несчастная женщина опустила глаза, тяжело вздохнула и сказала:

– Я всем говорила, что она всегда была славной девочкой. Училась хорошо, вела себя прилежно, слушалась отца и меня. А потом ее словно кто-то подменил…

Ненадолго воцарилась тишина. Мне казалось, что вот-вот, и женщина зарыдает. Она смотрела в одну точку, будто погружалась в те ужасные воспоминания тринадцатилетней давности.

– Простите, – тихо сказала я. – Что случилось с вашей дочерью?

– О, да, – словно очнувшись ото сна, женщина продолжила: – Она всегда у меня была девочкой домашней. Мы с отцом знали, что Инга очень ответственная, долго не гуляла, всегда приходила вовремя. Но, тем летом она стала задерживаться, чаще, чем обычно, выходила вечерами на прогулку допоздна. И еще она почти перестала общаться с нами. Всегда находила повод уйти от разговора, стала замкнутой. Я долго не могла допытаться, что с ней происходит, и вот как-то раз ей стало плохо, и она весь день провела в кровати. Мы разговорились, и она призналась, что ей нравится мальчик, и у них назначена вечером встреча на опушке. Ей нужно было срочно поговорить с ним. Я, конечно, уговорила ее отлежаться и попыталась расспросить о ее друге поподробнее, но больше она ничего не сказала. Я так боялась, что он на нее плохо влияет, так пыталась уберечь ее. Несколько дней Инга лежала в кровати, и я сразу заметила, что она бормочет что-то. Она говорила неразборчиво, сильно крутилась во сне. А потом просто начала кричать. Мы с отцом не могли разбудить ее. Она все кричала, а когда проснулась, то плакала и умоляла, чтобы мы не давали ей спать. Во сне, говорила она, с ней происходит что-то странное. Потом она немного успокоилась и попросила, чтобы я отпустила ее к мальчику. Она все повторяла, что он ждет ее. Конечно, я отказала, и она сбежала. Мы нашли ее случайно – на полянке у старого кладбища. Она была обессилена, плакала, просила, чтобы мы ее забрали отсюда. Отец взял ее на руки, и понес домой. Я просидела возле ее кровати всю ночь и под утро уснула. Наверное, она воспользовалась этим моментом и утром мы нашли ее в ванне на полу с порезанными венами. Как я себя чувствовала тогда, одному Богу известно. Врачи приехали быстро, и забрали мою доченьку сначала в обычную больницу. Я молилась за нее, и она выжила. А потом ее в психбольницу увезли, сказали, что у нее нестабильное состояние, и она может опять себе навредить. В больнице она совсем слегла – в основном была такая уставшая, безразличная ко всему. Но, иногда она вела себя так, словно в нее вселялся сам черт, – сказав это, женщина перекрестилась. – Ровно три дня она там пробыла, а ночью на четвертый день нам позвонили и сказали, что сгорела мое дитя, умерла в пожаре…

Женщина расплакалась, и, утирая слезы платком, продолжила:

– Они нам почти ничего не сообщили. Только что загорелось крыло, где она лежала, и она не смогла спастись. Когда тело отдали, оно все черное оказалось, обугленное, и лица совсем не осталось… Хоронили мы ее в закрытом гробу. Много людей пришло – и одноклассники, и знакомые, столько молодых собралось. А я все думала, за что нам это? Почему Господь Бог нас так наказал?

Женщина с трудом говорила. Мне хотелось немного успокоить ее, утешить, но я никак не могла подобрать нужные слова. Я подошла к ней, положила свою руку ей на плечо, и сказала:

– Не плачьте, пожалуйста. Может вам воды принести?

– Спасибо, не нужно.

Она посмотрела на меня, и в ее глазах отразилась глубокая скорбь. Женщина молчала, но мне казалось, что она невероятными усилиями сдерживает рыдания и крики. Тринадцать лет прошло, а в ее сердце так и продолжала жить невыносимая боль, словно это случилось вчера.

– Сейчас все пройдет, – уверила она и положила свою руку поверх моей. – Просто не могу я вспоминать это без слез даже сегодня. Я ведь и не знаю, что с ней произошло на самом деле. Мне потом сказали по секрету, что она сама это сделала. Сама себя подожгла, а почему она так хотела покончить с жизнью, мне до сих пор неизвестно. Мы так сильно любили ее. Все, что могли ей дать – давали, ничего не жалели.

– Извините, что спрашиваю об этом, но вы не знаете, кем был ее молодой человек? Мог он как-то повлиять на ее состояние?

– Я никогда не видела его. Но это после его появления Инга переменилась, я знаю. Дочь и слова о нем не проронила, даже имени не сказала.

Мое настроение, до того и так паршивое, упало ниже плинтуса. Что я узнала? Да ничего! Я только растормошила чужие раны. Мне было неприятно, что я потревожила несчастную женщину, и более задерживаться здесь я не могла.

– Извините, – сказала я, и сделала несколько шагов к выходу, – мне пора идти. Простите еще раз, что ворвалась к вам дом со своими вопросами, я больше не буду вас беспокоить.

– Ох, нет! – внезапно воскликнула женщина. – Я боялась, что забыли мою девочку, а теперь знаю, что ее еще помнят. Но, – женщина внезапно запнулась, а затем спросила, – вы ведь не сказали, откуда знаете мою дочь. Вам по виду столько же, сколько и ей было, когда ее не стало.

– Я ее не знала, но случайно прочитала статью в старой газете, – призналась я, и чтобы немножко перевести разговор, сказала: – Уверена, ваша дочь была чудной девочкой, и очень любила вас!

– Да, так и было. Спасибо за добрые слова, – сказала женщина, и когда увидела, что я направляюсь к двери, поторопилась меня остановить: – Постойте, вы ведь не видели Ингу? Я вам сейчас ее покажу.

Женщина отлучилась в соседнюю комнату и через минуту вышла с большой картиной в руках.

– Мой муж был художником. Он часто рисовал чудесные пейзажи и потрясающие натюрморты. Этот дом он тоже, кстати, построил сам и обустроил его полностью по своему вкусу. Он был очень талантливым человеком, но никогда не рисовал портреты. Портрет Инги он нарисовал посмертно. Это была его последняя работа. Спустя год, после ухода Инги на тот свет вслед за ней отправился муж, оставив меня одну.

Женщина перевернула портрет, и я чуть не упала в обморок – на меня смотрела красивая брюнетка с длинными волосами и голубыми глазами. Девушка была удивительно похожа на Маргариту. Но самое ужасное было то, что на шее у нее висела цепочка с подвеской в виде кувшина.

– Правда она красавица? – спросила женщина.

Я кивнула, и едва открывая рот, сказала:

– Необычный медальон…

– Этот медальон Инга носила в последнее время. Она почти не снимала его. Не знаю, откуда он взялся, но дочь его очень любила.

– А где он сейчас?

– Мы похоронили ее вместе с ним.

***

Как я дошла домой, уже и не помню. Не помню и того, как успела переодеться и лечь на кровать. В моей голове был только один вопрос – как это возможно? Маргарита и Инга были удивительно похожи. И медальон у обеих девушек был одинаковый. Только как могла эта жуткая вещица, находившаяся в гробу у Инги лежать в шкатулке у Олимпиады? Это было просто невозможно. Да и проверить это никак было нельзя, разве что разрыть могилу бедной девушки и убедиться, что его там уже нет.

Теперь я была точно уверена, что схожу с ума. Даже и думать о таком было просто недопустимо. Но оставалось еще очень много вопросов. Неужели эти девушки могут быть связаны? Неужели их объединяет общая история? Тогда и конец может быть вполне печальным.

Мне надо было срочно увидеть родителей или друзей Марины Белозеровой. Возможно, и в ее истории я смогу отыскать много интересного. В очередной раз я была в таком замешательстве, что моя голова жутко разболелась, а ноги подкашивались от усталости. Я даже не заметила, как провалилась в сон, который снова прервался благодаря телефонному звонку. Нащупав мобильный, я не открывая глаз, ответила на звонок:

– Алло, да.

– Привет, милая. Я тебя не разбудил? – послышался знакомый мужской голос.

– Привет, Стас, – я мысленно прокляла себя за то, что совсем забыла о своем новоиспеченном парне, – ничего страшного, я просто что-то очень устала.

– Летние каникулы – это очень уморительное мероприятие, – усмехнулся Стас. – Сможешь втиснуть меня в свой плотный график?

Я засмеялась.

– Да, с удовольствием! Было тут одно дельце. Прости меня, я совсем замоталась, правда.

– Хорошо, уже простил, но есть одно пожелание, которое ты можешь исполнить, – загадочно сказал Стас.

– Какое же?

– Я стою возле твоего дома. Можешь выйти?

Я без промедления встала с кровати и подошла к окну. Стас стоял напротив моих окон. Одной рукой он прижимал мобильный телефон к уху, второй – держал букет цветов. Я помахала ему рукой и, сказав в трубку «Уже бегу», быстро переоделась и тихонько пробралась на улицу, чтобы не услышали родители.

Стас улыбался мне, и когда я подошла, нежно обнял и поцеловал. Это было самым прекрасным моментом уходящего дня. Хватит с меня смертей и жутких историй на сегодня, я решила провести часть этой ночи со Стасом. На секунду мне подумалось, что никогда в жизни Алекс не подарил бы мне цветов, никогда бы не смотрел на меня так нежно, как смотрит Стас. Но, отогнав даже воспоминание об этом человеке, я в ответ крепко обняла Стаса и с благодарностью приняла букет.

Мы просидели на лавке у дома примерно несколько часов, пока луна не поднялась высоко на небе. Стас пытался разузнать, где я постоянно пропадаю, но я ловко уходила от ответа, мол, должны быть у девушки секреты. Мне очень хотелось, чтобы эту ночь Стас провел со мной. С ним всегда было так спокойно, все плохие сны обходили стороной, а на утро я точно знала, что проснусь выспавшаяся, со светлой головой, и может, смогу дальше разбираться со сложившейся ситуацией. Но пригласить Стаса я не могла. Родители бы просто убили меня, если бы увидели парня в моей комнате, не говоря уже о кровати.

Мы распрощались, и я тихо пробралась обратно в дом. У меня не было сил переваривать новую информацию. И я могла ошибаться в своих предположениях, просто потому что я, может быть, хотела видеть мистику и обнаружить связь в этой истории. Но хотела ли я видеть такой финал? Точно нет. Этот клубок я уже взялась распутывать и теперь нельзя останавливаться.

Я легла на кровать и долго еще не могла уснуть. Перед глазами застыл образ Инги, изображенный на картине. Такая волшебная, почти неземная ее красота померкла во тьме, оставив после себя лишь воспоминания в мыслях близких, и лик на полотне и в рамке на надгробье.

Глава 9. Крыша

Утром позвонила Маргарита и сказала, что чувствует себя значительно лучше. Я пообещала, что обязательно проведу этот день вместе с ней. Вечером к нам присоединились Алекс и Женя. Я увидела Алекса впервые почти за две недели, и с разочарованием отметила, что все-таки он очень красив. Нет, мне уже не хотелось быть его девушкой. Но и сказать то, что он мне абсолютно безразличен, я тоже не могла. Я воспринимала его как друга, не более, и это очень меня радовало.

У Алекса, как всегда, появилась блистательная идея провести вечер на кладбище. Но Маргарита упрямо заявила, что никоим образом не хочет идти туда или даже гулять рядом, поэтому, посовещавшись, мы решили просто пройтись по окрестностям.

Алекс и Марго шли впереди и о чем-то разговаривали. Я и Женя плелись позади в полном молчании. Ежеминутно у меня одна мысль сменялась другой. Я думала то об Инге и Марине, и загадочном кулоне, то об Алексе, то о Стасе.

Неожиданно к нам присоединился Рома, один из друзей Алекса, которого я просто терпеть не могла. Как всегда, в своем репертуаре, он стал неуместно шутить надо мной и снова начал распускать руки. У меня появилось невыносимое желание бросить все и уйти к Стасу. Вот только он сейчас находился на работе, и провести весь вечер мне в таком случае бы предстояло в одиночестве дома.

Наконец, наш маршрут закончился у стен школы, в которой я училась. Четырехэтажное здание из бежевого кирпича утопало в объятиях ночи, отдыхая после жаркого летнего дня. Я с волнующей тоской вспомнила длинные широкие и узкие коридоры, запах свежеиспеченных булочек, доносившийся из столовой, долгие уроки и быстрые перемены. Причем мне вспомнилось все так, словно я уже давно попрощалась с этими стенами и уже почти забыла как это – быть школьницей.

Никогда еще я не чувствовала себя возле школы так, как сегодня. К щемящей тоске примешалось чувство тревоги. Ребята во главе с Алексом, подошли к пожарной лестнице, ведущей на крышу, и я почти сразу поняла, что они намерены сделать.

– Ну что, друзья мои, – бодро сказал Алекс, – разведаем, что там наверху?

– Да ладно! – воскликнула Марго. – Алекс, ты хочешь, чтобы мы забрались на крышу?

– А почему бы и нет? – Алекс близко подошел к Марго и с вызовом спросил: – Или ты боишься?

Марго загадочно улыбнулась и, не отводя глаз от Алекса, ответила:

– Нет. Я так точно не боюсь, а вот ты…даже не знаю, сможешь ли забраться по такой лестнице?

Начало пожарной лестницы располагалось так высоко, что даже человеку, рост которого был около двух метров, достать до нее было проблематично. Это видимо было сделано для того, чтобы школьники или случайные прохожие ни в коем случае не решились на романтический променад наверху. Еще один выход на крышу находился со стороны чердака, но он всегда был надежно закрыт.

Я не успела возразить против этой безумной идеи, как Марго уже забралась на шею к Алексу и цеплялась руками за перекладину лестницы.

– Марго, Алекс, вы что, с ума сошли? – запротестовала я. – Что за глупости?

– Я совсем забыл, что у нас в компании есть маленькая трусливая девочка, прости! – ехидно ответил Алекс. – Учитывая это, мы не будем настаивать на твоем присутствии.