скачать книгу бесплатно
С годами заказчики становились все перспективнее. Мы, естественно, по-прежнему занимались предприятиями, попавшими в затруднительное положение, однако не отказывались и от тех, у кого дела шли хорошо, но явно не хватало эмоций и оригинальной легенды. Мы завоевали солидную репутацию, с нами стремились сотрудничать, и многие даже были готовы дожидаться своей очереди столько, сколько потребуется. Благодаря более низким, чем у крупных парижских агентств, расценкам, нашему нестандартному подходу к коммуникациям, а также огромной фотостудии, куда мы были готовы пускать что и кого угодно (даже животных: никогда не забуду сессию, для которой Поль арендовал двух кенгуру из зоопарка Клера), мы сумели, как и предсказывал мой компаньон, привлечь весьма крупных клиентов.
Утром я собралась выпить кофе и подошла с чашкой к стеклянной стене офиса. Я погрузилась в созерцание серой Сены и такого низкого неба, что было страшновато, вдруг оно поглотит нас. Мне хотелось спокойно провести последние пятнадцать минут до активного начала нового дня.
– Привет, Рен!
Поль тоже явился раньше. Он порылся в кухонных шкафчиках и приготовил мерзкий растворимый кофе с каплей молока, которым регулярно пытался напоить меня. Он находил свою мешанину оригинальной, а то и шикарной, а я всегда твердила, что это снобизм в чистом виде. Через пару минут он подошел с кружкой к моему пункту наблюдения. Неожиданно для себя, я прижалась лицом к его плечу, а он обнял меня за талию.
Я любила Поля. И он любил меня. Впрочем, мы часто повторяли это друг другу, и между нами не было ничего двусмысленного, наши отношения были простыми и понятными. Со стороны это выглядело как такая странная, не поддающаяся определению любовь. Для нас же она была совершенно нормальной, естественной, это навсегда, мы неразлучны. Мы могли все обсуждать, для нас не существовало запретных тем, нам нечего было скрывать, мы были друг для друга поддержкой, жилеткой для слез, защитой и опорой. Я приводила его в отчаяние своими жалкими или почти несуществующими любовными историями, он веселил меня своими – гораздо более причудливыми. Когда у него на прицеле появлялась женщина, он ловко лавировал между безразличием и заинтересованностью, играя с “объектом”, словно кошка с мышкой. Включал небрежные повадки пятидесятилетнего денди, щеголял спортивной фигурой и серебрящейся шевелюрой, играл – а порой и злоупотреблял – своим меланхоличным взглядом. Внешность и манеры непринужденного и галантного соблазнителя стабильно приносили Полю успех у дам. Подозреваю, что он так окончательно и не оправился от развода, и самым впечатляющим последствием этой травмы как раз и было его порхание от женщины к женщине, нежелание брать на себя обязательства – чтобы больше никогда не пришлось страдать.
– У тебя что-то не так? – прошептал он мне на ухо.
– Нет, нет, все в порядке.
– Расскажешь кому-нибудь другому! Думаешь, я проглочу эту отговорку?! Ты уже на Новый год была сама не своя. Печальный вид, витаешь в облаках… С тех пор лучше не стало. Я же знаю, если ты куришь с утра, значит, у тебя что-то неладно. Даже не пробуй отрицать, от тебя разит табаком.
Я постаралась скрыть, насколько меня тронули его забота и наблюдательность.
– Мне просто немного грустно, вот и все…
Я отодвинулась от него, понимая, как нелепо страдать из-за того, что Ноэ вот-вот обретет самостоятельность.
– Рен! – В его возгласе послышалось мягкое осуждение.
– Пойду поработаю. – Я направилась к своему столу, стремясь поскорее закрыть эту тему.
– Для меня не секрет, что следующий год будет для тебя нелегким. Тебе тяжело дается каждый серьезный этап в жизни Ноэ, и, будем реалистами, в ближайшие месяцы вас ждет их сразу несколько. Поэтому в твоей голове тикают часы. Сознайся…
Я резко затормозила. Поль умеет для всего найти точные слова.
В данном случае он прибегнул к эвфемизму. Восемнадцатилетие моего сына. Его бакалавриат. Водительские права. Первые каникулы не со мной, а с друзьями. Мой первый отпуск в одиночестве.
Я обернулась к Полю и грустно улыбнулась, не скрывая подступившие слезы.
– Я справлюсь.
– Конечно, справишься. Но ты же помнишь, что я всегда рядом?
– Естественно, помню. А пока, если ты найдешь хороший заказ, я готова включиться.
Он серьезно посмотрел на меня, что-то пробормотал себе под нос, а потом как-то странно засмеялся. Для меня было загадкой, что с ним происходит, я чувствовала, что он едва ли не злится, во всяком случае, нервничает и непонятно чем озабочен.
– Может, я что-нибудь сумею сделать.
Я не стала дожидаться, пока Поль что-то изобретет, чтобы встряхнуть меня. Связанное с первым школьным днем подавленное настроение растворилось в повседневных делах и в удовольствии от работы. Заказы накапливались; мы с Полем целенаправленно наполняли клиентский портфель “Ангара”, хотя теперь уже могли позволить себе роскошь кому-то отказать. Я распределяла задания между сотрудниками, вела переговоры с топ-менеджерами заказчиков, требующие дипломатических талантов, связывала между собой всех участников проектов, помогая им вникнуть в цели и предпочтения клиента.
И все же Поль поймал меня на слове. Через месяц он явился ко мне в кабинет в приподнятом настроении и протянул чашку своего отвратительного пойла.
– Ты рвалась в бой? Получай! – объявил он с порога.
Я с трудом оторвалась от монитора, не в состоянии сразу включиться и расшифровать неожиданный энтузиазм Поля.
– Ты о чем?
– Готов занять тебя на ближайшие недели, а то и месяцы. Бросай все.
Что у него на уме? Что происходит?
– Даже так?
Он гордо кивнул и начал излагать. В прошлом году к нему обратился некий предприниматель из Сен-Мало, совладелец фирмы по экспорту-импорту чая и кофе под названием “Четыре стороны света”. В тот период у нас было слишком много работы, и Поль не ответил толком на запрос информации. Мое подавленное настроение напрягало Поля. Мы постоянно заботились друг о друге, и ему не нравилось, что его напарница не в своей тарелке. Впрочем, на его месте я бы реагировала ровно так же. Поскольку ему хотелось, чтобы ко мне вернулись жизнерадостность и прежний азарт, он снова обратился к этому предложению и почуял, что тут светит большой контракт.
– Слушай, этот тип явно знает свое дело, но во всем остальном он хуже профана. Сайт фирмы он, похоже, выиграл в девяностые годы прошлого века на деревенской ярмарке.
Я прыснула – Поль с его немыслимыми сравнениями!
– Если я правильно поняла, нужно будет все создавать заново?
– Абсолютно все! Огромные перспективы!
– А он готов начинать с нуля?
– Да, очень похоже на то! Ему интересно, что мы можем ему предложить, я задел его за живое… Ну, ты меня знаешь, я с ним не слишком церемонился.
Поль считал, что погрешности вкуса непростительны, и при этом не всегда отдавал себе отчет в том, как подействуют на собеседника его слова. Он считал своим долгом заставить людей относиться к эстетике с уважением.
– Его контора успешна?
– Еще как! И это хуже всего! Я сказал ему чистую правду: он мог бы быть еще сильнее, используя имидж и грамотные коммуникации. То есть человек мотивирован, остается лишь одна проблема – его компаньон, который полагает, что наша работа никому не нужна. Он намекнул, что только цифры обещанного роста могут поколебать нежелание партнера работать с нами.
Хозяева фирм нередко смотрят на вещи по-разному, что меня вполне устраивает. Я люблю ткнуть спорщиков носом в их противоречия.
– И какой у нас следующий этап?
– На следующей неделе ты знакомишься с ним, я тебе назначил две рабочие встречи. Действуем как обычно: ты не собираешь информацию об этой конторе, разве что заглянешь на сайт, и не составляешь никакого мнения, пока не увидишь их. Сначала ты побеседуешь с более увлеченным. Я в тебе уверен, ты что-нибудь придумаешь, чтобы убедить трусливого. Кстати, он тоже, возможно, объявится, хотя кто его знает. По этому заказу руководителем проекта будешь ты, пора тебе как следует попотеть, чтобы отвлечься от мрачных мыслей!
Когда я в последний раз вела проект целиком, от А до Я? Слишком давно. Издержки положения компаньона. Я наблюдала, как другие сотрудники выполняют то, что раньше так нравилось делать мне самой…
– И морской воздух пойдет тебе на пользу.
Он был прав. Интересная работа на берегу моря отвлечет меня от материнских страхов. Поль отлично знал меня. К тому же мне нравились трудные заказы, а для этой конторы мы будем создавать буквально все, и в наших силах помочь им взлететь достаточно высоко. Я была в восторге от вызова, который он мне только что бросил. От предвкушения увлекательной задачи у меня засверкали глаза. Мой энтузиазм не ускользнул от его внимания.
– Спасибо.
Он печально улыбнулся и встал. Почему его улыбка была печальной, осталось для меня загадкой.
– И вот еще, – добавил он, уже подойдя к двери, – я все организовал, и в тот вечер, когда тебя не будет дома, мы с Ноэ займемся скалолазанием.
Несколько лет назад Поль приохотил Ноэ к этому занятию. С тех пор мой сын полюбил скалолазание. Да, ему нравилось карабкаться на стену обвязанным веревкой, но я подозреваю, что самый большой восторг у него вызывали часы, проведенные вдвоем с Полем. Каждую неделю на это выделялся один вечер, и они бы не отменили его ни за что на свете. Меня забавляли их ритуальные вылазки в мужской компании.
Поль всегда уделял Ноэ много времени и сил. Он мог бы занять место его отца, но никогда на это не соглашался, причем по нескольким причинам.
Его отношения с собственными детьми с годами не улучшились. Теперь они были взрослыми: двадцать три года одному, двадцать пять другому. Несмотря на все старания Поля сохранить хотя бы видимость нормального общения, они соглашались встречаться с отцом только в двух случаях: неделя в Куршевеле, полностью оплаченная Полем, или непродолжительный ужин во время приезда Поля в Париж, если ужин действительно будет недолгим и без напряга. Он выполнял все условия и платил, чтобы избежать окончательного разрыва, но очень страдал, а меня это злило, можно даже сказать, сводило с ума. Охотно бы убила его бывшую жену или хоть врезала бы ей с удовольствием, потому что она сломала его в свое время и в некотором смысле продолжала калечить сейчас, мешая детям помириться с отцом и настраивая их против него. Сколько раз я наблюдала, каким подавленным, замкнувшимся в себе, мрачным возвращался Поль! Я сердилась на себя за то, что не могла ему помочь. Так случилось, что однажды я пошла с ним на такой ужин. Меня шокировало и оскорбило поведение дурно воспитанных детей, которые не проявляли никакого уважения к отцу. Если бы разъяренный взгляд Поля не заставил меня замолчать, я бы взорвалась и поставила этих поганцев на место. На обратном пути он оправдывался, объясняя свою снисходительность тем, что это единственный способ сохранить для себя хотя бы маленькое место в их жизни. Он умолял меня принять его позицию, уважать его выбор. С тех пор, пока он с ними общался, я терпеливо ждала и сдерживала возмущение, оберегая Поля и не желая сыпать соль на его раны. Я всегда была готова выслушать его или просто быть рядом, оставаясь молчаливой и доброжелательной.
Поль не хотел переносить на Ноэ отцовские чувства, считая, что это безнравственно. Историю моего сына он знал целиком и полностью, с первого дня его жизни. Внутренние конфликты были бы слишком сильными, слишком бурными. Мне не в чем было упрекнуть Поля. Он сумел найти верный тон в отношениях с Ноэ. Часто я наблюдала за обоими, когда они были заняты собой и я для них не существовала, мне нравилось смотреть, как они разговаривают, смеются, спорят, понимают друг друга с полуслова, с полужеста. Поль практически воспитывал его вместе со мной, но при этом никогда не навязывался. Он полагал, что только я имею право принимать решения применительно к Ноэ. В определенном смысле, Поль заменял моему сыну доброжелательного, всегда готового прийти на помощь крестного – но не зануду и не ментора. Ноэ слепо доверял ему и с годами научился ценить его расположение. С моими родными у него все складывалось по-другому. Временами контакты в семье становились, с его точки зрения, излишне тесными. И вовсе не из-за того, что его положение в ней чем-то отличалось от положения его двоюродных братьев и сестер. Его не то чтобы как-то особенно опекали. За тем лишь исключением, что каждый член семьи из лучших побуждений, стремясь поддержать меня, с раздражающим упорством вмешивался в наши привычки и в его воспитание. Ноэ взрослел, и у него все чаще просыпалось желание послать родственников подальше. Мальчик слишком любил их, чтобы так поступить, но он нуждался в воздухе и пространстве.
Тем же вечером я сообщила Ноэ, что на следующей неделе мне придется уехать на пару дней. Год назад я начала оставлять его одного, если мне нужно было уехать по работе. Я посчитала, что теперь ни к чему отправлять его на ночевку к школьным друзьям, к Анне или Полю. Он стал достаточно взрослым и ответственным, чтобы сутки обойтись без меня. И был от этого в восторге! Поэтому я очень удивилась, увидев, что он насупился.
– Интересно, чем ты недоволен?
– Это уж слишком, мама!
Он оскорбленно вздохнул, встал из-за стола и скорее швырнул, чем поставил тарелку в посудомоечную машину. Какая муха его укусила?
– Послушай, я уже несколько месяцев упрашиваю тебя съездить на выходные в Сен-Мало, а ты как ни в чем не бывало отправляешься туда по работе и бросаешь меня в Руане!
Я улыбнулась. Как многие другие мальчишки, он в раннем детстве увлекался пиратами и корсарами. До сих пор помню, как вылезла из кожи вон, чтобы подарить ему на Рождество огромный пиратский корабль Playmobil. Теперь конструкторы Playmobil ушли в прошлое, но одержимость Ноэ пиратами никуда не делась. Она, конечно, видоизменилась, стала более сдержанной – “перед друзьями неловко”, – но это не лишило меня удовольствия изучить вдоль и поперек, а также с многочисленными повторами приключения Джека Воробья. В последнее время, а если быть точнее, прошлым летом его страсть стала более разносторонней и осмысленной. Перед нашей поездкой на каникулы я предложила ему самостоятельно подобрать несколько книг в дорогу и не вмешивалась в его выбор. В конце концов, лишь бы он читал, это главное. Он поразил меня, притащив из книжного магазина два кирпича по семьсот страниц каждый. Мне не пришлось вникать в аннотации на обложках – двух слов хватило, чтобы раскрыть причину покупки: корсары и Сен-Мало.
Все две недели нашего отдыха Ноэ каждую свободную минуту набрасывался на свои книги. Он проглотил этот исторический роман, смакуя каждое слово, каждую фразу, каждую страницу. А отрываясь от него, улетал куда-то далеко, очень далеко. Путешествовал вместе с “господами из Сен-Мало”[3 - Имеется в виду роман Бернара Симио “Эти господа из Сен-Мало” (Bernard Simiot, Ces messieurs de Saint-Malo, 1983).]. После этого я и пообещала ему съездить туда на выходные, однако со временем обещание вылетело у меня из головы.
– Ноэ, повернись ко мне.
– Чего?
– Напоминаю, я еду туда по работе.
Он скептически пожал плечами.
– Если на следующей неделе все пройдет хорошо, мне, по всей вероятности, нужно будет там бывать регулярно.
Он криво ухмыльнулся, явно довольный:
– Правда?
– Да… И я даже смогу устроить поездку во время каникул.
– Тогда тебе надо выложиться по полной, мама! – загорелся он, и глаза его засияли.
Я расхохоталась, меня позабавила его корыстная поддержка. Получается, сын припер меня к стенке! Не оставил мне выбора: я просто обязана получить этот контракт и свозить его на выходные в Сен-Мало.
В следующее воскресенье мы, как у нас заведено, обедали у родителей. Примерно раз в два месяца наша семья в полном составе собиралась у них в доме. Для мамы с папой это важно, но, впрочем, никому не приходилось себя заставлять. Это не было тяжкой повинностью даже для подрастающих внуков. Детям Анны и Людовика было, конечно, сложнее соблюдать традицию с тех пор, как они уехали из Руана – сначала учиться, потом работать, – однако и они всякий раз делали все, что в их силах, чтобы непременно приехать. На мою сестру можно смело положиться: уж она-то задействует все, чтобы заманить детей в родное гнездо. Но им не на что было жаловаться, потому что приезд детей всегда становился для нее поводом побаловать их, причем она даже охотно включала в сферу своей заботы их друзей и подружек, которые поочередно присоединялись к семейному клану.
Разговор за обедом не умолкал, причем все усердствовали, перекрикивая друг друга. Нам было интересно услышать новости из первых уст, даже если все уже были в курсе всего. Сама не зная зачем, я сообщила, что через неделю поеду в служебную командировку, и объявила, что, возможно, в следующий раз возьму Ноэ с собой. Я даже не подозревала, что, сама того не желая, подставила его.
– На сколько ты уезжаешь? – немедленно откликнулась Анна. – Ноэ, поживешь у нас?
Сын испуганно застыл. Анна по-прежнему считала его еще маленьким и не вполне независимым школьником, а заодно и тем ребенком, который поможет ей дотерпеть до момента, когда она станет бабушкой.
– Э-э-э… ну-у-у… вообще-то…
Я бросилась на помощь бедняге, которому все больше нравилось оставаться одному дома и отчаянно не хотелось очутиться под крылом моей сестры.
– Нет, спасибо тебе большое, но не стоит. Ноэ останется дома, за ним присмотрит Поль.
У сестры сделалось такое лицо, будто я сообщила ей о конце света.
– Ты уверена?
– На сто процентов.
Ноэ облегченно перевел дух.
– Но ты же мне позвонишь, если что, – продолжала она настаивать.
– Обязательно, Анна.
– Ладно, – вмешался Людовик, на которого наши переговоры не произвели впечатления. – Кто со мной на велосипеде?
Он выступал с этим предложением после всех семейных обедов, и оно всякий раз звучало у него так, будто было чем-то необычным. Мужчины, и первым мой сын, с готовностью вскочили. У них ушло меньше пяти минут на то, чтобы убрать со стола, поставить посуду в машину и умчаться в гараж. К нам они снова присоединятся часа через два, забрызганные по уши грязью и немыслимо гордые собой. Обеспокоенная мама нежно дотронулась до моей руки.
– Все-таки не стоит так выкладываться на работе, дорогая.
– Да у меня все прекрасно, честное слово. И этот заказ будет замечательным! К тому же, между нами, с какой стати мне жаловаться на поездки к морю в ближайшие дни, особенно если получится взять с собой Ноэ! Было бы глупо упустить такую возможность.
– Ты абсолютно права, – с энтузиазмом подхватила Анна. – Наслаждайся общением с сыном, пока можно. Когда у него начнется собственная жизнь, ты его больше не увидишь!
Спасибо тебе, дорогая старшая сестра, умеешь ты подбодрить.
Глава третья
В день отъезда я нервничала. Я предложила отвезти Ноэ в лицей, он отказался, напомнив, что сегодня не понедельник и мне ни к чему торчать там на глазах у его приятелей. Он явно не разделял моих переживаний по поводу того, что вечер мы проведем не вместе. Уже перед входной дверью я выдала последние распоряжения и советы, погладила по щеке и даже позволила себе взъерошить сыну волосы.
– Хватит, – запротестовал он не то смущенно, не то иронично. – Тебя же не будет только до завтра! Интересно, что ты устроишь, когда я буду уезжать на каникулы?
Не хочу даже думать об этом!
– Вечером позвонишь?
– Обязательно.
Он поцеловал меня в щеку, а я не удержалась и прижала его к себе.
– Ты что-то от меня скрываешь! Что-то тут нечисто, – заявил он.
Я захлопала ресницами, чтобы не расплакаться, и через силу отпустила его.
– Ерунда, Ноэ! Ты взрослеешь, вот и все.
Удивленный моими словами, он недоуменно вытаращил глаза.
