скачать книгу бесплатно
Угощались, смеялись, вспоминали…
И только холодная луна, одиноко застывшая на темном небосводе, внимательно наблюдала за ними и тихо завидовала. Ведь это, и правда, так здорово, когда в доме спокойно, тепло и пахнет пирогами.
Значит, здесь живет счастье…
Глава 9
Деревенская улица, основательно занесенная за ночь снегом, была совершенно безлюдной.
Поля осторожно шагала по протоптанной в снегу тропинке, иногда то проваливаясь в рыхлый снег по щиколотку, то останавливаясь, чтобы перевести дух и поправить тяжелую сумку, привычно оттягивающую худенькое плечо.
В деревне народ просыпается рано: здесь другой ритм и другая жизнь, не то что в городе. Там спят долго, ложатся поздно, а здесь все наоборот.
Люди спать отправляются раньше, а встают и вовсе ни свет ни заря.
А как без этого? Надо скотину напоить, накормить… Корову вовремя подоить, подстилку под теленком убрать, поросенку сварить, хлев почистить. А ведь еще есть и куры, и гуси, и овцы… Хозяйство у деревенских жителей большое, беспокойное. Надо все успеть, а зимний день короток. Вот и поднимаются люди затемно, не ждут, пока петух опомнится и заголосит во все горло.
Полина на мгновение остановилась, посмотрела вдаль, поправила выбившуюся прядь волос под теплый платок из козьего пуха, вздохнула и двинулась дальше.
Деревня у них большая. Вон она раскинулась меж холмов, отсюда видна как на ладони… Целых двенадцать улиц. Это для российской глубинки просто деревенская вселенная, своя галактика.
Поля горделиво усмехнулась.
Это не то что другие, соседние поселения. Ближние деревни как на подбор, все с одной улицей, и дома у них обычно расположены по разные стороны дороги. Там, конечно, жители обо всех все знают, там ничего ни от кого не скроешь. Так и живут всю жизнь под соседским бдительным оком: и рожают, и женятся, и умирают на глазах у всего честного народа.
А их деревня – целый мир.
Огромный районный центр.
Еще бы – двенадцать улиц. Широких и узких, длинных и извилистых, ровных и петляющих. Многокилометровых. А еще ведь есть переулки, тупики, переезды! Понятное дело, что не все люди друг с другом знакомы, зато родни – хоть пруд пруди: и двоюродных, и троюродных хватает.
Деревня – это особый мир.
Здесь и трудятся с удовольствием, и гуляют – от души. И все в этом, во многих местах уже утерянном мире, чище, добрее, искреннее: уж любят – так любят, дерутся – так от души, ненавидят – так до смерти. Все здесь проще, сердечнее, честнее, что ли…
В деревне если судят, то сурово, если жалеют – то милосерднее, если помогают – то бескорыстнее. А все потому, что народ деревенский сердцем не очерствел, не растерял природной чистоты, не забыл еще о сострадании и сердобольности. Мужики, правда, в деревнях круты: если гуляют, то уж без меры. Любят выпить, так куда ж без этого…
Деревня – это слово раздольное, как и характеры людей, живущих и нынче в деревнях и селах, не променявших свою крохотную родину на более уютный и комфортабельный город.
Полина шла медленно, с удовольствием разглядывая родные пейзажи. Все здесь было знакомо: дома, занесенные ночной вьюгой, дымящиеся на крышах трубы, спящие сады, утопающие в огромных сугробах, крашенные во все цвета радуги заборы, небольшие лавочки, на которых летом любят сиживать уставшие за день хозяйки.
А какой здесь воздух! А звуки какие!
Только в деревне такое и услышишь: то корова, мягко переступая, тяжело вздохнет в хлеву, то теленок нетерпеливо замычит, требуя теплого питья, то собака где-то зайдется в сердитом лае, громыхая длинной цепью, то овцы, сбившись в бестолковую кучу, испуганно заблеют, то вдруг всполошено загорланит чей-то петух, озабоченно пересчитывая сонных наседок.
Деревня живет своей, особенной жизнью.
И жизнь эта, полная тревог и каждодневных забот, наполнена глубоким смыслом, содержанием и значением.
Поля, работавшая почтальоном всю свою сознательную жизнь, давно исколесила все дорожки и тропинки своей родной деревни и знала, конечно, каждого жителя от мала до велика. Она могла найти любого человека без адреса. Прочитает фамилию на конверте – и уже представляет, куда идти. Так и ходила много лет по деревне со своей огромной сумкой: кому-то пенсию несет, кому-то письмо, кому-то журнал или газету. В последнее время в городах почти перестали выписывать газеты и журналы, но в деревне, где привычки более живучи и долговечны, еще по-старинке выписывали местные областные газеты. Журналы из-за дороговизны, конечно, уже себе не позволяли: пенсии и зарплаты ведь в деревне крохотные, куда уж…
Люди, привыкшие к Поле, всегда ждали своего почтальона. Эта хрупкая женщина для многих оставалась не просто почтовым работником, а тоненьким связующим звеном, прочной ниточкой, соединяющей деревню с большим миром. Ее появление в каждом доме – это возможность и отвлечься от домашних дел, и передать привет и поклон на другой конец деревни, и послушать последние новости. И поговорят с ней, и обсудят все происшествия, и посплетничают… И чаю, конечно, предложат, и погреться зимой позовут, и пирогами угостят – в деревне люди гостеприимные, добрые и щедрые.
И так каждый день.
Но сегодня для деревенских стариков был особенный, важный день – Полина разносила пенсию.
Она шла легко, с удовольствием слушая, как снег поскрипывает под ногами. Иногда мимо проезжали машины, и тогда женщина пропускала их, чуть отступая в сторону с проторенной тропинки.
Вдруг где-то совсем рядом раздался визг тормозов.
Поля, удивленно оглянувшись, остановилась. Из машины вышел высокий мужчина, обутый в валенки, подшитые кожей, и толстый кожух домашней выделки.
Приветливо улыбаясь, он, широко шагая, подошел к Поле и, чуть прищурившись, ласково проговорил:
– Здравствуйте, Полина Николаевна. Вы, как всегда, ни свет ни заря?
Женщина, недовольно поджав губы, кивнула в ответ и отвела глаза:
– Да. Работа.
Мужчина хотел тронуть ее за рукав, но она резко отдернула руку:
– Ну, к чему это, Дмитрий Иванович? Зачем это? И для чего на глазах у всей деревни останавливаться? Ведь судачить наши кумушки начнут. Знаете же сами, мы все здесь на виду.
Мужчина равнодушно пожал плечами:
– Да что ж тут такого? Мы не делаем ничего недозволенного… Пусть себе судачат! Нам бояться нечего… Я не женат, не разведен, детей и жен не бросал, – он опять улыбнулся, – как говорится, совесть и биография без темных пятен. Да и Вам, Поля, по-моему, прятаться не от чего…
Поля, не глядя на него, согласно кивнула:
– Это так, конечно… Ну, хорошо, не сердитесь. А что случилось-то? Вы что-то хотите?
Она подняла на мужчину беспокойные серые глаза:
– Почты для Вас нет. Нет ни газет, ни журналов… Да и писем Вы, кроме заказных, никаких не получаете. По нынешним-то временам все Ваши документы, наверное, на электронную почту приходят. Так что лично Вам от почтальона теперь никакой пользы. Никакой!
Она вздохнула и добавила:
– Это старики еще пишут письма, да и то гораздо реже и реже. Раньше перед Новым годом столько открыток поздравительных приходило – в сумку не помещались! А теперь все сообщения по телефону. Уходит век писем и телеграмм. К сожалению…
Она задумчиво посмотрела вдаль.
Дмитрий, помолчав, согласился:
– Уходит. А жаль… Честное слово, жаль! Как здорово было бы получить сейчас от кого-нибудь письмо, а? Так хотелось бы!
Поля торопливо спрятала улыбку, тронувшую краешки губ, и кивнула:
– Да. Мы многое потеряли в наш современный век.
Они еще постояли, помолчали, неловко переминаясь с ноги на ногу…
Со стороны казалось, что эти двое, встретившись случайно, мирно беседуют. А на самом же деле между ними витало странное напряжение.
Дмитрий, глядя на женщину, старательно искал повод задержаться еще, а Поля, отворачиваясь, также старательно искала повод, чтобы поскорее уйти.
Наконец, оглянувшись еще раз, женщина решительно шагнула в сторону:
– Мне, Дмитрий Иванович, идти надо. Ну, правда. Пора. Так что не сердитесь, до свидания… Извините. Старики наши с утра пенсию ждут.
Мужчина, пожав плечами, нехотя отступил в сторону с тропинки, освобождая женщине дорогу:
– Конечно, конечно…
Пожалуйста. Простите уж, что задержал.
Поля резко шагнула, чуть согнувшись под тяжестью своей ноши. Не оглядываясь, она так быстро двинулась вперед, словно хотела поскорее убежать и спрятаться.
Дмитрий же постоял еще какое-то время, задумчиво глядя Полине вслед, а потом медленно сел в машину и, поддав газу, рванул по заснеженной дороге, то ли убегая от себя, то ли тоже торопясь скрыться от Поли.
Дмитрий появился в деревне два с половиной года назад.
Успешный бизнесмен, талантливый руководитель, видный мужчина, он вдруг решительно оставил город и, поручив компаньону все дела, перебрался в деревню, чтобы заняться сельским хозяйством. То ли так ему наскучил город, то ли так надоела привычная, набившая оскомину, работа, что он, безжалостно сменив дорогой костюм и брендовые туфли на валенки и тулуп, с нескрываемым удовольствием окунулся в сельские проблемы. Городской житель, он взахлеб рассказывал друзьям о деревне и ее заботах. Выросший в огромном мегаполисе, он так рьяно взялся за незнакомую раньше работу, что деревенские только диву давались: приезжий мгновенно освоился, местных жителей не сторонился, достраивал огромную ферму, собирался купить коров специальной молочной чудо-породы, занялся заготовкой каких-то суперкормов, заканчивал строительство производственных цехов и конторы.
Опешившие от такого натиска мужики поначалу недоверчиво отнеслись к чужаку, да это и понятно. Явился непонятно откуда, взбаламутил народ, наобещал с три короба. Но потом, приглядевшись к мужчине, жители сменили гнев на милость и сами потянулись к нему: с работой ведь в деревне всегда плохо. Дмитрий мужиков не гнал, охотно с ними беседовал, принимал и трудоустраивал, рабочие руки ему нужны были. Однако, каждому претенденту при приеме на работу он ставил одно-единственное условие – не пить. Да ведь мужики и сами не дураки, понимали, что хорошая работа на дороге не валяется, и, соглашаясь на все, шли к нему толпой.
Так все и наладилось…
Дмитрия приняли в деревне, привыкли к нему и полюбили за честность, старание и порядочность.
Мужчина, нагружая деревенских долгожданной работой, и сам не чурался любого дела. С утра до ночи сидел в еще недостроенной конторе, бегал по ферме, до хрипоты спорил со строителями, ругался с закупщиками, поставщиками, подрядчиками…
Крутился как мог, а появившись дома за полночь, падал без сил на кровать, даже забывая поесть. Деревенские бабы его жалели, то пироги посылали с мужьями, то котлеты, то банку варенья передавали… И все гадали да судачили, чего ж он, такой завидный жених, все один да один? Почему не женится? А незамужние девчонки и молодухи так и вовсе места себе не находили, вовсю стараясь ему понравиться.
Но Дмитрий, погруженный с головой в работу, ни о чем, кроме своего строительства, и думать не мог. Не замечал ни внимания, устремленного на него, ни стараний девичьих, ни кокетливых глаз и улыбок. Ему просто не до того было, он жил только своими хлопотами, мечтами и устремлениями.
Так, в заботах и делах, прошло года полтора…
И сколько бы это еще длилось – неизвестно, если бы вдруг однажды, совершенно случайно зайдя на почту, мужчина не столкнулся с деревенским почтальоном Полей.
Увидел ее и… – пропал! Хватило одного мгновения. Одной секунды…
И мир, выстроенный в его рациональном мозгу, вдруг рассыпался на множество осколков, не складывающихся в одно целое. Что такое случилось с ним – он и сам не понимал. Не понимал, да и не пытался понять… Знал только, что эта уже не очень молодая женщина разрушила его холодное спокойствие раз и навсегда, сломала логику его устоявшейся жизни, изменила сложившийся годами холостяцкий порядок.
Что в ней было такое?
Он не знал. Скорее всего – ничего особенного для других…
Но ее худенькая фигурка, собранные в высокий хвостик русые волосы, беспокойные серые глаза так будоражили его воображение, что у него даже скулы сводило. Сердце колотилось, как птица в клетке. При мысли о ней он даже дышать не мог ровно и начинал задыхаться, словно ему не хватало воздуха.
Всегда уравновешенный и уверенный в себе Дмитрий Иванович совершенно потерял спокойствие и, как школьник, стал искать любой повод, чтобы увидеться с Полей.
Вот ведь жизнь. Странная и непонятная. Удивительная…
И невозможно ни понять, ни объяснить, почему она с нами так поступает, почему иногда дает нам такие уроки? Почему она то лишает смысла наше существование, то осыпает царскими милостями?
Нет ответа на эти вечные вопросы.
Дмитрий, успешный и обеспеченный, умный и самостоятельный, случайно встречаясь с Полей, становился вдруг беспомощным, слабым и бессильным. Он словно ума лишался и терял дар речи. В такие мгновения ему хотелось только одного, чтобы эта худенькая, сероглазая женщина не исчезала.
Но одного его желания оказывалось недостаточно.
Поля, сначала даже не понимавшая, отчего этот взрослый и красивый мужчина вдруг зачастил на почту, оставалась на удивление спокойной и невозмутимой. Сообразив, наконец, что их встречи не случайны, женщина сразу сказала себе, что этого счастья ей не надо. Деревенский почтальон, добрая и отзывчивая, она решила раз и навсегда, что ее сердце закрыто для любых потрясений.
Она не желала никаких испытаний. Никаких приключений и встрясок.
Ничего…
Однажды обжегшись на молоке, на воду дуют.
Однажды она уж ждала счастье. И любила, и верила, и надеялась.
Было и прошло. И никаких новых перемен в своей жизни женщина больше не хотела.
Глава 10
Поля подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на свое отражение.
Из старого, чуть потемневшего от времени зеркала с потрескавшейся и слегка выгоревшей на солнце деревянной рамой на нее смотрела худенькая женщина с русыми волосами, беспорядочно рассыпанными по плечам. Глаза ее, уставшие и печальные, смотрели внимательно и как-то укоризненно. Гусиные лапки тоненьких морщинок совсем не портили ее довольно свежее лицо с четко очерченным подбородком.
Поля провела рукой по прохладной щеке, длинной шее и грустно покачала головой:
– Боже мой, неужели это я? Как же время сурово… Безжалостно и беспощадно.
Она взяла лежащую на тумбочке обычную резинку для волос и безжалостно стянула свои густые волосы в высокий хвостик, вздохнула и, взглянув на свое отражение еще раз, неторопливо отошла от зеркала.
Тетка ее, сидевшая на диване с бесконечным вязанием, подняла на племянницу покрасневшие глаза:
– Чего это ты маешься нынче? А? Полина?
Поля досадливо отмахнулась:
– Все нормально, тетя Глаша, все хорошо. Просто что-то устала, замерзла. Холодно сегодня на улице, студено…
Тетка подозрительно наморщила лоб:
– Точно ли? Ой, девка! Что-то ты сама не своя!
