скачать книгу бесплатно
– Не сердись. Давай вернем воды наших мыслей в прежнее русло. Я предложил тебе принять от меня Дар.
– Стар, – покачала головой Пат. – Я ничего не возьму. Лучше подумаем, как я смогу помочь тебе иначе.
– Не руби мое дерево на корню, – он подошел к ней и уставился на нее своими черными, бездонными глазами, забыв про то, что за ними следят. – Иначе нельзя. Я…
– Ты… у вас на планете есть магазины? – быстро произнесла она вслух, судорожно сочиняя тему для разговора.
Стар, кажется, опомнился.
– Если ты спрашиваешь, есть ли у нас каменное здание, набитое ненужными предметами, то такого у нас нет, – скучным, однотонным голосом ответил он.
– Ну, где-то же вы покупаете одежду или продукты?
– Да, у мастеров. Этот человек, – Стар указал на продавца, который, потеряв надежду, уже отошел от «покупателей» и с помощью панели управления менял местами товар на полках, – создал все это сам?
– Нет, он продает то, что создали другие. («Сделай, наконец, вид, что тебе здесь что-нибудь интересно! Поговорим позже»).
«Река не может отразить то, что не показывает небо», – продолжил он мысленный разговор.
«Знаешь что, – рассердилась Пат, – или твоя река будет отражать то, что я говорю, или ищи себе другую… неразумную, которая станет тебе помогать».
Она не знала как перевести на илинит слово «дура».
«Хорошо», – внезапно улыбнулся Стар, и лицо его снова ожило подвижностью.
– Я хочу вот это! – сказал он вслух и к радости продавца ткнул пальцем в первую попавшуюся вещь.
– Отлично! – ответила Пат, глядя на старческое пальто-самогрев. – Мы это берем.
***
Пальто она отдала в тот же вечер.
Стар действительно уснул – очень крепко. Патрисия устроила ему постель в гостиной. Против белья он не возражал, она только немного опасалась, не принято ли у илян спать нагишом, поэтому заранее предупредила, что утром, когда она постучится к нему, он должен будет одеться. Запасную одежду, приготовленную Семеном, она положила рядом. Ответа она не получила – ни мысленно, ни вслух, но ей показалось, он даже не понял, о чем она.
Перед тем, как выйти из комнаты, она решила проявить дружеское участие и легонько дотронулась до его руки, желая спокойной ночи. И тотчас пожалела об этом: рука у него дернулась так, словно ее коснулись раскаленным утюгом, а взгляд стал изумленно-испуганным. «Наверное, телесный контакт для них недопустим», – с запоздалым сожалением подумала Пат. Она ждала, что парень выразит недовольство, но тот промолчал, только уставился на нее очень странно. Пат поскорее сбежала, испугавшись, что могла что-то разрушить в их – как она уже полагала – дружбе. Но откуда ей вообще знать, что у них принято, а что нет?
Она спустилась на наблюдательный пункт, но Семена не застала, так что ей пришлось объясняться с Невидимкой, неприятно удивив его своим намерением подняться к соседу сверху. По реакции этого типа Пат заключила, что камеры установлены только в ее квартире.
– Чего вы боитесь? – пожала плечами она. – Это одинокий старик, я навещаю его дважды в неделю. Ему не нужны сверхспособности, уж поверьте. А если я не приду, он поднимет шум.
– Помните, болтать не в ваших интересах, – сдался, но предупредил Невидимка.
Она усмехнулась.
– Он ничего не слышит и едва понимает, какое сейчас время года.
Вообще-то она лукавила. Леонид, или Леон, как он себя называл, действительно глубокий старик, передвигался в инвалидной коляске, и даже современная медицина уже не могла помочь ему встать. Но дух его оставался бодрым, а разум ясным. В прошлом, о котором он так любил ей рассказывать, Леон слыл авантюристом. Активный путешественник, он участвовал в нескольких космических экспедициях и едва не женился на инопланетной принцессе. Романтичная история их любви и насильственного разлучения (отношения с планетой были прерваны) даже стала основой для популярной мелодрамы, снятой еще до рождения Пат.
Конечно, все у него в квартире было приспособлено для его удобства, и он мог сам себя обслуживать, но общения ему не хватало. При виде соседки старый ловелас всякий раз озорно подмигивал и норовил поцеловать ей ручку. Сегодня, однако, Леон выглядел скучным.
– И что это у нас с настроением? – спросила Патрисия. – А я к вам с подарком.
Она положила пальто на диван и огляделась: шторы задернуты, в комнате – затхлая духота, сенсорвизор молчит. Она быстро отладила температурный режим и установила на стены любимые декорации старика. Теперь казалось, что они смотрят в окно звездолета и видят нескончаемые космические пространства.
– Пенсия, – коротко буркнул Леон.
Ах да, она и забыла, как он ненавидит день, когда надо получать пенсию и заказывать продукты на месяц. Ненавидит сам процесс общения с любым государственным учреждением и с «этой долбаной панелькой». В эти дни Патрисия особенно была ему нужна. Вот и сейчас она извлекла из-под его кресла засунутый туда коммуникатор устаревшей модели. Поднесла его к старику на расстояние вытянутой руки и несколько секунд подождала. Однако экран не отозвался.
– Не поняла?..
– Там! – небрежно махнул рукой Леон в сторону подоконника.
– Что – там?
– Чип. Там. Он мне надоел, и я его снял, – проворчал сосед.
Ах, да. Старик уже много лет противился уговорам агента госслужбы и отказывался от мини-операции по вживлению чипа. Уже более чем полвека это проделывали с каждым новорожденным, но тем, кто старше семидесяти, разрешали пользоваться допотопной съемной моделью – их чип напоминал клипсу. А без чипа уже не заплатить за проезд в транспорте, не совершить покупку, не отправить виртуальные деньги. Хотя Леону чип-то почти и не нужен – только получить пенсию да заказать раз в месяц еду по личной программе питания.
– Мы так окольцовывали льва в саванне, – завел Леон свою привычную песню. – Ходить, не снимая! Что я им – собачка, что ли? А раньше у людей, говорят, были даже не коды, как при отце, а бумажные паспорта. Хочешь, убери, хочешь, сожги. И деньги. Ты хоть знаешь, что такое деньги? Нет, не отвечай, ты не знаешь, это вовсе не пустота в воздухе, как у вас. Это или красивая бумага, или монеты, такие кругленькие, приятные на ощупь. Потом все перевели на пластик, а потом и вовсе – фьють, и нечего в руках подержать! Подожди… я покажу! Мне прадед оставил такую монетку… вон там, в шкатулке – только обязательно положи потом на место!
Он показывал ей эту монетку всякий раз, как она приходила.
– Потом посмотрю, Леон, – вздохнула Патрисия. – Сначала сделаем дело.
Она с трудом откопала на подоконнике среди всяческого хлама крохотный чип и поднесла его к экрану. Леон не проявил к ее действиям никакого интереса. Пока Патрисия выводила на чип его ежемесячное пособие и подтверждала заказ на приготовление и доставку готовой еды с точностью до дня и минуты, старик скучающе изучал потолок.
Внезапно Патрисии пришла в голову мысль.
– Послушайте, а что будет, если вы его потеряете? – она помахала чипом перед его глазами. – Ну вот, к примеру, пойдем мы гулять в парк, и…
– Придут и проткнут ухо, – злобно буркнул Леон.
– Но разве они не отследят, где он остался?
– Охота им искать… просто отключат старый и подключат новый. Дырка в ухе, это кто же придумал…
Патрисия продолжала соображать.
– А что если… что если вы потеряете, но не сразу об этом сообщите? Смотрите, на этот месяц у вас уже есть все, что надо. Да и я тут под боком, я все вам куплю, если что. А потом, когда… позже… тогда можно будет заявить о пропаже. Я знаю, Леон, что тогда вам проткнут ухо… но если я очень вас попрошу? Понимаете, вы можете спасти одного парня, его тут решили угробить. Он… он с другой планеты. Я не могу рассказать, но… И мне нужны будут деньги. То есть я все вам отдам, но сейчас мне нужны средства на вашем счету, чтобы…
Скучающее лицо старика тут же преобразилось. В почти бесцветных глазах появилось озорное выражение, он с интересом ее разглядывал.
– Ты что-то задумала? – живо спросил Леон.
– Да. Только тихо… Вы могли бы мне очень помочь. Скажем так… в память о той принцессе, которую у вас отняли…
По виду Леона она уже поняла, что сама идея нарушить хоть что-то в заведенном порядке, совершить нечто назло «этим», как называл он Контроллер, вдохновляет старика и без всякой памяти о принцессе.
Так что когда Пат спускалась к себе вниз, в руке она сжимала крохотный чип.
Стар еще спал. Помня, что она снова под камерами, Патрисия подошла к зеркалу и раскрыла косметичку, чтобы припудрить нос. Маленькая клипса незаметно скользнула в одно из отделений. Патрисия поправила несуществующий макияж, захлопнула косметичку и небрежно бросила ее на полку.
***
Главное препятствие, как ни странно, заключалось в самом Старе. Обсуждение вариантов побега зашло, прямо сказать, в тупик. Патрисия уже начинала злиться – они искали не просто удачный вариант, а морально приемлемый для него вариант.
Засада заключалась в том, что его способности нельзя было использовать для насилия. Невидимка об этом и говорил, когда утверждал, что иляне не нападают первыми, а могут только защищаться. Но ведь нападать на Стара никто не собирался. В частности, оказалось, что…
– Гипнотизировать нельзя. Ударить нельзя. Погрузить в сон нельзя.
– А если, к примеру, у охранника схватит живот?
– Нет, нельзя. Силу нельзя применять во зло.
– Почему – она иссякает?
– Она перестает быть собой.
– Но это же совсем-совсем маленькое зло.
– Черное не станет белым от того, что это точка, а не море.
– Так вот почему вы проиграли войну! – сердилась Патрисия, при этом, однако, изображая, что спит – разговор происходил ночью, а они со Старом находились в разных комнатах. Они все лучше и лучше слышали друг друга, и расстояние, на котором они могли беседовать, с каждым разом увеличивалось.
– Мы ее не проиграли. Мы закончили ее по своей воле, перестав защищаться.
– Как, вы и защищаться даже перестали? Но почему?
– Я могу знать только то, что поведала мне мама. Но ее слова вливаются в реку моей мысли и остаются в ней. На этой войне мы – я говорю о моем отце и других, я еще был слишком мал – не позволяли забирать наши жизни, если могли. Защищаться мы право имели, и могли убивать красных людей в момент их нападения. Но нас было очень мало по сравнению с ними, а они все прибывали и прибывали. Иляне начали погибать в неравных боях, не успевая защищаться. У наших раненых отбирали силы, оставляя умирать. Вскоре мы встали перед выбором: или уничтожить землян полностью, за один раз – мы это сумели бы, либо позволить красным людям захватить нас.
– Значит, надо было уничтожить! – жестко сказала Пат.
– Но тогда мы нарушили бы закон, ведь на нас не нападали все вместе единомоментно, а среди землян могли оказаться не только военные. И тогда Силы покинули бы нас.
Патрисия вдруг вспомнила Артура и промолчала.
– И тогда мы ушли, – продолжал Стар. – То есть ушли отец и другие, и многие женщины и дети.
– По своей воле оставить свой дом… отдать всю планету, и кому?.. – сетовала Пат.
– Да. Но мы сохранили свой Дар. Если бы мы использовали его для насилия, он превратился бы в гамес.
Патрисия на какое-то время умолкла, так что парень даже спросил, не заснула ли она. Философские споры со Старом сильно выматывали. Скорее бы уж он сбежал!
Она никогда не задумывалась о подобных вещах. Вот и сейчас, хоть и раздражалась, но хорошо понимала: то, как мыслят иляне – это не наивность, а, наоборот, мудрость, что ли… Так взрослый обращается с младенцем, который царапается и кусается. Малыша надо остановить, но нельзя сделать ему по-настоящему больно.
А с другой стороны, если это тупое чужое дитя выталкивает к примеру, из селиплана? Тогда что? А тогда – получается настоящее самопожертвование, но ради кого? Не ради ребенка ведь на самом-то деле, а ради врага, который ведет себя не по-взрослому.
– Но вы… те, кто в горах… если вы там не выживете… если земляне найдут способ до вас добраться – а они найдут! – никого из вас больше не останется.
– Патрисия, но мы же еще не погибли, а только ушли в горы. Мы растим ствол из корня, а не корень из веток. Это будущее, о котором ты говоришь, еще не наступило, и, возможно, никогда не наступит. Как же оно может влиять на наши решения?
– А если оно наступит?
– Тогда илле примут решение, стоит ли сохранять себе жизнь такой ценой.
– Но… разве жизнь – это не благо, которое надо защищать любой ценой?
– Жизнь, несомненно, благо. Но не абсолютное. Любая вещь берется и сравнивается с другой, только тогда будет видна ее истинная ценность. Жизнь это благо, но есть благо важнее и ценнее. Если жизнь сравнивается с ним – то ею приходится пожертвовать.
– И что, так рассуждают все? Или это только твои мысли?
– Мое дерево росло отдельно от других деревьев, и я не знаю, куда тянутся их ветви. Это ветви моего ствола, но я думаю, мой отец ответил бы так же. За остальных я говорить не берусь.
– Но подумай сам: ведь вы хранители своей силы и этих вот знаний, а они уйдут вместе с вами, это благо пропадет навсегда.
– Ничего не умирает, Патрисия. Есть простые законы, которые ты, наверное, знаешь. Любая энергия превращается во что-то. Чем выше и лучше были наши силы и знания, тем выше и лучше будет то, во что они преобразуются. Но, конечно, – грустно добавил он, – если бы можно было плыть по реке жизни, не изменяя Силам, это было бы настоящим благом. Однако мы его лишены. И все же я надеюсь, что воды вынесут нас к новому благу, иначе зачем бы они текли…
– Все, хватит! – взмолилась Патрисия. – Оставь свои воды… реки и ветки! Дай мне подумать.
Надо просто найти практический выход, повторяла она себе. Некоторое время оба молчали.
– Если ты поможешь мне бежать, – неожиданно услышала она у себя в голове, – они тебе отомстят?
«Наконец-то дошло!» – хотела съязвить она, но не стала. За ее жизнь уже и сейчас не дать и монетки – той самой, которую показывал Леон.
Хотя – не совсем так. Если бы Стар согласился отдать Дар – то да, лишние свидетели будут не нужны, дело-то уникальное. А вот если парень откажется, его просто убьют и забудут. И тогда… тогда у нее появляются шансы. И Семен за нее похлопочет, все-таки не чужая, он у них там не последний человек… да и тайна уже потеряет смысл, подумаешь, кто-то получит всего лишь гамес, таких на Илии пруд пруди. В какую-то долю секунды у нее мелькнула мысль, что можно еще передумать, ведь она действительно не знает, как помочь ему сбежать.
Пат скривилась, словно дотронулась до чего-то мерзкого.
Мать как-то недовольно сказала о ней: «Рассудок у Патрисии есть, беда в том, что она слушается не его, а только своих желаний». Пат усмехнулась – вот и продолжим в том же духе.
– Они не догадаются, – как можно увереннее сказала она. – Никто не поймет, что я в этом замешана.
– Поэтому твой зеленый так пожелтел сейчас, а синий стал белым? – тихо спросил Стар.
– Прекрати следить за моими цветами! – рявкнула Пат. – Когда хочу, тогда и желтею! Вот, смотри лучше, что я придумала…
***
Действовать надо было быстро. Заговорщики начинали беспокоиться: никаких результатов Пат им не демонстрировала. Внешне ее общение с парнем происходило так: они завтракали, беседовали о разных земных понятиях – вроде как она его обучала, потом она начинала «уговаривать» его отдать Дар, он обещал подумать, а потом якобы спал по полдня – так было проще разговаривать мысленно. Правда, этому у нее находилось объяснение: светлая часть суток на Илии гораздо короче, и у Стара сбился режим дня.
У парня оказалась феноменальная память и потрясающее пространственное мышление. Уже после первого их визита в торговый центр он смог восстановить мысленно все, что осталось за пределами его зрения, в точности описал Патрисии все входы и выходы. А через неделю они уже знали, что мужской туалет на самом верхнем этаже окнами выходит на площадку для селипланов. Стар на глаз определил материал, из которого сделано окно и заявил, что сможет легко открыть или пробить его. Но одного его в туалет не отпустят, кто-нибудь с ним да пойдет.
Планы они строили долго, разговаривали много, а про сам побег теперь и вспомнить-то было нечего. Тем более что Патрисия в нем практически и не участвовала.
В очередной визит в торговый центр – Стару удалось, наконец, изобразить свой интерес к покупкам земных предметов, – он попросился в туалет, и с ним отправился сам Невидимка. В то время как Патрисия отвлекала остальных, рассказывая Семену, как устала от этого бестолкового парня, в туалете, судя по всему, все пошло по намеченному (рассказ Невидимки потом это подтвердил).
