Лекарство

скачать книгу бесплатно


Но на удивление самого профессора, все как-то получилось само собой. Он был уверен, что в этом заслуги самого Сайласа было ничуть не меньше, особенно когда мальчик, набравшись храбрости, попросил мелки, а потом отбросив все стеснение, поднял руки вверх, чтобы Андервуд поставил его на парту.

И хоть эта встреча была довольно дружелюбной, от самого себя Алан не смог скрыть легкой грусти, когда смотрел на уезжающую машину. Он выдохнул сигаретный дым, который ощущался давно привычной горечью во рту.

Медленно шагая по внутреннему университетскому двору, мужчина изредка пинал какие-то мелкие камушки, которыми была усыпана дорожка. Ему было тридцать девять лет, и, если есть возраст, в котором он уже был готов создать свою семью, то он уже давно наступил. Впервые он задумался об этом, когда прожил с Шэрон пять лет. Но то ли она не была готова к следующему шагу, то ли он зря понадеялся, что Пейдж изменит свою позицию, которую четко обозначила еще в самом начале отношений. Так или иначе небольшое кольцо, которое Андервуд предложил надеть ей на безымянный палец пару лет назад, спокойно теперь дожидалось своего часа в прикроватной тумбочке. Алан надеялся, что когда-нибудь, когда он решит снова обсудить эту тему с Шэрон, она согласится стать его женой. И, еле заметно улыбнувшись, мужчина не нашел ни одной причины, почему этого не сделать сегодня.

Истлевшая сигарета отправилась в урну, после чего Алан быстро поднялся по лестнице и направился на заседание. Остаточная грусть немного стихла, и на замену ей пришла надежда. Андервуд понимал, что не стоит рассчитывать на заветное «да», но ничего не мог с собой поделать, раз за разом прокручивая в голове то вечернее развитие ужина, которое он бы желал увидеть.

***

– Рассказывай, куда полетите с Шэрон этим летом? – Кадмус, отец Алана, слегка наклонился вперед. В его голосе с каждым днем все отчетливее слышалась хрипотца, и от этого Андервуду младшему порой было сложно разобрать, что именно говорит папа.

– Думали на счет Греции, – мужчина неуверенно поерзал на стуле.

Алан никогда не любил больницы, и вряд ли бы нашелся человек, который их любит. И хоть сейчас не он был под прицелом зоркого глаза врача, все равно чувствовал себя неуютно.

– Я там был всего один раз, – Кадмус задумчиво посмотрел в стену, словно погружаясь в какое-то воспоминание, но потом мотнул головой и снова перевел взгляд на сына.

Алан никак не мог привыкнуть к тому, как выглядит отец. Если бы он не видел фотографии, то не заметил особой разницы между отцом пятилетней давности и нынешним. Но, увы, фотографии в доме родителя висели на видном месте, и каждый раз взгляд Андервуда младшего невольно падал на них.

За эти несколько лет отец сильно постарел. Некогда крупный обаятельный мужчина теперь напоминал тень себя прошлого. Он осунулся и сильно похудел. Кожа стала более дряхлой и приобрела немного желтоватый оттенок.

Но больше всего Алана тревожило дыхание отца. Сиплость голоса и хрипоту он мог списать на возраст и на его «стаж» курения, но частый непрекращающийся кашель, который явно усилился в последнее время, вызывал беспокойство.

– И как тебе?

Кадмус хрипло усмехнулся, с легким прищуром глядя на сына:

– Море красивое, остальное не понравилось. Вот если бы можно было отправиться в античную Грецию…

Договорить он не успел – его позвали в кабинет. Опершись на трость, которую Кадмус, как казалось Алану, использовал больше для стиля, чем из-за острой необходимости, пожилой мужчина зашел за доктором.

Осталось дело за малым, дождаться когда врач вновь подтвердит, что все в порядке, зайти за очередной порцией лекарств, потом купить отцу пакет продуктов, которых точно хватит на пару дней, и отправиться домой готовить ужин для Шэрон.

Андервуд с легкой полуулыбкой сидел в пустом прохладном коридоре больницы, когда отец, явно чем-то недовольный, вышел из кабинета. У Кадмуса никогда не было привычки ворчать, но Андервуду младшему было достаточно одного взгляда на отца, чтобы понять, что ему что-то не нравится. Мужчина нахмурился и встал:

– Что-то не так?

– Он хочет с тобой поговорить, – Кадмус недобро оглянулся через плечо на приоткрытую дверь кабинета. – Слушай, мне кажется, это какой-то шарлатан.

– Пап, – Алан устало выдохнул, застегивая пиджак на одну пуговицу. – Мы уже это обсуждали. Он – отличный специалист, к которому мы теперь вынуждены регулярно ходить, потому что кто-то, не буду показывать пальцем, переболел пневмонией в апреле.

Кадмус тихо усмехнулся. Его всегда забавляло, когда Алан пытался вести себя как взрослый мужчина и выговаривал отцу что и как следует делать. Нет, Андервуд старший знал, что все слова, сказанные сыном, верные. Он бы и сам так сказал своему отцу в аналогичной ситуации. Но все равно не мог воспринимать это серьезно, видя в Алане до сих пор своего маленького мальчика.

– Хоть это и я тебе вбил в голову, что хорошие услуги должны стоить дорого, но это шарлатанство чистой воды, – Кадмус закашлялся и сел. – Давай иди и слушай какой я негодяй, и что я выкуриваю по пачке в день.

– Ты выкуриваешь по пачке в день? – Алан цокнул, слегка надавливая на ручку двери кабинета врача. – Мы же договаривались…

– Да, но это было давно. С возрастом растут потребности.

– По-моему, в твоем возрасте они должны уже немного снижаться, – Андервуду младшему порой казалось, что отец так и не вышел из подросткового возраста.

– А вы грубиян, молодой человек, – Кадмус ухмыльнулся. – Иди-иди, и не смей ему говорить, что в дни глубокой старческой депрессии я выкуриваю полторы пачки.

– Пап…

Пожилой мужчина хрипло засмеялся, но через пару секунд смех перерос в кашель. Он пару раз махнул на Алана, призывая того поторопиться, прикладывая ко рту платок.

– За поворотом есть кулер, попей, – Алан зашел в кабинет, плотно закрывая за собой дверь.

Каждый раз, переступая порог владений врача, что-то внутри Алана сжималось и холодело. Ему не нравились эти приватные разговоры, потому что рано или поздно они приводят к чему-то крайне негативному. Вот и сейчас врач указал ему на соседний стул, выключил свет и включил негатоскоп.

– Вот это снимки, которые мы сделали после того, как ваш отец оправился от перенесенной болезни, – мистер Майер сразу перешел к делу. – Видите это небольшое затемнение? Это нормальное последствие перенесенной пневмонии. Но ненормально слышать в этом месте сейчас хрипы – вот здесь и здесь, – врач обвел небольшой указкой две области.

– Так, и…, – Алан развел руками. – Что с этим делать? Я, к сожалению, ничего в этом не понимаю.

Мистер Майер внимательно посмотрел на него, а затем вернулся за рабочий стол, включив основной свет в кабинете:

– Я настоятельно рекомендую пойти на КТ легких. Мы посмотрим их в срезе, чтобы лучше понять природу хрипов.

Алан кивнул, забирая распечатанное направление:

– Вы предполагаете какое-то конкретное заболевание?

Мистер Майер отрицательно мотнул головой:

– Мистер Андервуд, врач – это не тот, кто будет что-то предполагать. Как только вы отведете отца на КТ, и придут результаты, я изучу их, и тогда мы решим, что будет дальше.

– Но вы можете сказать, это что-то серьезное? – во рту пересохло, и Алан почувствовал, что ему сейчас стакан прохладной воды не менее необходим, чем отцу несколько минут назад. – Это обязательно?

– Вы будете узнавать все по мере необходимости, и да, это обязательно. Идите, мистер Андервуд, и не забудьте взять лекарства по рецепту, – он немного помолчал, а после добавил. – Вы замечали, что ваш отец кашляет всегда в платок, а затем быстро прячет его в нагрудный карман?

Алан нахмурился, ожидая дальнейшего развития мысли.

– Я могу ошибаться, но мне кажется, я видел небольшие кровяные следы.

– Может это…

– Мы не будем сейчас строить догадки, мистер Андервуд. Просто понаблюдайте за отцом и аккуратно поспрашивайте его о симптомах. Не болит ли у него случайно грудная клетка, и не стала ли одышка еще сильнее. Он категорически не желает со мной беседовать.

Алан кивнул и, быстро попрощавшись с врачом, вышел из кабинета.

Отец сидел в кресле как ни в чем не бывало и с усмешкой рассматривал какой-то журнал:

– Какую ерунду он наплел тебе в это раз? – не отвлекаясь от своего занятия, спросил Кадмус.

– Мы с тобой послезавтра едем на КТ легких, – Алан сел рядом, расстегивая верхние пуговицы рубашки. Сейчас было немного душно, несмотря на то, что прохлада коридора никуда не исчезла. – Мне кажется, ты что-то не договариваешь.

– Я? Да не может быть…, – пробурчал пожилой мужчина, убирая журнал обратно на небольшой столик и опираясь двумя руками на трость. – Пойдем?

– Нет, мы пойдем отсюда, когда ты отдашь мне свой платок и скажешь, что не так с твоей одышкой.

– Сынок, может мне еще и показать тебе переписку в телефоне? – он нервно усмехнулся, отводя глаза в сторону.

Кадмус никогда не признавался в этом даже себе, но Алан вырос в разы упрямее него. Мужчина знал, что эта черта характера сыну досталась от матери. Но такое признание бы означало, что он продолжает о ней думать постоянно, на протяжении всех этих тридцати восьми долгих лет. А Кадмус предпочитал этого не делать, поэтому убедил себя, что упрямство Алана это его личная черта, которую еще мальчиком он взрастил в себе сам.

– Знаешь что? А давай, – Алан требовательно протянул ладонь к отцу. – Я жду.

– Реально будешь читать переписку? Даже я такой ерундой не занимался…

– Перестань, мне нужен от тебя только платок. Мы отсюда никуда не уйдем, а без машины ты домой будешь добираться вечность.

– Вредный мальчишка, – пробормотал Кадмус и, достав из нагрудного кармана небольшой голубоватый платок, положил его на руку сыну. – Доволен?

Алан раскрыл его, не обращая внимания на легкую, едва заметную дрожь в руках:

– Я был бы куда более доволен, если не видел эти капельки кровь, – мужчина с грустью посмотрел на отца. – Пап…

– Только не надо тут…, – он взмахнул руками. – В этом нет ничего страшного. Такое случается со стариками-курильщиками. Тем более, если смотреть с расстояния метра, то и вовсе ничего не видно…

– Пап, почему ты вечно умалчиваешь о своих болезнях?

– Никогда такого не было, – притворно удивился мужчина.

– Было, – Алан встал и взял свою папку с бумагами. – Тебе напомнить в каком состоянии я нашел тебя дома, когда ты заболел пневмонией?

– Не надо, – буркнул Кадмус и встал с кресла вслед за сыном. Это было не самое приятное воспоминание, но сын прав. Он и правда тогда был в полуобморочном состоянии с высокой температурой и напрочь разряженным телефоном. – Это нормально, Алан. Такое с возрастом бывает. Мне практически восемьдесят…

– Нет, пап, не нормально, – он нервно провел по волосам, которые были стянуты в низкий хвост. – Так, ладно. Просто поехали, я отвезу тебя домой, а послезавтра на КТ, договорились?

– Как будто я смогу сбежать от вас, молодой человек.

***

Алан выключил духовку. Ароматы приготовленной утки разносились по всему дому, вызывая у мужчины легкую улыбку и приятное предвкушение вечера. Он поставил на стол бутылку красного вина, салат и несколько свечей, чтобы можно было приглушить свет на кухне до «романтического полумрака», как любила называть это Шэрон. Все было готово.

Но даже за этой улыбкой и вроде как хорошим настроением у Андервуда не получалось скрыть печаль во взгляде. Он не мог просто так взять и выбросить слова врача, увиденную на платке кровь и общий внешний вид отца. Но Алан все же постарался успокоиться. Нет смысла нервничать и переживать раньше времени. Может быть, это что-то существенное, но не настолько, чтобы бить в колокол тревоги. А если же это что-то плохое…

На этой мысли он замер на пути от духовки к столу с блюдом с уткой и овощами в руках. Думать об этом не хотелось, но мозг настойчиво подсовывал только одну фразу: «Вероятно, это наш последний спокойный и счастливый ужин».

– Алан, что за привычка готовить в рубашке? Мы ее потом в жизни не отстираем от соуса, – Шерон остановилась в дверях кухни, с улыбкой глядя на него. – Пахнет вкусно.

– Мы же вроде как в ресторане, – отстраненно произнес мужчина, продолжая свой путь к столу.

Она подошла ближе, помогая немного расчистить место для блюда:

– Тогда мне, наверное, тоже стоит одеться подобающе…

– Ты и так прекрасно выглядишь, садись.

Пожав плечами, Шэрон отодвинула стул и села, наблюдая, как Алан не спеша раскладывал еду по тарелкам:

– Ты врезался в доску? – весело спросила она, указывая на ворот его рубашки. – У тебя там следы от мела.

Андервуд усмехнулся, садясь напротив нее и беря в руки бутылку вина, чтобы разлить его по бокалам:

– Вероятно, это об меня так вытерли руки. Надо же, мы сегодня с отцом целый час просидели в больнице бок о бок, а он и слова не сказал.

– Зная твоего отца, он скорее тихо потешался над тобой, – Шэрон скрыла улыбку за бокалом вина. – И кто же осмелился вытереть руки о профессора?

Андервуд принялся неспешно отрезать небольшой кусочек от утки. Что же, нужная ему тема разговора всплыла сама собой. Приняв это за благой знак, он еле заметно улыбнулся:

– Сегодня одна из бывших студенток приходила на конференцию по бизнесу и взяла с собой сына. А ему очень захотелось порисовать мелками на доске.

– В твоей аудитории?

Он утвердительно кивнул, исподлобья наблюдая за Шэрон.

– И как же ты согласился на такую авантюру? Если даже студентам не разрешаешь бывать в аудитории во время твоего отсутствия.

– Мальчик попросил очень вежливо, надо сказать. И я не смог сказать ему «нет».

– Не знала, что ты любишь детей, чтобы делать для них исключения.

– Ты прекрасно это знаешь, Шэрон, – Алан отложил вилку и нож в сторону и накрыл ее ладонь своей. – И однажды мы с тобой уже это обсуждали.

Пейдж кивнула, отводя взгляд в сторону. О, она прекрасно помнила тот вечер, когда Алан сначала завел разговор о семье, а затем о детях и о браке. И он начал это обсуждать с ней даже с учетом того, что они договаривались в начале отношений никогда не поднимать такие темы.

***

2 года назад…

Андервуд, видимо, захотел что-то поменять в их жизни и опустился перед ней на одно колено.

Может быть, в какой-то другой вселенной Шэрон запрыгала бы от радости, но сейчас она сидела, не смея пошевелиться, и с широко раскрытыми глазами смотрела на любимого человека, который отказался от своих же слов, сказанных пять лет назад.

Все, что произошло после, она помнила уже не так четко. Сердце стучало так сильно, что мешало думать, а руки мелко тряслись. Пейдж не знала, на что рассчитывал Алан, делая ей предложение, но явно не на это. Она извинилась, встала и практически убежала в ванную, закрывая дверь на замок.