23 дня

Раздался глухой хлопок. Пламя, пожирающее внутренности УАЗика, потухло. Исчезло, словно по щелчку. Подбежав к Мише, я выхватил из его кармана фонарик. Судорожно схватившись за него, словно утопающий за соломинку, начал сбивчивым лучом шарить по корпусу машины, выискивая причины столь стремительного и невероятного явления.

Оплавленный брезент с кое-где прожженными дырами оставался горячим, но следов пламени не осталось. Салон был пуст, а весь провиант, припасенный нами, оказался практически уничтожен. Нетронутыми остались два маленьких пакета с пивом и колбасой, которые были спрятаны под передним сиденьем.

Забрав их, я вернулся к Михаилу. Поставив пакеты рядом, опустился на колени и принялся приводить того в сознание. Военный бессвязно мычал и отмахивался.

Пальцы почувствовали влагу на голове бойца. В тусклом свете фонаря я начал осматривать голову, ища рану, из которой текла кровь. Осторожно снял фуражку. Верхняя часть головного убора, над козырьком, была пропорота на затылке. Там же я обнаружил рану.

Ещё на раз обшарив пакеты и не найдя никаких бинтов или какой-либо другой ткани, я снова пустил в ход свою футболку. Осторожно обернув голову бойца, я оставил его покоиться на том же месте, подложив под голову сдернутый мной с переднего сиденья машины чехол.

За прошедшие несколько минут температура стала заметно выше и продолжала увеличиваться. По спине градом катился пот. Казалось, что воздух прогрелся до градусов восьмидесяти по Цельсию.

– Саша! – вновь крикнул в темноту леса. Тишина.

Взобравшись на поваленные стволы деревьев, я начал шарить лучом света по ближайшим просматриваемым участкам. Ни одного намека на чье-либо присутствие не было. Поминутно вытирая со лба скапливавшийся пот, заливающий глаза, я безустанно выкрикивал имена Саши и Данила. Куда они могли подеваться за несколько секунд, что мы были без сознания?

Массивная громадина, пронесшаяся мимо нас несколько минут назад, застыла в метрах трехстах от нас и темным силуэтом перекрывала вид слева. Никакого движения, никаких источников света или признаков чьего-либо присутствия. Я стоял на возвышении, и мне предстояло сделать довольно трудный выбор: бежать дальше и спасать оставшегося со мной в живых парня или отправиться на поиски исчезнувших. Только вот до какой поры я смогу продолжать поиски? Насколько высоко поднимется температура? Дышать становилось все тяжелее.

Вернувшись назад, я отметил, что состояние Миши улучшилось. Он сидел, схватившись затылок, и озирался по сторонам.

– Все в порядке, я здесь! – я посветил фонариком и привлек его внимание. – С тобой все в нормально?

– Башка немного трещит, – он поднял правую руку, прикрывая глаза от слепящего света. Я отключил фонарь. Он бросил быстрый взгляд по сторонам.

– Почему нас только двое?

Я сжал губы. Глаза военного округлились.

– Они…

Он замолчал.

Присев, я хлопнул его по плечу.

– Я не знаю, где они, но мы их найдем, – взглянул ему в лицо. – Но для начала давай я помогу тебе встать на ноги и выведу тебя из этого пекла.

Видя, что он хочет возразить, добавил:

– И вернусь на поиски Саши и Дэна. С тобой я сейчас мало что смогу.

Поднырнув под его руку, бросил:

– Давай, обопрись об меня.

Превозмогая боль, мы неуверенным шагом побрели по дороге. Вокруг нас лежали ветви и поломанные стволы деревьев. Переступая через них, я тащил парня, который в полуобморочном состоянии повис на моем плече. Вел его в неизвестность.

Мое рычание, с которым я всякий раз ступал на правую ногу, разносилось по округе, выдавая наше присутствие. Только вот сейчас, как никогда, мне было плевать на это. Слишком много смертей пронеслось перед моими глазами за эти часы. Бросить этого парня здесь, чтобы самому спастись, мне было просто непозволительно.

Раскаленный воздух рвал легкие, а голова шла кругом от сжимающей тело внутри и снаружи жары. Я так рвался навстречу к спасительному выходу из этого разогретого пекла, что перешел на подобие бега, волоча за собой не поспевающего за мной Мишу. Рывок. ещё рывок. Ещё один…

Ноги налетели на незамеченное мной препятствие. Не удержавшись, я повалился на асфальт, утягивая товарища следом. Носом втянул резкий запах жженной резины. Приподняв голову, я уткнулся в колесо. Обгоревшее колесо, лежащее посреди дороги. В ста метрах от машины. То есть мы находились здесь в момент столкновения. Ну или примерно здесь.

– Какого черта? Я точно помню, что нас отшвырнуло в сторону… – я непонимающе заозирался, оценивая пройденное расстояние. – Нас никак не могло отшвырнуть на такое расстояние! Невероятно.

– Дружище, язык никак не поворачивается назвать это невероятным. После всего пережитого мы только и можем, что уповать на чудо. То самое. Невероятное, – хмыкнул Михаил.

Его рука вновь коснулась затылка. Он поморщился.

– Не знаю. Что нас добьет раньше – вылазка из города или раны?

Да и какая вероятность того, что полученные травмы не являлись смертельными? Все тело болело. Усталость склоняла к земле, а в голове билось желание обрести покой. Хоть на несколько минут. Впрочем, повышение температуры гнало нас прочь, подальше от этого места.

Мое внимание привлекло движение. Впереди, немного правее, в кустах кто-то находился. Колыхающиеся ветки низкорослых кустарников выдавали присутствие укрывшихся там людей. Или совсем не их. Сломя голову, не размышляя о последствиях, я кинулся к тенистому склону. В голове билась одна лишь надежда:

«Вдруг они живы?!»

Раздвинув ветки, я кинулся в самую гущу непроглядной чёрной листвы. Только вот меня встретили лишь темнота и тишина. Несколько раз послав имена Саши и Данила во тьму, поглотившую все звуки, я повернул обратно.

Миша стоял на дороге и потирал голову, неуклюже мной перемотанную. Он вопросительно посмотрел на меня.

– Ни следа, – ответил потерянно.

– Будем продвигаться дальше? – он поднял один из пакетов и заглянул в него. – Н-да, негусто. Пиво да колбаса хороши, только не в нашей ситуации, когда нам нужно сохранять трезвость рассудка.

Я стоял и пытался принять очередное верное решение, которое бы не стало последним. От злости наклонился и схватил камень, притаившийся рядом с ботинком. Размахнувшись, что есть силы запустил его куда-то вперёд, в даль. В ту самую даль, которая пугала. В который раз.

Камень пролетел метров пятнадцать, после чего плавно опустился наземь. Нет, не ударился и отскочил несколько раз, как подобает брошенному камню, а тихо опустился. Михаил, взглядом и лучом фонарика проводивший брошенный камень, повернулся ко мне в поисках объяснения. В ответ он увидел только недоумение, отразившееся на моем лице.

– Чё за новая хрень?

– Подумать страшно, – выдохнул я.

Я подошел к камню и приподнял его. На вид – самый обычный булыжник, коих на дороге тысячи. Маленький и неприметный.

Я выпустил его из рук. Он медленно опустился на асфальт, не издав ни одного шороха или стука. Дышать становилось тяжелей. Новая волна жара обдала тело. Медлить было нельзя. Выбор нужно было сделать прямо сейчас. Вроде бы всего два пути, а тяжелее выбора у меня в жизни не было. Что ещё там впереди? Где Саша и мальчишка? Не подведем ли мы их, бросив, если они все же где-то там, позади?

Мои мысли прервала новая напасть. В метрах двадцати от нас промелькнула маленькая искорка. Вторая, третья. Мелькнула четвертая… За несколько секунд небольшое скопление вспыхнувших огоньков увеличилось до нескольких сотен, а затем и тысяч, разрастаясь во все стороны, даже не думая останавливаться и постепенно образуя ослепительно белую стену огня.

Воздух наэлектризовался и начал потрескивать уже в нескольких метрах от меня. Волосы на руках и ногах встали дыбом, потянулись навстречу источнику электричества. Когда первый разряд достиг моих рук, по телу пронеслась волна тока. В тот же миг я осознал, что ничего, кроме смерти от высоковольтного разряда, здесь нас не ждало.

Я обернулся к одиноко стоящему на темной пустынной дороге Мише и сорвался с места, прямо навстречу тусклому лучику света. Только вот реальность оказалась хуже. Подобно камню, я скользил густом горячем воздухе, ставшем вдруг плотным, чуть ли не по сантиметру продвигаясь назад, в сторону города. Слишком медленно по отношению к надвигающейся сзади угрозе. Мою спину достиг новый разряд, пронзив естество болью и скрючив, но не настолько, чтобы сломить меня и повалить на асфальт. Я взвыл.

Сквозь зубы, подвывая и матерясь, заорал что есть мочи:

– Валим на… !!

Михаил быстро, насколько это было возможно в его ситуации, сорвался с места и, припрыгивая на левой ноге, понесся сломя голову прочь. Довольно комичное действие вызвало у меня в голове смешок, провоцируя возникновение в горле нервного гогота. Впрочем, тут же оборванного новым разрядом. И хотя нельзя было сказать, что сила разряда превышала вольт триста, однако на месте удара кожа потемнела, как от сильного ожога. А от последующих разрядов ткань на шортах стала тлеть, заставив меня сбивать пламя.

Минуя темное закопченное тело самолета, я обратил внимание на залитый запеченной черной кровью фюзеляж и обугленные человеческие тела, обладателям которых не суждено было покинуть раскаленное нутро воздухоплавателя. Мне, простому среднестатистическому жителю мегаполиса, и без того уже было тошно от всех тех перипетий, которые выпали на нашу долю за эти часы. По корпусу ярко-голубой паутиной распускались разряды и впивались в землю в сантиметрах от меня, как спереди, так и сзади.

Треск усилился и внезапно прервался. Только на секунду, чтобы почти сразу разразиться оглушительным взрывом. Во все стороны полетели осколки корпуса. Металл, пластик, изоляция и провода – все пыталось прекратить моё бегство. Зажав уши, я рухнул на асфальт и вжался в твердую поверхность, силясь не поймать несущиеся по воздуху осколки и куски корпуса. Чье-то тело пронеслось в считанных миллиметрах от моей головы, сопровождая свой последний полет зловещим свистом. При этом не было ни одного всполоха огня. Самолет будто бы разорвало изнутри исполинских размеров монстром – каким-то невидимым взрывом!

Когда оглушительный треск и скрежет затихли, я чуть приподнял голову и огляделся. Убедившись, что наступили секунды затишья, сразу подорвался, бросился вперёд, по пути огибая зависшие и неспешно опускающиеся обломки. Скопление их было настолько плотным, что приходилось расчищать себе дорогу. Да ладно обломки… А тела, зависшие в воздухе?

Вымазываясь в трупной золе, я пробивался прочь из этого ада черных тел и пустых выкипевших глазниц. Маленькие и большие, без особо различимых в темноте половых признаков, но такие легкие и невесомые. Я не шел по трупам – я бежал сквозь них. Беззвучно оплакивая тех, кто погиб в злосчастном самолете, подгоняемый подбирающимися к моей заднице новыми порциями электрических разрядов, я мчался прочь. Утопая в слезах и всхлипах, второй раз за ночь расчищал себе путь посредством торжества жизни над смертью. Сейчас не хотелось умирать. Вот так. Вот здесь.

Через несколько секунд, показавшихся минутами, мои силы были на исходе. Загустевший воздух заставлял прилагать тройное усилие при каждом шаге. Спасение пришло неожиданно. Как всегда. Я вырвался из плена вакуумных тисков и плюхнулся на дорогу. Осознав произошедшее, тут же вскинулся и бросился вдогонку за безумно-скачущим военным. На бегу я почувствовал, что нижняя часть моей амуниции прибавила вентиляционных отверстий, через которые приятно струился воздух, охлаждая обожженные участки кожи. Грязный, потный и опаленный, я мчался от надвигающейся смертоносной западни, с каждым шагом нагоняя Михаила.

Все невзгоды покрыла новая волна импульса. Передергиваясь от спазмов, мы повалились ниц, почти тут же возвращаясь в сознание от оглушительного гула, который остановил не только нас, но и опасность позади. Преграда, сверкающая миллионами бриллиантов, замерла в нескольких метрах и начала угрожающе потрескивать.

– Валим! Валим отсюда! – панически вскричал я. – Бежать можешь?!

Не слушая ответ, я подхватил Михаила подмышки.

– Бегу, бегу… – военный совершенно отрешенно выдохнул слова в пустоту. Превозмогая боль, он оперся о меня и подался вперед.

Двое обессиленных от нескончаемых попыток выжить парней шли назад, в адскую мясорубку, из которой они так стремились выбраться. Злые, пыльные и голодные. Вдобавок – изрядно побитые. Мы сами напоминали инопланетных прислужников.

Жара спадала. Кажется, она господствовала в той самой границе между городом и загородными пустошами. Пройти через неё без специального снаряжения было невозможно. Неизвестно, какая температура нас поджидала в более удаленных её участках.

Горло горело, а язык распух. Впрочем, пить кипяченое пиво из нас двоих никто не возжелал. Температура с каждым новым шагом, требующим буквально нечеловеческих усилий, отступала и уже приближалась к более нормальной отметке, градусов так в тридцать, позволяя нам перевести дыхание и остановиться.

– Ну вот. Похоже, мы выбрались из печки, – я осмотрелся, в надежде увидеть либо наших попутчиков, либо признаки ближайшего водоема или водоколонки. И неизвестно, чему в тот момент мои глаза обрадовались бы больше. Увы, ничего, кроме серой пелены, которую здесь заполнял густой туман, я не увидел.

Новая ударная волна и новый приступ скрючили тело.

Действительно. Чем мы ближе к «бриллиантовой» стене, тем сильнее эффект, разносившийся по всему периметру города, исходящий от монолита. И посему возвращение в город было для нас единственным спасением от безумия, вызванного постоянными приступами. Только вот это было лишь полбеды.

На наших двух дееспособных ногах мы могли передвигаться, но только не в ситуации опасности и не на открытом пространстве. Лишившись своего четырехколесного спасителя, нам было рискованно возвращаться по дороге. Да и сама мысль о возвращении не вызывала никакого энтузиазма.

Не зная, куда же подевались наши друзья, мы тихо продвигались в сторону Химмаша, питая надежду наткнуться на любую помощь. В полном молчании, шаг за шагом мы пронизывали толщу тумана, искренне надеясь, что она все же спасительна для нас. Попутно следили, чтобы разделительная полоса была в границе видимости. И как же теперь приятно было вспомнить, что зона смертельной опасности не была погружена в беспросветную мглу, каждая мельчайшая капелька которой хотела проникнуть в рот, нос или закрепиться в волокнах одежды и без того утяжеляя каждый шаг.

Дыхание вновь стало тяжелым от скапливающейся в горле мокроты. Снова пришлось поминутно откашливаться и избавляться от воды, струящейся из носа, капающей со лба и попадающей прямо в глаза. Любой кусок ткани пришелся бы кстати, однако на наших оголенных торсах не представлялось возможным найти искомое. Михаил был в грязных сырых штанах, а я – в ультракоротких шортах, коими стали армейские штаны за последние часы.

Самочувствие Михаила за последние несколько минут улучшилось. Теперь он мог самостоятельно передвигаться, пусть и при помощи палки, откуда-то появившейся у него в руках. Покряхтывая от боли в покалеченной ноге, он старался не отстать, и без того чувствуя на себе вину из-за нашего медленного шествия.

По правде говоря, не думаю, что я бы побежал в неизвестность сломя голову. Впрочем, показывать свою слабость я не имел права. Просто для того, чтобы этот растерянный и в край напуганный парень не потерял надежды. Сейчас он надеялся, что у меня был план, было решение, как выпутаться из этой переделки. За последний час он совсем пал духом и не был похож на человека, который множество раз спасал наши жизни, в последний момент принимая важнейшие решения, которые ещё ни разу нас не подвели. А я и не знаю, к каким губительным последствиям могло привести моё последнее решение, связанное с возвращением обратно в город.

Необъяснимое исчезновение Саши и Данила также не давало покоя. Куда они могли деться? Ох, сколько же необъяснимого и невероятного с нами ещё должно произойти, пока, возможно, мы не обретем покой. Наши уставшие и искалеченные тела противостояли всем напастям, выпавшим на нашу долю, и цеплялись за последние остатки мужественности, оставляя позади один из возможных путей спасения, но грозящий только смертью. Вот же парадокс.

Все же мы опоздали. Не смогли выбраться из клетки, оказавшись запертыми в ней вместе со всеми своими страхами. Впрочем, даже так ища в этой безвыходной ситуации что-то положительное, я тешил себя мыслью, что там, за этой губительной стеной, нас могли поджидать ещё большие опасности. Сомнения ещё долго сверлили мой мозг.

Тем временем мы дошли до развилки, от которой не так давно бежали прочь. Теперь прогулка по дебрям Химмаша не казалась такой бредовой идеей, как ещё недавно.

– Миш, не знаю, что нас там ждет, впереди, но я очень надеюсь, что мы ещё не исчерпали все везение, дарованное нам, – я увидел, как его глаза сузились, а взгляд на несколько секунд потупился. Затем он ухватился за моё плечо рукой и одобрительно сжал его. Кивнул.

– В таком случае, – я продолжил, – предлагаю пробираться по прибрежной полосе назад, к Уктусу, но со стороны Химмаша.

Подняв руку, указал в нужном направлении:

– Вон за теми домами.

По правую руку от нас, в двухстах метрах, стояли три высокоэтажных дома, которые казались единственными нетронутыми во всем городе. Это были три исполинских столба, разрезающих темно-серое июльское небо, скрывая свои макушки в толще низко повисших облаков. Их нижние этажи утопали в более густой пелене тумана, которая, по мере нашего продвижения, становилась всё плотнее.

– Я вот что хотел у тебя спросить, – хрип вырвался изо рта Миши. – Ты не помнишь, что случилось после аварии?

Я резко остановился и отрицательно покачал головой.

– А у меня в голове всплывают какие-то лица незнакомых мне людей, которые что-то кричат мне. И ещё отчаянные крики Александры и Данила, – он опустил голову и замолчал.

Мне всегда было тяжело выдавать свои чувства. Тем более, что было моей самой дурацкой чертой, сложно было выражать сочувствие или жалость людям. Вот и сейчас я стоял и не знал, что делать. Моё самобичевание прервал его голос.

– Как будто они взмывают в воздух, протягивая ко мне свои руки. В надежде спастись.

Он закрыл лицо ладонями, скрывая от меня слезы, что текли по пыльным щекам, отмывая пепел и грязь, обнажая светлую кожу. Это заставило меня сделать шаг навстречу. Протянув руки, я прижал совсем ещё молодого парня к себе. Он опустил голову на моё плечо и замолчал. Я осторожно похлопал его по спине, стараясь не вызвать неприятных ощущений, которыми мог испортить этот миг, пока он ждал моей поддержки. Иногда всем нам необходимо дать волю чувствам.

– Ничего, мы их найдем, – утвердительно сказал я, оторвав от себя вояку и крепко сжав его плечи. – А сейчас мы должны приложить все усилия для того, чтобы выжить. Ты меня понял?

Миша приподнял голову и взглянул мне глаза. Его взгляд начал проясняться. Выдохнув, он твердо ответил:

– Так точно. Я не собираюсь умирать здесь вот так. Я готов идти дальше.

– Вот и славно, – я кивнул.

***

Отсыревшие дрова тихо попискивали в сполохах пламени, источая вокруг густой едкий дым. Мы сидели перед костром и сохли, укрывшись в лесной чаще, скрытые густой пеленой сосновых верхушек вверху и непроглядным переплетением кустарников внизу. Заметить нас было почти невозможно, но запах горящего дерева разносился по округе, выдавая нас.

После нашего заплыва по водохранилищу, которое защитило нас от неприятельского внимания, укрыв густой шапкой тумана, мы сушили оставшуюся одежду. Укрытые в лесу, мы нашли спасение от чрезмерной влажности, которая была чужда человеку. Здесь стояла приятная прохлада, и капали крупные капли воды, скапливавшиеся на листве от оседавших на них водных испарений. Наша кожа, на протяжении последних часов привыкавшая к воде и всевозможным её проявлениям, стала светло-серой и сморщенной на руках и ногах.

Словно два выцветших призрака, мы сидели и ловили тепло, исходящее от пламени, вытягивая к нему руки, будто впитывая своими похолодевшими пальцами каждую волну жара. Жар проникал глубоко в тело, стремясь отогреть наши закоченевшие сердца, в которых господствовали страх и скорбь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.