Хочу сны. Игра уравнителей

– Я теперь каждый раз буду пробуждаться здесь?

Аня засмеялась:

– Думаю, это ни к чему. Гуру поможет тебе отыскать твою собственную комнату.

– Гуру поможет?

– Да. Кстати, он уже на подходе.

Виктор всмотрелся в окно.

– Ты же никуда не торопишься? – спросила девушка, заметив его озабоченность.

– Нет.

– Чудно! Он очень хотел с тобой встретиться.

– Но для чего?

– Чтобы учить тебя.

Виктору вновь захотелось спросить, но выставлять себя полным идиотом не хотелось.

– Знаю, у тебя много вопросов, – Аня шагнула к нему и с заботливым сочувствием заглянула в лицо.

От этого взгляда и нежного минорного голоса на душе у Виктора стало чуть спокойнее.

– Потерпи ещё немного, – сказала Аня. – Будет лучше, если на них ответит Гуру. Он знает куда больше, чем я. Да и объясняет доходчивее. И ему это, можно сказать, в радость. На то он и Гуру, – девушка тепло мигнула уголками глаз и посмотрела в окно. – Кстати, вот он.

Пыльной тропой к дому не спеша приближался широкоплечий, высокий, одетый в сине-серый костюм мужчина, чей пристальный взор Виктор ощущал на себе даже издалека.

Глава 5. Слово Ньютона

– Анечка! – с порога поприветствовал девушку Гуру и шагнул внутрь, отчего комната словно стала меньше. – Твоя любимая гравитация сведёт меня в могилу, – добавил он размеренным баритоном.

– Ты же знаешь, так я увереннее стою на ногах, – ответила Аня, протягивая ему салфетку.

– Но зачем же мучать остальных? – мужчина промокнул лоб и сунул салфетку в карман. – Проложи рядом с тропинкой траволатор для гостей что ли.

Надо же, подумал Виктор, всё ещё стоя у окна. С виду такой сильный, а ведь и он запыхался, пока дошёл сюда. Выходит, в своей комнате Аня сильнее, или, по крайней мере, выносливее нас обоих.

– Ненавижу что-то менять, сам знаешь, – язвительно произнесла Аня.

– Тогда позволь мне.

– Ненавижу, когда кто-то что-то меняет в моей комнате, сам знаешь. И к тому же, в твоём возрасте полезно размяться, – Аня прошагала к креслу в углу комнаты, и, взяв с комода старую книгу с закладками, села.

– Я просто пытался пошутить, – Гуру задумчиво улыбнулся, как часто улыбаются люди, которым давно за сорок.

Аня закинула ногу на ногу, раскрыла книгу и спряталась за обложкой «Искусство чаеварения».

– И самоучка снова здесь, – произнёс Гуру не то с радостью, не то с горечью, наконец, обратив внимание на Виктора.

– Я же говорила, что он вернётся, – глухо прозвучало за книгой.

– Здравствуйте, – Виктор шагнул навстречу мужчине и протянул руку, но тот только грузно сел за пустой стол.

Виктор невольно напряжённо повёл челюстью и поспешно опустил руку. Аня едва слышно усмехнулась, заметив его конфуз, и он мысленно окрестил Гуру старым хамом и пообещал отплатить при первой же возможности.

– Так и будешь стоять над душой? – выпалил Гуру и сердито взглянул на него исподлобья. – Садись, – приказал он, и второй, задвинутый ранее стул, сам собой выехал к самоучке.

Виктор покосился на Аню, к счастью, слишком увлечённую книгой, и сел, ещё больше ненавидя этого амбала с чёрными акульими глазами и дурацкими бакенбардами.

– Я – Гуру, – представился мужчина. – Аню ты уже знаешь. Как же нам тебя звать?

Виктор не успел раскрыть рта, как Гуру перебил:

– Настоящее имя забудь. В мире снов лучше представляться прозвищем.

– У меня нет клички, – ответил Виктор. – Но я что-нибудь придумаю.

Гуру громко хлопнул по столу ладонью. Самоучка вздрогнул.

– Ты же не сценический псевдоним выбираешь, мальчишка, – мужчина властно упёрся обеими руками в край стола, выпрямился и с надменным блеском в глазах посмотрел на самоучку сверху вниз. – Говори первое, что придёт в голову, и не трать наше время.

– Я не…

– Ничего не приходит? Тогда решено! Будешь Самоучкой.

Виктор почти не знал Гуру, но уже ненавидел его привычку задавать вопросы и отвечать на них раньше собеседника. Этот титан говорил так быстро, будто намеренно стремился обогнать мысль, но на деле, как Виктор понял намного позже, это была лишь привычка опытного сноходца. Ведь в мире снов всегда нужно действовать чуть быстрее, чем думаешь, чтобы хранители не успели прочитать твои мысли и распознать намерения.

– Ничего не приходит в голову, – отчаянно выдавил сквозь зубы Виктор, уже смиряясь с новым именем.

– Ньютон! – вдруг ворвался в их разговор мягкий голос Ани.

Оба они повернулись к девушке.

– Нью-тон, – не отрываясь от книги, повторила она. – Пусть будет Ньютоном.

– Я не против, – Виктор вздохнул с облегчением.

Аня чуть опустила книгу, и уголки её глаз выдали улыбку.

– Не чёртов Опенгейер, и ладно, – отмахнулся Гуру и вновь уставился на новонаречённого буравящим взглядом. – Знаешь, почему ты здесь, Ньютон?

– Аня сказала, вы будете учить меня…

– Какая самонадеянность! – Гуру ещё раз хлопнул по столу и подался ближе к Ньютону. – Ты здесь, прежде всего, потому что Аня считает, будто у тебя талант. А я лично считаю – ничто так не препятствует прогрессу, как талант. Так что, задам ещё один вопрос. Почему снохождение так тебя манит?

Ньютон не имел заготовленного ответа, хотя нередко рассуждал на эту тему сам с собой. Конечно, в мир снов его привела вполне очевидная причина – его покойный брат. Однако, с того времени миновало полгода, и всякие надежды когда-либо встретиться с ним снова давно угасли.

– Наверное… – начал он отвечать, но Гуру вновь перебил.

– Никаких «наверное». Я задал чёткий вопрос, дай чёткий ответ.

– Я ищу познаний, – ответил Ньютон, проглотив нервный комок.

– Что ж, институт тебе в помощь, или энциклопедии, – мужчина усмехнулся. – Чего же ты в мире снов позабыл?

– Я учусь в институте… и много читаю там, в реальности, но, – Ньютон осмелился посмотреть в тёмные, почти такие же бездонные, как у хранителей, глаза Гуру, и внезапно почувствовал себя увереннее. – Это не те знания, которые я ищу. Эти знания пригодны лишь для реальности, – он заметил боковым зрением, что Аня смотрит на него оценивающе. – А мне мало реальности. Точнее, – он отвёл взгляд, и «почва» вновь стала уходить из-под ног. – Я чувствую себя чужаком в том мире. Будто не в нём моё место. И ещё, словно он… рушится! Неисправимо рушится…

Гуру прервал его, выставив вперёд широкую ладонь.

– Значит, прячешься от реальности, надеясь создать здесь собственную утопию? – Гуру вдруг помрачнел. – Вот, что я тебе скажу, юноша. Реальность плоха не сама по себе, а потому, что люди сделали её такой. Люди, которым плевать на всё и всех, кроме себя. От таких людей хранители и защищают мир снов.

Мужчина откинулся на спинку стула и заговорил громче:

– Быть сноходцем, это не только заслуга, но и привилегия. Если ты жаждешь знаний, которые даются не всем, только потому, что реальность тебе опостылела… Если только от того, что тебе повезло пробудиться, ты решил, будто какой-то особенный и здесь твоё место… – он сделал выжидающую паузу и махнул рукой в сторону двери. – Тогда проваливай отсюда! И забудь об этом разговоре.

– Но я…

– Не утруждайся! – Гуру скривился. – Я вижу таких, как ты, насквозь. Ты не талант. Просто ты одинок, на что-то зол, не можешь научиться жить в реальности, а значит, и здесь тебе делать нечего. Так что, ступай, и мой тебе совет, – мужчина приблизился к лицу Ньютона, и его широкие брови грозно сомкнулись над акульей переносицей. – Не возвращайся в мир снов.

Ньютону показалось, что мужчина сейчас раздавит его взглядом. Не находя слов, он растерянно посмотрел на Аню, но та лишь пожала плечами и изобразила соболезнование. Тогда, почувствовав жгучую обиду на этих опытных сноходцев, втянувших его во всё это и осмеявших, Ньютон встал, с грохотом отодвинув стул, и уверенно направился к выходу.

Он уже потянулся к дверной ручке, как вдруг застыл перед колокольчиками, качнувшимися и звякнувшими перед его лицом. Ангелы сверкнули в свете заходящего солнца, озарив бликами комнату. Комнату, в которую Ньютон попал с таким трудом и которую совершенно не хотел покидать.

Он отступил, сжал кулаки и повернулся к Гуру. Тот встретил его любопытным взглядом.

– Знаете что, – решительно начал Ньютон, глядя в глаза обидчику. – Возможно, у вас больше знаний и опыта, чем у меня. Возможно, вам обоим повезло с учителями, – он перебегал взглядом с Ани на Гуру. – Повезло, что кто-то в своё время принёс вам готовое знание. Но это не даёт вам права решать, кому место в мире снов, а кому не место! – сердце, казалось, сейчас выпрыгнет, но Ньютон уже не мог остановиться и глядел только на Гуру. – И, тем более, вы не смеете оскорблять меня! Мир снов – не ваша собственность! Кем бы вы ни были. А реальность потому так и отвратительна, что в ней правят такие, как вы! Те, кто якобы лучше знают, где чьё место и что кому делать! Да, я – самоучка, и привела меня сюда, может удача, или везение, но я не хуже вас знаю цену пробуждения! – Ньютон одёрнул воротник рубашки, и кожа на шее, от уха до ключицы, вмиг покрылась шрамом от ожога, и взгляд Гуру чуть смягчился. – Я знаю, каково это, обжигаться во сне и получать шрамы в реальности! Знаю, как выживать в мёртвой территории! За этот опыт я платил не раз. И всё равно я возвращался, снова и снова!

Он убрал руку от воротника, и шрамы исчезли.

– Вы сами меня выбрали, – сказал Ньютон, чуть отдышавшись, и взглянул на Аню. – Ты выбрала!

На лице девушки застыла неуверенность, словно она не знала, как реагировать. Ньютон вновь обратился к Гуру:

– А вы, вы, вы… – не в силах подобрать наиболее деликатного слова, он просто отмахнулся. – Мне не нужен такой учитель, который считает, что мир снов принадлежит ему! Не вам решать, что мне делать, а чего не делать! Мир снов принадлежит всем. Всем! Кому снятся сны.

Закончив, Ньютон услышал победоносно звенящую тишину. Гуру сидел полный беспристрастности. Аня, подперев подбородок кулаком, задумчиво глядела куда-то в пустоту и покачивала ногой в воздухе.

Ньютон вновь повернулся к двери, и сзади неожиданно раздался командный голос поднявшегося со стула Гуру:

– Встречаемся завтра. В коридоре дверей. Выспись и отдохни. Я найду тебя.

Не поверив ушам, Ньютон обернулся.

– Научу тебя, как не нервировать хранителей, – тонкая линия рта рассекла лицо учителя скупой кривоватой улыбкой, и на его щеках и вокруг потеплевших, уже вовсе не страшных глаз проявились морщинки. – А заодно найдём твою комнату.

Глава 6. Бункер

Ньютон дожидался Гуру в коридоре дверей, в сумеречном закутке, похожем на лифтовую площадку заброшенного отеля.

На стенах лоснились закопчённые алые обои. Напротив двух заклиненных лифтовых дверей, в окружении разбитых цветочных горшков и пары ржавых инвалидных кресел стояла скамейка. Над ней висело грязное, ничего не отражающее зеркало.

Ньютон хотел присесть, но заметил, как в углу зашевелилась тень. Она превращалась в вязкую чёрную массу, из которой выделилась сначала одна безобразная, выше человеческого роста фигура, затем другая. Когда шесть силуэтов заполнили лифтовую, сноходец, под натиском их взоров, от которых даже кресла тревожно брякнули друг об друга колёсами, торопливо вернулся к основному коридору.

Ньютон держался подальше от шепчущих стен и дожидался Гуру прямо посреди прохода. Он глядел то влево, то вправо, стараясь сохранять невозмутимость, как вдруг под ногами что-то зашевелилось и зафыркало. Ньютон едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть в сторону, когда увидел это.

По полу, не спеша, на четвереньках передвигался голый мужчина средних лет. Язык торчал из слюнявого рта, с губ омерзительно текло. Мужчина часто дышал, вертел головой и шарил руками по избитому полу, что-то выискивая. Внезапно перед самым его носом возник потрёпанный серый суслик, который тут же бросился наутёк. Мужчина восторженно завизжал на весь коридор и рванул за зверьком, часто перебирая руками и ногами, и высоко задирая дряблый оголённый зад.

– Я охотник! Охотник! Не падальщик! – разносилось эхом по коридору.

Проводив человека-собаку взглядом, Ньютон покосился на бдительных хранителей, по-прежнему сторожащих лифтовую и сверлящих его недоброжелательным вниманием. До голого нарушителя покоя же им не было дела.

Обидно, подумал Виктор, ведь в отличие от голого сновидца, он вёл себя прилично, и всё равно оставался в хранительской немилости. Даже имитация не помогала – в последнее время они каким-то образом узнавали его. Они и сейчас предупредительно шипели на него, пока сновидец, возомнивший себя собакой, беспечно и безнаказанно лаял где-то в мутных сумерках лабиринта и гонял собою же созданного суслика. Хранителям нет дела до сновидцев. Для них они точно дети – если пакостят, то не нарочно. Не то, что сноходцы…

Хранители медленно надвигались на Ньютона, слушая его мысли. Он нервно замялся, услышав далёкое размытое сердцебиение. Придётся проснуться, если Гуру не…

Но Гуру появился вовремя. Мужчина уверенно вышел из сумрака, когда хищные тени уже окутали Ньютона и протягивали к нему кривые, похожие на ветви деревьев, лапы.

Гуру замедлил шаг, затем всё же уверенно проскочил между двумя хранителями. Встретившись взглядом с едва сдерживающим испуг учеником, он схватил его за рукав и рванул, вытягивая из окружения. Ньютон пригнулся, и всё же на миг ощутил над макушкой лапу стража – она едва не коснулась его. И на этот миг шёпот сделался невыносимо громким, ноги стали ватными, перед глазами поплыло. Но Гуру вновь дёрнул его за рукав, приводя в чувства, а затем поманил за собой. Они торопливо зашагали по коридору. Тёмный дымчатый шлейф потянулся за ними, как хвост кометы.

Учитель и ученик набирали темп, пока первый не бросил через плечо:

– Не отставай.

Гуру повернул влево, и стена перед ним неожиданно ожила. Посыпалась штукатурка, за которой кирпичная кладка перекладывалась и расступалась, образуя проход в тёмную пустоту.

Учитель шагнул вперёд. Ошарашенный Ньютон последовал за ним. Хранители за спиной возмущённо застонали, и, обернувшись, Ньютон ужаснулся от вида раскрывшихся безразмерных ртов. Но стена вновь перестроилась, запечатав проход. Лишь две тени успели проскочить внутрь и тут же исчезли, как и всё остальное.

Ньютон оказался в темноте, где не было ничего, кроме его дыхания и уверенных шагов Гуру, за которыми он слепо спешил, стараясь оторваться от страха, облизывающего затылок.

– Просто иди, – спокойный голос учителя раздался так громко, что Виктору показалось, словно он прозвучал у него в голове, и панические удары сердца стихли.

Вновь заскрежетала кирпичная кладка. По глазам ударил свет. Ньютон не успел ничего разглядеть, как крепкая рука схватила его за шиворот и буквально вырвала из тьмы в коридор, залитый холодный светом люминесцентных ламп.

Не удержав равновесия, Ньютон упал на чистый зелёный кафель. Гуру же встал напротив прохода, готовясь к появлению хранителей. Рваный шёпот из тьмы усилился, и в проёме возник огромный, намного больше остальных хранитель. От его густого рёва кишечник Ньютона беспощадно задрожал, и на миг сноходец увидел в пасти чудовища отражение знакомого лица, похожего на его собственное. Ньютон зажмурился от внезапного гула в ушах, задержал дыхание, но через миг всё стихло. Он выдохнул, открыл глаза и увидел учителя, стоявшего перед вновь запечатанной стеной.

– Как вы это сделали? – спросил Ньютон, поднимаясь с пола. – Как прогнали хранителя?

– Не прогнал, а переместил, – хмуро ответил Гуру и встревоженно обернулся на шелестящий звук слева.

По стерильно чистому больничному коридору, оскверняя ровный холодный свет, к сноходцам приближалась новая стая.

Гуру едва слышно выругался и побежал навстречу хранителям, доставая что-то из кармана. Ньютон оторопел, но когда учитель остановился около массивной стальной двери и вставил в замочную скважину длинный ключ, похожий на зазубренный клинок, тоже подбежал к нему.

Ключ уверенно повернулся, дверь поприветствовала благородным рокотом смазанных механизмов и отъехала в сторону. Сноходцы ступили через высокий стальной порог, прожорливая дверь плавно встала на место, и треск сотен шестерёнок за их спинами сошёлся в единый мощный щелчок.

* * *

Подсознание Гуру больше походило на бункер, чем на комнату – никаких признаков внешнего мира. Куб из четырёх металлических стен, на них тусклые аварийные лампы. В одном конце помещения – меловая доска, перед ней – старый деревянный стол, заваленный кипой бумаг и странных карт. Другой конец бункера освещался хуже. Там стояли одинаковые бронированные сейфы, а за ними виднелась ещё одна металлическая дверь с запорным вентилем. Судя по горе всевозможного хлама, в виде ветхих рукописей, доисторической глиняной посуды, диковинной утвари, сваленных у порога, можно было подумать, что эта дверь давно не использовалась.

Гуру дёрнул рубильник, и под бетонным потолком зажглись длинные лампы. Бункер заметно посветлел и стал просторнее.

– Я думал, – заговорил учитель. – Аня преувеличила, когда сказала, что хранители слетаются к тебе как пчёлы на мёд.

– Аня сказала? Но откуда она…

– Видела, – Гуру прошагал к столу. – Видела, как ты несколько раз появлялся в коридоре, пытался обмануть хранителей и каждый раз нарывался.

Гуру сел, и Ньютон, помня прошлую встречу, последовал его примеру.

– Знаешь, почему это происходит? Почему их так тянет к тебе? – спросил учитель.

– Я знаю, что хранителям не нравится своевольство и перемены во сне. А ещё, когда мы приносим собственные проекции. Даже если это выходит случайно.

– Это верно. А как ты заработал свой шрам, который так любезно продемонстрировал в прошлый раз? Расскажи.

Ньютон замялся, не желая вспоминать о том дне.

– Слушай, – чуть раздражённо протянул Гуру. – Я не собираюсь выпытывать из тебя в час по чайной ложке. Ты здесь, потому что хочешь учиться. И чтобы у нас всё с тобой сладилось, я должен знать, с чем буду работать.

– Да, конечно. Извините, – искренне проговорил Ньютон. – Хранители атаковали меня, а я пытался с ними бороться… Пытался сжечь их.

– Удалось? – Гуру хитро улыбнулся, точно знал конец истории.

– Они обратили огонь против меня, и я проснулся с ожогами, – Ньютон отвёл взгляд, нервно потирая бёдра ладонями. – В общем, я уже показывал.

– Насилие порождает насилие, – назидательно произнёс Гуру. – Это главный закон разума. Никогда не забывай его при общении с хранителями. Когда ты используешь что-то против них, ты идёшь против мира снов. Так что, любое противодействие обернётся против тебя же троекратно.

Ньютон слушал с серьёзным видом и кивал.

– Но это ты уже усвоил. Теперь ответь, почему ожоги, которые ты получил во сне, появились на твоём теле в реальности? – Гуру сощурился и посмотрел на ученика проницательным взглядом. – В день, когда это случилось, ты что-то принял, я полагаю?

Вопрос застал Ньютона врасплох и заставил на несколько секунд перенестись в то, казалось, уже такое далёкое весеннее утро, когда разбитым и опустошённым вернулся он в свою квартиру в Новосибирске после недолгой поездки в Иркутск.

За окном тогда всё распускалось и оживало, и даже цветы на подоконнике ещё были зелены и только начинали подавать признаки обезвоживания. Однако внутри Виктора в то утро уже всё безвозвратно омертвело, и даже чувство вины за оставленную в трауре мать не терзало нисколько. Единственное, чего он хотел, сидя на кровати, бессильно склонившись и обхватив себя единственной рукой, это перестать существовать. Осознав это, он разрыдался. Всё, что копилось в нём с той ночи, когда семнадцатилетний Артур сбежал из дома во мрак, и до того злосчастного телефонного звонка, когда мать захлёбываясь в плаче сказала только два слова: «Его нашли», всё выплеснулось наружу единым горестным потоком.

А потом, немного придя в себя, Виктор умылся, полил цветы и стал разбирать сумку с вещами. И тогда среди вороха одежды нашлось нечто, ему не принадлежавшее – аптекарская склянка с надписью «КОНТРОЛЬ». Это слово, несомненно, оставила рука его брата. Виктор понял это по наклону влево и кривизне букв. В сумке обнаружилось кое-что ещё. Скупая записка без адресата и подписи. Почерк значительно отличался от почерка Артура в лучшую сторону:

«Стимуляторы сна. Для повышения уровня сознания. Одна таблетка! Остерегайся теней».

Он не был уверен, что записка адресовалась ему – жёлтый клочок бумаги был изрядно потаскан, чернила растеклись от неоднократного намокания. Однако кто-то специально подсунул Виктору таблетки, без сомнения те самые таблетки, что сгубили его брата. И в качестве инструкции сунули записку, которую, быть может, Артур долго хранил при себе, скитаясь по окраинам города, ночуя вместе с другими бездомными в старых подвалах и глотая по убивающей разум таблетке каждый раз перед сном. Видя всё это, как наяву, Виктор крепко сжал склянку, осторожно положил на язык одну таблетку, но рука дрогнула, и высыпались ещё несколько.

– Это были стимуляторы, – признался Ньютон учителю. – Стимуляторы сна.

– Вот это да, – Гуру изумился. – И где же ты, новичок, сумел их достать?

– Мой брат был сноходцем, – помедлив, нерешительно ответил Ньютон. – Это были его таблетки.

Глаза учителя расширились от удивления, и он улыбнулся:

– Так значит, дар снохождения у вас в крови?

Ньютон хотел сказать правду. Сказать, что, по крайней мере, у него точно нет никакого дара. Ведь несмотря на старания Артура, он не мог пробудиться слишком долго. И, наверное, никогда бы не смог, если бы не таинственно попавшие к нему таблетки. Но портить впечатление о себе ему не хотелось, и потому он только неопределённо пожал плечами, скромно улыбаясь.

– Это очень интересно, – искренне произнёс Гуру. – Такой дар редко передаётся по наследству. У вас с братом общие родители?

– Да. Но у нашей матери нет никаких способностей.

– А что же отец?

– Не знаю. Я его никогда не знал.

– Ну что ж, – не заостряя внимание на семейной драме, бодрее сказал учитель. – Значит, ты уже в курсе, что такое стимуляторы сна, как они работают, и почему из-за них остаются шрамы на физическом теле?

– Нет, – признался Ньютон. – Я только знаю, что этот препарат помогает удерживать контроль над сознанием. Но я был бы благодарен, если бы вы объяснили мне, что это конкретно такое.

Ньютон боялся, что Гуру спросит что-то вроде: «Почему твой брат тебе не объяснил», но учитель не был из тех, кто допытывался до чужого прошлого. Он ответил спокойным энциклопедическим тоном:

– Стимуляторы сна – это препараты, которые чаще всего являются смесью снотворного на основе полыни и чего-то, что активизирует работу мозга и нервной системы. Например, кетамина или амфетамина. Стимуляторы помогают погрузиться на более глубокий уровень сна без потери сознания. Но при этом, осознание самого процесса сознания притупляется. Поэтому передозировка стимуляторами может вызывать коллапс самосознания. Когда всё, происходящее с тобой в мире снов, отражается на твоём теле в реальности. Это происходит, потому что разум отожествляет тонкое тело с физическим. Ты можешь сохранять контроль, различать, где что умом и вниманием, однако разум становится мечущейся собакой, которую ты спускаешь на какое-то время с поводка.

Ньютон невольно коснулся рукой того места на шее, где в реальности носил шрам.

– Теперь понимаешь, почему это произошло?

Виктор проглотил горсть наркотиков и упал почти замертво, но очнулся в мире снов. И впервые понял, что тьма, доводившая его до ужаса и бессонницы прежде, теперь обрела конкретную форму. Толпы хранителей бросались на него, желая порвать или поглотить, а он же теперь был спокоен. Он осознал себя, увидел свою руку, затем свою вторую руку, вспомнил имя, вспомнил Артура и все те сны, в которых являлся брат. Он понял, о чём тот твердил так долго. И тогда его одолела небывалая злость, и в голове родилась безумная мысль – «во всём виноваты эти твари». И он стал жечь их. Потоки пламени обрушались на тёмное войско со всех сторон. Всё полыхало и ревело. Но огонь лишь множит тени. Скоро тьма впитала в себя всё, до последнего оранжевого языка, и наступило ничто. А затем возникли яркая ослепительная вспышка и кричащая боль в шее.

– Твой разум поверил в это! – Гуру коротко указал Ньютону пальцем, видя в его глазах понимание. – Ты оказался слишком глубоко. Можно сказать, что впечатление и реалистичность происходящего в тот момент была для тебя настолько велика, что восприятие разума так обострилось, что он получил опыт воспламенения, и твоё физическое тело обожглось, – учитель выдержал паузу и заговорил спокойнее. – Иногда стимуляторы в нашем деле действительно необходимы, и всё же лучше обходиться без рисков. Впрочем, ты в этом уже убедился… Ты знаешь, почему хранители продолжают на тебя нападать?