скачать книгу бесплатно
Я вновь недовольно закатила глаза.
– Нет, не хочу! – пыталась перечить я Элисон, словно капризный ребенок.
Такая перспектива меня не устраивала, учитывая мои отношения, точнее их отсутствие, с детьми. Однако я знала – если Элисон что-то решила, спорить с ней бесполезно. Но, как гласит народная мудрость: попытка – не пытка. Я стояла на своем.
– Тебе надо отвлечься! – настойчиво, но заботливо продолжала Элисон.
Она была права, да и сил спорить с ней у меня не было. Мне действительно надо было отвлечься, и я подумала, что, возможно, это не такая уж и плохая идея. Тем более я любила компанию Элисон, даже когда она была занята детьми. Так что, выслушав ее и тяжело вздохнув, я просто смиренно, без лишних слов, неуверенно кивнула ей в ответ. Одержав верх, Элисон довольно улыбнулась.
* * *
Мы легли спать очень поздно, проболтав и просмеявшись полночи.
Проснулась я рано утром, почти на рассвете, под звуки музыки, тихо доносящиеся из моей кухни. Я встала, накинула халат и спустилась по лестнице вниз. Направляясь в сторону кухни, я увидела Элисон, которая с энтузиазмом пританцовывала у плиты и подпевала в ритм радио. Она увидела меня и весело задрала руки вверх:
– Тааа-дааааа! – воскликнула она, указывая подбородком на блинчики. – Доброе утро! Не желает ли Мышка подкрепиться вкусными блинчиками? – Ее голос был настолько бодр, что я непроизвольно взглянула на часы.
– Время… еще даже шести нет, Эли! Откуда в тебе столько энергии? – сонно пробормотала я, протирая глаза.
– С полной любовью улыбаюсь себе в зеркало по утрам, – захихикала она в своей манере и жестом пригласила меня сесть за стол. Мы сели, и она внимательно посмотрела на меня.
– Я обещала Элу привести тебя как-нибудь. Нам надо съездить вместе. Элу будет рада, – сказала Элисон, наливая в чашку кофе.
Я тоже была бы рада увидеть Элу. Как-никак она заботилась обо мне будто о родном ребенке, взяв меня к себе, когда я потеряла родителей. Я испытывала безмерную благодарность к этой чудесной таинственной женщине. Покинула ее дом я очень рано, чтобы не стать для нее обузой.
– Обязательно скоро заедем к ней, – тихо заверила я Элисон и потянулась за блинчиком.
Глава 7
Маленькие монстрики
Элисон никогда не хотела работать в офисе и заниматься рутиной. Она была воспитательницей. Дети ее увлекали. Она их просто обожала, несмотря на то что иногда называла их маленькими монстриками, – когда они проказничали, не давая Элисон возможности перевести дыхание. Но чаще она называла их цветами жизни – особенно когда они были послушными и покладистыми. Элисон любила за ними наблюдать, разговаривать, играть с ними. Она часто упоминала, что у детей многому можно поучиться, но этого мне не дано было понять. Чему можно учиться у маленьких монстриков? Такое прозвище детей мне больше импонировало и вызывало улыбку каждый раз, когда я вспоминала, как Элисон произносит это.
Таким образом, работа воспитательницей идеально подходила для нее. «Спокойная, увлекательная, безопасная работа – то, что надо», – размышляла Элисон вслух с довольной, искренней улыбкой на лице. Я была очень рада за подругу и с любопытством слушала занимательные истории о маленьких монстриках.
Я же была ее полной противоположностью в отношениях с детьми. Не зная подхода к этим маленьким существам, я жутко смущалась их. О чем с ними говорить? Как себя вести? Я чувствовала себя очень неловко в окружении детей. Элисон веселило мое стеснение, и она любила подшучивать надо мной и наставлять меня, утверждая, что, когда у меня будет свой ребенок, я обязательно изменюсь. Все же своего ребенка я никак не хотела. У меня было много страхов, и этот мог запросто возглавить их список. Это, скорее всего, действительно, было связано с ранней травмой потери родителей – я боялась, что моему ребенку тоже предстоит это пережить, если со мной что-то случится. Да и неприятности приключались со мной нередко, и невезение преследовало меня уж слишком часто. То споткнусь упаду, то палец порежу всякий раз, когда чищу овощи, то в аварию попаду… Да еще и память потеряю…
Лишившись родителей в раннем возрасте, я побывала в настоящем аду. Такого я бы точно не пожелала никому, тем более своему ребенку. Слишком глубокий шрам остался, и он продолжал скудно кровоточить всю оставшуюся жизнь. Слишком несчастным было мое детство. Поэтому родить ребенка – это звучало чересчур опасно. Я решила, что все это не для меня. По крайней мере, не в этой жизни. Я неплохо жила без детей – завидный жених, самая обычная работа в офисе у Уилла, замечательная подруга. И все это меня вполне устраивало. Моя жизнь казалась мне достаточно полноценной. Хотя ощущение, что я что-то упускаю и чего-то не хватает, всегда присутствовало. Но, скорее всего, это не было связано с нежеланием иметь ребенка.
* * *
Сегодня в детском саду у детей был день рисования. Увидев меня, некоторые из малышей подбегали, в надежде получить от меня внимание и поиграть со мной, на что я опускала глаза или поворачивала голову в другую сторону, притворяясь, что не вижу их. А иногда отводила взгляд в окно, изображая, что пребываю в глубоких думах, делая сверхсерьезное, слегка нахмуренное лицо. Видя все это, Элисон недовольно покачивала головой, но и тут я предпочитала притворяться, что не вижу этого. Дети растерянно отходили, а потом, надув губки, время от времени обиженно поглядывали на меня. Затем, забыв обо мне, они увлеченно раскладывали карандаши, а некоторые вовсю что-то черкали в своих альбомных листах. Я молча сидела в сторонке, стараясь не привлекать к себе внимания, а Элисон ходила между детьми, комментируя и поощряя их в этом занимательном творческом процессе, при возможности бросая на меня суровые взгляды осуждения.
– Это может быть все что угодно… – обращалась к детям Элисон. – Подумайте… что вам нравится?
– Мне нравится мороженое! – выкрикнул кто-то из детей.
– Хорошо, Алекс, ты можешь нарисовать мороженое, – улыбнулась Элисон. – Подумайте, что еще вам нравится? Возможно, мальчики захотят нарисовать машинки. А девочки – цветочки… Или бабочек, божьих коровок…
Услышав названия разных насекомых, я невольно поморщилась.
Дети полностью погрузились в творческий процесс. Элисон посмотрела на меня хитрыми глазами, и это значило, что она что-то замышляет. Я сморщила лоб и кинула на нее умоляющий взгляд, в ответ Элисон стала еще задорней.
– А сейчас мисс Мартин будет вам помогать, – прикрыв рот, тихо захихикала Элисон, очевидно еле сдерживая громкий хохот.
Дети обернулись и уставились на меня, явно выражая удивление и любопытство.
Только не это!
Я закатила глаза, но не сдвинулась с места.
– Она не хочет с нами разговаривать и играть! – обиженно сказал маленький Алекс.
– Нет! Что ты, Алекс! – тут же принялась оправдывать меня Элисон и кинула на меня отчаянный молящий взгляд.
Дети быстро вернулись к своему увлекательному занятию. Элисон всерьез нахмурилась, и мне стало жутко некомфортно. Медленно встав и бросив на нее недовольный взгляд, я осмотрела детей. Их лица светились восторгом, дети были полностью поглощены рисованием, поэтому особого внимания на меня не обращали, так что я почувствовала себя немного увереннее.
Я начала ходить, рассматривая их рисунки, периодически поглядывая на Элисон, как послушная девочка, ища одобрения в ее глазах.
Увидев достаточно серьезные и сконцентрированные лица детей, я поймала себя на мысли, что это вызывало во мне умиление, несвойственное мне в отношении к детям. Я взглянула на Элисон. Та не спускала с меня глаз и довольно улыбалась, радуясь своему удавшемуся «коварному» плану, указывая головой в сторону детей. «Ну давай уже, говори с ними», – считала я настойчивый призыв с ее губ. Я еще раз злобно посмотрела на Элисон и, громко выдохнув, решила принять ее вызов.
Среди детишек мне приглянулась девочка с большими глазами и длинными золотыми волосами. «Какая миленькая и красивая, как куколка», – подумала я. Подойдя к ней, довольная своей решительностью, я ехидно взглянула на Элисон. На что та еще сильнее расплылась в улыбке и показала мне жест одобрения, подняв большой палец вверх.
– Как тебя зовут? – нерешительно обратилась я к девочке.
– Оливия, – произнесла она, на секунду подняв на меня взгляд, очевидно немного удивившись, что я с ней заговорила.
– Что ты рисуешь? – внимательно рассматривая картинку, спросила я. Дети уставились с удивлением на меня. Мне стало неловко. Я вновь посмотрела на картинку. Там были нарисованы две большие фигурки, а посередине одна маленькая. Руки, изображенные в виде палок, переплетались, как будто все фигурки держались за руки. В правом верхнем углу было нарисовано солнце, а на круглых лицах четко виднелись линии губ, растянутые в широких улыбках.
Оливия, не поднимая головы и продолжая увлеченно рисовать, прокомментировала:
– Это мама, это папа, а вот я, – воодушевленно тыкала она карандашом по фигуркам.
– Как красиво! – восхитилась я искренне.
«Какой счастливый ребенок», – подумала я, радуясь за нее про себя. Тут же мой взор упал на худощавого грустного мальчика, который сидел молча, опустив голову. Я посмотрела на Элисон. Она кивнула, указывая на мальчика, явно ожидая, что я и к нему подойду.
В комнату вошла ассистентка и что-то шепнула Элисон. Они вышли. Я еще больше осмелела, почувствовав облегчение благодаря отсутствию назойливого взгляда Элисон, и уверенно подошла к мальчику.
– А тебя как зовут?
Мальчик молчал.
Тут кто-то из детей выкрикнул:
– Его зовут Эндрю.
Я улыбнулась моему помощнику.
– Что такое, Эндрю? У тебя не получается? – поинтересовалась я, подмечая для себя, что, оказывается, не так уж и страшно с ними разговаривать. Эндрю, не проронив ни слова, покачал головой, в то время как меня распирала гордость от проявленной мною храбрости. Мне стало очень любопытно, что происходило с мальчиком. Набравшись еще больше смелости, я продолжила добиваться ответа:
– Так, а что же случилось? Почему ты такой грустный?
Я обратила внимание на его рисунок, лежащий на столе, небрежно исчерченный черным карандашом. В центре альбомного листа была нарисована фигура, по очертаниям похожая на человеческую.
– Кто это? – поинтересовалась я, пытаясь внимательнее разглядеть картинку. – Это… твой папа? – предположила я.
Эндрю снова отрицательно покачал головой.
– Мама? – продолжала я свои расспросы, полностью поглощенная любопытством.
И снова он покачал головой, все также опустив глаза.
– Ну кто же это тогда? – мягко проявила я настойчивость, не спуская с него глаз.
Тут он медленно и нерешительно поднял голову и загадочно посмотрел мне в глаза, затем, так же без слов, вытянул руку, показывая пальцем на окно. Я повернулась к окну, вглядываясь в том направлении, куда указал мальчик. И заметила человека в капюшоне, как мне показалось, того самого, которого я видела возле заброшенного дома. Я замерла. У меня затряслись руки, и до моего сознания дошло, что за мной все-таки мог кто-то следить. Но зачем и кто? Я резко повернулась к Эндрю:
– Кто это, Эндрю? Ты знаешь его? – допытывалась я, снова вглядываясь в окно, где я только что видела загадочного незнакомца.
К тому моменту, как я вновь посмотрела в окно, там уже никого не было.
Эндрю в той же самой манере покачал головой.
Я пыталась взять себя в руки и не показывать детям обеспокоенность, но сейчас больше всего хотелось убежать… спрятаться… или просто стать одним из этих детей и жить беспечной детской жизнью.
Мысль о том, что меня хотят убить, которую я старалась закопать как можно глубже в своем сознании, восстала с новой силой. Я пыталась убедить себя, что все это обычное совпадение и ничего не значит. Но поверить в свои неубедительные доводы было определенно нелегко. Я снова и снова тревожно вглядывалась в окно.
– Вы его боитесь? – неожиданно спросил Эндрю.
От удивления, то ли из-за его вопроса, то ли оттого, что он наконец заговорил, я уставилась на Эндрю.
– Я его сегодня в первый раз увидел, – тихо вымолвил он, прервав мои мысли.
Я ужаснулась от осознания того, что за мной действительно кто-то следил. Значит, мне не показалось, и я на самом деле видела этого подозрительного незнакомца возле заброшенного дома. Какова могла быть вероятность того, что это просто какое-то глупое совпадение?
Элисон вернулась в комнату.
– Аманда, за тобой сегодня приедут чуть раньше. Собери карандаши в коробочку.
Я отвлеклась от Эндрю и оглянулась. Элисон обращалась к той самой девочке, которая почему-то представилась мне другим именем. Я нахмурилась в непонимании, наблюдая за девочкой. Оливия, или как ее там по-настоящему зовут, послушно начала складывать карандаши.
Элисон настороженно посмотрела на меня, видимо почуяв мою тревожность.
– Лили, ты в порядке? – тихо спросила она, перебив мои мысли.
– Да, – поспешила я с ответом. – Я выйду подышать, – быстро сказала я, чтобы не терпеть пронзительный и настойчивый взгляд Элисон.
Она растерянно кивнула.
– Проводи, пожалуйста, Аманду к выходу, – вежливо попросила она.
Я кивнула и, чтобы немного развеять атмосферу, слегка улыбнулась. Мне казалось, что все дети таращились на меня. Мне хотелось быстрее скрыться от их глаз, снять натянутую, притворную улыбку с лица.
Оливия-Аманда быстро и воодушевленно шла к выходу, пока я, полностью поглощенная своими мыслями, старалась не отставать и не терять ее из виду.
Мы вышли во двор. Девочка старательно высматривала улицу. Я тоже нервно оглядывалась, несмотря на то что мы стояли во дворе, в безопасности, тогда как окна детского сада выходили на другую сторону – на дорогу, где я видела незнакомца в капюшоне. Мы молчали. Сказать мне было нечего, я продолжала обдумывать увиденное, строя разные предположения. Я взглянула на девочку.
– Так тебя зовут Аманда? – спросила я прищуриваясь.
– Нет, – ответила она, не моргнув и глазом. – Меня зовут Оливия.
Странно. Не может же ребенок врать с таким лицом. Почему же Элисон ее называла Амандой? Не могла же подруга напутать имена своих подопечных. Или могла? Я усмехнулась.
Я заметила у Оливии два рисунка. На втором преобладали темные тона, веселых улыбок и солнца там уже не было.
– А это кто? – с любопытством поинтересовалась я, переключая свои мысли на рисунок, где была изображена фигура, судя по всему с большим животом.
– Ведьма! – со злобой ответила Оливия.
– Ведьма? А почему ведьма? – поинтересовалась я, не скрывая своего любопытства.
– Потому что ей нравится мой папа! – громко и обиженно вскрикнула она с этакой детской злостью.
Я насторожилась и внимательно посмотрела на девочку, окончательно отбросив мысли о человеке в капюшоне, искренне сочувствуя Оливии.
– Я скучаю по папе. – Она опустила глаза и погрустнела.
Мне стало жутко не по себе, и я почувствовала огромную жалость к этой девочке. Наверное, у него есть любовница, предположила я, теперь уже совсем забыв про неприятный инцидент.
– Ты думаешь, папа тебя не любит? – осторожно поинтересовалась я.
Как же несправедлива жизнь к ней и к ее маме.
Мне стало искренне жалко эту девочку и ее маму.
– Она убила папу… – почти шепотом сказала она.
– Как… – я замолкла, выпучив глаза на Оливию.
Она тут же поменялась в лице.
– Папа меня любит! – гордо и уверенно заявила она.
– Конечно… любит… – промямлила я и осторожно дотронулась до ее волос.
Девочка смущенно наклонила голову. Я тоже, стесняясь своего жеста нежности, быстро и неуклюже отдернула от нее руку.
Неужели у Оливии нет отца? Я задумчиво смотрела на нее, как вдруг она повеселела.
