Между мирами

– Стойте! Кто такие? – Голос его был резким, но в глазах мелькнуло сомнение, когда он заметил фалеры17 на доспехе Квинта. Тот не стал разыгрывать длинных вступлений и сразу шагнул вперёд.

– Центурион Квинт Фламиний Сабин, особая миссия по распоряжению Принцепса. Требуется обеспечение – лошади и припасы.

Рыжебородый переглянулся с товарищем, затем неуверенно пробормотал:

– Надо бы уточнить у префекта18…

– Твоё имя и звание? – требовательно спросил Квинт ледяным голосом.

– Легионер Децим Модест, господин! – автоматически отчеканил рыжий, выпрямляясь по струнке.

– Послушай, Модест, – Квинт смерил его взглядом, от которого даже у Луция по спине побежали мурашки, – Если через десять минут я и мои люди не будем обеспечены всем необходимым, ты будешь драить латрины19 до конца своей никчёмной карьеры, и я лично прослежу за тем, чтобы твой паёк урезали втрое. Я ясно выразился?

Легионер торопливо кивнул и скрылся за воротами, оставив второго стража неуверенно переступать с ноги на ногу, с опаской поглядывая на пришедших.

– Ишь какой, – пробормотал Луций, понижая голос, – А ведь верно говорят, власть меняет людей.

– Замолчи, а то и тебе достанется, – вполголоса отозвался Лабеон, не отрывая взгляда от командира.

Долго ждать не пришлось – уже через пару минут створки скрипнули, и наружу вышел человек средних лет, плотный и низкорослый, с грубым лицом бывалого солдата. Его доспехи хоть и не блистали новизной, но были ухожены и плотно подогнаны.

– Префект Тит Корнелий Руф, – представился он, окидывая прибывших внимательным взглядом. Когда его глаза остановились на Арташесе, он слегка нахмурился.

– Что вас привело в Котиаион?

Квинт передал ему восковую табличку с официальным распоряжением, скреплённую печатью.

–Для выполнения миссии нам необходимы лошади и припасы.

Руф мельком просмотрел документ, нахмурился ещё больше, затем тяжело вздохнул.

– Лошади у нас есть. Не боевые, но для путешествия годятся.

– Подойдут, – коротко кивнул Квинт.

– Веди их в конюшню, – приказал Руф Модесту, который кивнул и махнул рукой.

Конюшня представляла собой длинное, крытое сооружение с небольшими загонами. Лошади, крепкие и невысокие, вяло жевали сено, изредка переступая копытами по утоптанной земле.

Флавий первым подошёл к загону, внимательно оглядел животных и закатил глаза.

– Да уж, таких доходяг в конюшню преторианцев даже поглазеть бы не пустили.

– Нам и не для битвы, – заметил Деметрий, погладив смирную каурую лошадку по морде.

– Это пока, – буркнул Лабеон.

Арташес выбрал себе светлого, статного жеребца – пожалуй, лучшего из всех. Квинт остановил взгляд на массивном, крепком коне с чёрной гривой и похлопал его по шее.

– Этот мне подойдёт.

Тем временем Луций с подозрением смотрел на кобылу, которая без особого энтузиазма принялась жевать полу его плаща.

– Я думал, мне дадут боевого скакуна, а не… – он замолчал, когда кобыла меланхолично оторвала кусок ткани, искоса глянув на него большим чёрным глазом.

Флавий усмехнулся.

– Зато вон какая неприхотливая – даже в заснеженных горах найдёт себе пропитание.

Луций тяжело вздохнул и взял в руку поводья. Преторианцы быстро оседлали своих коней, перекинув через спины седельные сумки. Пока они принимали провизию, префект Руф подошёл к Квинту.

– Куда именно держите путь?

– В Артаксату.

– Тогда будьте настороже, если хотите вернуться в Рим живыми. Восток… – Руф покачал головой. – Здесь всё может измениться за один миг. И я не только про погоду, хотя время для путешествия вы выбрали не самое удачное. В горах уже начались снегопады.

Квинт надел шлем, взглянув на него долгим взглядом.

– Спасибо за совет. Но ты сам знаешь, префект: приказ есть приказ.

Арташес тронул поводья, разворачивая коня.

– Пора в путь.

Глава III. Silent leges inter arma

– Честное слово, зря я ругался на корабли, – проворчал Луций, ссутулившись в седле, – Ездить верхом в тысячу раз хуже!

Флавий, ехавший рядом, хмыкнул:

– Не знал, что ты такой неженка.

– Ничего я не неженка, это просто здравое желание выжить, – огрызнулся Луций. – Впрочем, похоже, что меня уже ничто не спасёт, и я уже отбил себе всё, что можно ниже пояса.

– Зря жалуешься, – вмешался Лабеон. – Я тебе с высоты опыта скажу – всё, что ниже пояса редко доводило меня до добра. Так что тебе, считай, крупно повезло.

Ехавший впереди Квинт коротко бросил через плечо:

– Хватит ныть. Езда – это дело привычки.

– Легко тебе говорить, ты уже лет сто в седле, – пробормотал Луций себе под нос.

– Сколько? – раздался голос Фавста. – Подожди-ка, это что, Квинт у нас теперь седовласый старец?

Лабеон рассмеялся:

– А ты не знал? Наш центурион сражался против Ганнибала в первых рядах!

– Да уж, а теперь вот веду своих слонов через армянские Альпы, – отозвался Квинт, не оборачиваясь.

Постепенно разговор угас, растворившись в ритмичном перестуке копыт. Лошади фыркали, словно переговариваясь между собой о нелёгкой дороге, а путники молчали, погрузившись каждый в свои мысли.

Ветер, загнанный в узкий коридор между холмами, то и дело норовил забраться под плащи, спутать гривы коней, подразнить всадников ледяными пальцами. Он приносил с собой запахи осени: дым далёких костров, сырость земли, напоенной дождями, терпкую горечь опавшей хвои.

Дорога петляла между невысокими каменистыми хребтами – то взбиралась на крутые склоны, откуда открывался вид на тёмные леса, то снова проваливалась вниз, исчезая среди зарослей. Чем дальше они шли, тем труднее становился путь. Густые рощи елей угрюмо взирали на путников с горных склонов, а среди корявых ветвей прятались тенистые овраги. Некоторые деревья, проиграв борьбу со временем и ветром, рухнули вниз, обнажив чёрную гниль своих древесных сердец.

Далеко за туманной пеленой поднимались синие силуэты гор. Они недвижно застыли, словно исполины, стерегущие мир людей. На склонах, среди расщелин и троп, прятались маленькие деревушки – обитатели этих мест редко спускались к торговым путям. Они жили так же, как жили их предки, и знали: любой чужак – это перемена. А перемены редко приносят добро.

Высоко в небе, покачиваясь на восходящих потоках воздуха, парил коршун. Чёрная тень на фоне облаков, он приближался, наклоняя голову, будто разглядывал всадников сверху, а затем снова уходил в высоту, описывая широкие круги.

Луций поёжился, взглянув на птицу:

– Не нравится мне этот коршун, – пробормотал он. – Словно жрёт нас глазами.

– Это тебе не городские воробьи, – отозвался Деметрий. – Хищник. Высматривает самую слабую жертву.

– Надеюсь, ты его не разочаруешь, Луций, – ухмыльнулся Лабеон. – Из нас ты больше всех похож на сочного ягнёночка.

Парень показал ему язык и крепче сжал поводья, уговаривая свою кобылу двигаться быстрее.

Квинт, ехавший впереди, приподнялся в седле и окинул взглядом горизонт. Солнце клонилось к западу, рисуя в небе длинные кроваво-оранжевые полосы. Впереди виднелась небольшая проплешина среди леса, с трёх сторон окружённая почти отвесными скалами.

– Здесь и остановимся, – сказал он наконец. – Разбиваем лагерь. Руф, Барбат, Марцелл – на вас частокол. Фавст, Лабеон – вы займитесь рвом. Достаточно укрепить лагерь с одной стороны, остальные защищены обрывом.

– Частокол? Ров? – удивился Луций, оглядываясь. – Мы же просто на привале.

Флавий хмыкнул:

– Малец, если бы ты хоть день провёл в легионе, знал бы: любой привал – это лагерь.

– Особенно если не хочешь, чтобы тебя какие-нибудь варвары прирезали во сне, – добавил Фавст, спрыгивая с коня.

– Кстати, хорошо, что ты о себе напомнил, адьютор, – Квинт повернулся к Луцию. – Займись нашей палаткой, а потом присоединяйся к Фавсту и Лабеону. Уверен, они оставят тебе метр-другой рва, чтобы ты как следует согрелся и проголодался.

Как только Квинт отдал команду, всадники спешились, сразу переходя к работе. В их движениях не было суеты – скорее, это было похоже на работу чётко отлаженного механизма. Преторианцы хоть и были привилегированным подразделением, которому редко доводилось переносить тяготы жизни обычных легионеров, однако они прошли ту же подготовку, да и Квинт проследил за тем, чтобы ему достались те, кто отслужил своё «на земле».

Первым делом они позаботились о лошадях, привязав и накормив их. Параллельно с этим, двое легионеров разметили углы маленького лагеря цветными лентами, после чего по отмеченным границам можно было начинать копать ров и возводить заграждение. Пока Руф, Барбат и Марцелл рубили молодые деревья на частокол, Лабеон с Фавстом взялись за ров, работая короткими ударами долабр20.

Луций мрачно смотрел на кожаные свёртки, в которых лежала разобранная на части палатка. Собрать её было задачей не слишком сложной, но утомительной, особенно после долгого пути верхом. Впрочем, деваться было некуда, и он со вздохом развернул полотно, краем глаза глядя, как рядом уже начинает вырастать линия частокола. Острые колья вбивались в землю один за другим, формируя вполне крепкую преграду. Ветви и сучья, оставшиеся от срубленных деревьев, подбрасывали в костёр – сухая хвоя вспыхивала мгновенно, разбрасывая в воздухе искры.

Деметрий, закончив осматривать лошадей, подошёл ближе, наблюдая за работой Луция.

– Уверен, что помнишь, как её ставить? – с едва заметной усмешкой спросил он.

Луций раздражённо вздохнул.

– Конечно, помню. Дай мне пять минут – и всё будет готово.

– Что-то сомневаюсь.

Парень зло дёрнул ремень, стараясь закрепить одну из опор, но та лишь накренилась, грозя рухнуть. Деметрий со снисходительной улыбкой поправил шест и закрепил завязки тента.

– Всё дело в углах, – пояснил он. – Плохо закрепишь – и при сильном ветре палатку просто унесёт.

Луций скривился.

– У тебя слишком много талантов, шпион. Может ты ещё и в легионе служил?

Деметрий усмехнулся:

– Ты удивишься, какие навыки приходится осваивать, когда долго путешествуешь по всему миру.

Луций неохотно признал, что его палатка теперь действительно стояла ровнее.

– Ладно, хватит болтать, – он оглядел плоды своих трудов и мрачно вздохнул. – Раз мне ещё и копать надо, то лучше не откладывать.

Он подошёл к Фавсту и Лабеону, которые уже вырыли канаву в добрых два фута.

Один из преторианцев, оторвавшись от работы, протянул ему запасную долабру.

– Держи, солдат. Как говорил мой первый центурион: долабра для легионера важнее гладия. С ней ты должен есть, спать и срать. А что ты должен сказать, когда тебе говорят: «Копай?»

– «Как глубоко копать?» – гаркнул Луций с наигранным энтузиазмом, взял инструмент и вонзил лезвие в землю. Каменистая почва поддавалась неохотно, а небо становилось всё темнее. В воздухе пахло смолой и сыростью, и костёр, разгоревшись, вскоре стал единственным источником света в их временном лагере.

Когда легионеры закончили работы по возведению лагеря, из-за деревьев уже игриво выглядывала луна, перемигиваясь с костром и бросая на лица бледные отсветы.

Квинт и Арташес сидели чуть в стороне от остальных. Царевич смотрел на иссиня-чёрное небо, покрытое мириадами звёзд, и огонь костра отражался в его тёмных глазах.

– Путешествовать с римлянами – удивительный опыт, – заметил он.

Квинт бросил в костёр сухую ветку.

– О да. Мы весьма предусмотрительны.

Арташес улыбнулся:

– Это я уже понял. Хотя, мне казалось, что в этой местности опасаться нечего.

Квинт вглядывался в темноту за костром.

– Нет такой местности, в которой нечего опасаться.

Арташес чуть наклонил голову.

– Ты всегда такой, центурион?

– Какой?

– Тебе не кажется, что твоя жизнь – это вечное ожидание боя?

Квинт усмехнулся.

– Я легионер. Для нас вся жизнь – ожидание боя, – он прищурился, вглядываясь в темноту за костром. На миг ему показалось, что глаза сыграли с ним злую шутку, но нет – на высоком утёсе, у самой кромки обрыва, вырисовывались силуэты всадников. Их фигуры казались нереальными в серебристом лунном свете, словно это были не люди, а причудливые тени.

Один из всадников коротко дёрнул поводья, развеяв морок, и тени пришли в движение. Они медленно развернулись, силуэты на фоне неба качнулись, будто растворяясь в ночи, и вскоре на утёсе не осталось ни души.

Квинт не спешил отводить взгляд. В груди шевельнулось неприятное предчувствие – то самое, что не раз спасало ему жизнь. Вряд ли это были торговцы или пастухи, запоздавшие к ужину.

– Что-то случилось? – Арташес, заметив его напряжённость, тоже всмотрелся в темноту, но ничего не увидел.

Квинт медленно покачал головой.

– Пока нет. Но может и случиться.

Арташес усмехнулся.

– И снова она, знаменитая римская предусмотрительность.

Квинт, не ответив, повернулся к Флавию:

– Выставим часовых парами. Две смены.

Флавий, хоть и не видел всадников, но понял по голосу Квинта, что не стоит относиться к приказу легкомысленно.

– Барбат и Руф первый караул. Лабеон и Марцелл сменят их под утро.

Воины коротко кивнули и, проверив оружие, отправились на пост.

Ночь прошла спокойно – разве что Квинт просыпался несколько раз, но, приоткрывая глаза и убеждаясь, что всё в норме, переворачивался на другой бок. Незачем показывать людям, что их командира так легко встревожить.

С первыми лучами солнца преторианцы занялись обычными утренними хлопотами. Марцелл и Лабеон, сменившие ночных часовых, уже сидели у огня, помешивая в котле утреннюю кашу. Луций, зевая, потягивался, разминая затёкшие мышцы и хмуро поглядывал на свою кобылу, костлявая спина которой и сегодня определённо не намерена давать ему спуску.

Квинт, первым делом проверив периметр, осмотрел местность. За ночь ничего не изменилось, но солнечным лучам не удалось развеять дурное предчувствие.

– Зарываем ров, убираем частокол, – коротко скомандовал он, окинув лагерь взглядом. – Через полчаса выступаем.

Преторианцы быстро взялись за дело, и вскоре о выкопанном рве напоминала только полоса разворошённой земли, а колья, выдернутые из почвы, оставляли за собой тёмные следы, похожие на свежие раны.

Луций, не без происшествий собравший палатку, поплотнее закутался в плащ и подошёл к Деметрию, который что-то записывал в свой свиток.

– Что ты там всё чертишь? Художником что ли стать решил?

– Это карта, – спокойно ответил шпион. – Полезно иметь как можно больше сведений о местности, по которой проходишь. К тому же, это может пригодиться нашим легионам в будущем. Кто знает, что ждёт эти земли дальше?

Луций присмотрелся к свитку с большим интересом:

– Так ты всю дорогу что ли рисуешь эти карты?

– Ну должен же тут хоть кто-то заниматься делом, – усмехнулся Деметрий, убирая свиток в сумку и седлая коня.

– Эй, я вообще-то палатку собрал! И ров вырыл! – обиженно отозвался мальчишка, но шпион уже отъехал вперёд и сделал вид, что не слышит.

Квинт сел на коня, бросил взгляд на Арташеса:

– Надеюсь, ты выспался, царевич. Впереди долгий путь.

Арташес чуть улыбнулся:

– Я привык к более мягким ложам, но ничего. Зато теперь я знаю, что значит жить, как настоящий римский солдат.

Квинт усмехнулся.

– Ну, тогда осталось только отбить несколько ночных атак варваров, пережить голодный день и промокнуть до костей – и ты можешь смело записываться в легион.

Преторианцы засмеялись, а царевич пожал плечами:

– После такого-то описания, ну кто не захочет стать легионером? Обязательно вызовусь добровольцем, как только вон на той горе, – он махнул рукой в сторону высоких пиков на горизонте, покрытых снегом, – начнут свистеть раки.

Флавий проверил, все ли готовы, и, дождавшись кивка Квинта, подал знак.

– В путь!

Колонна двигались неспешно, поднимаясь всё выше в горы. Отвесные склоны становились выше, деревья росли гуще, а дорога постепенно сужалась, петляя между скал. Ветер тревожно завывал, метаясь по ущелью раненым зверем.

Луций, ехавший в хвосте колонны, размышлял о своей нелёгкой доле, а также о том, не сбросить ли лошадь с обрыва и не пойти ли пешком.

– Долго ещё нам ехать? – буркнул он, поёрзав в седле.

– Да ещё даже не полдень! А что, не терпится ров начать рыть? – ухмыльнулся Лабеон, ехавший рядом. – Ладно, так и быть, вечером уступлю тебе, можешь за меня поработать.

Луций не успел ответить – центурион, ехавший впереди, вдруг поднял руку, подавая знак остановиться. Всадники натянули поводья, настороженно всматриваясь в дорогу.

Деметрий спешился, присел и провёл пальцами по земле.

– Любопытно, – тихо произнёс он.

Луций, соскочив с седла, подошёл ближе.

– А что тут? Следы? По этой дороге же ходят караваны торговцев. Что тут такого?

Деметрий прищурился, проводя рукой по отпечаткам копыт.

– Караван действительно прошёл тут всего несколько часов назад. Но есть ещё кое-что, – он указал на более глубокие вмятины, – Здесь проехал отряд всадников. Причём двигались они быстро.

Преторианцы переглянулись. Луций сглотнул, наблюдая за Квинтом, который выпрямился и оглядывал местность.

– Караванщиков не сопровождают всадники, если только… – начал Флавий, а Квинт продолжил за него:

– …если только они за ними не погнались.

Фавст нахмурился:

– Если всадники гнались за караваном недавно, значит, возможно, они ещё не напали.

Преторианцы молча кивнули.

– Ускоряемся, – твёрдо сказал Квинт. – Возможно, мы ещё успеем.

Через некоторое время Луций вдруг нахмурился и втянул носом воздух.

– Пахнет… дымом?

Деметрий тоже поднял голову, оглядываясь.

– Ты прав, – тихо произнёс он. – Горит что-то совсем недалеко.

Квинт уже смотрел вперёд. Недалеко, над скалами, поднималась тонкая струйка дыма, с каждой минутой становившаяся всё гуще.

– Вперёд, но с осторожностью, – приказал он.

Преторианцы кивнули, сжимая поводья. Луций чувствовал, как внутри зарождается беспокойство. Чем ближе они подъезжали, тем явственнее чувствовался запах дыма. Ветер, гулявший в ущелье, донёс до них крики и звон металла.

Парень сглотнул, невольно замедляя коня, но тут же поймал суровый взгляд Квинта и заставил себя ехать дальше.

– Слышите? – глухо спросил Фавст, подъезжая ближе.

– Слышим, – ответил Флавий, нахмурившись. – Значит, бой ещё не окончен.

Квинт коротко кивнул, осаживая коня.

– Готовьтесь.

Караван был разгромлен. Опрокинутые телеги, груды товаров на дороге. Торговцы, связанные, стояли на коленях под наблюдением вооружённых грабителей. Те, кто пытался сопротивляться, уже лежали неподвижно в лужах собственной крови.

Луций сжал кулаки. Он не мог отвести взгляда от этой картины, и внутри зашевелилось какое-то незнакомое чувство. Не страх, и даже не злость – что-то совсем иное.

Один из разбойников, ухватив купца за волосы, что-то кричал ему в лицо, размахивая кинжалом. Другой, присев на корточки, рылся в сундуке с тканями, оценивающе щупая рассыпавшиеся по дороге рулоны. Третий небрежно взвешивал в руке амфору, словно решая, стоит ли её брать.

Квинт оценил обстановку за считанные секунды.

– Их больше, чем нас, – тихо сказал Деметрий, сжав поводья. – Но у нас есть внезапность.

Квинт медленно выдохнул. Взгляд его был холодным и расчётливым.

– Тогда используем её.

Квинт опустил руку, подавая безмолвный сигнал. Преторианцы, не теряя времени, вытянули гладии – не лучшее оружие для кавалерии, предпочитавшей более длинные мечи, но выбирать не приходилось. Лошади нетерпеливо фыркали и перебирали копытами, словно предчувствуя атаку. Луций почувствовал, как сердце вдруг забилось быстрее. Это было не похоже на уличную драку в Субурре. Здесь всё было гораздо серьёзнее.

– По моей команде, – сказал Квинт негромко. Он подождал несколько ударов сердца, наблюдая за тем, как разбойники, ничего не подозревая, продолжали разграблять караван.

Раз. Грабитель, ухвативший купца за волосы, размахнулся, готовясь ударить.

Два. Тот, что копался в сундуке, с усмешкой натянул на себя дорогую тунику.

Три. Один из пленников что-то выкрикнул, но получил удар в лицо.

– Вперёд! – коротко рявкнул Квинт.

Лошади сорвались с места, на ходу выстраиваясь в клин и поднимая облака пыли. Преторианцы, держа оружие наготове, не издали ни звука – грабители заметили их в последнюю секунду. Раздались крики. Кто-то потянулся за оружием, кто-то попытался скрыться, но уже было поздно.

Первый грабитель рухнул с телеги, сражённый ударом гладия Флавия. Фавст пронёсся мимо него, с размаху врубившись в череп другого.

Луций, стараясь удержать поводья, в последний момент увидел перед собой фигуру с кинжалом – разбойник попытался ранить кинжалом его лошадь, но Луций, даже не успев обдумать, что делает, вскинул руку, и его гладий рассёк щёку врага.

Грабитель вскрикнул и, потеряв равновесие, повалился наземь – кобыла Луция одним ударом копыта проломила ему рёбра.

Квинт, спешившись, метнулся к пленникам, ловко парируя удары двух разбойников, набросившихся на него. Без щита действовать было непривычно, и он едва не пропустил ловкий удар кинжала, отклонившись в последний момент и почти вслепую полоснув по руке противника. Удар достиг цели, и тот, взыв, выронил оружие из покалеченной руки.

Второй оказался не так прост, и обманным движением отвлёк центуриона, заставив качнуться вправо и подставляя подножку. Квинт быстро сориентировался, восстановил равновесие, зачерпнул горсть пыльной земли вперемешку с мелкими камнями и бросил её в лицо разбойника. Это дало ему секунду времени – и разбойник, захлёбываясь, осел на землю, зажимая руками вспоротый живот.

Деметрий, приподнявшись в седле, вытянул из ножен короткий кинжал и метнул его в одного из бегущих врагов. Тот рухнул лицом вниз, не подавая признаков жизни.

Мир вокруг Луция будто замедлился, став тягучим, как патока. Он видел, как Лабеон с кем-то схватился врукопашную. Как Квинт поднимает меч, отбрасывая противника назад. Как Флавий ловко всаживает клинок под рёбра тому, кто пытался сбежать.

А потом он услышал шум за спиной, и время снова понеслось галопом. Луций резко обернулся – разбойник, который только что валялся на земле, вскочил, и его кинжал неумолимо приближался. Луций видел, как солнечный луч играет на лезвии, слышал тяжёлое дыхание противника, чувствовал тяжёлый запах чеснока и вина, исходивший от него – и понимал, что не успеет среагировать вовремя.

Но тут разбойник закричал, его тело резко дёрнулось, а через секунду он осел на землю. Над ним стоял Арташес, вытирая клинок.

– Ты бы внимательнее смотрел по сторонам, – спокойно произнёс он, глядя на Луция. – Первый бой что ли?

Луций судорожно сглотнул и кивнул. Царевич слегка усмехнулся, похлопал его по плечу и развернулся, присоединяясь к остальным.

Воздух пах кровью и дымом. Разбойники, которым повезло, сбежали, оставив тела товарищей. Крики утихли, слышались только приглушённые стоны раненых.

Квинт провёл взглядом по месту схватки. Всё произошло быстро – они захватили противника врасплох и нанесли сокрушительный удар, но кто эти люди? Обычные грабители?

Флавий подошёл ближе, на ходу убирая гладий в ножны.

– Два лёгких ранения – Марцелл, судя по всему, сломал палец, а Лабеон приобрёл ещё один шрам на руке. Деметрий их уже осмотрел. Сейчас занялся гражданскими. Что будем делать с пленными, господин? Их трое. Остальные либо мертвы, либо сбежали.

Квинт перевёл взгляд на обезоруженных разбойников. Один – коренастый мужчина с разбитым носом, другой – худощавый, с длинными, спутанными волосами, третий – молчаливый, с заплывшим глазом и ссадинами на лице. Все трое сидели на земле, связанные по рукам и ногам, мрачно глядя на римлян.

– Не думаю, что нам нужны лишние рты в дороге, – заметил Деметрий, осторожно перебинтовывая плечо одному из выживших караванщиков, – Не вижу смысла с ними возиться.

Пленник с разбитым носом сплюнул под ноги, – Римские собаки.

– Для таких слов ты слишком хорошо говоришь на латыни, – заметил Квинт, подходя ближе, – Кто вы такие?