скачать книгу бесплатно
В связи с ужесточением контроля за деятельностью украинофилов в России после Эмского указа 1876 г., радикально настроенные деятели «украинской идеи» перебрались в Галицию и присоединились к усилиям австрийских властей по выведению новой «украинской народности». В начале XX в., благодаря поддержке австрийского правительства, заинтересованного в расколе и подавлении пророссийских настроений русинов, а также в ослаблении всё возраставшего польского ультранационализма, маленькая, нищая и отсталая Галичиина превратилась в оплот движения украинского национализма. В Галиции началось открытое противостояние новых «украинцев» и русинов, которые подвергались дискриминации по обвинению в пророссийских настроениях.
Извечная вражда поляков к России известна любому непредвзятому человеку. Этой враждой заразились и австрийские правительственные круги. Они с двух сторон пытались отравить самосознание населения Галиции. Так галицийский публицист Осип Мончаловский в книге «Литературное и политическое украинофильство», изданной в 1898 году во Львове, пишет: «Под влиянием враждебной русскому народу, но хитрой политики его противников, первоначально чистое, литературное украинофильство выродилось в национально-политическое сектантство, которое, при благоприятствующих для него обстоятельствах, могло бы принести много вреда русскому народу. Зло нынешнего украинофильства в том, что оно, под покровом „народничества“, впрочем карикатурно извращенного, каплею по капле отравляет несведущих ложью…»
В движении украинофилов XIX в. принимала участие только мизерная часть образованного слоя малороссийского общества – студенты и преподаватели университетов, учащиеся средних школ и их учителя, отдельные редакторы, писатели, актеры и представители свободных профессий. Большая часть молодой малороссийской интеллигенции вступала в русские революционные организации. Её привлекала идеология русского народничества, по сравнению с которым украинское движение казалось слишком мелким, аполитичным и ограниченным культурологическими аспектами. Абсолютное большинство потомков бывшей казацкой старшины прочно интегрировалось в имперскую систему, а молодёжь – студенты и молодые выпускники российских университетов массово пополняли ряды российского революционного движения.
В 1846—1847 гг. молодые преподаватели Киевского и Харьковского университетов Н. Костомаров, П. Кулиш, А. Навроцкий, В. Белозерский, Н. Гулак и др. по инициативе Костомарова создали Кирилло-Мефодиевское братство, тайную политическую антикрепостническую организацию, названную в честь славянских просветителей Кирилла и Мефодия. Братство, состоявшее к осени 1846 г. из 12 членов, основывалось на христианских и панславистских идеях и ставило задачей либерализацию политической и культурной жизни в Российской империи, национальное и социальное освобождение (ликвидацию крепостного права, сословных привилегий), а также создание в перспективе конфедерации славянских государств. В программных документах Братства был призыв к народам объединиться в Союз славянских республик, создать славянскую федерацию с демократическими институтами, равенством и братством в основе нового славянского сообщества. Весной 1846 г. к обществу присоединился Т. Шевченко, оказавший существенное влияние на идейное формирование членов общества. В марте 1847 г. по доносу одного из студентов Киевского университета братство было разгромлено жандармами и его члены заключены в тюрьму или отправлены в ссылки.
Движение украинофилов, существенно пострадавшее при разгроме Кирилло-Мефодиевского братства, стало оживляться только после смерти в 1855 г. императора Николая I. Возвратились из ссылки Н. Костомаров и Т. Шевченко. Они начали объединение вокруг себя молодых малороссиян и создали в Петербурге кружок «Громаду», добились разрешения издавать журнал «Основа». Большинство деятелей «Громады», напуганное репрессиями против Кирилло-Мефодиевского братства, в первую очередь Костомаров и Кулиш настаивали на том, чтобы ограничиться исключительно областью культуры, и избегали любых проявлений радикализма, могущих вызвать недовольство властей, ставя себе целью служение культуре и просвещению народа.
Украинофилы, начиная со второй половины ХІХ века, пройдя романтический период увлечения казацким фольклором и всё больше проникаясь «украинской идеей» особости, привнесенной польскими интеллектуалами с целью оторвать малороссиян от русских, стали склоняться к политической направленности своей деятельности. Параллельно этому украинская тема возникла в умах австро-венгерских политиков как идея о переименовании коренного русского населения провинции Галиция и Ладомерия, со времён Червоной Руси носившего название русинов. Наблюдая усиление и рост международного авторитета Российской империи, австрийские власти забеспокоились, что русины станут идентифицировать себя наравне с русскими Российской империи, основываясь на едином языке и православной вере. В связи с распространением в Галиции прорусских настроений, депутат австрийского рейхстага, один из лидеров галицкого украинского движения Смаль-Стоцкий так высказался о движении русофилов в Галиции: «Это движение является армией России на границах Австро-Венгрии, армией, уже мобилизованной…» Это подтолкнуло австрийское правительство к практическим шагам в осуществлении «украинской идеи» и в австрийском генеральном штабе появился проект под названием «украинский народ».
Процесс рождения «этнических украинцев», кто их создавал и с какой целью, подробно описан представителями русинской русофильской интеллигенции в опубликованных во Львове работах конца XIX – начала ХХ в. И главную роль в этом играли стратегические интересы поляков, австрияков и немцев, преследующих свои цели, но неизменно направленные против России.
Изменение народного имени русинов на украинцев, и появление нового этнонима «украинец» было вызвано стремлением австрийцев разделить и обособить русинов от русских Российской империи. Так что, если кто и украл настоящее имя у русинов и назвал их украинцами, это были австрийцы, которые на практике, пока в пределах Галиции, произвели замену этнонима «русин» на этноним «украинец».
Что касается поляков, то выпячивание этнографических особенностей населения бывших польских окраин Российской империи было лишь поводом для пропаганды идей польско-русинского содружества в борьбе против царизма за свободу Польши. Поскольку врагом поляки видели всё тех же русских, возникла необходимость как-то отличать «своих» русских. Так в пропагандистский оборот вошло польское региональное прозвище малороссов – «укрАинцы», но обозначением национальности оно еще не стало. Не было ещё украинцев как народа, а были украинофилы, то есть ограниченная секта сторонников пропольского политического движения. За пределы узкой замкнутой прослойки полонизированной малороссийской интеллигенции сепаратисткие идеи украинофильства об отделении от России пока не выходили и не могли иметь сочувствия и поддержки в простом народе. Народ не понимал «высоких» целей панов, которые пытались проповедовать «украинские идеи» в сельских шинках. Известен случай, когда подгулявшей в деревенском питейном заведении группе переодетых в крестьянскую одежду «пропагандистов», среди которых оказался автор современного гимна Украины Павел Чубинский, селяне от души накостыляли по шеям за богопротивные речи против царя-батюшки, приняв их за провокаторов. Эпизод попал в историю, так как полицейское начальство возмутилось, что «холопы побили панов», и делу был дан ход. Но в процессе разбирательства выяснилась противоправная деятельность самих панов по подстрекательству селян к сепаратизму и Чубинский загремел в ссылку в Архангельск.
В конце XIX в. «украинская идея» расцвела дурным цветом в австро-венгерской Галиции, где началось преследование русинов, сопротивлявшихся украинизации. Человек, открыто заявлявший о своем неприятии украинства и придерживавшийся русской культурной традиции, подвергался всевозможным ущемлениям: он не мог устроиться учителем (в школах и гимназиях могли преподавать только украинцы), получить образование, устроиться на государственную службу, подвергался политическим репрессиям. Получить ссуду в банке мог лишь крестьянин, назвавшийся украинцем. Полиция вела обширную картотеку на неблагонадёжных русских, отмечая в специальной графе, что надлежит с ними сделать в случае войны – кого арестовать, кого всего лишь выслать. Депутат Галицкого сейма Барвинский призывал: «Каждый украинец должен быть добровольным жандармом и следить и доносить на русинов-«москвофилов».
7 февраля 1912 года наместник Королевства Галиции и Ладомерии польский историк права, профессор Михаил Бобжинский (1849—1935) подписал распоряжение местным органам власти: «Составить и через восемь дней прислать списки находящихся в уезде русских – как „умеренных“ старорусинов, так и русофилов-радикалов», а также списки их руководителей с адресами. С использованием этих списков начались аресты «неблагонадёжных» русинов.
Перед началом Первой мировой войны более чем трёхмиллионное русское население Австро-Венгрии разделилось на две части – новообращённых «украинцев» и русинов. Называвшие себя украинцами верой и правдой служили Габсбургам. В Галиции школьная молодёжь под влиянием псевдопатриотической пропаганды вступала в отряды возникшей ещё в начале ХХ века молодёжной националистической организации скаутского типа «Пласт», основанной в 1911—1912 гг. профессором львовской гимназии А. Тысовским и сыном Ивана Франко преподавателем гимназии Петром Франко, позже во время Первой мировой войны командовавшим сотней украинских сечевых стрельцов в звании поручика австро-венгерской армии. Днём рождения организации, получившей название от казацкого термина «пластун» (разведчик) и являвшейся молодым резервом для националистов, считается 12 апреля 1912 г., когда во Львове была принята первая присяга кружка скаутов-гимназистов.
Созданные австрийскими властями на базе галицких молодёжных военизированных националистических организаций «Сокол» и «Пласт», воинские формирования Легиона украинских сечевых стрельцов приняли присягу на верность Австро-Венгрии и воевали на Восточном фронте против русской армии. В будущем они стали базой кадров для ОУН.
Входившие в Тройственный союз австрийское и германское правительства, заинтересованные в преддверии Первой мировой войны в ослаблении России, вели подстрекательскую политику по усилению националистических движений среди российских подданных и движение украинофилов с антироссийской направленностью всячески поддерживалось ими. При активном участии австрийской и германской разведок с первых же дней мировой войны был создан Союз освобождения Украины («Союз визволення Украiни», СВУ) во главе с видным деятелем галицийского украинофильского движения, политическим эмигрантом Александром Скоропись-Йолтуховским (1880—1950), ранее занимавшимся изданием и переброской в Россию украинской литературы сепаратистского содержания. В руководство также входили Юлиан Меленевский, Владимир Дорошенко, Дмитрий Донцов и др. Союз провозгласил своей целью отделение Украины от России и образование самостоятельного монархического государства под протекторатом Австро-Венгрии и Германии, призывая украинцев выступить на стороне Австрии против России. Предполагалось, что члены СВУ вместе с представителями галицких организаций направятся на малороссийские территории, которые будут в результате боевых действий оккупированы австрийскими войсками, и займутся там работой «по слиянию с русской Украиной».
Современный исследователь из США Марк фон Хаген пишет, что Германия и Австро-Венгрия перед Первой мировой войной активно вмешивались в «местную политику и общественную жизнь» прифронтовых губерний России, финансировали проведение конференций антироссийски настроенных групп украинских националистов и публикацию их материалов. На финансирование СВУ в 1915—1917 гг., по имеющимся данным, германским правительством было потрачено около 1 млн марок, оформленных как государственный долг будущей прогерманской Украины. СВУ пытался без всякого успеха пропагандировать идею независимости Украины во многих европейских столицах, выпустив пафосно названное «Воззвание к общественному мнению Европы», в котором говорилось: «Только свободная Украина могла бы своей обширной территорией, простирающейся от Карпат до Дона и Черного моря, составить для Европы защиту от России, стену, которая навсегда остановила бы расширение царизма и освободила бы славянский мир от вредного влияния панмосковитизма. В это тяжелое по своим последствиям время, когда наша нация по обе стороны границы готовится к последней борьбе с исконным врагом, мы обращаемся с этим воззванием ко всему цивилизованному миру. Пусть он поддержит наше правое дело. Мы взываем к нему в твердом убеждении, что украинское дело есть также дело европейской демократии». Одновременно СВУ обратилось с воззваниями за международной поддержкой своих устремлений к болгарскому, румынскому и турецкому народам, а также к Швеции. Но Европу в то время это мало интересовало, начиналась мировая война. В то же время подрывная русофобская политика СВУ вызывала противодействие социал-демократических сил предвоенной Европы. Орган заграничной организации Украинской социал-демократической рабочей партии «Боротьба» в открытом письме «к российской социалистической эмиграции» в 1915 году вскрывал агентурный характер и цели СВУ: «Эта организация, состоящая в большинстве из бывших украинских социалистов, назвавшая себя представительницей российской Украины в Австрии и стремящаяся использовать настоящую войну для создания при помощи воюющих с Россией государств самостоятельной украинской монархической державы, находится на денежном содержании австрийского и немецкого правительств… Руководители союза в начале их деятельности старались скрыть даже перед членами их организаций источник и расходование тех громадных денежных сумм, благодаря которым они, люди без всяких личных средств и жившие перед войной на скромные заработки, вдруг стали во главе большого политического предприятия, издающего несколько органов, массу брошюр и книг на различных языках и содержащего целый штат хорошо оплачиваемых помощников, взятых из среды австрийских украинцев, эмигрировавших из Галиции и Буковины в Вену и охотно согласившихся исполнять при союзе роли администраторов, журналистов, редакторов и дипломатов… «Боротьба» оценивает союз как агентурную организацию правительств центральных государств… питающую надежду на возможность создания центральными государствами «королевства Украины». Но в январе 1915 г. австрийское правительство вскрыло факты беззастенчивого прикарманивания средств со стороны руководства СВУ и прекратило его финансирование, которое стало заботой только германских властей.
Ещё в 1912 г. руководство трёх украинских партий Галиции (национал-демократы, социал-демократы и радикалы) выразило желание участвовать в военных действиях с Россией на стороне австро-венгерской армии. В августе 1914 года эти три партии создали политическое объединение под названием Главная украинская рада (укр. Головна Украiнська Рада, ГУР), в руководство которой вошли Кость Левицкий, Михаил Павлик и Михаил Ганкевич. В Манифесте ГУР говорилось, что украинский народ принадлежит к тем народам, на которых более всего отразится война и её последствия, что «войны хочет Царь Российский, самодержавный властелин Империи, которая является историческим врагом Украины», что царская империя 300 лет ведёт политику угнетения Украины с целью сделать украинский народ частью русского; что победа России грозит украинскому народу Австрии лишь гнётом, а победа австро-венгерской монархии будет освобождением Украины. Во Львове ГУР создал «Украинскую боевую управу», объявившую набор добровольцев в Легион украинских сечевых стрельцов (УСС). Сформированный из националистов и воспитанников «Пласта» легион напутствовал митрополит униатской церкви, поляк Андрей Шептицкий, выдавая себя за радетеля украинцев: «В очень важное время ведется война между нашим цесарем и московским царем, – война, справедливая с нашей стороны. Московский царь не мог перенести, что в Австрийской державе мы, украинцы, имеем свободу вероисповедания и политическую волю. Он хочет забрать у нас эту свободу, заковать нас в кандалы. Будьте верны цесарю до последней капли крови».
С возникновением в Европе в конце XIX – начале XX столетий двух противостоящих военно-политических блоков (Антанты и австро-германского) власти Германии и Австро-Венгрии рассматривали Россию как вероятного противника в будущей войне и, естественно, уделяли внимание всему, что могло содействовать ослаблению России, в том числе развитию украинского сепаратизма в Российской империи. Тогда и появились у «европейски образованных» немцев Германии и Австро-Венгрии планы использовать «украинскую идею» для своих стратегических целей. В это же время в Австро-Венгрии на этнических русских землях королевства Галиции и Ладомерии (бывшего Русского воеводства Речи Посполитой) возникло движение русского возрождения, за право говорить и писать на русинском языке. Чтобы пресечь распространение русофильских настроений среди населения Галиции, германскими и австро-венгерскими властями большое внимание уделяется «украинской идее» в расчёте на украинофилов как на своих агентов влияния, а в «украинскую идею» привносится откровенный сепаратизм. Задолго до начала боевых действий Первой мировой войны ими была развёрнута идеологическая война против Российской империи и русского народа в Галиции и Малороссии.
Накануне Первой мировой войны бо?льшая часть современной территории Украины входила в состав Российской империи. Часть Западной Украины (кроме Волыни), Закарпатье и Буковина находились в составе Австро-Венгерской империи, и граница между двумя государствами проходила в районе стыка регионов Волыни и Прикарпатья и далее по реке Збруч. Власти Австро-Венгрии издавна придерживались «украинофильской» ориентации в своих пограничных с Российской империей областях, очевидно рассчитывая, что Галиция сможет втянуть всю Украину в русло австро-венгерской политики или, по крайней мере, создаст максимальные затруднения для потенциального противника – России.
Планы австро-венгерского правительства строились в расчёте на расширении империи за счёт славянских территорий. Русский дипломат, полковник Генерального штаба, военный атташе посольств в Дании, Швеции, Норвегии и Франции, перешедший на сторону советской власти и ставший высопоставленным военным специалистом Красной армии, граф А. А. Игнатьев в своих мемуарах «Пятьдесят лет в строю» писал об этой опасности: «Если Австро-Венгрии удастся когда-нибудь прибрать к рукам Сербию и Болгарию, приблизить поляков, естественных союзников мадьяров и чехов, – то Вена станет во главе враждебной нам славяно-католической федерации… Польша будет отстроена и втянута в австро-славянскую федерацию, потребует автономии Литва, остальные балтийские провинции, а также Украина».
Собственные интересы относительно украинских земель имела и тогдашняя Германия. С целью ослабить самодержавную Россию путем вытеснения её из Приднепровья и Северного Причерноморья, германский канцлер Отто фон Бисмарк всячески приглашал к сотрудничеству с Берлином и подстрекал к сепаратизму сторонников независимости Украины. Бисмарку приписывается высказывание: «Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины… необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное – дело времени».
Один из следующих германских канцлеров Бернхард фон Бюлов, развивая идеи Бисмарка, заявлял в 1906 году: «Россию можно низвести до уровня второстепенной державы лишь в случае её социального разложения либо в случае утраты ею Украины». Это реализовал в 2014 г. Госдеп США.
В Министерстве иностранных дел Германии был организован специальный информационно-аналитический отдел по проблемам Малороссии. При германском генеральном штабе был образован «Отдел по освобождению Украины» во главе с польским графом Богданом Гуттен-Чапски, который координировал деятельность организованных при помощи Германии сепаратистских организаций Галиции. «Украинская идея» получила практическое воплощение в планах генеральных штабов Германии и Австро-Венгрии с идеей использовать сепаратистские настроения в укранофильских кругах либеральной интеллигенции царской России как идеологический инструмент для морального разложения и ослабления потенциала Российской империи.
В конце XIX в. началось объединение украинских националистов в политические союзы и партии. В 1890 году в Галиции Иваном Франко и Михаилом Павликом была создана Русско-украинская радикальная партия. В 1891 году Б. Гринченко вместе с В. Боровиком, И. Липой и Н. Михновским основывает в Киеве «Братство тарасовцев», первую организацию, провозгласившую своей целью создание независимой Украины. В 1900 году в Харькове на съезде националистических студенческих групп была создана Революционная украинская партия (РУП), программа которой включала в основном социал-демократические преобразования, но также требования автономии и национального самоуправления. Первичные организации («громады») имелись в некоторых губернских городах Малороссии и Заграничный отдел во Львове (руководители В. Антонович, А. Скоропись-Йолтуховский и др.) В 1902 году в результате внутренних противоречий из РУП выделяется националистическая Украинская народная партия, основанная Н. Михновским и братьями В. и Н. Шеремет, в основу которой были положены радикально-националистические идеи. Программа партии, сформулированная Михновским в «Десяти заповедях УНП», была ксенофобской: «Украина для украинцев», «москали, поляки, венгры, румыны и евреи – это враги нашего народа», «не бери жену из чужаков» и др. подобные заповеди.
В 1912 году во Львове на съезде спонсируемого австрийским правительством Украинского студенческого союза Галиции было принято решение об организации военной подготовки украинской молодёжи. Накануне войны в Галиции была учреждена уже упоминавшаяся Украинская боевая управа (укр. Украiнська боева управа) (руководители К. Трильовский и Т. Рожанковский), провозгласившая формирование Легиона украинских сечевых стрельцов для австрийской армии. Финансируемый и заботливо взращиваемый австрийскими властями украинский национализм начал оформляться как политическая доктрина и приобретать необходимый идеологический и организационный опыт.
Одним из активных деятелей украинского национализма в начале XX века был выходец из семьи русского торговца сельхозмашинами в Мелитополе, в молодости член Украинской социал-демократической партии (1905—1907), публицист, печатавшийся с критикой «буржуазного национализма» под псевдонимом «Дм. Закопанець», будущий идеолог украинского интегрального национализма Дмитрий Донцов (1883—1973). Донцов взял за основу принципы, сформулированные в начале ХХ в. французскими реакционными националистами монархического толка публицистом Шарлем Моррасом и писателем Морисом Барресом, которые позже были изложены им в программной работе «Национализм» (1926). Характерными чертами интегрального национализма являются национальная исключительность, агрессивный нациоцентризм, призыв к решительной бескомпромиссной борьбе, монополизация всех сторон жизни нации, крайняя нетерпимость к инакомыслию, готовность считать врагом любого, кто не разделяет их взглядов. Эта идеология смыкается с тоталитаризмом и фашизмом. Перед Первой мировой войной Донцов перезжает во Львов, переходит на позиции радикального украинского национализма и становится в Галиции видным деятелем националистического движения. В 1913 г., выступая во Львове на Втором украинском студенческом съезде с докладом «Современное положение нации и наши задачи», Дмитрий Донцов заявил, что в грядущей войне следует ориентироваться на Германию и Австрию и что не стать на сторону врагов России будет «преступлением перед нацией и будущим». Донцов провозглашал, в частности: «… Актуален не лозунг самостоятельности. Актуальным, более реальным и быстрее достижимым является лозунг отделения от России, уничтожения всякого объединения с нею, – политический сепаратизм».
В связи с наступлением русских войск в Галиции, вместе с другими членами руководства СВУ Донцов переехал в Вену. В конце 1914 года он вышел из СВУ и оказался в Берлине, где возглавил Украинскую информационную службу (УИС). В Берлине Донцов издал брошюру на немецком языке «Украинское государство и война против России», в которой доказывал, что Россию нельзя остановить на пути к всемирному господству иначе, как разделив её. Отделяемые от Московской империи территории должны представлять собой достаточно сильные автономные единицы, способные сдержать российскую экспансию. Такая, как Украина с населением в 30 миллионов, по мнению Донцова, – самая подходящая территория для Германии и Австрии, которая даст им возможность навсегда избавиться от панславистской угрозы. Для этого нужно оказать покровительство этому новому государству и окончательно обеспечить политическое равновесие в Европе. Как это в обычае у предателей своего народа, опять ставка делалась на иностранные военные силы! В 1918 г. Донцов в Киеве возглавлял Бюро прессы и Украинское телеграфное агентство при гетманском правительстве П. Скоропадского. В 1919 году примкнул к Директории, а в 1922 г. получил разрешение Польши на переезд во Львов, где проживал до сентября 1939 года.Донцов переводит на украинский язык книгу Гитлера «Майн Кампф», а в 1926 году под влиянием германских фашистских идей сам пишет нечто подобное и публикует работу «Национализм». В ней он определяет основные цели и идеи интегрального национализма и утверждает, что во главе нации должен стоять особый слой «лучших людей», задачей которых является применение «творческого насилия» над основной массой народа, а вражда наций между собой естественна и в итоге должна привести к победе «сильных» наций над «слабыми». Ксенофобские звериные принципы интегрального национализма Донцова аналогичны человеконенавистнической расовой теории германского нацизма, откуда он и черпал свои идеи. По мнению Донцова, во главе нации должен находиться вождь, возглавляющий правящую касту (элиту), которая управляет массой, или чернью. Члены правящей касты «не знают ни милосердия, ни человечности в отношении личности». По Донцову националисты должны руководствоваться принципами насилия сильного над слабым, превосходства физической силы перед знанием, расизма и фанатизма, ненависти и беспощадности к врагам нации. Исследователи идей Донцова отмечали его пропаганду насилия и аморальности. В книге «Дух нашей старины» Донцов призывал к ненависти и недоверию к своим соратникам и даже членам семьи, требовал вносить «раздор в родной дом», Впоследствии взгляды Донцова легли в основу идеологической платформы ОУН. С началом Великой Отечественной войны Донцов находится в Берлине, затем в Риге, в 1943—1944 гг. сотрудничает с немцами во Львове, а в 1945 г. скрывается в американской зоне оккупации. Советские власти внесли Донцова в список военных преступников и требовали его выдачи. После 1945 г. Донцов переезжает в Великобританию, а вскоре после этого в США. С 1947 года и до смерти прожил в Канаде, где активно сотрудничал с украиноязычными националистическими изданиями и преподавал литературу в Монреальском университете.
Украинские националисты после революций 1917 г. и во время гражданской войны в России приняли активное участие в попытках создать Украинское государство, враждуя между собой в сменявших друг друга Центральной раде, правительстве гетмана Скоропадского и в Директории. По этому поводу Орест Субтельный писал: «Постоянные крушения попыток укрaинцев достичь сaмостоятельности – один из ключевых aспектов их исторического опытa». [32] Хорошо известно, что эти попытки закончились поражением из-за недоверия народа Малороссии к сборищам интеллигентов-самозванцев, озабоченных выпячиванием своей личной «выдающейся роли» в украинском движении и готовых предать кого угодно. В этом отношении характерно мнение о Д. Донцове его коллеги по службе у гетмана Скоропадского, историка, происходившего из старинной польской дворянской семьи, Вацлава Липинского (1882—1931): «…предал своих состоятельных родителей, стал социальным революционером. Затем изменил московским революционерам и пошел к украинским эсдекам, принял кличку „Ржавый Гвоздь“. Потом предал эсдеков и… стал крикливым самостийником… В начале войны предал „Союз освобождения Украины“…пропагандировал присоединение Украины к Австрии… Затем изменил Австрии. Воспользовавшись революционной метелью, перевернулся в гетманца, стал начальником пресбюро, в котором не занимался ничем, кроме интриг. Затем подлым образом изменил гетману, написал на него пасквиль, за который получил выгодную должность в швейцарской миссии Директории, где занимался в основном интригами против своих товарищей». К этой характеристике иуды не нужны никакие комментарии.
Кроме Донцова «революционная метель» увлекла и других наших «героев». Один из будущих руководителей ОУН Евген Коновалец, полковник корпуса «украинских сечевых стрельцов», воевавших против русской армии на стороне Австро-Венгрии в Первой мировой войне, во время Гражданской войны командовал ими и в армии Директории. В 1920 г. с привлечением офицерских кадров «сечевых стрельцов», он создал в Галиции Украинскую военную организацию (УВО). УВО с самого начала сотрудничала с немецкой разведкой, которая обеспечивала финансирование. Коновалец ещё в 1921 году дал руководителю абвера полковнику Гемппу официальное обязательство передать свою организацию в полное распоряжение немецкой военной разведки. В 1923 году были организованы курсы разведчиков абвера для украинских националистов в Мюнхене, а затем в Данциге.
Окончательное размежевание населения Галиции и открытый террор против карпато-русского населения происходит в 1914 г., когда с началом войны начинается поощряемая властями русско-украинская резня, в результате которой погибло несколько десятков тысяч русинов. Все, кто осмеливался называться русским, или кого подозревали в симпатиях к России, становились жертвами погромщиков-украинцев, которых не случайно называли «мазепинцами» по имени предателя своего народа гетмана Мазепы.
Галицкий литературовед, историк, русофил Юлиан Яворский (1873—1837) так описывал в своих воспоминаниях то ужасное время: «Пошел подлинный живой погром. Без всякого суда и следствия, без удержу и без узды. По первому нелепому доносу, по прихоти, корысти, вражде. То целой гремящей облавой, то тихо, выборочно, врозь. На людях и дома, на работе, в гостях и во сне.Хватали всех сплошь, без разбора. Кто лишь признавал себя русским и русское имя носил. У кого была найдена русская газета или книга, икона или открытка из России. А то и просто того, кто был лишь отмечен мазепинцами как „русофил“. Хватали кого попало. Интеллигентов и крестьян, мужчин и женщин, стариков и детей, здоровых и больных. И в первую голову, конечно, ненавистных им „русских“ попов, доблестных пастырей народа, соль галицко-русской земли».
Многие русины были отправлены в первые в Европе концентрационные лагеря смерти. Более 20 тысяч русинов, заподозренных в симпатиях к России, прошли через концентрационный лагерь Талергоф, из них три тысяч погибли. Несколько тысяч русинов было отправлено в концлагерь Терезин. Об этом политолог Андрей Ваджра говорит: «Причем отправляли на основе доносов, прежде всего, новоиспеченных „свидомых украйинцив“. Именно последние были главной движущей силой массового террора австрийцев. В то время человека могли повесить на ближайшем дереве, забить до смерти или расстрелять лишь только за то, что он русский!»
Жертв было бы гораздо больше, но в 1914 г. в результате успешного наступления русская армия заняла большую часть Галиции. При отступлении в 1915 г. с русской армией ушло и множество русинов, опасавшихся мести австрийцев и украинцев. И их опасения подтвердились. По подозрению в пособничестве русской армии казнили священников, женщин и стариков, толпами вешали крестьян. После войны выжившие узники австрийских концлагерей стали выпускать во Львове «Талергофский Альманах. Пропамятная книга австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато-русским народом во время всемирной войны 1914 – 1917 гг.», где были собраны свидетельства геноцида карпатских русинов. В первом выпуске Альманаха писалось: «С первых же сполохов бури [Первой мировой войны], заранее обреченная на гибель, вся верная национальным заветам, сознательная часть местного русского населения была сразу же объявлена вне всякого закона и щита, а вслед за этим и подвергнута тут же беспощадной травле и бойне… Все наличные средства и силы государственной охраны и власти, вся наружная и тайная полиция, кадровая и полевая свора жандармов, и даже отдельные воинские части и посты, дружно двинулись теперь против этих ненавистных и опасных «тварей»… А за их грозными и удобными спинами и штыками привольно и безудержно засуетился также, захлебываясь от торжествующей злобы, вражды и хулы, и всякий уж частный австрофильский накипень и сброд, с окаянным братом-изувером – Каином несчастного народа – во главе……свой же, единокровный брат, вскормленный и натравленный Австрией «украинский» ренегат… возвел все эти гнусные и подлые наветы, надругательства и козни над собственным народом до высшей, чудовищной степени и меры, облек их в настоящую систему и норму, вложил в них всю свою пронырливость, настойчивость и силу, весь свой злобный, предательский яд… досыта, вволю – доносами, травлей, разбоем – над ним надругался, где мог… Хватали всех сплошь, без разбора. Кто лишь признавал себя русским и русское имя носил. У кого была найдена русская газета или книга, икона или открытка из России. А то просто кто лишь был вымечен как «русофил». По оценкам некоторых исследователей так было уничтожено до 200 тысяч мирных людей.
Росло влияние украинских националистов в межвоенное время и в Закарпатье. Руководимые греко-католическим священником Августином Волошиным (1874—1945), украинофилы основали общество «Просвита». Украинские националисты из ОУН не оставили без внимания Закарпатье и стремились распространить свои идеи среди местной молодёжи. Ими были организованы отряды скаутской организации «Пласт» в количестве 3 тыс. человек. Оуновцы особенно старались привлечь в свои ряды гимназистов и студентов университетов. Из их числа была создана военная организация «Карпатская Сечь», вскоре насчитывавшая 5 тыс. бойцов. Впоследствии многие из них стали боевиками ОУН. Когда после Мюнхенского пакта к нацистской Германии отошли населённые немцами чехословацкие Судеты, лидеры закарпатских политических партий объединились и также выступили с требованием автономии. Закарпатье объявило самоуправление и премьер-министром автономной Подкарпатской Руси 26 октября 1938 года был назначен Волошин. Опираясь на свою партию «Украинское национальное объединение» (УНО), а также созданный немецкими колонистами местный филиал НСДАП (нацистская партия Германии), Волошин установил в Закарпатье авторитарный националистический режим и в марте 1939 г. объявил чисто символическую независимость края под названием Карпатская Украина. Это квазигосударство просуществовало всего 3 дня, с 15 до 18 марта 1939 г., когда венгерские войска профашистского диктатора Хорти уже начали оккупацию Закарпатья с согласия Гитлера. Волошин пытался жаловаться фюреру, а после нападения Германии на СССР в письме к Гитлеру предлагал себя на должность президента оккупированной немцами Украины. В мае 1945 г. арестован советской военной контрразведкой и вскоре умер в тюрьме.
После освобождения Закарпатской Руси от немецких захватчиков 18 ноября 1944 года в Мукачеве состоялся Православный съезд русинов Закарпатья. Его делегатами были 23 православных священника, известные учёные и общественные деятели Георгий Геровский и Пётр Линтур. Съезд принял обращение к Сталину, в котором просил принять Карпатскую Русь в состав СССР как Карпато-Русскую Советскую республику и высказался «решительно против присоединения нашей территории к Украинской ССР». 29 июня 1945г. был заключён договор между СССР и Чехословакией о Закарпатской Руси и русинах. При этом Правительством СССР была проигнорирована просьба общественно-религиозной делегации русинов о принятии в состав Союза Подкарпатской Руси как субъекта федерации и под именем «Закарпатская Украина» она была включена в состав Украинской ССР. Во времена СССР русины официально рассматривались властями как этнографическая группа украинцев. Это дало повод украинским националистам сочинить очередной миф, что, русинов вообще нет – это просто «старое самоназвание всех украинцев». Сегодня русинов официально не существует, так как советская власть поголовно превратила их в украинцев, чего не удавалось даже австро-венгерской монархии.
В результате этого все русины в одночасье стали украинцами, которых заставили учить украинский язык. Спрашивать мнение населения по этому вопросу в СССР было не принято. Между тем сами русины до сих пор упорно не желают признавать себя украинцами. В июне 1999 г. в Ужгороде состоялся 5-й Всемирный конгресс русинов, потребовавший от киевского правительства признать русинов, численность которых на Украине – 978 тысяч (1991), равноправным этносом, открыть русинские школы, кафедру русинского языка при Ужгородском университете. Правительство Украины отмолчалось.
Ещё в декабре 1991 г. в Закарпатье был проведен местный референдум о предоставлении краю статуса автономии. «За» проголосовало 78% населения, но Киев к тому времени был во власти торжествующих русофобов-самостийников, которые, не обращая внимание на волеизъявление народа, торжественно объявили, что будут строить «европейскую демократию».
К чему привело «строительство демократии», наглядно видно по состоянию украинской экономики, которое постоянно ухудшалось при националистических правителях страны, по плачевной социально-политической обстановке, по ужасающей коррупции государственных чиновников, а главное – по общей бандеризации внутренней и внешней политики. В результате страна в 2014 г. потеряла свой суверенитет, попала под внешнее управление США с местной диктатурой нацизма бандеровского толка, и неудержимо скатывается в пропасть общегосударственного краха. В нынешнем виде при правительстве Порошенко Украина, обслуживающая геополитические интересы США, является ультранационалистической, человеконенавистнической, фашистской страной, которая не имеет права на своё существование в современном мире.
С окончанием Гражданской войны и созданием Украинской Советской Социалистической республики большевики ударными темпами продолжили начатый австрийцами в Галиции интенсивный процесс создания украинской нации путём организованной со всей революционной решительностью большевицким правительством с активным участием националистов тотальной кампании «украинизации», объявленной на VII конференции КП (б) У в 1923 г. Она состояла в директивном внедрении новосозданного украинского языка во все сферы жизнедеятельности республики, начиная со школьного образования, хотя имелись многочисленные факты сопротивления украинизации. Украинизировалось всё – от вывесок до прессы. Это была самая масштабная в истории человечества насильственная кампания по изменению этнической принадлежности населения. Все обязаны были изучать украинский язык, за незнание которого могли уволить с работы. В украинцы записывали, не спрашивая согласия. В школах украинский язык заставляли учить в обязательном порядке, при этом русские школы переводили на обучение на украинском языке. Преподавателей украинского языка было недостаточно и поэтому их привлекали из националистов Западной Украины, вошедшей в состав Польши по Рижскому мирному договору 1921г.
Местные русские газеты на Украине были закрыты и началось распространение периодических изданий только на украинском языке даже в тех областях, где украинцев отродясь не водилось. Под угрозой увольнения с работы всех заставляли учить украинский язык, но поскольку лексика и грамматика его не были ещё окончательно созданы, какому языку учили будущих украинцев – сказать трудно. Сергей Родин по этому поводу пишет: «После разгрома деникинцев и установления в городе Советской власти в гимназию пришел приказ украинизироваться. Родительский комитет высказался единогласно против украинизации. Члены комитета указали на то, что они считают русский язык своим и что даже нет учебников, написанных на „украинском“ языке. Вскоре был прислан ящик с учебниками, напечатанными в Австрии для галицких школ». [41] Можно представить, какой «украинский язык» и какую историю должны были осваивать ученики по австрийским учебникам!
Осенью 1920 года нормативными актами УССР было введено обязательное изучение украинского языка в учреждениях по подготовке работников просвещения и в школах. В каждом губернском городе было предусмотрено создание вечерних школ для обучения украинскому языку советских служащих. Летом 1923 г. были изданы два постановления, одно из которых предусматривало, что вновь поступающие на государственную службу должны изучить украинский язык в течение 6 месяцев, а те, кто уже находится на госслужбе – в течение 1 года.
Историк и политический деятель, член Центральной Рады Дмитрий Дорошенко (1882—1951), имея ввиду успехи советской власти в «украинизации» 1920-х годов, писал в своих воспоминаниях: «Теперь понятие нации безмерно расширилось, и собственно сама нация украинская только теперь начала формироваться и выкристаллизовываться». В этих словах звучит признание, что реально украинская нация начала складываться только после революции 1917 года стараниями большевиков, которые приложили к этому делу всю свою революционную страсть, настойчивость и марксистскую волю. Но даже в наше время бывший президент Украины Л. Кучма, доказывая, что «украинцы искони были отдельным народом от русского», в то же время признаёт: «процессы «консолидации украинской нации пока еще далеки от завершения» и даже «мы до сих пор не до конца поняли, кто мы такие». [10]
Какая может быть «консолидация» между националистическими батальонами Правого сектора, сформированными из бандеровцев Галиции, и уничтожаемым ими населением Донбасса? Да и разве поймёшь, кто ты действительно есть при такой фальшивой историографии! Разве можно современному националисту-бандеровцу из Правого сектора втолковать, что малороссийские крестьяне всего-то 100 с небольшим лет назад считали себя русскими и удивлялись, почему это городские паны, вырядившиеся в селянскую одежду и распивающие горилку в сельском шинке, называют их украинцами. Ведь они ничего не украли!
Иосиф Сталин в 1921 г. на X съезде РКП (б) о национальном вопросе высказался предельно откровенно: «Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы». В постановлении в январе 1925 г. ВУЦИК и СНК УССР «О мерах срочного проведения полной украинизации советского аппарата» указывалось: «сотрудники государственных учреждений и государственных торгово-промышленных предприятий, у которых замечено будет отрицательное отношение к украинизации, выражающееся в том, что за истекший период они не принимали никаких мер к изучению украинского языка, могут быть администрацией этих учреждений и предприятий уволены без выдачи выходного пособия». В решении Луганского исполкома объявлялось: «Подтвердить сотрудникам, что неаккуратное посещение курсов и нежелание изучать украинский язык влечет за собой их увольнение со службы». Президиум Сталинского [совр. г. Донецк] исполкома принял решение «привлекать к уголовной ответственности руководителей организаций, формально относящихся к украинизации, не нашедших способов украинизировать подчиненных, нарушающих действующее законодательство в деле украинизации». В 1931 году Наркомпрос УССР предписал всем поступающим в вузы подавать письменные работы на украинском языке, а также ввёл обязательное изучение украинского языка для студентов. Всё это дало основание князю А. М. Волконскому в предисловии к очерку А. В. Стороженко «Украинское движение» назвать кампанию советской власти по созданию украинского народа «большевистской беспощадно-насильственной украинизацией в Малороссии».
Наиболее влиятельные деятели европейской революционной социал-демократии, резко критиковали национальную политику русских большевиков. Так Роза Люксембург (1871—1919) обвиняла их в создании искусственного «украинского народа» и сознательном расчленении России: «Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем простой причудой, кривлянием нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко… И такую смехотворную шутку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за „право на самоопределение вплоть“ и т. д. Первоначальной шутке они придали значимость, пока эта шутка не превратилась в самую серьезную реальность, впрочем, не в серьезное национальное движение, которое, как и прежде, не имеет корней, но в вывеску и знамя для собирания сил контрреволюции!»
Но украинизация продолжалась ударными темпами. Самая агрессивная фаза советской украинизации проходила под руководством главы Советской Украины Лазаря Кагановича. В результате этой жёсткой политики большевиков миллионы русских в Украине были превращены в украинцев, насмотря на сопротивление украинизации на местах. Простой русский народ на Украине, как мог сопротивлялся навязыванию сверху непонятного для них украинского языка и названия «украинец». Об этом свидетельствовал нарком просвещения УССР с 1922 г. Владимир Затонский (1878—1938): «Широкие украинские массы относились с… презрением к Украине… Не только рабочие, но и крестьяне, украинские крестьяне не терпели тогда «украинцев»… крестьяне писали нам: мы все чувствуем себя русскими и ненавидим немцев и украинцев и просим РСФСР, чтобы она присоединила нас к себе». Несмотря на это сопротивление и откровенный саботаж решений партии и правительства, таким способом из русского населения Малороссии был искусственно создан украинский народ. Михаил Смолин обоснованно отметил: «Именно большевики создали массового «украинца».
Украинский политолог и публицист Андрей Ваджра говорит: «Украина» это сугубо советский проект. Если бы не железная воля большевистской партии, ни «Украины», ни «украинцев» просто не было. Все эти годы Украина существовала за счет безумного и бездумного потребления тех материальных ресурсов, которые ей достались от Советского Союза и не полностью разорванных «союзных» связей с РФ».
То же касается и Белоруссии, белорусов и белорусского языка. Украинцев и белорусов просто не существовало, пока их не стали искусственно создавать. Понятия «Малая Русь», «Белая Русь», «Червоная Русь» обозначали лишь географические и исторические регионы. В Галицкой Руси жили галичане, на Волыни волыняне, на Смоленщине смоляне, в Белой Руси белорусы, но все они до недавнего времени считали себя русскими, такими же, как и в Московском царстве, которые делились на вятичей, новгородцев, суздальцев или ярославцев. Уже упоминавшийся русский религиозный философ Николай Онуфриевич Лосский (1870—1965) в очерке «Украинский и белорусский сепаратизм» писал: «…называние себя белорусом имеет географическое значение, а этнографически для белоруса естественно сознавать себя русским, гражданином России.Распространенные на западе Руси диалекты использовались только в устной речи. На мове можно было общаться на бытовые темы да песни петь. А писать на ней нужды не было никакой, ибо в делопроизводстве использовался литературный русский язык. На русском языке велось обучение в гимназиях и университетах. Не потому, что правительство не любило белорусов и белорусский язык, а потому что никакого белорусского языка не существовало». Это же мнение Н. Лосского справедливо и для украинцев и украинского языка.
Как постепенно происходило создание искусственной украинской нации описывает доктор исторических наук, член-корреспондент НАН Украины Алексей Петрович Толочко (род.1963), один из профессиональных украинских историков, которые не поддерживают веру в непогрешимость постулатов историографии Украины, принятых в капитальном труде «отца нации» М. С. Грушевского «История Украины-Руси», придерживаются классической историографии и даже осторожно (что очень предусмотрительно при поощряемой правительством бандеровской идеологии на Украине после 2014 г.) высказывают своё отрицательное отношение к этому труду. В аннотации к работе профессора А. П. Толочко «Киевская Русь и Малороссия в XIX в.» указано: «На рубеже XVIII – XIX вв. мало кому пришло бы в голову, что такие разные регионы, как „казацкая“ Малороссия, „запорожская“ и „татарская“ Новороссия, „польские“ Волынь и Подолье и „австрийская“ Галиция имеют общую историю и заселены одним народом. Напротив, по все стороны „культурных границ“ считали, что на этом пространстве произошли (и продолжают происходить) разные истории. Пространство, которое сегодня называют Украиной, еще только предстояло „вообразить“ из разнородных элементов». [17]
И её сначала так умозрительно и представляли в виде «воображаемой географии» в головах украинофилов-интеллектуалов на протяжении практически всего XIX века и только в начале ХХ в. после революции 1917 г. и Гражданской войны эти представления, пройдя этап декларативных провозглашений никем не избранных, враждовавших между собой и не имевших власти в стране украинских правительств (Центральная Рада, УНР, Украинская Держава Скоропадского, петлюровская Директория) в конце концов усилиями большевиков приобрели реальную форму государства в виде Украинской ССР.
Теперь можно суммировать изложенные факты.
Главная идея «украинства» состояла в антирусской направленности. Украинцы – это не нация, образовавшаяся в результате естественного этногенеза, а так называемое «украинское движение» никогда не являлось этническим, это продукт политического проекта, сначала австро-венгерского правительства на территории Галиции, а в последние годы – инструмент западных (главным образом американских) так называемых «демократий» и планов их спецслужб по удушению России и разобщению русского мира.
Это становится ясным, если понять, что «украинство» присуще не всему народу Украины, а лишь националистам-галичанам, использующим презрительный термин «малороссы» (или «сходняки») для остальных своих сограждан, которых они считают «недоукраинцами». Следует отметить, что в украинском Майдане и «революции достоинства» 2014 г., направленных против России, под нажимом США (из лакейской «солидарности») приняли участие и правительства европейских стран даже в ущерб своим национальным интересам, что до их сознания с трудом начало доходить лишь спустя два года.
Украинцы, сначала как политическая партия, а не этническая общность, появляются на исторической сцене только в 90-х годах XIX в. в Австро-Венгрии. Затем постепенно понятие «украинец» из чисто политического начинает превращаться в признак этнической самоидентификации. Причиной появления термина «украинский народ» стала политическая конъюнктура, а именно необходимость противостояния России и русскому влиянию. Поэтому русофобия есть главная черта украинца с самого зарождения украинства. Открытая демонстрация ненависти к русским необходима самим украинским националистам для осознания себя неким сообществом, которое им нужно сплотить против врага с помощью ненависти, как новичков в банде преступников «повязывают кровью».
Украинские националисты-отщепенцы вновь в XXI в. пытаются разрушить тысячелетнее общерусское национальное единство, в упорной борьбе завоёванное нашими предками, столетиями собиравшими Русскую землю в мощное Русское государство. Под псевдопатритизмом своих лозунгов «украинство» галичан демонстрирует приверженность к западничеству, видя свой привычный идеал в польско-католическом мировоззрении, и стремлении к европейской, прежде всего польской культуре, католической церкви и немецкой государственности. Поэтому по своей сути «украинство» является дезинтегрирующим явлением православной цивилизации в целом, это национальная болезнь. В результате таких же инспирированных извне процессов в своё время появились хорваты и косовары – этнические сербы, предавшие православие и ставшие мусульманами-манкуртами. Такими же предателями своих предков и своих этнических русских корней являются воинствующие украинские националисты. Народная мудрость говорит, что народ, который не хранит верность своим предкам, обречён на вымирание. Украина с националистами у власти, презревшими свои этнические русские корни и открыто глумящимися над памятью своих отцов и дедов, боровшихся с фашистской чумой, обречена и её крах предсказуем, исходя из реального глубокого политического, экономического и социального кризиса после событий 2014—2017 гг.
Пропитанное преклонением перед «западной демократией», население бывшей Галиции, стремящееся вопреки экономической целесообразности в Евросоюз, противостоит желанию остальной (во всяком случае Юго-Восточной) Украины не рвать связи с Россией. Это не способствует общеукраинской консолидации, являющейся необходимым условием успешного развития общества и сохранения государства. Главная вина за это лежит на националистах, представляющих собой небольшой процент населения страны, но взявших на себя право диктовать всей стране свои идеи, не содержащие созидательных планов, а направленные лишь на отрицание и разрушение, к тому же приправленные неонацизмом, неприемлемым для подавляющего большинства населения.
В своё время общественный деятель Галиции И. И. Терех (1880—1942) в своей статье «Украинизация Галичины», написанной сразу после присоединения заподнорусских земель к СССР в 1939 г., отмечал: «Весь трагизм галицких „украинцев“ состоит в том, что они хотят присоединить „Великую Украину“, 35 миллионов, к маленькой „Западной Украине“… – 4 миллиона, то есть, выражаясь образно, хотят пришить кожух к гудзику (пуговице)». После евромайдана 2014 г. это маниакальное стремление галичан привело страну к трагедии общенациональной.
Заканчивая эту главу, можно подвести итоги и определить время первых попыток внедрить украинский язык в директивном порядке в Галиции в 1892 г., когда он начал официально насаждаться небольшой партией русинов-ренегатов, своего рода политической сектой. Ранее этого существовали лишь различные системы фонетического правописания, которые чуть ли не всякий украинофил выдумывал для себя сам. Широкого хождения они не имели, тем более, не получили официального признания.
Параллельно постепенно зарождался украинский национализм и началом его проявления следует считать русинские погромы в Галиции в 1914—1915 гг., затем последовало создание Организации Украинских националистов (ОУН) в 1929 г. и её преступления в период перед, во время Второй мировой войны и после неё.
Государство Украина было создано после гражданской войны в России в 1920—1922 гг. Украина в современных границах была скроена как лоскутное одеяло из разнородных кусков коммунистическими правителями Советского Союза и к ней затем были присоединены даже те земли, которые никогда в истории не считались малороссийскими (Южная Бессарабия, Закарпатье и Крым).
Впервые о появлении украинского народа было сделано заявление в политических целях депутатами Галицкого сейма в 1890 г., а затем в результате политической кампании властей было задекларировано в Австро-Венгрии в 1915 г. Но этот «народ» в то время состоял из небольшой кучки политических авантюристов и русинов-отступников в качестве новообращённых «украинцев». В то время в австро-венгерской Галиции большинство населения (до 80%) было русинское крестьянство. До этого наука в просвещённой Европе не знала такого этноса и не обратила внимание на это сообщение. Реально украинская нация начала создаваться усилиями советской власти во время насильственной «украинизации» русского населения Малороссии, но её консолидация, не завершённая до настоящего времени, вряд ли может рассматриваться реальной даже в перспективе из-за разной ментальности групп населения. Одновременно происходило становление современного украинского литературного языка, который директивно внедрялся в Украинской ССР советской властью в ходе «украинизации».
Вот так кучка авантюристов-украинофилов и маргинальная группа русинов, принявших по политическим мотивам «украинскую идею», после того, как в Галиции австро-венгерские власти в конце XIX в. начали из них выводить украинцев-мутантов как цыплят в инкубаторе, через несколько десятков лет превратилась в отдельную галицко-украинскую нацию, позиционирующую себя в качестве «передового революционного отряда». Она противопоставляет себя остальным жителям Украины, которых презрительно называет «сходняками» и «упряжным скотом». Галицкие националисты реально заявили о себе во время «оранжевой революции» 2004 г., в результате которой при поддержке Запада президентом Украины стал ставленник Госдепартамента США Виктор Ющенко. В результате так называемой «революции достоинства» 2014 г. к власти пришли галицкие националисты – последователи бандеровщины. То, что в этом участвовало не всё население Украины, а только её «революционная» галицкая часть, а большинство жителей остальной Украины не разделяют националистической идеологии «революционеров», свидетельствует о расколе населения на относительно небольшую часть воинствующих национал-фашистов, исповедующих бандеровскую идею «унитарной Украины», и остальных граждан Украины, не желающих иметь с ними ничего общего и жить вместе с ними в одной стране.
Таким образом создание украинского народа происходило в несколько этапов, но не завершено до сих пор. Вначале украинцев начали выводить в Галиции в конце XIX в. австро-венгерские власти. Миллионы русских в Украинской ССР превратили в украинцев в процессе советской украинизации в 20—30-е годы большевики. Роль советской власти в завершающем этапе процесса создания «украинца» огромна. А в ХХI в. националисты-бандеровцы вновь пытаются перекрестить в украинцев русское население страны, волею судеб оказавшееся после развала СССР в роли нацменьшинства в независимой Украине с националистическим правительством, декларирующим своей целью создание унитарного государства «только для украинцев». Они осуществляют геноцид миллионов русских, грубое подавление их права на родной язык и национальное самовыражение, не упуская случая продемонстрировать свою враждебность к России. Оголтелая русофобия и враждебность к России составляют главный стержень внутренней и внешней политики националистического правительства Украины XXI в., находящейся с 2014 г. под внешним управлением и исполняющей волю своих заокеанских хозяев.
* * *
Продолжение раздела 1.
Стр. 38. 2. Титульный лист летописи Самийла Величко. 1720 г. Летопись начинается словами: «Сказание о войне казацкой…». А дальше определена оcновная тема (Освободительная война под руководством Богдана Хмельницкого)…»
Недосказанность или намеренное умолчание – это характерный приём фальсификаторов истории. В данном случае на титульном листе летописи легко читаются русские слова «Сказание о войне казаков с поляками», а дальше идут слова о страданиях «от ига лядского» и помощи русского царя Алексея Михайловича. (Cм. Приложение 2). Но вместо исторической правды целью современных украинизаторов является формирование у школьников, даже младшего возраста, сознания, что «Украина – не Россия», и всё используется для такого, пока ещё мягкого идеологического воздействия. Здесь даже для характеристики войны применяется нейтральное определение «освободительная», но вместо недописанной фразы «против польского ига» подразумевается «против московского царства» (вероятно, предполагается, что это на уроке разъяснит учитель).
Стр. 47. «Название Украина впервые употреблено в летописи под 1187 г. по отношению к Киевщине, Переяславщине и Черниговщине. Оно происходит от слова страна, что значило родной край, страна, земля».
Происхождение названия «Украина» до сих пор вызывает споры, в основном связанные с тенденциозным подходом к определению его этимологии. Упоминаемая в учебнике летопись 1187 года – это Ипатьевская летопись, в которой упоминание этого названия приведено как «оукрайна» и связано с оплакиванием гибели переяславского князя Владимира Глебовича жителями окраинной территории Переяславского княжества, так называемой Посульской линии укреплений против набегов кочевников на границе с Диким Полем: «о нем же оукрайна много постона». Во-первых, распространение этого названия на Киевщину, Переяславщину и Черниговщину является произвольным и используется только «украинствующими» авторами.
Во-вторых, это же название используется в русских письменных источниках в значении «пограничные земли» без привязки к какому-либо региону, а также к районам, лежащим далеко от границ современной Украины (например, «псковская оукрайна», или совсем уж далёкая восточно-сибирская «даурская оукрайна» и т.п.) Слово «оукрайна» в значении «окраина» встречается в старинных хрониках довольно часто. Отбросить «О» и переделать первую букву на заглавную – дело пустяшное. Но это подлог!
В третьих, когда Южная Русь в составе Великого княжества Литовского в XVI в. вошла в Речь Посполитую, это же название использовали поляки для обозначения своих окраинных территорий. Польский историк Самуил Гронский писал: «Латинское margo (граница, рубеж) по-польски kraj, отсюда Украйна – как бы область, расположенная у края (польского) королевства». Такой смысл названия подтверждается тем, что «украИнниками» или «укрАинцами» называли и служилую польскую шляхту королевских административных органов на этих территориях.
Наконец, можно привести, как еще одно свидетельство, генеральную карту 1648 г. французского инженера Гийома Левассера де Боплана (1595—1673), выполненную по заказу короля Владислава IV и названную «Общий план безлюдных земель, обычно называемых Украйной, прилегающих к густо заселенным провинциям». И хотя во времена Богдана Хмельницкого название «Украйна» использовалось в рукописных источниках, разговорной речи и устном народном творчестве, оно не имело этнического оттенка, не распространялось на все южно-русские земли и не стало названием государства, а лишь географическим понятием, относящимся к территориям, подконтрольным Войску Запорожскому. В официальной переписке Б. Хмельницкого и последующих гетманов эти земли назывались «малороссийскими» или «укрАинными». Отсюда становится ясно, что этимология этого названия от украинского «краiна» в смысле «страна», является позднейшей националистической спекуляцией и сознательным мифотворчеством, проникшим в школьные учебники по воле украинских властей, озабоченных насаждением в украинском обществе ксенофобских настроений, культивируемых в антисоветских и русофобских кругах украинской эмиграции.
Стр. 115. «Притеснения церкви, судопроизводства, образования, языка ощущало все украинское население». «…украинцы и в дальнейшем оставались на собственной земле бесправными».
Речь идет о XVI – XVII вв. под властью Польши. В те времена понятия «украинского населения» не существовало. Южно-русские земли Великого княжества Литовского, вошедшие в состав Речи Посполитой, были заселены православным этническим русским населением, которое называло себя русичами или русинами, а представители местной русской знати, перешедшей в католичество и претендовавшей на равное положение с поляками, именовали себя «русской шляхтой».
Стр. 115. «Историки называют эту войну Национально-освободительной. Возглавил Национально-освободительную войну Богдан Хмельницкий».
Если какие историки и называют так, то «прогнувшиеся» под националистов. По поводу определения «национально-освободительный» на этой странице и далее в тексте учебника см. мнение профессора Натальи Яковенко в комментарии к стр. 38.
Стр. 118. «Казацкое государство – Гетманщина, созданная в результате Национально-освободительной войны, – просуществовало больше 100 лет. В 1760—1780 гг. российские цари (тогда Гетманщина подпала под власть России) ликвидировали гетманство, а казацкие полки превратили в полки российской армии».
Автор учебника этими строками внедряет в детское сознание школьников, что после восстания Богдана Хмельницкого 1648 г. Гетманщина существовала как самостоятельное казацкое государство до 1760 г., пока не «попала под власть России». Современные украинские историки, идя в русле государственной националистической идеологии, насаждают неприязнь своих граждан к «поработившей» их России и трактуют Гетманщину как государство украинского народа. Это наглая ложь в первую очередь потому, что украинского народа ещё вообще не было как такового, а отдельные признаки устройства гетманского управления (как, например, наличие клейнодов разного состава и достоинства) были просто символами гетманской власти и не служат свидетельством государства. Украинское казацкое государство – это националистический миф.
На самом деле после Переяславской рады 1654 г. Войско Запорожское, присягнув на верность русскому царю Алексею Михайловичу, фактически находилось под юрисдикцией Российского государства и было отдельной провинцией Малороссией, которая сначала управлялась совместно гетманом и царскими воеводами, а позже Малороссийской коллегией вплоть до отмены института гетманов Войска Запорожского указом Екатерины II в 1764 г., а затем была разделена на малороссийские губернии.
Против стремления современных «украинствующих» историков представить государственный характер «казацкой державы Богдана Хмельницкого» и идеализировать её также, как и самого Хмельницкого – символического «борца за свободу Украины», выступает профессор Киево-Могилянской академии Наталия Яковенко. Она считает, что это была «сословная военная диктатура», представляющая собой вооружённое казачество в качестве политического ядра – «казацкого народа». (Н. Яковенко. «Между правдой и славой. К юбилею Богдана Хмельницкого». )
На самом деле признаки государственности Войска Запорожского существовали только ввиде гетманской булавы и наличии казачьей старшины. Обоснование ряда историков якобы непрерывности политической истории на территории Гетманщины не выдерживает критики в связи с отсутствием правящей династии. Выборность гетманов аналогична выборности главаря банды, как очередного лидера военной диктатуры. О таком же характере Гетманщины ещё в XIX в. писала русский историк Александра Яковлевна Ефименко (1848—1918): «Малороссия после своего освобождения от Польши представляла по типу своей социальной организации военный лагерь на демократической подкладке». [57]
Надо также учитывать, что на это время приходится период гражданской войны (т. н. Руины) 1657—1687 гг. О функционировании государства во время всеобщей смуты, гражданской войны, когда казацкие полки разных гетманов воевали друг с другом, говорить вообще не имеет смысла.
Это же замечание относится к встречающимся и далее выражениям «украинское казацкое государство». С учетом ранее высказанных соображений это банальная фальсификация.
Идеализация «казацкой державы» из казацких летописей и документов войсковых писарей усилиями романтиков-украинофилов плавно перекочевала в кабинеты учёных историков.
Стр. 133. «В начале 19 в. в той части Украины, которая находилась в составе Российской империи, высших учебных заведений не было».
Справедливости ради надо уточнить, что Харьковский университет не является первым высшим учебным заведением на входивших в состав Российской империи землях Малороссии. В Киеве при Киево-Печерском монастыре с конца XV в. существовали духовные школы. При кружке Киевского Богоявленского братства в 1615г. образовалась Братская духовная школа, первыми ректорами которой были Иов Борецкий (1615—1618) и Мелетий Смотрицкий (1619—1620). На её основе архимандритом Петром Могилой в 1631 г. была основана школа Киево-Печерской лавры, которая в 1632 г. переросла в Киево-Братскую коллегию при материальной поддержке и под покровительством гетмана Петра Сагайдачного. Она и стала высшим учебным заведением с продолжительностью обучения до 12 лет. В коллегии изучались церковнославянский, русский (с 1651), греческий, польский языки, а основным языком обучения был латинский. Здесь преподавались элементарная теория музыки и пение, катехизис, арифметика, риторика, богословие.
С 1658 г. в честь киевского митрополита Петра Могилы коллегия стала называться Киево-Могилянской академией.
Стр. 133. «Новое учебное заведение стало центром украинской культуры. Оно сплотило вокруг себя деятелей украинской литературы, истории и народоведения. Именно в Харькове возник первый кружок ученых и художников, которые целенаправленно принялись изучать культуру и историю украинского народа. При университете работали типография и книжный магазин, издавались газеты и журналы. Так, с 1816 по 1819 г. выходил первый в Украине литературно-художественный и научный журнал «Украинский вестник».
Снова недосказанность и замалчивание, которое предполагает иллюзию широкого полномасштабного развития украинской культуры и украинского языка. Ведь «Украинский вестник» выходил преимущественно на русском языке, в том числе статьи ректора университета П. Гулака-Артемовского и исторические обзоры Г. Квитки-Основьяненко. Только отдельные фольклорные произведения, собранные украинофилами, печатались на малороссийском народном диалекте русского языка. Об этом вспоминал сам Н. Костомаров, описывая своё стремление познакомиться с самим народом и собрать этнографический материал: «С этой целью я стал делать этнографические экскурсии из Харькова по соседним селам, по шинкам, которые в то время были настоящими народными клубами. Я слушал речь и разговоры, записывал слова и выражения, вмешивался в беседы, расспрашивал о народном житье-бытье, записывал сообщаемые мне сведения, и заставлял петь для себя песни. На все это я не жалел денег, и если не давал их прямо в руки, то кормил и поил своих собеседников».
Для меня, прожившего 36 лет в Харькове и бывавшего в местных сёлах, легко себе представить какой именно «украинский язык» изучал в то время Костомаров в «соседних сёлах по шинкам». Пантелеймон Кулиш тоже был не в восторге от такой «кабацкой украинской» речи. Хотя и подвергшееся большевистской насильственной «украинизации» 1920-х годов, в Харьковской области во второй половине ХХ в. сельское население всё равно разговаривало на местном слободском суржике с примесью украинских слов, основой лексики которого являлся русский язык. И даже сейчас это не украинский язык, а южное наречие русского языка. А в времена Костомарова единого алфавита и правописания украинского языка не существовало вообще и каждый украинофил писал, и вещал как ему хотелось. Именно в Харькове возник первый кружок учёных и художников, которые принялись целенаправленно изучать этнографию, культуру и историю малороссийского народа. Но это не было проявление национализма, а увлечение интеллектуалов – любителей малороссийской этнографии.
А Пантелеймон Кулиш (1819—1897), впоследствии автор «кулишовки», откровенно признаётся, как он доработывал народные сказания и песни бандуристов: «не опасаясь исказить ее [думу] неудачными вставками, дополнил здесь лучшими местами из списка г. Неговскаго».
Стр. 138. «Вскоре положение в Украине обострилось из-за войны с правительством большевиков, которые пришли к власти в России».
Речь идет о времени после большевицкой революции 25 октября (7 ноября) 1917 г. Эти широко распространённые среди украинских историков и от них попавшие в школьные учебники домыслы о подавлении в 1917—1920 годах украинской свободы Россией и что «русский империализм» уничтожил Украинскую народную республику, являются фальшивкой. Основой этих взглядов является оценка революционной ситуации с точки зрения украинских националистов-радикалов, подчёркивающих национальные аспекты исторического процесса, как благоприятного момента для осуществления своих сепаратистских планов. Как происходили события на Украине в период после революции и во время Гражданской войны описывается в главе «Гражданская война на Украине в 1917—1920 гг.»
Гражданская война на Украине в 1917—1920 гг.
Проект Украина это что-то вроде мебельного набора «Сделай сам», но как не собирай, всё время гроб получается.
Андрей Ваджра
Историк-националист Ярослав Грицак так характеризовал различие между стремлениями украинских политиков и народных масс в 1917—1920-е годы:«украинское движение переживало роздвоенность между антироссийской – антисоветской ориентацией его политической верхушки и антинемецкими настроениями большинства украинского населения». Грицак ограничился антинемецкими настроениями, но украинское население хотело свободы от царизма и помещиков, оно хотело землю и мир. А это всё обещали большевики, которые в конце концов одержали победу в гражданской войне, выгнав из страны националистов, белогвардейцев и интервентов Антанты.
Поэтому выдумки о подавлении в 1917—1920 годах украинской свободы Россией являются фальшивкой. В украинской историографии события на Украине в этот период именуются «Украинской национально-демократической революцией». Такая интерпретация происходивших на территории Украины событий, связанных с революциями 1917 года и Гражданской войной, как обособленной «Украинской революции», основанная на представлении, что украинская национальная революция развивалась параллельно российскому революционному процессу и, в отличие от него, выдвигала на первый план не социальные, а национально-освободительные цели, что национальные интересы украинского народа имели основополагающее значение в историческом процессе того времени на Украине, сформировалась в 1920-е годы в среде украинских политических эмигрантов (приверженцев Центральной Рады, Скоропадского, петлюровцев, белоэмигрантов и других противников советской власти). В первую очередь, в мемуарах самих участников революционных событий, которые, естественно, не могли быть беспристрастными в оценке этих событий и своей роли в них. Это нашло отражение также в мемуарах украинских политических деятелей, занявшихся в эмиграции историческим анализом попыток реализации своих планов, программ и личных амбиций. Современный украинский историк, до марта 2014 г. директор Украинского института национальной памяти, член-корреспондент НАН Украины, лауреат международной премии им. Винниченко профессор В. Ф. Солдатенко (род.1946) признаёт, что «украинские историки и публицисты в диаспоре далеко не всегда удерживались на позициях объективности и всё больше впадали в крайности, субъективизм, что, естественно, не умножало научности их трудов, делало их уязвимыми и малопривлекательными». (Доклад на международном семинаре. 2008г.)
В основу изложенной ими в книгах и статьях концепции была положена трактовка происходивших событий как исключительно национальной революции, главной целью которой должно было стать возрождение национального независимого украинского государства, якобы существовавшего при Богдане Хмельницком (или даже раньше!) и порабощённого Московским царством. Это отрицает историк Н. Д. Полонская-Василенко (1884—1973), во время оккупации немецко-фашистскими захватчиками работавшая в Киевской городской управе и бежавшая с отступающими немцами в 1943 г. в Германию, которая отмечала, что в первые послереволюционные месяцы «устремления украинских деятелей всех партий ограничивались автономией Украины в федеративной Российской державе. Про самостийность, про создание независимого государства думали только единицы».
Но в независимой Украине именно такая концепция украинской историографии стала преобладающей в среде учёных-историков при официальной государственной поддержке со стороны националистического руководства страны. При этом в общественном мнении усиленно культивируется представление, что «украинская революция» была подавлена российскими большевиками.
Однако невозможно отделить логику и события революции в отдельных регионах Российской империи (при наличии определённых местных особенностей) от единого целостного революционного процесса, характер которого определялся не национальными особенностями, которые он принимал в отдельных регионах, а исключительно общими закономерностями социально-политической обстановки тех лет.
