23 дня

Саша замерла неподвижно, всем телом вжимаясь в ствол дерева и широко распахнутыми глазами уставившись перед собой. Ольга изваянием застыла возле, немигающим взором всматриваясь в ту же точку. Я проследил за их взглядом. Медленно и неотвратимо к ним приближалось самое мерзкое существо, которое я когда-либо видел. Причем вся мерзость состояла в самом факте его существования, в его правдоподобности.

Это был маленький мальчик, лет пяти, совсем ещё ребенок. Точнее, таковым была его верхняя половина, что сейчас ползла в сторону своих жертв. Нижняя половина тела уродца отсутствовала. Вместо неё по земле, оставляя черные следы слизи, тащились кишки, которым просто некуда было деться, кроме как вывалиться наружу. Его маленькие ручки цеплялись за землю, словно за жизнь, и неумолимо сокращали расстояние.

Череп паренька был разбит, являя наружу содержимое черепной коробки. Мозг почти вытек из черепа. Казалось, он просто распух до таких размеров, что не смог уже больше находиться внутри. Глаза, налитые кровью, бегали из стороны в сторону, дико вращаясь. Наполовину беззубый рот кривился в жуткой гримасе. Глотка издавала глухие булькающие звуки, разносившиеся по округе, способные привлечь других тварей, вроде этой. Теперь этим «мальчиком» руководило только одно желание – убивать.

В состоянии полного аффекта, абсолютно не контролируя себя, я подскочил к обезображенному нечто, бывшему когда-то телом ребёнка. Крепко зажмурившись, я начал наносить по нему беспорядочные удары.

Удар, ещё удар, следующий… Влажные чавкающие звуки сопровождали каждый взмах импровизированной битой. А ещё хруст дробящегося черепа – его остатков.

«Я не могу остановиться – мне это нужно. Я должен передать ему все дерьмо, что испытал за последнее время…» – билась в голове мысль.

За ней пришла следующая:

«Мразь! Ты собираешься дохнуть? Ты ответишь за всё то, что сделали подобные тебе! Ты думал, что, если ты ребенок, тебя ждет пощада?! Нет! Ты ответишь… Ответишь за все!»

Я уже не понимал, что делаю, но чувствовал, что это необходимо. Причём необходимо всем нам. Мои движения были коллективным желанием, переросшим в действия. Забрызганный кровью, обезумев от страха и боли, я вбивал уже недвижимое субтильное существо в землю, не в силах остановиться.

– Макс, прекрати. Он уже всмятку… – я почувствовал Сашину руку на плече. – Мы должны идти.

Я остановился. До воспалённого рассудка пришло ужасное осознание произошедшего. Осознание того, что я только что делал. Неужели это я? Как я мог опуститься до такого? До животных инстинктов, которые полностью овладели моим разумом.

– Нужно бежать, – вновь прозвучал голос Саши, словно издалека.

Остановка посреди дороги могла стоить нам жизни. Волоча по земле треснувшую от ударов палку, я двинулся в сторону леса, ногами загребая грязь. Запинаясь на ходу, не в состоянии совладать с обуревавшими меня мыслями, я бездумно шел вперёд, уподобившись тому самому зомби. Женщины что-то говорили мне, стараясь вернуть к реальности, но я ощущал только кровь, резкими толчками приливающую к голове, будто в попытке разорвать мой мозг. Я остановился. В ногах поселилась предательская слабость. Сел на землю и закрыл глаза.

Сейчас, в данный момент, было плевать на окружавшую тьму, пугавшую доселе, до скрывающихся в ней товарок той твари, которою совсем недавно я превратил в фарш. Было плевать на всё. Поддавшись какому-то исступленному желанию, рвущемуся изнутри, я схватил оставшуюся часть своего деревянного спасителя поудобнее, после чего начал рыть землю. Из горла вырвался сначала рык, быстро переросший в крик отчаяния. В крик боли и ужаса, которые я выплескивал наружу с каждым движением палки, глубоко входившей в землю.

Женская рука остановила очередной взмах. Я замер.

– Максим. Ты уже ничем ему не поможешь, – тихо сказала Ольга. – Ты должен жить. И сделать ты должен это для Вики.

Выдохнув, я кивнул. Имя жены подействовало отрезвляюще.

Удаляясь от недорытой мной могилы, я чувствовал облегчение. С каждым шагом становилось всё легче. Ольга, по-матерински обняв меня, уводила нас в гущу деревьев, где ожидала Саша, пытавшаяся скрыть недавние слезы. Она одна в тот момент пыталась совладать со своими чувствами, не давая себе ни малейшего послабления. Когда она заговорила, её голос дрогнул.

– Идём дальше, – неуверенно произнесла она, пряча глаза. Развернувшись, быстро скрылась среди низко спадающих ветвей деревьев.

Ночь сгущала тёмные краски на синеющем небосводе. Как и каждую июльскую ночь, она решалась на несколько часов поглотить отблески солнечного света. Звезды тускло поблескивали, подёрнувшись дымкой испарений. Мгла, скрывшая лунный свет, старалась обезличить всё на нашем пути. Нигде впереди мой взор не натыкался на такой манящий сейчас уютный свет из окна какого-нибудь домика, сокрытого в гуще зелени парка. До сюда пока ещё не дошла волна повсеместного разрушения. Только каждый шаг сопровождался предательским потрескиванием высохших ветвей и шелестом листвы под ногами.

Впереди, за последней преградой из сплетения свисающих ветвей ивы, чернота понемногу расступалась, раскрыв перед нами обширное пространство детской площадки. Я замер и выставил руку назад, в гущу ветвей, останавливая Сашу и Ольгу, крадущихся следом.

– Сидите здесь, – скомандовал.

Дождавшись кивков, тихо шмыгнул вперёд и затаился за ближайшей скамейкой, стоявшей неподалеку. Вслушался в ночь.

На открытой местности город снова оживал, распространяя вокруг массу звуков и запахов. Правда, сейчас нос тревожил только запах гари, а слух – многочисленные человеческие крики где-то вдали. Было похоже, что на центральные улицы выплеснулся весь ужас и хаос, до сих пор царивший во тьме молчания. Люди переметнулись с тихих улочек на шумные проспекты в надежде на спасение. Мы были более чем уверены, что именно там нас и поджидала опасность. Скрываемые зеленой шапкой леса, мы медленно, но верно продвигались вперёд, правда и сами не знали, куда приведет выбранная дорога.

Макушки деревьев возвышались над нами в розовеющих отблесках пожарищ. Мы не знали точно, не гнался ли за нами по пятам огонь. Если на расстоянии метров ста и царил ад, то впереди нас поджидала такая же лесная темная гуща, как и до этого…

В голове мелькнули воспоминания.

Центральная часть города. Тихий и уютный парк. Прекрасная игровая детская площадка, располагающаяся в десяти минутах ходьбы от нашего дома.

Мы с Викой строили планы на будущее. Представляли, как именно здесь будем прогуливаться с нашими будущими детьми. Возможно, именно здесь наш сын или дочь сделает свои первые шаги.

Теперь все мечты были навсегда вычеркнуты из нашего будущего. Всё самое дорогое и близкое в этот вечер было перечеркнуто по велению чьей-то прихоти. На противоположную чашу весов опустилось самое страшное слово – вымирание. Сколько ещё в этом городе осталось выживших из полутора миллионов? Детей, женщин, мужчин? И самое странное – где тела погибших? За весь свой путь мы так и не заметили ни единого трупа. Словно тьма была чем-то живым и укрывала своей массой всё то, что могло хоть в какой-то мере помешать нам, сломить нашу волю. Маршрут вёл нас неизведанными тропами, продвигаясь по которым мы чувствовали себя первопроходцами.

Я одёрнул себя, возвращаясь в реальность.

Безжизненный лес пугающе сжимал в своих объятьях, препятствуя нашему желанию скрыться в самой его непроглядной части. Он буквально вытеснял нас на тропки, которые хоть и были неширокими, но на несколько десятков метров спереди и сзади выдавали наше присутствие. Только крепкое сжатие рукояти ножа вселяло в меня надежду и немного смелости, пока я шел вперёд, ощущая, как сзади в мою спину вглядываются две пары глаз, доверившие мне свои судьбы. И в тот момент это была огромная ответственность, возложенная на мои плечи.

Удостоверившись, что впереди, до Дворца спорта, путь был открыт, я немного прибавил шаг. Это приободрило моих спутниц, которые немного расслабились и, впервые за весь наш переход через парк, о чем-то перешептывались за моей спиной.

В стороне раздался протяжный вой. В миг разорвав путы тишины и ударив по барабанным перепонкам, он прозвучал, словно гром среди ясного неба. Мы бросились в ближайшие заросли кустарника и замерли, стараясь не дышать. Впереди, сравнительно недалеко, промелькнуло несколько чёрных теней.

– Собаки или волки? – спросила Саша шепотом.

– А хрен его разберет… – как можно тише отозвался.

Ушей коснулся приближающийся лай и скулеж. Звуки приближались. И только я захотел привстать, чтобы понять, не нужно ли нам делать ноги, как мимо, прямо по тропинке, совершенно ничего не замечая, устремилась стая собак. Мы сидели и провожали взглядом реку мохнатых тел, испуганно скулящих и подвывающих, убегающих от грозящей им опасности, которая, судя по всему, в скором времени могла добраться и до нас. Я обернулся к девушкам и буквально заорал, перекрикивая скулеж и подвывания:

– Оставаться тут опасно! Если не поспешим, думаю, очень сильно пожалеем! Бежим до Большакова! Не отставайте! За мной!!

Стоило броситься вперёд, как в меня всем телом врезалась какая-то шавка, не заметив на своём пути. Испугавшись не меньше меня, она отскочила в сторону и хорошенько облаяла меня с головы до ног. Надолго задерживаться собака не стала, почти сразу устремившись вслед за товарками.

Как это обычно бывает, от собачьего лая по моей спине побежали мурашки. Стало немного не по себе. Мотнув головой, я бросился вслед за стаей, стремясь убраться как можно дальше. Река собак – их было действительно много – мешалась под ногами. Кроме них под ноги лезли иные обитатели лесной чащи, образуя живой ковер под сланцами.

Кое-как удерживаясь на этом склизком живом ковре, я балансировал между жизнью и смертью. Живая река несла нас вперёд, увлекая за собой в сторону от нашего первоначального маршрута. Нужно было во что бы то ни стало выбираться из этого водоворота тел, дабы не быть унесёнными в нежелательные для нас тёмные закоулки, где бы мы могли окончательно потеряться.

– Сдавай вправо! – прокричал я бегущей за мной Ольге. – Шурке передай!

Мы начали понемногу расталкивать ошалелых животных, силясь выбраться из живой реки наружу. Только вот далеко не так легко протискиваться между животными во время бега.

Под ногами проскользнуло несколько небольших тел. Некоторые так навсегда и затихли. Это была борьба за выживание, здесь все приемы были разрешены. Со злости я начал раскидывать животин по сторонам, расчищая себе путь к правому берегу. Визжа и скуля от боли, они пытались отскочить, но успевали далеко не все. Опоздавшие либо летели прочь от моих ног, либо до конца сопротивлялись, крепко вцепляясь в ноги когтями и зубами. Я просто расшвыривал их, хватая за загривки, отбрасывая прочь.

У Ольги с Сашей дела обстояли куда лучше. Их путь уже пролегал по левой стороне дороги. Впрочем, перебраться через высокую живую ограду им было не по силам. Наконец достигнув небольшого скопления крепких деревьев, я подпрыгнул, сразу ухватившись за ветви ближайшего из них.

Саша и Ольга, увидев, что я ухватился за дерево, последовали моему примеру. А поток животных нескончаемой рекой проносился под нашими ногами. Вроде бы избавившись от одной проблемы, мы вновь столкнулись со старой – медлить нельзя. Я подтянулся на ветвях и перебросил свои ноги через кусты, перебираясь на другую сторону. Раздвинув крепкие ветви кустарника, я помог перебраться к себе сначала Ольге, а потом и Саше. Мы стояли в темноте и старались отдышаться. Все мысли сводились к одному – невозможно нормально себя чувствовать, а уж тем более здраво соображать, когда под твоими ногами тысячи непонятных живых существ. И, слава Богу, что мы не имели удовольствия разглядеть оных.

– Господи! Это уже ползает по мне! – истерично завизжала Саша. Она топала ногами и втаптывала беспомощные тела насекомых в землю, вместе с тем лихорадочно пытаясь отряхнуться.

Девушка сорвалась с места и побежала прочь, удаляясь от нас. Ольга также не выразила удовольствия оставаться здесь и поспешила догнать компаньонку.

Последовав за ними, я вскоре почувствовал облегчение, когда под ногами оказалась твёрдая земля. Выбравшись на другую тропинку, которая также вела к Дворцу спорта, мы дали себе десяток секунд на то, чтобы отдышаться. Затем продолжили путь.

В полном молчании осматриваясь по сторонам, мы двинулись через чащу лесного массива. Крепко сжимая рукоятку ножа, я уговорил Сашу остаться позади и занял место на передовой. Впрочем, нашему продвижению никто больше не препятствовал. Зато со всех сторон до нас начали доноситься звуки громких взрывов, людских криков и нечеловеческих завываний, прерываемые каждые несколько минут уже знакомым металлическим гулом. Вся эта какофония доносилась со стороны центра.

Укрытые в темноте и тишине леса, передвигаясь небольшими перебежками, мы добрались до улицы Большакова и остановились, затаившись у стен Дворца спорта. Выходить на эту достаточно большую и открытую улицу, внимательно не оглядевшись, было опасно. Мы сосредоточенно уставились в темноту, которую нарушали лишь редкие пожары в домах, отдаленно стоящих друг от друга. Где-то далеко слева виднелась группа силуэтов, блекло светящихся синим. К счастью, они удалялись от нас. За время, проведенное на улице, нас уже мало что могло напугать и небольшое расстояние в тридцать шагов, которое требовалось преодолеть до ближайших кустов, мы банально пробежали.

Как оказалось – вовремя. Только мы успели укрыться, как по дороге промчалась стая существ, по виду которых мы с Сашей сразу поняли, что это были те самые «мозгококоны». Они пронеслись так стремительно, что нас обдало прохладной волной. Моё тело покрылось гусиной кожей, в который раз напоминая о прохладной летней ночи.

Устремившись вдаль, существа даже не притормозили. Это дало нам понять, что мы остались незамеченными. Переведя дыхание и убедившись в безопасности, мы перебежали дорогу, сразу укрывшись в арке дома. Сидя спинами ко двору, мы не подозревали, что за нами тоже велось наблюдение.

Всем отрядом мы подскочили вверх, когда за нашими спинами раздалось рычание заведённого двигателя.

– Да ты ж мать твою! – выругалась Саша, выбрасывая перед собой нож.

Сидевшая за её спиной Ольга успела увернуться от хаотично летящего ножа в последний момент, банально вжавшись в стену. Клинок с металлическим звоном срикошетил от стены и бесследно канул во тьму.

– Смотри, Лёха! Выжил-таки кто-то!

Мужской голос, прозвучавший из темноты, не прозвучал для нас одобрительно – наоборот, как нам показалось, он был полон пренебрежения. В метрах пяти от нас кто-то включил фонарь и направил его ослепительный луч в нашу сторону.

– Да, – согласился всё тот же голос. – Вроде, не из тех лунатиков, что тут ползали.

Сомнение насквозь пропитывало слова говорившего. Да и как можно было поверить, что перед ними находились люди. Трое индивидов, напрочь вымазанных в грязи, хромающих и покачивающихся на ногах! Ну никак мы не могли создать впечатление нормальных людей. Скорее уж тех самых «синих зомби», только не светящихся.

– Да ну, рядовой. Те бы не стали так смачно матюгаться, а оттяпали бы тебе яйца по самые причиндалы, – послышался другой голос, который принадлежал явно более зрелому мужчине. – А потом бы вбили в твою безмозглую черепушку твой же хер, после чего помахали твоей же заднице на прощание.

Он залился задорным смехом, который раскатился по внутреннему двору.

– Да пошел ты… – обиделся тот, кого назвали «рядовым».

Всё это время мы лежали на земле в состоянии полной прострации, боялись пошевелиться. Оно логично – судя по всему, ребята были или военными, или принадлежали какой-то военизированной группировке. С такими пошевелишься – получишь пулю в лоб. Бьющий в нашу сторону широкий луч света мешал разглядеть происходящее, потому говоривших мы различали только по голосам.

– Пора отсюда сматываться, пока ещё какая-нибудь хрень не появилась, – донеслось до нас.

– А с этими что делать? С собой или здесь подыхать оставим? – судя по голосу, говорил «рядовой».

– Эй! Вы, там! Запрыгивай назад! – зычно рявкнул, по-видимому, командир, тот самый Алексей. – И сидите тихо. Понятно?

– Да, – приподняв голову, отозвались мы в унисон.

Быстро поднявшись, мы споро подбежали к источнику света, сразу разглядев бойцов и их машину. Их было двое – оба в разгрузке и бронежилетах. В руках одного – автомат. У второго автомат болтался на ремне на груди. Все втроём мы быстро разместились на заднем сидении УАЗа, после чего, впервые за несколько часов, почувствовали себя хоть в какой-то степени защищенными.

– Мы направляемся к главному зданию автовокзала. До него поедете с нами. Там мы вас переправим подальше от города на чём-нибудь другом.

– А зачем вы туда едете? – осмелился спросить.

– Зачем – это наша проблема, – хмыкнул Алексей, не желая распространяться. – Держитесь крепче.

Переведя взгляд на меня, он добавил:

– А ты… – он вопросительно навел на меня указательный палец.

– Максим.

– Я Алекс, – кивок в сторону уже севшего за руль бойца. – Это Михаил. Почему голый?

– Одежду пришлось разорвать на тряпки.

– Можешь взять за сидением одну из наших футболок. Там же и аптечка, если нужно.

– Ага, – согласно кивнул ему.

– Эм-м-м… Ребята! Может, у вас и обувь найдется? А то тапочки как-то не особо для прогулок, – поинтересовалась Саша, облокачиваясь о переднее сидение. Она себя уже чувствовала более свободно – в безопасности.

Ольга, смущенно отводя глаза от интересовавшихся мужчин, сжимала в руках загрязнившуюся детскую игрушку.

– По уставу не положено. Сапоги у нас только одни, – отозвался командир. Он кивнул на игрушку в руках Ольги. – А это что?

– Сына, – отрешенно бросила женщина.

Алексей кивнул, приняв информацию к сведению. Судя по всему – он был военным. Действовал кратко и лаконично.

– Поехали, – он хлопнул второго бойца по плечу.

– Двигаем отсюда! – улыбаясь в зеркало заднего вида, согласился Михаил. Тут же подмигнул Саше, от чего та смутилась, и вдавил, что называется, «педаль в пол».

Следующие несколько минут превратились в тот ещё кошмар. Мы неслись на безумной скорости. Машину подкидывало и мотало из стороны в сторону – особенно когда колеса налетали на выбоины в дорожном покрытии или тела людей, валявшиеся в беспорядке.

– Вот суки, наготовили… – начал боец за рулем.

– Отставить! – рыкнул Алексей.

– Да, товарищ командир, – отчеканил Михаил.

Мы переглянулись, понимая, что впереди сидящим людям было неплохо известно обо всём случившемся за последние часы. Ольга закрыла глаза и что-то бубнила себе под нос, видимо стараясь отвлечься от всего происходящего. Машина раскачивалась в разные стороны, будто пытаясь найти более открытое пространство, потому что тела, лежащие прямо на проезжей части, стали чаще встречаться сбросанными в большие курганы.

Также стали попадаться довольно странные «объекты», представлявшие собой высокие шпили, застывшие в нескольких метрах над землей. Десятки тел замерли на них в виде канапе, буквально рассказывая растерзанными частями тел свою историю – обо всём случившемся здесь до нас.

Улица слабо освещалась тусклым свечением, исходящим от этих шпилей. Это хоть как-то помогало водителю ориентироваться. Словно фонарные столбы, когда их только включают, «объекты» испускали холодный свет и покачивались над землей. И было это похоже на въезд в парк развлечений, где каждого из нас поджидал свой до ужаса увлекательный смертельный аттракцион, платой за который была жизнь. Дома, встречавшие своими темными окнами-глазами, раскидав по дороге бетонные глыбы, словно пытались остановить нас, отгородить от возможных опасностей, которые могли поджидать за каждым из ближайших перекрестков. Мы неумолимо неслись именно туда, где нас могло ждать всё, что угодно.

На краю сознания мелькнуло какое-то несоответствие. Только сейчас я начал понимать, что нам не преграждали дорогу машины. Их просто не было. То есть вообще. Обычно, в фильмах про постапокалипсис, всё как раз наоборот – брошенные машины, смятые, как консервные банки, просто перевёрнутые или даже распиленные на куски. Здесь всего этого не было. Словно кто-то заранее прибрался, освобождая нам путь. Или машины были кем-то собраны, подобно телам, сваленным в кучу? Только зачем? Хотя… Тот же вопрос касается и тел, собранных в курганы.

Проезжая по улице Сурикова, мы завороженно смотрели на окруживший нас хаос. Алексей и Михаил тихо переговаривались на передних сидениях. Видимо, они следовали какому-то определенному плану. Палец командира то и дело указывал что-то в расправленной на коленях карте. Пытаясь разобрать хоть какие-нибудь слова из их разговора, я постоянно чувствовал, что меня подбрасывает вверх от попадавшихся под колеса препятствий. Кое-как держась за металлическое перекрытие для брезента, я набил на своей и без того больной голове пару дополнительных шишек. Во избежание быть выброшенным из машины, плюхнулся на своё место и потер ушибленный лоб.

Неожиданный выкрик Михаила заставил вздрогнуть.

– Вот вам, суки! Пидоры, получайте! – кричал он, обращая наше внимание на происходящее впереди.

На улице перед нами появилась группа «синих». И рядовой с детским задором, свистя и улюлюкая, сшибал светившиеся тела мертвецов, как кегли в боулинге.

– Ну, иди, сука! Иди же сюда! На! ещё хочет кто? Да пожалуйте… На! – направлял он машину в их сторону.

Мы втроём смотрели на него и только каждый раз сжимали крепче пальцы вокруг верхней трубы, что закрепляла брезент над нашими головами, попутно молясь, чтобы машина не перевернулась. Вытянув руку перед собой, я держался за трубу, а в другой уже крепко сжимал нож, достав его из кармана своих шорт во избежание нелепой смерти от своего же оружия.

– А вот это уже не смешно! – указал куда-то вперёд Алексей.

– А ты ж ебаный ты на хуй! – завопил высоким голосом Михаил, резко выруливая в ближайший двор.

В полупрозрачное смотровое отверстие брезента я смог разглядеть, как на нас несутся два или три «мозгококона». Машина завернула в проулок, перекрыв видимость их приближения от меня стеной дома. Задний люк был со вставкой из темно-синего пластика, разглядеть в котором что-либо было невозможно. Поменявшись с Сашей местами, я отстегнул ремень, фиксирующий правую часть брезента, и высунул голову наружу.

По еле видимой ночной дороге за нами по воздуху неслись два исчадия ада. Расправив щупальца, отталкиваясь ими от воздуха, они стремительно сокращали расстояние, разделяющее нас. Пятьдесят метров. Сорок метров. Тридцать…

Из-за моей спины раздался оглушительный выстрел. Разорвав тишину, он мог дать информацию «другим» о нашем нахождении. В любом случае, пусть даже такой жертвой, но мы избавились от одного преследователя. Его передняя часть лопнула, как перезревший арбуз, выплеснув наружу розовую жижу. Тварь рухнула на асфальт, накрывшись своими безобразными жгутами-щупалами, и конвульсивно затряслась, как от разряда электрического тока.

Усевшись на место, я приготовился – если машина сейчас остановится, нужно будет вырываться и бежать. Вряд ли мне удастся своим ножичком хоть что-то сделать этим тварям. Саша прижимала к себе импровизированную биту. Ольга вжалась в угол рядом с дверью. Алексей стоял на переднем сидении и, облокотившись на заднюю часть, наводил прицел винтовки на второго преследователя.

Я бросил взгляд назад. Того самого второго преследователя не было.

– Где же он? Свалил, что ли? За поддержкой, поди… – обронил Алексей. Садиться обратно не спешил. Видимо, выжидал.

По реву двигателя стало ясно, что скорость, с которой мы неслись по внутренним дворам, была совсем не шуточной. Приподнявшись, бросил взгляд по сторонам. Мы выехали на соседнюю с Сурикова улицу, название которой мне так и не довелось узнать, и покидали внутреннюю часть района, несясь прямо в сторону центральной трассы города, в направлении Южного автовокзала.

До главной улицы оставалось не больше одного квартала. Дорога была пустынна. Казалось, что до неё не дошел весь тот ужас, творившийся на соседних улицах. Мы оказались на самой обычной ночной дороге, где не горели фонари. Впереди светлело зарево пожаров.

Неожиданно наш транспорт затрясло. Откуда-то сверху на машину упало что-то тяжелое. Крышу сразу вдавило вниз. Саша и Ольга истошно завизжали, сразу оглушив меня. Перехватив нож поудобнее, я начал хаотично протыкать брезент, надеясь хотя бы ранить тварь. Сквозь прорехи полилась слизь раненного существа, вероятно, заменявшая ему кровь. Вскинув автомат, командир дал очередь в потолок. Поток вонючей слизи устремился сквозь прорехи вниз, мне на голову. Меня замутило. Часть жидкости попала мне в рот.

Отплевываясь, вытирая лицо и рот от мерзкой гадости тыльной стороной ладони, я откашлялся и перевёл взгляд на кричащего Алексея. Тварь на крыше подыхать не спешила. Наоборот, она выпустила щупальца, пробила лобовое стекло и сейчас плотно обхватила своими отростками командира. Прижавшись к лобовому стеклу, тот боролся с обхватившими его щупальцами.