Семнадцать рассказов

–

Ну что ты, Юра, иди просто в центральный район и покажи её парням. Они сами всё сделают.

Юра молчал, но трубку забрал. Чтобы мамка не увидел спрятал её в рукав. Как раз по длине и легко оттуда выныривает. Никто не догадает- ся, что у Юры в рукаве есть палка.

–

А

говорил

ли

я

тебе,

Юра,

отчего

мы

прозваны

Ильичёвы?

Нет?

Тогда слушай.

Юра смотрел в окно. Он редко бывал в центральном районе и не имел представления как ему помогут там парни. В последнее время, го- ворили, что в центре все с ума сошли по звофонам, что даже пиво не пьют, только со своими звофонами и ходят. С ними и разговаривают. Что им раскладная труба?

–

Прадед твой был не из этих мест. Звался он Ильиддин. Это оз- начало

на

родном

для

него

языке

«святой

человек».

Когда

переехал

он в Россию, как раз власть снова поменялась и решил он под это дело сменить паспорт. Времена такие были. Чтобы старое ему никто не при- помнил, хоть и святой человек, но не без греха видимо жил. Заменили

ему документ на фамилию Ильин, похоже, чтобы было, без нарушения. Но прадед твой после узнал, что Ильин, это в честь Ильи-пророка. А для родича твоего не было другого пророка кроме Магомета, так что он обратился повторно и за взятку поменял паспорт вновь. Ему кое-как выправили Ильина на Ильичёва. Иначе не выходило в конторе. Такие дела. Мы, конечно, с тобой не верим ни в каких пророков, но знай свою историю. Детям своим передашь.

Юра подтянулся в коридоре и ушёл в свой угол. За окном проехал свет фар, близилась ночь. Решил, что если дед позовёт ногу почесать или там воды принести, то расспросит его лучше о войне.

В новый день после обеда у тётки Юра не сразу пошёл из центра домой на 2-ой Огнеупорный. Вместо этого шлялся до темноты разгля- дывая витрины с самокатами и костюмами. Смотрел нет ли красивых девушек. Нет ли мелочи под ногами. Так и бродил пока не нашёл дей- ствительно кем-то обронённую монету, на которую купил мороженное. Простое белое. Было оно таким вкусным и так редко попадало к нему в рот в жизни. С наступлением темноты на улицу вышла местная моло- дёжь со звофонами. Их было легко различить. Каждый держал звонофон в руке и что-то показывал в нём другим. Золотистый свет экранов по- падал на лица и было видно, что все в восторге от чего-то. Компании по три-четыре человека как светлячки бродили по улицам с музыкой. У до- рогих моделей свет был более золотой, у тех, что проще – более белый. Юра выбрал компанию из четырёх по виду студентов в проулке между двумя магазинами. Подождал пока они зайдут вглубь проёма между до- мами прячась от ветра и остановятся, смеясь и тыча пальцем в один из

приборчиков в руках. Юра заслонил собой выход к улице и кашлянул, привлекая внимание.

–

Смотрите, что у меня есть, – произнёс старшеклассник и из его рукава

мягко

выползла

матовая

трубка.

Затем

он

сделал

резкий

взмах ей в сторону и трубку удлинилась, прозвучал металлический щелчок.

Юра далее стоял молча и неподвижно. Его чёрный контур подчёркивал свет с улицы.

Четверо заметались, наступая на мусор и друг другу на ноги. Никто из них не полез в драку, никто не позвал на помощь. Они прижались к стене и выставив руки со своими светящимися звофонами в направле- ние Юры пытались двигаться к улице. Ильичёв взял по очереди каж- дый из золотистых устройств свободной рукой и выпустил всех. Затем он сложил трубку и побежал в другую сторону. В чужом подъезде он осмотрел звофоны. Они не светились, если их не трогать и не звони- ли как обычные телефоны. Одна стороны звофона была стеклянной и в ней как в телевизоре бегали изображения. Они Юру не заинтересовали. Там были всё те же некрасивые девчонки, машины, брызгающие грязью на пешеходов, Майская война и прочая чепуха о которой Юра и так прекрасно знал. С обратной стороны у приборчиков ничего не было. Он догадался как выключить все звофоны кнопками на боку и сложив в карман пошёл домой. Перестав светиться приборчики превратились просто в странные прямоугольники.

Утром в школе он подошёл к самому авторитетному человеку шко- лы, обитавшему в подвале в каморке за огромным фрезерным станком. Трудовик осмотрел звофоны и сказал, что возьмёт их «по пятьдесят». Юра кивнул и оставил все четыре. На следующий день трудовик вы- звал его с урока химии и передал свёрнутую газету «Школьная жизнь»:

«Дома посмотришь, здесь не открывай». Ильичёв сдержал обещание сохраняя газету в портфеле. В Голубом доме уже вечером обнаружил в ней мятые купюры на общую сумму сто пятьдесят билетов банка и маленькую записку химическим карандашом: «один был плохой выки- нул». Ильичёв спрятал сотню под подоконник, а на остальные решил купить маме еды. В ближайшем магазине ничего кроме овощей не было, он дошёл до нового большого с витринами и гирляндой на входе. Ку- пив колбасы и консервов Юра был собой доволен. Но радость немного ушла, когда он зашёл в магазин звонофов. Самый дешёвый приборчик с неярким экраном и кнопками стоил пятьсот. Юра что-то почувствовал у себя внутри, заволновался и понёс пакет с колбасой домой.

Дед ел кусками, не жуя и запивал из горла. У него был целый склад бутылок от однополчан и никак не заканчивался. А вот колбасы не было

и Юрин занос дед оценил. Юра с ним не пил. Он глубоко дышал после очередного прохода под турником. Ему хотелось, чтобы скорее насту- пил следующий день после обеда у тётки.

–

А, Юра, подай мне хлеба. Кстати, знаешь, отчего ты Ильичёв? Юра подал горбушку батона.

–

Знаю,

дед,

ты

сто

раз

рассказывал.

Илья,

там,

пророки,

пчёлы.

–

Не-е-е-т, по правде говоря, прапрадед твой, хулиган был знатный в Петербурге. На любой смешок в его сторону, на любой недобрый взгляд отвечал: «И чё?». А потом сразу в морду рррааазз! Понял? И чё? Ичёв-

Ильичёв.

Ха-ха.

Скоро

богатым

станешь,

вот

вспомнишь

мою

историю.

–

Дед, расскажи лучше про войну, где ты ногу потерял. Все же зна- ют, что ты не был на Майской войне и медалей у тебя нет, как у всех ветеранов. Скажи правду, дед. Я уже большой, хочу знать.

–

Юра-Юра, мне нечего скрывать. И тебе, и мамке твоей, я всегда правду говорил. Взяли меня в молодости на войну, что ещё не было. Как бы в будущее, понимаешь. Там я воевал. Вот мои друзья зимой приедут,

я тебя с ними познакомлю, подтвердят. А нога, что нога. Там понима- ешь, оружие другое было. Были такие подземные приборы. Подкрады- вались и бах. Как мина, только бродит по полю под почвой по ночам.

Ими управляли издалека. Ко мне такая подкралась и бах! Оторвало по колено. Мне потом в госпитале подровняли хирурги и вот те костыли удалось спереть. Подай мне ещё колбасы. Потом меня вернули в наше время. Вот и вся история.

–

Дед…

хватит

заливать.

Ты

ветеран

войны,

которой

ещё

не

было?

–

Юра, я не вру. Пойми. Будущее оно рядом. Тебе кажется, что ты

всё

время

в

настоящем.

Но

нет.

Всё

что

делаешь

сейчас

это

ты

делаешь с прошлым сразу для настоящего и будущего. Вот хлеб отрезал. Про- шлый хлеб прошлым ножом и сейчас имеешь настоящий кусок. Но и в будущее отрез пошёл, понимаешь. Хлеб твой в будущем порезан. Он в будущем

целым

не

станет.

Кто

с

прошлым

мутит,

тот

будущее

режет.

–

Дед…

Ешь

больше.

Пей

поменьше,

мать

ругается.

Юра стал регулярно совершать променад по центральной части го- рода, вдоль канала и ходил за мосты. Он не торопился и не посещал одни и те же места дважды. Большой город позволял выбирать. Скрывал лицо шарфом или капюшоном. В драку не лез, если что-то шло не так просто убегал. Догнать его никто не мог. Практически каждый раз по- сле того как люди слышали щелчок трубы, они отдавали свои звофоны и уходили. С трудовиком тоже наладилось. Юра двинул ему в живот так, что трудовик сложился пополам и долго лежал на полу за станком. С тех пор за золотистые трудовик приносил сто пятьдесят, за те, что с

белёсым светом по семьдесят пять. Юра не покупал колбасу или фрукты дважды в одном магазине, не рассказал в классе про свои прогулки, не взял звофон себе. Только дед всё знал. Или почти всё. Ильичёв стал не только сильным, но и богатым. Заначка не помещалась в тайнике под подоконником, он перенёс её в щель на потолке над перекладиной. Что- бы попасть туда придётся подтянутся на одной руке и второй залезть между досок. В Голубом доме это может сделать только Юра.

Зачем копить деньги Юра долго не знал. Пока однажды деда не за- брала скорая помощь и он не вернулся из больницы без второй ноги. Вторую ему ампутировали по самую мошонку из-за заболевания со- судов. Деду назначили девять видов таблеток, также ему требовалась сидячая коляска. Мать после возвращения деда тоже заболела. Посто- янно хваталась за сердце, почти не разговаривала ни с кем. Попивала какие-то микстуры на кухне от которых пахло травой и спиртом. Юра сразу и потратил почти всё на запас лекарств, коляску, специальные впитывающие трусы для деда, потому что он начал писал в постель. Так Юра незаметно, в свои шестнадцать с половиной лет оказался глав- ным добытчиком еды. Ходил в магазин и на вырученные с продажи звонофов билеты банка брал то, что обычно покупала раньше мама. Она совершенно не интересовалась жизнью ни сына, ни деда. После своих микстур спала крепко и начала пропускать работу. Как-то раз Юра до- гадался, что она и вовсе нигде не работает. Может уволили, может сама ушла. В квартире перестали появляться новые тряпки из роддома, никто не заделывал щели в стенах. Настроения это не прибавляло, Ильичёв уходил в центр города, туда, где светились в раннем вечере осени золо- тые приборы в руках пугливой молодёжи.

В один из таких вечеров к общей печали Юры добавился дождь и порвавшийся ботинок. Всё-таки надо и на себя тратить деньги, ботин- ки покупать новые, к примеру. Нога стала мокрой, спина стала мокрой, голова, а подходящие владельцы золотых коробочек всё не находились. В конце концов Юра остановился у машины с громкой музыкой рядом с которой разговаривали и курили трое молодых мужчин. В их руках и карманах угадывались звофоны, но они не были ими очаровали как другие, а просто разговаривали о своём. Дождь только что прекратился и Юра счёл это знаком достать свою трубу. Но мужчины не сдали ему коробочки и не убежали. Они атаковали парня, завязалась тугая напря- жённая возня, борьба, закончившаяся в луже и грязи. Юра не сдавался и все трое получили от него тяжёлые удары. Лицо его было мокрым то ли от крови, то от луж, но отступать он не собрался. Выбираясь из очеред- ного захвата, он вспоминал деда, что наверняка тоже ходил в рукопаш-

ную на будущей войне. «Он смог, я смогу, мы – Ильичёвы», – пыхтел Юра пытаясь оторвать ухо одному и дать под дых второму. Через минут десять непрекращающейся битвы, все в грязи, четверо дерущихся ока- зались сидящими на земле, каждый в метре друг от друга. Трое людей из машины не могли отдышаться. Юра чувствовал, что пришёл момент последней атаки и он победит. Четверо чумазых и злых смотрели на истоптанную грязь вокруг. Один из сидящих прислонился к бамперу и заговорил:

–

Малец, ты здоров, здоровый как кабан, ни схватить тебя, ни уда- рить.

Откуда

ты

такой?

–

не

дождавшись

ответа,

мужчина

сплюнул кровь на землю и достал из внутреннего кармана пистолет.

–

Всё. Поиграли и хватит. Ты нас уморил. Сиди, где сидишь, рас- сказывай, кто такой, – пистолет был направлен прямо на Юру.

–

Юра,

со

2-го

Огнеупорного.

–

Лет

тебе

сколько,

Юрец

с

Огнеупорного?

У

кого

работаешь?

–

Семнадцать

скоро,

в

школе

учусь.

Ни

на

кого

не

работаю.

–

Мужики, ему семнадцать. Это катастрофа. Нас троих валял. Прав- да, мы усталые после работы. Юра, хочешь с нами работать? Бизнесом

заниматься?

–

Я

бы

хотел

подробнее

узнать.

У

меня

до

вас

всё

хорошо

было.

Школа, колбаса.

Мужики как-то добро засмеялись и оказалось, что не в обиде они на грязь на одежде и на тумаки. И всё превратилось в какую-то игру. Один протянул руку Юре, другой помогал встать. Третий спрятал пистолет. Они вместе сели в машину и поехали в загородный дом с рестораном. Там Юра умылся в красивом туалете и вытерся белейшим полотенцем, которое держал на выходе нарядно одетый седой мужчина. Таким бе- лым полотенцем, что невозможно было представить. Потом все долго ели и пили. Но Юра спиртное не выпивал. Он был очарован женщи- нами, которых в ресторане оказалось штук двадцать. Каждая была во много раз красивее самой милой учительницы и самой популярной од- ноклассницы. Они смеялись и пели, танцевали, ходили туда-сюда. Они совершали множество мелких движений ресницами, бровями, руками, совершенно приковав взгляд Юры. Девушки трогали мышцы Юры, его синяки, приносили еду и всё было как в самом прекрасном фильме про богатых, который школьник смотрел в видеосалоне.

Ильичёв начал работать на трёх молодых мужчин с машиной. Тру- довику он ничего не сказал, только показал ему трубу для лучшего взаи- мопонимания. Работа Юры была несложной. Ему выдали звофон и со- общали по нему куда и во сколько приходить. Он прибывал по адресу,

никогда не опаздывая и брал на месте у человека деньги. Часто это был полный целлофановый пакет денег, реже небольшая коробка или пачка, скреплённая резинкой для волос. Все люди, что отдавали Юре деньги были очень взволованы и несчастны. Плакали или изо всех сил стара- лись не заплакать. Юра не спрашивал в чём суть. Иногда говорил, что всё кончится хорошо, когда случалась особенно тоскливая пауза. Деньги у Юры забирали позже в другом месте. Бывало так, что он бродил по городу с пакетом денег часами и рассматривал через окна как живут люди. В будние дни все четверо встречались в тренажёрном зале. Му- жики научили Юру качаться со штангой и гантелями, делать правиль- ные упражнения чтобы мышцы росли ещё лучше. Учили боксировать с грушей висящей крюке, вбитом в потолок. Кормили мясом после и дарили всякие протеиновые батончики. По пятницам все собирались в загородном ресторане, где отдавали Юре его зарплату. Билетов банка хватало и на лекарства, и на продукты, и на новые кроссовки. И всё было очень хорошо пока девушки в ресторане не рассказали Юре ужас- ную правду.

–

Ты такой хороший, нам так не хочется тебя потерять, Юрик, – го- ворили они чаще и чаще.

–

Тебе же скоро восемнадцать, в армию заберут. А там тебе выбьют зубы и сделают голубым. Нам так тебя жаль. Жаль, жаль-жаль нашего

Юру…

Юра переспросил у троицы, так ли всё как говорят девицы. У тро- их соработников мнения были разные на счёт армии. В целом, никто такой девичий сценарий исключить не мог. Каждый рассказал какую- то свою дополнительную страшную историю, неизменно кончающую- ся фразой «лучше бы я поступил в университет…». И то, что ни дед, ни троица армию сами, без наводящих вопросов не вспоминали, Юру огорчало.

К тётке Юра ходить перестал. Она болела, кошек стало уже шесть и её помощь была не нужна. Ухаживать за ней и благодарить Юра не захотел. За что благодарить? За вечное понукание и за быстрый бег? Лишь однажды принёс ей огромный пакет конфет и букет крохотных дефицитных хризантем, и сообщил, что будет теперь заходить редко. Освободившееся время уходило на работу и нечасто на заботу о матери. Та, как и дед пила уже в открытую и из дома не выходила. Не стирала и не готовила. Набиралась по утрам сил поругаться с соседками, а чаще просто спала пьяная полдня. Дед сильно сдал, но виделся Юре всё ещё важным человеком. За советом Ильичёв пошёл не к новым друзьям на машине, а к деду-ветерану.

–

Дед,

может

сделаешь

меня

умным?

Может

пришёл

этот

день?

Дед?

–

Может

и

пришёл.

А

зачем

тебе

умным

быть?

–

Дед, меня после школы в армию заберут. Я если умным стану в университет поступлю, оттуда не заберут. Про армию все плохо гово-

рят, я туда не хочу.

–

Хм,

Юра,

знаешь…

–

Деда,

помоги,

сделай

умным.

У

тебя

же

всё

получалось

раньше.

Дед!

–

Юра. Армии бояться не надо. Ты в армию просто рядовым не ходи, ходи офицером.

–

Это

как,

дед?

–

Иди

сдавать

экзамены

в

офицерское

училище,

поступишь,

пой- дёшь в армию с удовольствием и за деньги.

–

Ты

сделаешь

меня

умным

чтобы

поступить?

Это

скоро

уже.

–

Да, Юра, найди у меня в чемодане кошелёк такой небольшой, по- хож на футляр для очков. Там возьми мой значок. Покажи, какой нашёл? Юра

быстро

доставал

барахло

деда

из

шкафа,

с

антресоли

и

из-под стола

пока

не

вытащил

небольшой

мягкий

чемодан.

В

нём

была

гора носков,

совершенно

теперь

деду

ненужных,

также

тапки

и

вязаный

сви-

тер с дырками от моли. В боковом кармане лежал футляр.

–

Вот

он,

здесь,

дай

мне

ту

штуку,

–

дед

открыл

защёлку

и

положил в ладонь Юре небольшой значок. Внук увидел в этот момент какая раз- ница между некогда могучими кулаками деда и его кистью. Теперь всё было наоборот. Сухая трясущаяся белая ладонь с крупными костяшка-

ми от деда и мясная розовая кувалда-кисть от внука. На значке была изображена толстая молния и не было никаких надписей. Значок кре- пился не булавкой, а имел штырёк с резьбой. Им следовало проткнуть одежду и в внутренней стороны закрутить небольшую гайку.

–

Пойдёшь

на

экзамен,

нацепишь

и

будешь

самый

умный,

внучок. А

подай-ка

мне

стакан

вишнёвой

настойки

за

это

дело,

принесёшь?

– дед поднялся на локтях повыше. На оконное стекло прилетела грязь от громкого грузовика. Мать что-то уронила за тонкой стеной на пол. Внук придвинул деду табуретку с тёмно-красной жидкостью в бутылке.

Школа кончилась где-то между исчезновением последнего грязного сугроба под окном и появлением новой модели звофона с зелёной под- светкой. Аттестат Юра получил не без проблем. Придумали комиссию, писали заявления, в школьном зале играли вальс и Юре пришлось тан- цевать с математичкой. Присутствовала какая-то взаимность в расста- вании его и школы. Он устал прощать ей несоответствие реальности, она устала от его прогулов и молчания на всех гуманитарных уроках.

На выпускной Юра не смог пойти, умерла тётка. Его попросили выгнать кошек из квартиры и кое-что принести домой на Огнеупорный. Сама квартира Юре не доставалась. У тётки был более успешный племянник в Литве. Якобы он уже мчался в поезде вступать в права. Юра вынес из квартиры всё, что только смог забрать за три поездки на такси. От кошек избавился. Он вовсе не понимал домашних животных поскольку вырос в постоянном дефиците еды. Ведь их же ещё и кормить надо, так думал Юра, глядя на собачек или кошечек с хозяевами в центральном районе. Такой расход был ему непонятен. Даже безногий дед и спившаяся мать приносили пользу. Советовали, протирали что-то. Но кошки и собаки… Странные бывают люди, кормят тех, кто не нужен ни за чем. Распре- делив вещи тётки в Голубом доме, многое подарили алкашам-соседям, Юра начал проходить медкомиссию и подавать документы в офицерское училище. Экзаменов он ждал со страхом и каждый день по два раза про- верял на месте ли дедов значок. У соседки-прачки он смотрел телевизор обращая внимание на какую сторону груди обычно прикрепляют важ- ные значки. Судя по телесериалам и новостям, всё важно чаще носили слева. На эту сторону и Юра привинтил свою «молнию».

Вышло так, что самыми сложными вступительными испытаниями на курсанта оказались подтягивания, бег и математика. Юра был не просто смущён, он недоумевал. Легко справившись со всем, он куда как спокойнее пошёл на второстепенный экзамен «Русский язык». Но и там, что-то пошло правильно и гладко. После того как Ильичёв по- ложил экзаменатору на стол исписанные листы изложения, к нему по- дошёл бочкообразный полковник. В полголоса спросил откуда у Юры значок. Имелся ввиду значок с молнией на рубашке Юры. Абитуриент рассказал, что это от деда-ветерана на удачу. Полковник не спросил ветераном чего являлся дед, а только приказал ждать его на КПП и за- брал себе Юрину экзаменационную работу из общей стопки. На КПП полковник не пришёл. Через час туда прибежал прапорщик и узнав Юру по значку всучил тому полный вещь-мешок каких-то консервов, папирос, бутылок и колбасы. Сверху к материи была булавкой прикре- плена записка: «Деду-ветерану от своих». Прапорщик убежал в часть. Юра побрёл на автобус с ношей.

Дома разбирая добротный мешок пошла между родственниками та- кая беседа.

–

Дед, а ты того полковника знаешь? – тряс мешок Юра. – Он тоже

из будущего?

–

Может

знаю, может не знаю. Всех

не помню. Значок-то тебе

помог?

Стал умным?

–

Результаты объявят в среду, надеюсь, что помог. Спасибо, дедуш- ка.

Я

давно

хотел

спросить,

а

с

кем

ты

воевал

там,

в

будущем?

–

С

русскими,

–

дед

сплюнул

прямо

на

пол.

–

Как

с

русскими?

Мы

же

русские

сами.

–

Да,

Юр,

и

мы

русские

и

они

были

русские.

Такая

будет

война

в

будущем.

–

А

как

вы

отличали

своих

от

чужих?

–

Нам

приборы

помогали

эти,

ваши

звофоны,

как

у

тебя

на

поясе сейчас. Наводишь на рожу и видно. Свой или чужой.

–

Так

ты

про

звофоны

знал

ещё

когда

я

маленьким

был?

–

Знал,

забыл

только

как

они

называются.

Появились

–

вспомнил.

–

Дед,

а

ты

за

наших

русских

был

или

за

ненаших?

Кто

победил?

–

А ты как думаешь, Юр. Стал бы я тут без ног в бараке коротать

если бы мы победили? Как всё закончилось, меня из будущего сюда

выкинули.

Юра не знал, что можно ещё спросить, чтобы не расстроить деда и наступила тишина.

–

Лучше послушай, что я ещё вспомнил. Прадед наш в цирке высту- пал. Под именем Самсон Силачёв. Гирями жонглировал, подковы гнул,

по две барышни на руках носил. А как время жениться пришло, оказа- лось, паспорт у него украли. Для нового паспорта он по совету будущей жены сменил фамилию и имя на Антона Ильичёва. С тех пор у нас такая фамилия, а могли бы Силачёвыми ходить, представляешь?

Юра молчал, о чём говорить после новости, что русские воевали с русскими. Вернее будут воевать. Путаница какая-то. Он попробовал по- кормить деда супом, но того вырвало. Оставил ему на табурете и ушёл к маме. Она его не узнала и стала кричать чтобы он закрыл дверь. Юра закрыл и положил ей рядом с входом башню из консервов и варенья. Подтянувшись на перекладине двадцать пять раз, неспешно, с выдохом в верхней точке, Юра решил спать до среды, когда будет точно известно умный он теперь или нет.

Учёба в офицерском училище ему понравилась. Во-первых, не нуж- но было собирать деньги по адресам, приятели по бизнесу из ресторана оставили его вскоре. Они нашли нового помощника и подарили Юре на память банку икры. Во-вторых, думать не нужно было ни о каких бы- товых вещах. Совсем ни о чём. Его кормили, одевали, обували и развле- кали. В частности, впервые Юра побывал в театре и цирке. Появилось время думать о разном, делать расчёты. В-третьих, Юра впервые увидел уважение людей к друг другу. Кого-то уважали за звание, кого-то за умения. Курсанты не боялись и не лебезили, они соблюдали правила и

уважали. Юру тоже стали уважать. За силу, за богатство, которым он поделился в казарме, за его ум, за икру.

Появилось свободное время для посещения секций и кружков, кото- рых Юра в школе никогда не знал. Там, на дополнительных занятиях, Ильичёв придумал соединить фанерные модели самолётов и звофон, и управлял этой игрушкой по второму звофону с расстояния. Затем вы- нул из звофона всё лишнее и прикрепил только внутренний чип, так хватило места и веса на учебную гранату, которую самолётик катал над полигоном. Затем ему стало лень постоянно быть на связи голосом с фа- нерной штукой, он заранее программировал сообщениями звофона по- лёт игрушки. Типа 1 – набор высоты, 2 – левый поворот, 3 – отпустить учебную гранату. Имея карту местности, и зная, где расположены выш- ки связи Юра задавал фанерке с моторчиком маршрут на малой высоте в обход зданий, посылал сообщение и затем час мог ничего не делать, а только смотреть за исполнением. Математика, не более того. Препода- ватели-офицеры уважали курсанта за это. Бывало, что его освобождали от караула или чистки картошки чтобы он показал новому полковнику как самолётик переносит гранату через всё училище. После поездки на олимпиаду в Саратовское офицерское училище, Юра улучшил игрушку. Подсмотрел на встрече у другого курсанта проект и переделал мотор- чик. Теперь самолёт стал вертолётом и так управлялся лучше, мог за- висать и ждать нужного момента. Юре дали только третье место. Вто- рое получил курсант, придумавший как скоро сушить солдатские носки. Первое место дали за новый рецепт каши для полевых условий. Юра не расстроился, но решил показать, что у него в запасе есть ум. Он изучил ход силовых линий от АЭС и зоны связи, наложил это на карту ветров и учёл вращение земли. Его вертолётик полетел из Саратова домой сам отдельно, а Юра поехал на поезде отдельно. На пересадке в Москве он позвонил в училище попросив забрать игрушку, которая по его подсчё- там должна была упасть в определённом месте. До училища топлива не хватало всё равно. К прибытию Юры его ждал вертолётик у постели и перевод в училище в Подмосковье, которого почему-то не было на карте всех училищ в коридоре на стене перед знаменем части.