Год Свиньи и другие приключения времени. Проза и стихи

Я хорошо помню, как с друзьями из двора, ходил смотреть на котлован. В первые дни городские власти как будто не знали, что со всем этим делать и видимо ждали «ЦУ» из Центра. А пока доступ к захоронению был открыт, вплоть до того, что в отсутствие строителей в котловане орудовали любопытные ребята с лопатами. Первое, на что я обратил внимание, так это на инсталляцию из оскаленных черепов, выставленных в ряд у самого края ямы. Копачи-аматоры весело загалдели, когда один из шутников присел на корточки и угостил крайний череп справа сигаретой. Скорби к павшим врагам никто не испытывал.

Судя по всему кладбище было куда шире фундаментной ямы, из ее вертикальных срезов торчали кости мертвых. На следующий день власти очнулись и окружили «театр смерти» надежным забором. Все это происходило за пару месяцев до моего вступления в ансамбль народных танцев. Так что вернемся в ДК «Титан», где хореограф уже составила четкий план нашего выступления. Это была крепкая, чуть повыше среднего роста женщина в круглых очках, как бы усиливающих строгость ее взгляда (черты лица не помню, но память услужливо преподносит образ мадемуазель Куку из «Безымянной звезды»). Итак, «интуристов» было решено ошарашить ползунцом, «вскружить» залихватской кадрилью, а напоследок «прибить» воинственным и резвым гопаком.

– Только давайте договоримся, ребята… Так, Охрименко, на меня смотрим, а не на затылок Светы! Значит, договоримся так – все прыснули, я видимо покраснел, а хореограф, выдержав паузу и заглушив смешки колючим взглядом своих льдистых глаз, продолжила: когда гости приедут, мы не галдим, не таращимся на них глазами, а ведем себя, как хорошие, воспитанные люди. Как настоящие советские пионеры! Вы хорошо меня поняли? —опять пауза и гробовое молчание, потом хлопок в ладоши: Хорошо, теперь все на сцену…

С гордостью скажу, что дебют мы не провалили. Волнение и ответственность перед Родиной придали нам сил, мы не танцевали, мы летали по сцене, будто на крыльях. От танца к танцу аплодисменты почтенных гостей звучали все неистовей. Короче, немцам понравилось. Делегация состояла из пары десятков человек, в основном пожилого возраста и преимущественно седовласых. Помню, что обратил внимание на высокого осанистого старика в очках и подумал: «уж не бывший ли ты гестаповец, дядя?»

Триумфально закончив гопак, мы выстроились на сцене в ряд, изобразили благодарный поклон, после чего прямо к нашим ногам были возложены дары. Не цветы и прочая дребедень, а сладости, неведомые нам сладости из далекой Европы! При виде шоколадных плиток, батончиков в ярких и блестящих обертках, заветных жевательных резинок и другого кондитерского добра, у меня подкосились ноги и я едва сдержал порыв обхватить все это руками и стремглав броситься за кулисы. У стоявшего рядом одноклассника Миши Котлова случилось нечто похожее, он даже сделал шаг вперед, но застыл, придержанный мной за рукав. Пионерская сила воли позволяла глушить недостойные звания советского человека порывы! Что ж, мы выглядели достойно, нетерпеливо поглядывая на неторопливых немцев, ожидая когда те покинут зал, чтобы уже не таясь броситься наперегонки за трофеями. В этом смысле наш танцевальный отряд, особенно мальчики, стал одной, нервной пружиной. Но нас обломала хореограф, ибо дары с двух огромных подносов были сгружены в пакеты и отданы на хранение баянисту. Когда делегация ушла, мы все сгрудились за кулисами, вокруг «мадемуазель Куку» и нашего аккомпаниатора, в глазах которого четко читалась угроза: «пацаны, будете баловать, йобну по голове баяном».

– Вы просто молодцы, ребята. Хорошо танцевали и вели себя достойно —чеканным слогом произнесла хореограф- и спасибо, что выстояли, не бросились разгребать конфеты.

«Как делить добро будем»? – из самого нутра выплывала хриплая, как голос зэка, мысль.

Заскрипев сердцами, мы дружно согласились, что первыми следует оконфетить девочек. Каждой из них хореограф вручила по шоколадному батончику. Потом настал черед мальчиков. Между тем во мне нарастала тревога, и я лихорадочно оглядывался по сторонам. «Странно, было ж два пакета, а где же второй? Неужели кто-то заныкал?»

В итоге хореограф протянула мне какую-то коричневую палочку с желтой надписью. Так, я впервые увидел ириски « Meller». Во мне закипало возмущение, во рту пересохло от жажды справедливости и я решился подать голос протеста.

– Такая-то, такая —то (отчества хореографа не помню), а было ж два пакета… И жвачки были, и баночка такая стеклянная, с разноцветными шариками…

«Мадемуазель Куку» запнулась от вспыхнувшего за стеклянными линзами возмущения, но сдержала себя и сменив гнев на терпение, посмотрела на меня, словно на дурачка:

– Охрименко, ты что один такой умный? Конфеты не тебе, это для всех ребят. Понимаешь для всех!

– Так тут же все ребята, (такая-то, такая-то) -парировал я.

– А что у меня одна ваша группа танцами занимается? Есть ребята, которые учатся во вторую смену. Вообщем, не морочь мне голову!

– Так мы же, а не они гопак танцевали. Немцы нам хлопали, это наши конфеты, (такая-то, такая-то) – упрямо бубнил я.

Но хореограф сделала вид, что ей нужно в кабинет директору, объявила дату следующего занятия и унеслась. За ней, придерживая свой музыкальный инструмент, торопливо заковылял баянист.

По дороге домой разболелась голова, меня трусило и пошатывало. К вечеру поднялась температуру, к утру она спала, но в школу я не пошел, так как мама обнаружила за моими ушами странное покраснение. Вызвали моего педиатра (из-за хронического бронхита и склонности к туберкулезу я стоял на учете) – женщину лет пятидесяти по фамилии Шапиро. Она была очень хорошим врачом, но в то утро, выслушав маму, немножко вспылила:

– Ну что вы меня вызываете по разным пустякам? Знаете сколько мне еще адресов обходить? Ваш ребенок абсолютно здоров!

– Да? -мама недоверчиво посмотрела на докторшу – а что это такое за ушами? И главное за двумя сразу.

– Не морочьте мне голову – выдохнула доктор Шапиро после того как бегло осмотрела мои уши.

День я проходил бодрячком, дочитав «Всадника без головы», довольный тем, что прогулял школу. А вечером опять поднялась температура, лоб охватило жаром и я поплыл.

– Мамочки, а что ж делать. Юра, что ты там делаешь, тут сын умирает (папа вроде ужинал на кухне), у него 39, 5 —с испугом глядя на градусник воскликнула мама.

Если б еще запаниковал и папа, я б точно умер, но папа не долго думая, закинул мне в рот горсть таблеток и протянул стакан воды. Через пару часов температура сползла до 37, 5 но ниже уже не падала. Пока я забывался сном, Мама до глубокой ночи листала какие – то медицинские книги (о, если бы тогда был Гугл!). К утру она торжественно объявила, что диагноз найден и судя по описанию на моем теле вскоре «расцветет» корь, ну или краснуха.

– А ну-как задери майку! – приказала мама и как в воду глядела. На груди, ближе к шее успело проклюнуться три ярко красных прыщика. Увидев такие улики, мама бросилась снова звонить Шапиро.

На этот раз та вела себя по тише и раздражением не искрилась.

– Да, несомненно, это корь! – осмотрев меня заключила доктор и стала выяснять с кем я контактировал в школе. Ничего нет страшнее для детского врача, когда на вверенном ему участке вспыхивает эпидемия.

Лечение продлилось больше месяца. За это время я прочитал Графа Монте-Кристо, Анну Каренину и три тома Луи Буссенара. Вернувшись в школу я обнаружил, что с того дня, как честных советских пионеров «побрили» на конфеты все пошло наперекосяк. Никто уже не танцевал. Один из «великолепной семерки» заключил пари, что спрыгнет с третьего этажа в палисадник. И хотя там была подстелена «перина» из сухих листьев, чувак сломал ногу. Но самое смешное, что пять других выглядели, словно отмотавшие срок зэки. Все были обриты наголо. Оказалось, что после танцев они дружно записались в секцию фехтования и за неделю тренировок в фехтовальных масках подхватили педикулез. Стоял ноябрь месяц, приближались зимние холода. О судьбе ансамбля народных танцев мне ничего неизвестно, и девочку с родинкой-звездочкой за розовым ушком, я никогда больше не увидел.

Супрематическая поэма (1)

Я хочу увидеть из окна поезда

болотистую равнину,

камышового кота,

грызущего старую кость,

нищего старичка,

опирающегося на трость

пустой дом на отшибе

покинутый даже тенями

глиняных людей

с терпеливыми коленями

Капища умерших богов

стаю ворон, черной спиралью

ввинченную в серое зимнее небо

одинокого крестьянина,

несущего мешок за спиной

Я смотрю и пытаюсь угадать,

что в мешке,

кроме утаившегося шила

Мертвая нутрия или шиншилла,

охапка сена для отелившейся коровы

или собранные на счастье подковы…

…Между тем поезд прибавил ход

стирая путника ластиком своего движения

день умирал, виновниками его поражения

на небе выступили дымчатые сумерки

но и они, спустя считанные минуты умерли

окно погрузилось в чернила тьмы

тьма-мать, тьма-мать, тьма-мать

слышалось в звуках, издаваемых поездом,

какой символ! -чиркнул я в записной книжке

уверен, что два года назад

услышав подобные звуки

и вперив в чернильное окно глаза

Казимир Малевич выдумал Черный Квадрат

Супрематический гений не думал

И не гадал еще

Что помимо тех, которые на шедевр плюются

Найдется некто, узревший в «ЧК» влагалище

Из которого грянет девочка

По имени Революция

Чую, близок итог моих странствий

Задача моя, как никогда проста

Я рассею черный квадрат в пространстве

Вычленив его из рамок тесного полотна

Оплодотворение вскоре состоится

Сквозь мглу и ветер несется поезд

К яйцеклетке северной столицы

Как железный сперматозоид!

Красота идеи мне нравится

Она из породы нетленного

Кстати, я забыл вам представиться

Моя фамилия Ленин.

2

В черном подвале сидит очень бледный человек.

(Сноска к эпохе: тридцатые годы, ХХ-ый век).

Жена оставлена дома.

Дети растыканы по друзьям и знакомым.

Ивановы приютили сына.

Петровы- двух дочек.

В жизни стало все больше точек.

Вечер… Усталая… Дрожь… Век…

У человека сильно слезятся глаза,

Свет лампы, как злобный карлик

Возомнивший себя светом солнца,

Управляем невидимой взгляду рукой

Перекрашивает радужных оболочек оконца

Пропитывает бледное лицо человека

Ужасом и Бедой

Заключенными в выпрыгивающих из света

Кулаках.

Ногах, хромовых сапогах…

…И тогда бледное окрашивается красным,

В глазах чернеет,

Выбор цветов становится маловат

(вот так и происходит супрематический переход,

Из черного в красный квадрат.)

Очень бледный человек

не видит свою жену

Сына Павла и дочек, Дашу и Асю

Пытается разглядеть портрет на стене,

Но тот уже превратился в красный квадрат.

Человек с красным лицом

Отводит от портрета взгляд

Но ничего не происходит.

Он взглядом водит.

Кабинет. Окно. Человек в хромовых сапогах

Все – сплошной красный квадрат

Главная цель которого, превратить бедного человека

В загнанное животное

Но никто, как животное,

Чует источаемый страх

оставшегося в черном квадрате палача,

Которому еще предстоит

Переход в красный квадрат.

Страх палача прямо пропорционален

Силе ударов черного сапога

Когда сапог взбешен

Ребра и печень крУшит

Животное из красного квадрата чует:

Черный Страх Черного Сапога

превращается в Красный Ужас

Бледный человек, перешедший

из черного, в красное

Издает сиплые хрипы и скулящий вой

Точь в точь, как животное,

приведенное на убой

На обвинение в сотрудничестве с разведкой

Империалистической Антарктиды

согласно кивающее головой

Сплевывает черную кровь из разбитой печени

черный сапог успокоился и не бьет

срок его пребывания в черном квадрате

на месяц продлен

(Для людей и животных из красного – это вечность)

Черный Сапог приказывает увести животное

Животное по человечески радуется, словно

Возвращается к себе домой

По дороге в камеру красный квадрат

Слегка рассеивается

Мутно-желтым светом

В камере, животное закрывает глаза

И укрываясь, как одеялом, черной дырой

Снова становится человеком.

Отворачивается к стене.

(бытие агентов империалистической Антарктиды

Всегда переходит в —не)

Он это знает

И перед сном животное подает голос

На ухо человеку с бледным лицом шепчет:

«Никогда не говори никогда

Ничего не говори ничего

Ни кому ни говори ни кому

Ни про что не говори ни про что

И тебе станет легче…»

Человек засыпает.

Не по кентовски

Василий Смалько был дюже охоч до женского пола. Несмотря на действующую жену и пятилетнего ребенка, а также скромные бытовые условия (комнатушка в общаге барачного типа), Вася не упускал ни единого удобного случая повернуть налево. Без всякого страха разоблачения (хотя супруга отличалась пещерной ревностью) Василий сделал своим «прайдом» территорию общежития, причем абсолютно не обращая внимания на -замужем объект вожделения, или нет.

– А если жена попалит? – спрашивали на работе товарищи- бабы ж могут проболтаться, слухи пойдут.

На это Вася широко усмехался, одергивал пыльную спецовку и демонстрировал всем пудовый кулак.

– Як попалять, так получат ****ы, воны мэнэ знають. Семья ж то святое-отвечал он.

Конечно, определенную конспирацию он соблюдал. Походы совпадали с отъездами жены в райцентр к родителям. Благо, ездила она часто и как правило, брала с собой сына, светловолосого мальчика с ангельскими глазами.

Как раз в один из таких дней Смалько и решил подкатить к соседке, что жила через пять комнат от него. Она была замужней, ее супруг, мрачный сутулый типочек с неприятным взглядом, работал в местном отделении милиции. Все, получилось спонтанно, перед этим делом Вася накатил пару-тройку граненных стопочек и вышел в коридор покурить. А там, как говорится, на ловца и зверь прибежал. Водка была выпита вместе с кентом, который пришел в гости. Пока Вася курил, кент сидел в комнате и смотрел телевизор. Сигарета была уничтожена до половины, когда в коридоре раздался гулкий стук женских каблуков. Света (так ее звали) была при полном параде, как потом оказалось, она возвращалась с дня рождения подруги и, как и Вася, была слегка навеселе. Поэтому плотоядные глаза соседа ее не напугали, а наоборот, развеселили. Вася вожделел ее полгода, представляя как мнет в руках увесистые груди, как напористо лезет к Свете под платье. Она была чуть старше его тридцати. Весьма хороша собой, особенно когда вульгарно красила губы и подводила глаза черным. Вот как сейчас. Как истинный джентельмен, Василий не мог хватать ее прямо в коридоре и тащить к себе. Тем более он же не один. Вася не был хамом, а потому начал светскую беседу с вполне литературной фразы: «мадам, вы сегодня особо прекрасны». Слово за слово и вот уже дама согласилась на продолжение банкета, вот уже Вася галантно пододвигает ей табурет и подрезает в тарелку сервелат. Познакомить соседку с другом не получилось, так как тот растянулся на диване и очевидно заснул.

– Коля пэрэпыв мабуть- так прокомментировал эту картину Вася.

Вечер был прекрасен. Цокались стопочками, говорили о жизни, смеялись. Вообщем все шло к той неловкой паузе, когда внезапно повисает тишина и начинают говорить взгляды, а руки действовать.

– А твой шо, у себя? – вперев в соседку глаза, поинтересовался Вася, с радостью узнавая, что мент сегодня на дежурстве.

– А вот скажи, Вася – завела разговор Света, доверительно коснувшись пальцами васиного локтя.

Того как ударило током, внезапный прилив крови скользнул от висков вниз, где все в один момент окрепло и напряглось.

– …вот если девушка твоего товарища или друга попросит тебя о ласке, ну ты понял о чем я, что ты будешь делать? -в этот миг в глазах Светика зажглось по ****скому огоньку. Она игриво закусила нижнюю губу.

– Ну- задумался Вася, отерев вспотевшие ладони о спортивные штаны- если друга, товарища, то наверное не буду. Это как то не по кентовски. Нехорошо.

– А вот, к примеру, ты моего мужа знаешь. Люстру помогал нам вешать, вместе на рыбалку ходили, пиво вечером пили. Он же тебе, как товарищ, да? – рот Светы расплылся в улыбке

Тут Вася даже и не думал. Сразу вспылил:

– Да он же мент поганый, тоже мени товарысча нашла. Проста сосед. Шоб у миня менты булы в товарыщах, нахуя мне такое щастье? -возмущался Вася.

В ответ на это Света потянулась к нему всем телом, как бы желая при помощи губ заставить Васю замолчать. Тот с радостью поддался вперед и вот уже уста прильнули к устам, а васины руки легли на крепкие женские бедра. Следующим делом, он решил проверить, что у соседки под платьем, однако этого не произошло. Сзади них что то заскрипело, а потом хриплым, полу-невнятным голосом раздалось:

– н. нн..ееее по кентовски…

– бля, воно нэ спыть, оказуется-оглядываясь на Колю, воскликнул Вася.-ты шо тут подгляудешь, что ли?

Но Коля молчал и глаза его были закрыты. Он даже похрапывал.

– ну давай шо ли по одной накатим ище- боясь, что у Светы спадет весь настрой, Вася наполнил стопки.

Минуты через три произошла вторая попытка. На этот раз васина рука успела таки скользнуть под соседкино платье и только потянулась к самому сокровенному, как с дивана раздалось хрипло-утробное:

– ннн… ееее по-кентовски…

Коля даже не шевелился, по всем признакам он глубоко спал, тем не менее, как бы представляя собой Всевидящее Око.

– Слышь, ты меня малость подзаибав – Вася скрипнул зубами от злости.

Но что тут поделаешь? Выгонять в таком состоянии лучшего друга и правда не по кентовски.

Было еще пару стопок и выход на третий контакт. Васина рука теперь сжимала ее грудь, пробравшись прямо под лифчик.

– Ннннееее по кентовски – прохрипело с дивана и в третий раз.

Тут уже не выдержала соседка.

– Слушай-зашептала она- давай у меня. Я сейчас в душ, а ты минут через десять подходи.

Коля не шевелился. Вася зло поглядывая на полуспящего друга попшикал из дезодоранта подмышки, оттянул штаны и пшикнул туда. Через десять минут, с полотенцем на плечах, он шел по коридору, насвистывая мелодию из мультфильма про Капитошку. В спортивных штанах параллельно полу, торчало. Как стрелка компаса, по которой он следовал.

Однако, все в одночасье рухнуло… Сквозь приоткрытую дверь Вася увидел лицо Светы.

– Отбой, муж вернулся. Сидит, падла, Ликвидацию смотрит. Давай может в другой раз – и дверь захлопнулась.

Все в Васе разом осело и скукожилось. Облом был жестким. Очень хотелось навешать Коле пи..юлей, но Вася себя сдержал, потому что это не по-кентовски.

Открыв баночку с пивом, Василий сел на табурет и задумался. Почему он не расслышал в коридоре шаги мента? В окно что ли тот пролез, сука?

Капитан Беда

В дверь позвонили,

звонок был долог,

в прихожей пахло ванилью,

мама пекла пирог

и пышные слойки.

Она подошла к двери

и тихо, как всегда

спросила: Кто?

за дверью ответили:

Капитан Иван Беда

Откройте!

Мама посмотрела в глазок,

человек высок,

кажется с усами,

на человеке то ли шинель,

то ли пальто

с виду суров,

как Иван Сусанин

видно с утра обошел

сорок домов.

– Что вам нужно? —

мама спросила резко,

едва не плача

– У меня на руках повестка

для вашего мальчика,

сказал капитан Беда

на манер почтальона Печкина,

– фронту нужна еда,

будьте добры, обеспечьте-ка.-

сурово, как истукан

добавил Беда капитан.

– почему затаились?

долг Родине платежом красен,

я должен вручить повестку,

что не ясно?

– Кажется, прошлой ночью

вы мне приснились-

тихо ответила мама

да, да,

того также звали

капитан Беда!

тоже подкрался к двери тихонько,

только в руках не повестка, а

похоронка.

и шинель на нем была черной,

и лицо было смуглым, словно

копченым,

а еще у него не было глаз

и носа,

и кожа от ожогов розовая,

Вы точно капитан Беда?

Что все это значит?

– Я Беда, фронту нужна еда!

я принес повестку для вашего

мальчика.

2016

Свидание

От слов «генеральная уборка» на Василия Мазура веяло тоской, лишней суетой и беспокойством. Но в этот раз было не отвертеться. На любовном горизонте Васи возникла новая фея, которая после месяца нежных ухаживаний и вождений в кафе и в кино, согласилась на посещение васиной «берлоги».

Конечно он понимал, что без наведения бытового порядка за каждым углом – дубина энтропии. Раз, другой взмахнет над головой и ты видишь, как мир поглощает хаос: брошенные вещи словно бунтуют, прячутся по темным углам, а на утро и вовсе исчезают. Не верите? Ссыпая в пластмассовый таз стиранные носки, Василий насчитал дюжину разных и совершенно ни одной пары. Чем не мировой рекорд? Эй, гиннесовцы, сюда! А один носок вообще загадочный- белый с мордой медвежонка – Василий готов был поклясться, что никогда его не носил! Разбив комнату на топографические квадраты он принялся заглядывать под батареи, под диван и ванну – от отчаянья даже вышел на кухню и заглянул в холодильник, где взгляд уперся в проросшую луковицу. Нигде ни одного носка! Тут уж поневоле поверишь в одноногого домового или в невидимую, но очень прожорливую моль! Пришлось подбирать носки по цвету, впрочем, один черт -оденешь на правую зеленый, на левую красный – никто не заметит. Потому что зима, высокие ботинки и никто не приглашает в гости.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.