(Не) родная. Ты у меня в крови

Несоблюдение этических норм карается в верхней степени строго.

«Интересно, если кто-то узнает, что я спала с родным – хоть и по документам – братом, что со мной будет?!»

Последние месяцы я во всех красках представляю всеобщее порицание. Извожу себя, но поделать ничего не могу.

И поверьте, осуждать меня за это трудно. Когда всю жизнь к чему-то стремишься, и на горизонте появляется действительно стоящий шанс, страшно бездарно его упустить.

Ежесекундно в голове закручивается вихрь мыслей, я пытаюсь найти решение, как сделать всем хорошо, никого не обидев и ничего не потеряв, но его нет. Непременно нужно чем-то жертвовать.

Мужчина на сцене начинает подробно перечислять все качества, которыми должен обладать истинный офицер.

Невольно меня цепляет «порядочность», словно крючок. Очень больно.

– А ещё взятки не брать, – хмыкает Васильева.

Вот уж кому тяжело держать язык за зубами.

После нагоняй-совещания уйти не успеваю. Спирин, обернувшись, взглядом дает мне знак, мол, задержись.

– Через час зайди в мой кабинет, – произносит он на ходу, направляясь к выходу. – Обсудим с тобой собранные материалы.

Перед тем, как отправиться к себе и заняться работой, мы с Настей покупаем по стаканчику кофе. Недавно у нас установили новые кофемашины и напиток стал приличнее. Раньше невозможно было пить.

Кислый кофе – попробуй умудрись такой сделать.

– Скоро нас чипируют и будут отслеживать каждый шаг, – мрачно шутит коллега. – Не наши пацаны накосячили. Зачем это распятие сейчас было? – указывает вверх ладонью. – Мало ли кто где резвился. Там видео в чат слили, ты видела? С девкой этой.

Отрицательно качаю головой.

– Шаболда она конченная. С тем пацаном в клубе познакомилась за сорок минут до соития. Наши камеры видеонаблюдения все подняли. Понимаешь, да? Любительница, мать её, острых ощущений! Вкурила, что лучше с двумя, чем с одним. Я только одного не пойму, на кой хрен она им? Ты её видела? Лет девятнадцать, а шкура потасканная? – говорит так эмоционально, что мне приходится оглянуться.

Вроде никто не обратил внимания на возглас.

– Тише ты, – шиплю на неё.

– Марьян, ты очнись! Тут все со мной согласны. Сейчас служебные проверки посыпятся, как из рога изобилия. Успевай только карман шире держать, или ещё чего…

Васильева замолкает, так резко остановившись на пороге нашего кабинета, что я за малым успеваю её обойти и не ударить в спину.

Скользнув взглядом по кабинету, сразу определяю причину.

В её рабочем кресле, развалившись, сидит мой братец собственной персоной.

Глава 4

Когда Яр был маленький, мне казалось, что противнее ребенка, чем он, не сыскать. Постоянно ныл, требуя чего-то. Поднимал ор, желая завладеть маминым вниманием полностью. Устраивал такие истерики, что уши себе вырвать хотелось, а заодно и глаза.

Я его называла «гадкий-гадкий Ярик» или «Ярик-комарик», потому что зудел у меня над ухом постоянно, как только слезал с маминых рук.

Часами мог канючить, да что там! Днями напролет. До тех пор, пока не получал желаемого.

Прошло много лет, но Ярослав так и не изменился. Брать всё, что хочется, и приковывать к себе всеобщее внимание – его хобби.

Затраты бабла и энергии не имеют никакого значения, главное – действовать эффектно. Запасть в душу, пусть и разрушив её.

Вот и сейчас он сидит, закинув ноги на край стола.

Поза – беспардонный засранец.

Наше появление его не надоумило даже дернуться. Полная безмятежность.

Ради приличия мог бы сделать вид, что собирается принять человеческую позу.

– Это стол Насти, а не мой, – бросаю на него гневный взгляд, стреляя глазами в сторону, дескать, веди себя прилично, а лучше проваливай.

Злюсь на него до сих пор!

Это же надо было додуматься бросить человека на растерзание холоду. Я и то ругаю себя! Нужно было поехать и проверить трассу сразу, как только Давид задержался.

Неужели совсем не было жаль человека?! Он бедный чуть руки себе не отморозил, а этому – как с гуся вода.

Ни капельки сожаления! Избалованное, наглое чудище!

– А-а-а, понятно,– произносит, продолжая, раскрепощено сидеть или, скорее, полулежать. – А чего у вас рабочие места такие безликие? Ты бы хоть фотографию с семейного вечера в рамочку поставила, – осматривает стены, словно прикидывая, чтоб тут можно изменить.

Настю перевели к нам всего полтора месяца назад, поэтому чести познакомиться с главным показушником моей семьи она ещё не имела.

После секса, случившегося между нами, я лишний раз речи о Ярославе не заводила, боясь погореть на собственной реакции.

– Настя, знакомься. Это мой младший брат – Ярослав, – цежу сквозь зубы, мысленно закипая. – Ярослав, это Анастасия Викторовна – моя коллега.

Мне бы самой почаще вспоминать, что Яр мой младший брат…

Он бросает на меня лукавый взгляд, и яркая вспышка гнева пронзает мой разум.

Если только он попробует провернуть подобную выходку ещё раз, я его придушу!

Не шучу!

Прямо здесь и сейчас появится труп!

– Настенька, какое у вас имя прекрасное. Как из сказки, – интонации его голоса резко меняются, становясь более глубокими, точно обволакивающими.

Именно от таких голосов мурашки бегут. Настолько шикарный, что пробирает до косточек.

Коктейль из ненависти, разврата и порока. Самый запретный плод. Это всё о нём.

Сейчас режим «Почувствуй соблазн» включен не по мою душу.

Поднявшись на ноги, Яр идет к моей остолбеневшей коллеге.

Впору закатить глаза. Каждый раз, каждый чертов раз это срабатывает!

Знаете, почему у меня подруг нет?

Из-за него!

Неизменно всё шло по одной отлаженной схеме. Он спал с моими девчонками, а потом говорил, чтоб я с ними не общалась, потому что они шлюхи.

Пресловутая железобетонная мужская логика. Испортить всё и свалить на других!

Так, чтоб не видела Настя, качаю головой. Пока не поздно. Мне же с ней ещё работать.

Пожалуйста!

– Нет! Не смей этого делать! – шепчу одними губами.

Ярослава моя бурная реакция лишь раззадоривает.

Подойдя вплотную к – как же прискорбно – очарованной девице, он ей улыбается. Улыбается!

Ему крышка.

Ярик всегда знал, какое впечатление производит на противоположный пол. Большую часть времени он проводит в отстраненной манере, а порой и маску высокомерия натягивает. Но улыбка всегда делает резкие черты его лица восхитительными. И он этим пользуется.

Яру было пятнадцать, когда я, будучи студенткой, познакомилась с однокурсницей, как сейчас помню – Акиньшина Даша.

Продружили мы с ней ровно два месяца. До того дня, когда она впервые у нас в доме с ночевкой осталась.

Я отключилась пораньше, а когда проснулась рано утром, Даша сидела зареванная в ванной.

Как после сказал Яр:

– Она просто дала мне немного потискать себя.

До сих пор не хочу думать о том, что она ему ещё могла дать.

Он ведь маленький ещё был, хотя и рослым. Ребёнок!

Дружить с Дашей после этого я не смогла.

После наступления его совершеннолетия подобные ситуации стали происходить часто. Многие из тех, с кем я училась, побывали в его койке.

Каждая после того, как он бросал, считала своим долгом со мной поругаться. Высказать обиду, так сказать, в глаза. Неизвестно почему в мои, а не в его!

Ярика с самого раннего возраста баловали наши дедушки. Он единственный внук у обоих. Желанный наследник.

Они оба спали и видели, как передадут все активы своему любимому, такому целеустремленному внуку, тем более, раз мы с сестрами сплоховали.

Я – понятно, чем занимаюсь. Алсу натура творческая и до бизнеса ей тоже нет дела, а двоюродная сестра по отцу давно живет заграницей и в России почти не бывает.

То есть – без вариантов.

К тому же на свое восемнадцатилетние мой замечательный брат эпатировал всех. Незадолго до торжества он поругался с отцом из-за того, что в очередной раз ездил без прав – по малолетству ему было рано. Такое случалось. Множество раз родителям звонили из полиции, когда замечали «БМВ» Ярика, мчащуюся на запредельной скорости.

Обидевшись на строгое наказание, брат собрал вещи и уехал к деду. А когда вернулся, оказалось, что он сменил фамилию, ну как сменил – дополнил.

Нагорный-Алеев.

Вторая часть фамилии – мамина девичья, то есть нашего дедушки.

Чтобы представить, какой эффект на дедулю произвел его широкий жест, достаточно просто посмотреть на ядерный взрыв. Масштабы эквивалентны.

Мурат Азатович таким счастливым не был даже тогда, когда мы маму с крошкой Алсу из роддома встречали.

Приличия ради он пожурил Ярослава, но в течение месяца подарил ему весь свой гостиничный бизнес, включая семь люксовых отелей на юге.

Сказать, что у Яра сорвало после этого крышу, ничего не сказать.

Сомнительные девки, такие же друзья. Сколько он маме крови попил, можно ведрами измерять.

Сейчас он вроде взялся за ум, но осадок остался.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

Странная фраза, адресованная не мне, заставляет вынырнуть из воспоминаний.

Решил поиграть с новой жертвой?!

Хотя кого я обманываю?! С двумя. Одна затесалась из прошлой коллекции.

В груди начинает нестерпимо жечь, пытаюсь пропустить эмоции мимо, но не могу.

Обязательно на моих глазах это делать? Больше свободных, неопробованных девушек не осталось?!

Если сбросить броню, останутся лишь оголенные нервы. От отчаянья они искрят, как провода, находящиеся под напряжением, от попадания воды. Хочется кричать и топать ногами. Заставить его прекратить! Выгнать!

Я ничего плохого о Насте сказать не хочу, но она точно не из тех, кто сможет устоять.

Порой мне кажется, что вообще никто не сможет. Увы.

– Я не знаю,– Настя закусывает нижнюю губу.

– А если подумать? – в его взгляде непоколебимое превосходство и вера в себя.

Долбанный походный набор!

– Ничего. Ты можешь заехать за мной после шести,– Настя горит от смущения, поглядывая на Яра из-под полуопущенных век.

Плотно сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу. Мне больно. Но не физически, к своему сожалению, я ни на что внимания не обращаю. Только на него.

То есть про порядочность мы вообще забываем?! Отлично!

Когда его рядом нет, я нормальный, здравомыслящий человек. Сейчас же… Разум прощай.

Беру со стола телефон и набираю Давида. Демонстративно громко с ним здороваюсь и выхожу из кабинета.

Общение между нами по-прежнему напряженное, но Гафарову льстит, что я первая иду на контакт. Обычно подобной мягкости от меня не дождаться.

– Я рад, что ты позвонила, Марьяш. Ценю это. Ты сегодня сможешь выделить для меня время в своем плотном графике? Я забронирую столик в твоем любимом ресторане и…

Не даю ему договорить, перебиваю, соглашаясь. После чего ускоренно прощаюсь, прикрываясь работой.

На деле же я о ней вовсе не думаю. У меня кожу жжет из-за того, что они вместе в кабинете сейчас. Вдвоем. Наедине.

На Настю надежды нет никакой, а Ярик… Это Ярик. Хоть по стеклам пройдет, хоть по лаве раскаленной.

Возвращаюсь к двери и дергаю ручку.

Дело начинает приобретать фантастический поворот!

Я к такому готова не была!

Они закрылись!

Глава 5

Гул в ушах нарастает со сверхзвуковой скоростью. Дергаю ручку, не в силах поверить в происходящее. Меня передергивает.

Поднимаю взгляд, вдруг не в свой кабинет ворваться пытаюсь, но нет. Всё верно. Черными буквами на серебристой поверхности выведены мои данные и данные Насти.

Стучусь, представляя, как глупо сейчас выгляжу со стороны.

Это просто невероятно! Мы ведь не подростки, в такой ситуации не сказать:

– Ты сиськи её видела? Никто не устоит.

А Настя?! Это что вообще такое?! Мы на работе! Нам двадцать минут назад о чести, достоинстве и порядочности рассказывали. Все дружно кивали. А на деле?!

Нет! Нет! Нет! И ещё раз нет у меня иллюзий по поводу работы системы, к которой я имею непосредственное отношение. Беспредела вокруг полно, ситуации разные бывают, что-то можно оправдать, что-то нельзя, но трахаться на работе… Это ведь аморально! Так ведь?

Я чувствую себя маленькой девочкой. Настолько растеряна, что ума не приложу, как поступить. Биться в дверь – значит привлечь ненужное внимание. А ей ведь тут ещё работать. Трепещу от гнева, но подставлять Настю в глазах коллег не хочу.

Истеричка и шалашовка навряд ли долго продержатся в коллективе.

Прислушиваюсь. В кабинете слышится странная возня, но не характерные для секса звуки. Хотя много ли я понимаю?!

Они там будто смеются! С меня!

Стучу снова.

Как же унизительно. До тошноты.

Я точно запомню этот момент на всю жизнь.

– Васильева, будь добра, открой дверь.

Мимо приходит коллега, странно на меня поглядывая.

Мы с ним здороваемся. К счастью, мужчина не останавливается уточнить, почему я скребусь под дверью. При этом интереса своего не скрывает, несколько раз оборачивается.

Не прощу этим двум!

Коленом пинаю дверь, шепотом перечисляя проклятия.

Если мне повезет, то у тачки Ярослава сейчас спускает все колеса, в том числе и запаску.

Сколько можно меня изводить?! Он меня не понимает, не слышит, делает только то, что ему самому хочется! Сплетни, по типу «Нагорный с родной сестрой спит», его не волнуют, да что там, они за секунду потонут в море его пофигизма.

Обратить на себя его внимание – это надо постараться.

Настя оказалась способной.

А такая, как я, будет бегать и всем доказывать, что мы не родные.

Эй, ребята, смотрите! Это документы о моем усыновлении! Ну, посмотрите же! Как это вам всё равно?

Я не готова, правда.

Любимая работа, привычный уклад, знакомые, а может быть, и семья. Лишиться всего ради того, чтобы попробовать с Яриком?

Попробовать! Потому что через день он может передумать или притащить домой телку, сказав, что открыт для экспериментов. От него всё что угодно можно ожидать!

Избалованный придурок!

Как же я его ненавижу. Когда уже надоест меня унижать?!

Болезненный жар обдает несчастное, напряженное тело.

Прикладываю ладонь к голове, закрывая ею правое ухо, и надавливаю. Приступ мигрени обрушился, как снег на голову. Задыхаюсь от жалости к себе и от злости на них.

В моей картине мира не должно было такого случиться.

Не понимаю, как можно быть такими долбанутыми! Или что, сидят там и ржут с меня?! Не может же она так быстро дать Яру. Только что в разговоре осуждала шлюх! А сейчас что, думает, чем-то от них отличается?

Я продолжаю стучать, представляя, как они с меня угорают.

Хочется закричать, что шутки у них не смешные, но насколько глупо я буду выглядеть, если они реально там уже приступили к интиму.

«Как хорошо, что я выбрала Давида,» – проносится облегчающая страдания мысль.

Между нами не искрит, но мне с ним спокойно, уютно и всегда есть о чем поговорить. Он никогда меня не обидит вот такой тупой шуткой, наоборот может только поддержать.

Совершенно точно правильный выбор. Не все хотят взрыва эмоций.

Для меня примером всегда были родители.

Да, у них не сразу всё легко складывалось, хотя если верить словам отца, он определился при первом взгляде на маму, а она чего-то упрямилась несколько месяцев.

«Счастью своему боялась поверить,» – его слова.

Но никогда он не позволяет себе её обижать. И другим тоже возможности такой не дает.

Находясь рядом с ними, я всегда осязаю неподдельную, самую искреннюю любовь.

А от Яра я что получаю? Приступы паники. Холодящий внутренности ужас. Бессилие.

Жить на пороховой бочке – не мой вариант.

Не думаю, что в ближайшие лет десять Ярослав повзрослеет.

С одной стороны, я понимаю, когда ещё глупости делать, как не в его возрасте?! Всего лишь двадцать один. Но с другой…

К чему тогда все его обещания, уговоры, признания?! Зачем это всё обесценивать? Хочется веселья и разнообразия?! Так я не мешаю! Всего лишь прошу меня не трогать и не рвать уцелевшие клочки сердечной мышцы. Они и так едва существуют.

Больнее, чем самые близкие, никто при всём желании сделать не сможет.

– Ты чего тут стоишь, Марьяшечка? Не пускают?

Я так погрязла в мыслях, что пропустила появление Сергея Ивановича.

Находясь в растерянных чувствах, подпрыгиваю на месте, прикладывая руку к груди, где сердце рвется наружу.

– Ты меня испугал, – шепчу сипло.

Когда никто не видит и не слышит, позволяю себе переходить с ним на «ты». Так привычнее.

В раннем детстве моим лучшим другом был его сын – Коля Спирин. И черепах ловили на пару, и на горшках вместе сидели – хотя я такого не помню, но Коля утверждает, что было.

Очень много времени проводили в дружной большой компании. Можно сказать – одна большая семья.

Сперва мне было трудно перестроиться и звать Сережу официально. Но когда стала слышать подобные обращения к нему повсеместно, втянулась.

– Искренне перед тобой извиняюсь. Бери документы и пошли ко мне, – произносит, ожидая от меня мгновенного исполнения.

Я бы с радостью!

– Не могу, – снова кошусь на злосчастную дверь.

– Что же тебе мешает, душа моя ясная?

– Не мог бы ты не обращаться ко мне таким противным тоном? – кроме как стрессом, ничем больше свои слова оправдать не могу. Они вырываются сами.

Стою, распахнув глаза от ужаса.

Брови Сергея взмывают вверх.

– Каким-каким тоном?! – в его интонации отчетливо слышна приторная вежливость. И шок.

Мы оба знаем, что в свои пять лет я была в него влюблена, и, невольно вспомнив об этом сейчас, мне очень неловко становится.

– Ты просто глумишься надо мной, – стараюсь быть достаточно убедительной.

– Я над тобой? Шутишь что ли? Или переработалась? Я тебя так двадцать лет называю. Вот уж открытие, – усмехается он. – Что случилось? Ключи потеряла?

– Там Васильева, – передергиваю плечами. – И Ярик.

Взгляд напротив мгновенно становится жестким.

Немного наклонив голову, он задает немой вопрос, дескать, я не ослышался?!

Киваю в ответ.

Три легких удара костяшек о металлическое полотно, а после холодное:

– Васильева, или ты прямо сейчас дверь открываешь, или рапорт мне на стол в течение пятнадцати минут.

Глава 6

Настя открывает дверь с таким оскорбленным видом, что впору рассмеяться.

Почувствуй себя дураком называется.

Хотя я и так чувствую.

Жутко неловко оттого, что Сергей стал свидетелем этого представления.

Он, конечно, хорошо осведомлен о замашках моего брата, но Ярославу уже не пятнадцать, нужно понимать, что и где себе позволяешь. Хочешь волочиться за очередной девкой – вперед. Однако будь добр делать это в одном из своих отелей, а не у меня на работе.

Молча захожу в кабинет, слегка задевая коллегу плечом.

Заберу документы и уйду. Видеть этих двоих – Ярослава и Настю, никакого желания нет. Оба понимали аморальность поступка и всё равно не подумали остановиться.

Яр, как и обычно, с отрешенным видом пролистывает страницы моего рабочего блокнота. Воплощение безмятежности. Оперся бедром о край стола и никого из нас не замечает. Даже тех прожигающе-гневных взглядов, что я обрушиваю в его сторону.

По-фи-гу.

– Сергей Иванович, это не то, что вы подумали, – застенчиво начинает оправдываться Настя, с опаской глядя на Спирина.

Он редко повышает голос на подчиненных, но разговорчики ходят про него разные. Самый распространенный – о его бессердечии.

Хотя я бы поспорила. Они просто не видели, как он играет с младшим сыном. И вряд ли увидят.

Васильева с ощутимым напряжением ожидает ответа.

Интересно, как по её мнению, стоила выходка того, чтобы падать в глазах окружающих?

Я частенько этим вопросом и применительно к себе задаюсь. Если когда-нибудь у Яра развяжется язык, мне настанет крышка. Быть жертвой всеобщего порицания я больше получаса не смогу.

Медленно выпускаю воздух из легких, потому что невольно перед глазами всплывает та самая ночь.

Стараюсь убедить себя, что никто и никогда не узнает о случившемся между нами.

Одна огромная ошибка, способная перечеркнуть всю жизнь.

– Неважно, что я думаю, – Сережа качает головой. – Ты можешь устраивать любовные игрища где угодно, но только не в стенах Управления. Ещё один такой случай и отправишься в городскую библиотеку работать.

– Я… Я не… – Настю начинает слегка покачивать.

Не от обиды ли?

Косится на меня.

Даже не жаль. В следующий раз будет думать головой, перед тем как так прозрачно подставляться.

И мне стоит поразмыслить на этот счет.

– Мы обсуждали подарок Марьяне на день рождения. Анастасия мне помогла определиться с выбором, – хмыкает Ярослав, скользя по мне непроницаемым взглядом.

– Да-да, точно! – подхватывает Васильева от безысходности. Изо всех сил старается изобразить бурную радость, которая больше походит на обреченный нервный тик.

Её усилия настолько напрасны, что остается её лишь пожалеть.

– За полгода готовитесь? – Сережа проходит вглубь кабинета и становится рядом с засранцем.

Последний протягивает руку в знак приветствия.

Снизошел. И на этом спасибо.

После того, как я устроилась работать в следственный, отношение Ярослава к Сергею изменилось. Он попросту стал ревновать.

У него вообще есть огромные проблемы по части личных границ. Люди, которых он считает подконтрольными к себе, должны общаться только с ним и ни с кем больше.

В детстве Ярик ревновал маму к нам с папой. Так истошно орал по ночам, что родителям приходилось забирать его спать к себе. С возрастом, естественно, выправилось, но ровно до тех пор, пока не родилась Алсу. Разница в возрасте у нас большая, поэтому появление сестренки пришлось на его переходный возраст.

В один из дней он притащился домой весь прокуренный. Такой смрад стоял, что хоть открывай все окна в доме, несмотря на мороз. Папа как раз был по работе в Москве, но вернулся раньше запланированного срока. Думаю, мама ему рассказала о выходке.

Ярика наказали, запретив гулять и пользоваться гаджетами. Только школа и тренировки. После одной из них он не пришел домой ночевать. Позвонил дедушке Роме, отцу нашего папы, и нажаловался.

У родителей из-за Яра вообще очень часто происходят конфликты со старшим поколением.

Деды привыкли сдувать пылинки со своего золотого мальчика. Портят весь воспитательный процесс.

– Вы что-то своими руками собираетесь делать? – продолжая провоцировать, смотрю на руки Васильевой, а после перевожу взгляд на ширинку козлика. Она, к счастью, застегнута. – На курсы обучения резьбой по дереву собрались?

– Оно самое, – Яр выкидывает указательный палец в мою сторону, мол, а ты хорошо угадала.– Уж больно кропотливая работа. Слишком много усилий потребуется приложить для достижения поставленной цели, – качает головой, сохраняя высокомерную ухмылку.

Знаю я его усилия. Вскрыть упаковку и раскатать, предварительно расстегнув брюки.

Настя смотрит на нас с недоверием.

Готова поспорить, она ожидала скандал, а мы лишь обменялись презрительными взглядами.

– Я готова, Сергей Иванович,– прижимаю папку с документами к груди. Мне кажется, что визуально видно, как бьется сердце в моей груди, стараясь вырваться наружу и показать всем свои раны.

Уже на выходе тихо проговариваю, так, чтобы услышала только Настя:

– Блузку застегни, помощница.

Она торопливо подносит руку к груди, растопыренными пальцами прикрывая вырез. Краснеет так, словно её с поличным поймали.

Ну что же. Весьма забавная ситуация складывается.

Яр себе не изменяет. Совершенно безбашенный.

Глава 7

– Я хочу, чтобы ты понимала – Соловьев совсем не такой человек, с какими ты привыкла дело иметь.

Сергей Иванович (сейчас именно так и никак иначе) выглядит предельно серьезным и собранным. Не надо хорошо его знать, чтобы понять – он против моего участия в подобных делах. Латентно психует. Скорее всего, представляет тот нагоняй, который ему может устроить мама.

– Если заметишь что-то странное – звонишь мне сразу. Будь предельно внимательна. На дороге, в подъезде. Везде. Даже когда идешь в магазин.

– И что ты сделаешь? Охрану ко мне приставишь?

Ситуация с братом и Настей выбила меня из колеи. Ощущаю себя приторможенной. Что есть сил, стараюсь казаться беззаботной. Не хочу, чтобы Сергей догадался, о чем я сейчас думаю.

Вернее – представляю. Как Яр снова заперся с этой шлюхенцией и продолжил знакомство.

Состояние близко к паранойе.

Прошло больше полутора лет с тех пор, когда Яр впервые открыто признался в чувствах. Целый год я прекрасно держалась, переводя каждый всплеск в шутку. Убеждала себя, что его развлечения просто перешли на новый уровень. Захотелось максимальной остроты.