скачать книгу бесплатно
– Он лишил нас приютского дома, переселил в склад, где крыша течет и стены ветер пропускают. А нас – ваших подопечных, заставляет на него вкалывать с раннего утра по поздней ночи, и вы до сих пор всё терпите!?
– Марк! – схватил мальчика за оба плеча мудрый мышь. – Понимаю, тебе всё это кажется несправедливым. Но порой, ради других, приходится закрывать глаза на несправедливость, что царит в округе.
– Не понимаю! И не желаю понимать!
– Когда подрастешь, ты вспомнишь мои слова и сам всё поймешь… А пока, ты не оставляешь мне иного выбора, как посадить тебя в подвал.
– Что?! – заметался мальчик, но старик крепко сжал ему загривок.
Спустя песчинку он втолкнул мышонка в открытую дверь, что вела в подвальное помещение.
– Посиди здесь с денек, остынь и поразмысли над моими словами, – произнес напоследок мышь.
Закрыв дверь на замок, Воспитатель удалился, оставив Марка одного.
– Ну, надо же?! – чертыхнулся мальчик, оказавшись в темном сыром тесном подвальчике.
Пометавшись из угла в угол, ему больше ничего не оставалось, как успокоится, сесть на пол и погрузиться в мысли.
– Маркуси, Маркуси, – донесся со стороны двери тихий шепот, когда на улице стало темнеть.
– Лютик?! Не стоило тебе приходить сюда, Старик Икиш живого места на тебе не оставит, если застанет тебя…
– Прошу возьми, – протянула она ему сверток. – Там пирожок.
– Надкусанный, – усмехнулся Марк, получив «посылку», что еле влезла в щель между дверью и полом. – Спасибо!
– Тебе спасибо… Я видела, как ты его… И чтобы не говорил Дедушка Икиш – не терпи…
– Чего именно?! – спросил мышонок, быстро разжевывая черствый пирожок.
– Никогда не переставай бороться с несправедливостью, – молвила девочка, утирая слезу.
– Лютя, я обещаю тебе! – горячо ответил мальчик. – Кстати, прежде чем ты уйдешь, скажи, что ты хотела подарить мне? Андриник раздавил это прежде, чем я…
– Это… – отвернулась она от него, пряча румянец на щеках.
– Да, скажи хоть на ушко, – прижал левую сторону лица к двери Марк.
– Я… – замялась девочка, но услышав непонятные шорохи поблизости, кинулась к двери.
Сквозь щелочку в двери девочка чмокнула мышонка в щеку. После, до ужаса засмущавшись, также внезапно исчезла из виду.
Хоть обрывком, но почувствовав её поцелуй, мальчик только и успел рот раскрыть, как той и след простыл.
– Бороться и не сдаваться говоришь… Хорошо-о, – прошептал он на выдохе. – Вот только выберусь отсюда, мы с тобой вместе сбежим из этой проклятой деревни. Тогда-то и заживем так, как захотим…
Поймав себя на этой мысли, он широко зевнул. Облокотившись о стену, мальчик прилег лицом к двери.
Не прошло и пары минут, как Марк, вымотавшийся на обязательных работах, уснул без задних ног.
Глава 3 «Беги! Борись! Помни!»
Как бы сильно не был измотан мышонок, ему всё не давал покоя один сон. Раз за разом, он мелькал у него перед глазами. Поначалу сновидения были наполнены лишь счастьем и весельем. В нем он видел себя, мчавшегося со всех ног по полю, сплошь усеянному цветущими одуванчиками. А впереди, там, где заходило солнце, к нему навстречу бежала девочка. Её лица мальчик не видел, а сама она находилась в тени. Тем не менее, он сердцем чувствовал, кем являлась эта мышка…
Но с каждым повтором сна, менялось всё в округе. Внезапно поле покрылось сухой выжженной на солнце травой. Затем набежали свинцовые тучи. Но Марк старался не придавать этому значения. Ведь к нему по-прежнему неслась с распростертыми руками светло-русая мышка.
Как бы сильно он не желал поскорее её достичь, обнять, прижать к сердцу и сказать то, на что не решался с тех самых пор, как она появилась в приюте, ему это не удавалось.
И вот, наконец, после долгих томительных ожиданий, показавшихся мышонку вечностью, он добежал до девочки. Тяжело дыша, как после хорошей пробежки, Марк замер на месте.
Остановилась и девочка.
Паренек по-прежнему не видел её лица, но всем сердцем чувствовал, что вот он – момент истины настал. Мальчик открыл рот, готовясь вымолвить слово, но мышка вдруг подняла ладошку и тихо прошептала:
– Беги!
– А?! – не расслышал Марк.
После, поддавшись на шаг вперед, он замер в ужасе. Перед ним предстала вся исхудавшая, чумазая, совершенно ему незнакомая девочка. В её глазах, цвета зелени, он прочитал столько боли и отчаяния, что паренек на миг опешил.
А когда вновь хотел открыть рот, та повторила уже громче и отчетливее:
– Беги!
В этот самый момент сон оборвался. Марк оказался разбужен душераздирающими воплями где-то совсем рядом.
Вскочив с места, как ошпаренный, мышонок кинулся к двери и сквозь щелочку стал свидетелем, как под дикий крик кого-то из воспитанников, из дому к углу здания двое неизвестных швырнули на землю старика Воспитателя. Марк с замиранием сердца и расширенными от страха глазами, уставился на тот единственный клочок ужасной картины, что разыгрывалась в деревне.
– Кто вы?! Отпустите детей, прошу! Мы не богатая деревня, у нас нечем поживиться, – прохрипел Икиш, поднимаясь на ноги.
– Напротив – у вас есть то, зачем мы пришли, – прозвучал в ночи сухой грубый голос, от которого у мышонка сердце в пятки ушло, и он весь обратился вслух.
– Прошу, они всего лишь дети! От них вам мало проку, – вскочил старик и хотел кинуться туда, где загремели цепями, выводимые из здания дети, под тихий плач и стоны.
– Лютя, – прохрипел мальчик и стал силиться выбить дверь ударами плеча, но металлический засов был прочен как никогда.
– Лучше скажи… – подошел к старику чуть ближе обладатель грубого баса, до слуха которого долетели глухие удары. – Здесь все?! – прислушался он.
Приметив высокую здоровую фигуру в черном плаще, стоявшую к нему спиной, мышонок замер на месте.
– Да, но… – осекся на полуслове Икиш и невольно бросил быстрый взгляд в сторону сокрытого ночной мглой входа в подвал, куда был посажен непослушный воспитанник.
– Ну и хорошо! – перебил его здоровяк.
Не успел Воспитатель договорить, как тот, подскочив к нему, вонзил в грудь свой меч по самую рукоять.
– Не-е-е-е-т! – воскликнул от невыносимой боли, ужаса и страха Марк, и был бы точно услышан, но его крик утонул в десятке подобных ему, принадлежавших воспитанникам приюта, на глазах которых всё и произошло.
– Уводите их! Остальных убить! Деревню сжечь дотла! Не оставлять следов! – вынул свой меч из тела Воспитателя убийца.
Утерев кровь с лезвия об его плечо, он не замедлил отшвырнуть от себя старика. В этот самый момент темноту ночи осветили не один десяток факелов, что полетели в разные стороны. Падая на крышу домов, влетая в окна, они тут же вспыхивали ярким пламенем, разрастающемся с каждой песчинкой.
Одно из подобных зарев, пожирающих доселе непроглядную тьму, осветило лицо того, кто раздавал приказы своим подручным, стоя к ним спиной. Тогда-то Марк и увидел личину этого убийцы.
На его морде, на левой стороне, зияет жуткий шрам от глаза до горла, прикрытый металлической маской с прорезями для глаза. Она была до такой степени отполирована, что на миг, отразив зарево огня, ослепило мышонка и он глухо зашипел.
Этот невольный шорох привлек внимание убийцы. Выхватив факел у мимо пробегающего подручного, он медленно направился на звук.
Марк почувствовал, что с каждым его тяжелым размеренным шагом, сердце сжимается до размера горошины. Не найдя ничего лучше, как укрыться возле стеночки противоположной стороны от двери, мышонок замер. Свет факела становился всё ближе и ярче. И вот уже начал проникать сюда, в подвал, сквозь щелочки двери.
Совершенно не дыша, устремив свои глазки к входу в его «убежище», прижимая кулачки к сердцу, мальчик замер, понимая, что пропал.
Убийца уже достиг деревянной двери на земле, и даже стал тянуться к засову, как вдруг к нему подбежал один из его помощников.
– Всё готово, можем уходить, – прозвучал окрик того, кто был облачен в черную мантию, скрывающую обратившегося с головы до пят.
Причем его голос был слегка приглушен и, казалось, доносился издалека.
– Отлично, уходим, – прогремел их командир.
Желая развеять остатки сомнений, он швырнул факел в дверь, которая медленно, но, верно, стала загораться.
За считанную минуту подвал наполнился едким дымом. Не успел Марк вздохнуть свободнее, что остался незамеченным, как новая смертельная опасность окружила и принялась душить его.
Тяжело кашляя, мальчик кинулся к двери и стал с неистовой силой колотить в неё ногами, так как она вся была охвачена пламенем и не позволяла приблизиться к ней близко. Забыв про то, что был бос, почти не видя и не слыша ничего вокруг себя, он раз за разом пинал и лягал её, но та не поддавалась.
Удар за ударом бедняга разбивал себе ступни в кровь, опалял их и лишь чудом не сломал ни единого пальца. Страх и ужас, охватившие всё его нутро, заглушили остальные чувства. Он более не ведал боли и старался не придавать виду, что с потолка начал осыпаться горящий пепел, обжигая ему лицо и уши.
В голове вертелась только одна мыль – спастись любой ценой, и времени на это у него почти не оставалось.
Но с болью он еще мог совладать, но удушье лишало его рассудка.
Мальчик начинал слабеть на глазах.
После очередного удара ногой, чуть не стоившего пары пальцев, он безнадежно рухнул на колени. Тяжело кашляя, мышонок сгорбился от боли, что резко вернулась, принося с собой всю реальность безвыходного положения.
Дрожа всем телом, не чувствуя под собой земли, он начал клониться на бок. На доли песчинки его разум отключился. Перед глазами вдруг предстала Лютя, как и прежде, встречая мальчика на всё том же поле одуванчиков. Протягивая ему руку, мышка тихо улыбнулась и молвила:
– Борись!
Эти слова прозвучали так реально и осязаемо, что эхом отозвались в ушах. Не позволив себе окончательно упасть, Марк встал на четвереньки, и глухо зарычав:
– Лю-тя-я-я! – с криком бросился головой на дверь.
На мгновение огонь поглотил его – обыкновенного мышонка, дабы затем исторгнуть из своих смертельных языков, того, кто смог не сдаться, даже когда всё казалось обреченным.
Упав носом в землю, свернувшись в клубок, не в силах остановить кашель, Марк содрогался всем телом от каждого нового вздоха. Свежий ночной воздух уже не казался столь желанным и теперь причинял жуткую боль, нежели облегчение.
Так продолжалось с минуту, до тех пор, как сквозь потрескивание горящего дома, и невыносимого шума в ушах, до слуха мальчика не долетело хриплое дыхание. Оторвав голову от земли, он бросил взгляд на источник шума. Только сейчас мышонок увидел того, благодаря которому и оказался спасен из огненного плена.
Из последних сил, чувствуя, что ему осталось недолго, воспитатель Икиш, даже будучи смертельно ранен, смог доползти досюда. И когда Марк решился на свой последний рывок к жизни, старик отодвинул засов.
Быстро сообразив кому был обязан жизнью, мышонок кинулся к нему, готовый расплакаться, но едкий дым и сухость во рту, не позволили и капле упасть с его глаз.
– По… – хрипел Воспитатель, еле держа глаза открытыми, ища мышонка затуманенным взглядом.
– Простите… простите меня… я… я… – еле выдавил из себя мальчик, не находя нужных слов, сжимая уже холодеющую руку старика, давясь от подступившего к горлу кома и дрожа всем телом от страха перед неизбежным.
– По-мни-и-и, – было последнее, что осилил вымолвить Икиш, прежде чем его очи сомкнулись и руки, что сжимал мышонок, обреченно упали на землю.
– Нет! Не-е-ет! – захрипел от нестерпимой боли утраты Марк.
Найдя в себе силы, он залился горькими слезами и рухнул ему на грудь.
Но мальчику не суждено было убиваться над погибшим вечно.
В следующее мгновение тишину, воцарившуюся в ушах, нарушили глухие шлепки, за которыми последовал грубый голос:
– Ты все-таки смог выбраться. Похвально-о, – прозвучал до боли знакомый голос убийцы.
Марк вмиг отпрянул от погибшего и впился глазами в того, кто всё это время стоял за углом дома, только и ожидая своей минуты, чтобы поглумиться.
Похлопав пару раз в ладоши, здоровяк скинул с головы капюшон и не скрывая жестокой усмешки, достал из ножен свой меч, обагренный кровью невинных. Воткнув его в землю, он стал надвигаться на мышонка, ведя лезвием по земле, оставляя после себя багряную бороздку.
– А теперь, поиграли и хватит, – прогремел он, уже почти достигнув Марка, который, как завороженный застыл на месте, не в силах пошевелиться.
Мальчик прекрасно понимал, что надо бежать, но встретившись с убийцей лицом к лицу, просто не мог оторвать от его взгляда своих красных от дыма и слез глаз. Казалось, его очи горели в ночи подобно огненному зареву, что царило в округе, и так и манили к себе, словно мотылька свет лампады.
Шаг за шагом, закованные в металлические сапоги, стопы мыши вдавливались в землю всё глубже и глубже. Слышно было даже потрескивание его кожаных перчаток, с металлическими шипами на тыльной стороне ладоней.
Вскоре тень, отбрасываемая им, настигла мальчика, и он полностью исчез в ней.
В тот самый момент, когда убийца достиг свою жертву и занес над ним меч, откуда не возьмись со стороны улицы, на него бросился деревенский житель:
– Сволочи! За что? Моя жена! Дети! Вы не пощадили никого! – заревел мышь.
Прежде чем убийца опомнился, на него набросился деревенский мужик и недолго думая, сгорая от отчаяния и боли, обхватив обеими руками, увлек вместе с собой в горящий дом, проломив на ходу стену.
Совершенно не понимая, что произошло, мальчик замер в ужасе. Вдруг неподалеку послышались голоса, заставившие его прийти в себя. Бросив быстрый взгляд на горящий сарай, на тело своего Воспитателя, обернувшись назад на родной приют – он всюду видел лишь смерть и огонь.
Недолго думая, он вскочил на ноги. Не в силах, что-либо исправить, мышонок кинулся бежать без оглядки. Бросая испуганные взгляды своих расширенных от ужаса глаз по сторонам, он не мог поверить, что всё это правда.
Стояла темная и холодная ночь, а в округе было как днем – светло и горячо. Всё, что он знал, любил и ненавидел: его дом, приют, деревня, даже мельница, что стояла вдалеке в поле – было предано огню. И не было от него спасения…
Быстро сбросив с себя озверевшего деревенщину, здоровяк проткнул его мечом. Затем выскочил из горящего дома, и затушив на себе мантию перчатками, метнул убийственный взгляд вслед беглецу.
– Сур, с вами всё… – не успел договорить подбежавший к нему подручный, как оказался пронзен мечом насквозь.
