скачать книгу бесплатно
Судорожно хватая воздух ртом, она в три шага преодолела расстояние до кухни и, шмыгнув в нее, наблюдала за происходящим в салоне из-за дверного косяка. Туда торопливо вошел мужчина и закрыл за собой дверь. Когда он откинул капюшон дождевика, Анника с облегчением перевела дух. Вот дьявол! Что он здесь делает?
Она осталась в своем укрытии, невидимая от входной двери, и наблюдала, как он что-то искал среди общего хаоса. Двигался осторожно, замирал при наиболее сильных раскатах грома, поднимал, перемещал какие-то предметы, изучал их, бросал снова. Наклонялся в попытке рассмотреть что-то, шарил рукой в самых темных уголках. Когда он находился в метре от двери в кухню, Анника распахнула ее полностью и сказала:
– Ты что-то потерял?
Карл Веннергрен подпрыгнул от неожиданности и отшатнулся назад. Его лицо стало белым как мел, глаза чуть ли не вылезли из орбит, он ужасно испугался. Анника прислонилась к двери, не в силах сдержать улыбку.
– Что за черт? – сказал Веннергрен. – Откуда ты взялась?
– Из газеты «Квельспрессен», – ответила Анника. – Ты разговаривал со Спикеном? Он весь день ждет твоего звонка.
– Как, черт возьми, ты оказалась здесь?
– Что ты ищешь?
Ее коллега тяжело дышал, потный от страха.
– Какое тебе дело?
Анника не сводила с него взгляда. Никогда не видела его таким. Карл Веннергрен был красавчиком, их собственным донжуаном, любимцем руководства редакции, сыном председателя правления. Он и Анника успели уже несколько раз поссориться за этот год, она считала его аморальным и избалованным, а что он думает о ней, могла только догадываться. Но сейчас от его обычного высокомерия и невозмутимости не осталось и следа, и это, на ее взгляд, только пошло ему на пользу.
– Садись, – сказала она, расположившись за кухонным столом. – Ты разговаривал с Шюманом или с кем-то другим из редакции?
Карл Веннергрен уставился на нее сверху вниз, его страх начал проходить.
– Нет, – ответил он. – Я же сидел у полицейских на допросе.
– Какая удача, что мы встретились, – сказала Анника. – Теперь ты ведь можешь рассказать мне, что произошло здесь вчера.
Ее коллега фыркнул в попытке изобразить смех:
– Тебе? Почему я вообще должен что-то тебе рассказывать?
«А он действительно ненавидит меня», – подумала Анника. Запах серы щекотал ей ноздри.
– Поскольку мы работаем в одной газете, – ответила она и с удивлением заметила, что ее голос дрожит. – Если мы будем сейчас сотрудничать, то наша стартовая позиция окажется просто великолепной. Мне многое известно, но ты знаешь гораздо больше. Вместе мы смогли бы решить, что нам стоит опубликовать, а что помешало бы расследованию. Речь ведь, возможно, идет о главном новостном событии всего лета, а с твоим рассказом мы сумеем заткнуть за пояс всех других.
Анника подняла глаза на коллегу, прикусила губу, поняв, что чуть ли не умоляет его.
– Само собой, сумеем, – сказал Карл Веннергрен. – Но это моя история. Не твоя. Почему я должен делать тебе такой подарок?
Анника почувствовала, как злоба закипает в ней, неприятным ощущением отдаваясь в желудке. Карл Веннергрен ухмыльнулся, самоуверенность и высокомерие вернулись к нему. Анника, сжав челюсти, встретилась с ним взглядом.
– О’кей, – сказала она и поднялась. – Не стану тебя задерживать. Тебе, похоже, есть чем заняться среди всего этого хаоса. Нужна помощь с поисками?
Она остановилась, посмотрела на него:
– Знаешь, что я думаю? Полиция уже нашла это, о чем бы ни шла речь.
Он перестал улыбаться. Анника протиснулась мимо него, забрала свою сумку и направилась к заднему выходу из кухни.
– Что ты хочешь знать? – спросил он.
Она остановилась, подняла на него глаза:
– Что произошло здесь внутри, например.
Карл Веннергрен окинул взглядом темный салон, с шумом сглотнул.
– Скандал, причем страшный, – сказал он.
Анника воздержалась от комментариев, это и так было видно невооруженным взглядом.
– Себастьян Фоллин вошел сюда, когда Мишель и Джон Эссекс находились в процессе. Он просто взбесился.
– В каком процессе?
– У тебя ведь двое детей, ты же знаешь, как это делается.
Анника почувствовала, как у нее запылали щеки.
– Себастьян Фоллин перевернул тут все?
Карл Веннергрен опустил глаза в пол. Анника видела, как он сжал зубы, и догадалась почему. Правда боролась в нем с ложью? С желанием сказать, что он ничего не знает, хотя сам участвовал? Пытался кого-то защитить?
Анника неохотно сделала несколько шагов назад.
Поняла, что не сможет полагаться на его слова.
Она закинула сумку на плечо, достала мобильник и на пути к выходу позвонила Берит.
* * *
Дождь прекратился столь же быстро, как и начался, когда они припарковались перед мотелем «Лофтет» во Флене.
– Это уж точно не «Гранд-отель», – заметила Берит Хамрин.
– Шутишь? – сказала Анника. – Матушка отмечала здесь свое пятидесятилетие. Потом утверждала, что отравилась свиным боком, но остальные-то знали, из-за чего она блевала.
Берит криво улыбнулась.
Сейчас дышалось гораздо легче, насыщенный после грозы озоном воздух стал настоящим лакомством для легких. День клонился к вечеру. Парковка была пустой, если не считать машин Берит и Бертиля Странда. У автозаправочной станции «Статойл» с другой стороны Катринехольмсвеген разговаривала компания молодых мужчин, Анника с неприязнью наблюдала за ними несколько секунд. Все старшеклассники Хеллефорснеса посещали Стенхаммарскую школу во Флене, куда их возили на специальном автобусе, и там на них всегда смотрели как на деревенщину. Анника по-прежнему ощущала себя человеком второго сорта, встречаясь здесь со своими ровесниками, и ей показалось, что она узнала по крайней мере двоих из парней.
В следующее мгновение она поняла, что все эти мужчины были, наверное, на десять лет моложе ее.
«Боже праведный, я вот-вот стану старой», – подумала она.
– Взять тебе что-нибудь поесть? Шницель или шницель? Анника улыбнулась:
– С жареной картошкой?
– Или с жареной картошкой, – сказала Берит. – Пошли наверх, у тебя номер три. Ключ в дверях. Я в первом номере, а Берра – в четвертом…
Комната оказалась столь же заурядной, как и меню, но в душе имелась горячая вода. Анника как раз успела одеться, когда Берит вошла с подносом.
– Вуаля, мадемуазель, – сказала она и поставила еду на прикроватную тумбочку. – Как я тебе в роли официантки?
Анника возвела глаза к потолку и набросилась на жесткую свиную котлету.
– Кстати, я разговаривала с Шюманом и Спикеном, – сообщила Берит, пока Анника с аппетитом жевала. – Мы договорились как можно больше разделить между мной и тобой. В Стокгольме есть несколько репортеров, но они взяты только на время отпусков, и еще очень зеленые. Правда, что Джон Эссекс был там?
Анника пила кока-колу большими глотками, ей вспомнилось собственное разочарование, когда она подменяла отсутствующих сотрудников, как ее ни во что не ставили и считали никуда не годной.
– Да, сэр, – ответила она.
– Наша редакция развлечений землю роет. Они охотятся за комментариями его команды по всей Европе и взяли его на себя. Вот смотри… – Берит прошлась по пунктам из своего списка. – Я заказала все вырезки о Мишель в нашем архиве, они сейчас на пути сюда. Помимо всяких полицейских штучек нам необходимо воссоздать историю Мишель Карлссон от колыбели до могилы.
– «От бедной провинциалки до шведской телезвезды первой величины», – пробормотала Анника с набитым ртом. – И ниже: «Ее жизнь была как грустная сказка».
Берит улыбнулась:
– И у нас есть сам страшный финал: «Звезда умирает, убийство Мишель Карлссон шокирует Швецию». Охота за убийцей, полицейские версии, как такое могло случиться, все тому подобное…
– Я могу сделать это, – сказала Анника, стараясь выковырять кусочек мяса, застрявший между зубами. – Орудие убийства принадлежало одному из гостей, я вставлю это в текст.
Берит кивнула одобрительно:
– Последний эфир, факты о программе, как происходила запись, все гости… Тебе известно что-то об этом?
– Очень мало, но с этим не будет проблем. В развлекательной редакции, наверное, найдется материал на сей счет. В любом случае пресс-дамочка из «ТВ Плюс» может все организовать. Наши люди из отдела развлечений в состоянии справиться с этим?
– Я поговорю со Спикеном, – пообещала Берит и сделала пометку у себя в блокноте. – Они хотят иметь материал о самом дворце тоже, по их словам, ты там все знаешь.
– Ну, не совсем так, – проворчала Анника, допив остатки колы. – Насколько большой планируется материал?
– Максимум две тысячи знаков. Относительно охоты полиции за убийцей, здесь все на твое усмотрение. Что у тебя еще есть?
– Последняя ночь во дворце, двенадцать человек, которые остались в живых.
– Точно, – сказала Берит и ткнула ручкой в воздух. – Это главное на завтра, они и Джон Эссекс. Используй все, имеющееся у тебя, но будь осторожна в формулировках относительно подозрений и убийцы.
– «Такой мы помним Мишель». Известные шведы говорят добрые слова о покойной?
– Это сделают стокгольмские репортеры, – сказала Берит. В дверь постучали, снаружи стояла дежурный администратор с кучей бумаг в руках.
– Это пришло по факсу, – сообщила она, тараща глаза на заголовки.
Берит освободила ее от ноши, закрыла дверь перед носом сгоравшей от любопытства женщины и разложила распечатки на двуспальной кровати.
– Шюман хочет, чтобы мы взглянули на них, прежде чем начнем, – сказала она.
– Боже! – воскликнула Анника. – Неужели мы так много писали о ней?
– Где ты пропадала все эти годы? – поинтересовалась Берит.
– Занималась детьми, – ответила Анника и выловила одну статью из общей кучи.
Опубликованная год назад, она касалась грандиозного контракта, связанного с переходом Мишель Карлссон с общедоступного канала наземного вещания на крайне перспективный кабельный канал «ТВ Плюс». Сама Мишель была безмерно счастлива и с нетерпением ждала встречи с новыми коллегами. Менеджер Себастьян Фоллин, добившийся для Мишель шикарных условий, обнимал ее на фотографии, иллюстрировавшей новость.
Анника взяла наугад копию другой статьи, «Так держать», вышедшей, когда Мишель Карлссон оставалась на первом месте в зрительском хит-параде в течение пятнадцати недель.
Они разложили все материалы, старые статьи и заметки на покрывале, более свежие – на полу, и скоро они покрылись грязными и мокрыми пятнами от их сумок и обуви.
Внимание Анники привлекла маленькая вставка с фактами, где вся жизнь Мишель уместилась в нескольких коротких предложениях.
Родилась в Белоруссии, мать – латышка, отец – швед. Росла с отцом, нефтяником-буровиком, до его смерти, какое-то время в приемной семье. Гимназия в Векшё, потом экскурсовод в Йёнчёпинге. Предпочитает японскую еду, с удовольствием пьет вино, интересуется йогой и водными видами спорта. На данный момент является ведущей программы «Женский диван».
– Ты знала, что она иммигрантка? – спросила Анника.
– Какая разница? – Берит пожала плечами. – Она же жила здесь с трех лет. Ты не могла бы дать мне ту кучу?
Анника потянулась за стопкой бумаг, села прямо и пробежала глазами статьи. Написанные более года назад, они, похоже, в общих чертах рассказывали об успехах, наградах, местах в списках популярности и содержали безобидные слухи. После перехода на другой канал тон, однако, резко изменился. Программа Мишель не пошла столь хорошо, как надеялись на «ТВ Плюс». Анонимные источники в их руководстве рассказывали о многомиллионных убытках и уменьшении числа зрителей. Саму звезду внезапно стали критиковать за то, что раньше считалось ее преимуществами. В результате то, что прежде восхвалялось как «естественное поведение», превратилось в «заискивание перед публикой». «Обворожительное» стало «глупым», «раскованное» – «легкомысленным». Профсоюз нападал на нее, поскольку она не брала оплату за свои игровые программы. «Мы понимаем, что она не нуждается в деньгах, – заявил один из их лидеров, – но она тем самым мешает зарабатывать всем другим». Следующая статья касалась одного из боссов радио, возмущавшегося по поводу того, что Мишель выставила счет на пятьсот тысяч крон в качестве компенсации за неиспользованный отпуск, когда ей пришлось поучаствовать в некой программе. «Жадность некоторых людей просто не знает границ», – заявил он.
– Все как всегда, – заметила Анника.
– Ты еще не видела наших фельетонов, – парировала Берит.
Барбара Хансон, штатный фельетонист газеты, извела массу бумаги, преследуя Мишель Карлссон. Она требовала, чтобы та ушла в отставку с поста ведущей программы, словно речь шла об избранном народом политике. Обвиняла Мишель в налоговых преступлениях, пусть эти данные не имели ничего общего с истиной. Критиковала ее за внешний вид, манеру говорить, зарплату, моральные качества, некомпетентность и поведение.
Коллективные нападки на Мишель, однако, начались только после того, как она возглавила дискуссионную программу, которую телекритики посчитали недостаточно острой и злободневной. Когда уже после пятого выпуска программу закрыли, злорадству не было конца. «Фиаско Мишель», «Падение королевы телевидения!» – кричала газета, а фотографию телеведущей, сделанную после заключения рекордного контракта, здесь же поместили под заголовком «Худшая сделка в истории Швеции». Хайлендер лично высказался в данной статье, что на покупку Мишель они смотрели как на долговременную инвестицию, рассчитывая получить прибыль через пару лет.
– Безумие какое-то, – сказала Анника и положила стопку пришедших по факсу бумаг себе на колени. – Почему мы писали так невероятно много об этой женщине?
Берит пожала плечами, сдвинула несколько вырезок и села на кровать. Статьи устремились к центру впадины, образовавшейся под тяжестью ее тела, и перепутались снова.
– Фактически Мишель помогала нам продавать газету. Все знали ее, и сначала она охотно делилась сокровенным и порой сама сообщала не лучшие факты о себе. Снялась на обложку приложения нагая и покрашенная в желтый цвет. Поведала, как она потеряла невинность, рассказала о лесбийском опыте из гимназической поры, согласилась на репортаж с больничной койки, когда сломала ногу, ну и все такое.
– Но этим все не ограничилось, – констатировала Анника.
– Нет, – подтвердила Берит и принялась рыться среди факсов. – Постепенно Мишель начала показывать зубы и тем самым стала еще более интересной. И тогда она превратилась в скандальную знаменитость, так ее теперь подавали, каждый человек, который мог сказать хоть что-то плохое о ней, отныне получал слово, а Мишель приходилось отвечать. По-моему, ты сидишь на одной из таких статей, именно эта, там…
Анника вытащила бумагу из-под колена, быстро пробежала текст глазами. В ней ведущий программы с канала-конкурента нападал на Мишель Карлссон, называя ее «мыльным пузырем», пустышкой. Если верить ему, миллионы шведов умели задавать столь же интересные вопросы, как Мишель делала это на телевидении, в отличие от него, конечно, поскольку ему самому удавалось это просто уникальным образом.
– Да, он полный идиот, – заметила Анника, рассматривая фотографию самодовольного загорелого мужчины средних лет.
– А за эти статьи нас привлекали к суду, – сказала Берит и взяла стопку, лежавшую сбоку от кровати. – Нам надо прочитать их внимательнее, чтобы мы знали, чего следует избегать.
Анника бросила взгляд на огромные заголовки.
