Криминальные истории. Венок для Лилии

– Одному из них сегодня теплее.

Через месяц суд признал вину всей группы, включая чиновников, прикрывавших центр.

Капралов получил пожизненное – за убийства.

Но в материалах дела судья добавил:

«Без действий обвиняемых из числа государственных служащих, эти преступления были бы невозможны. Их бездействие и равнодушие стали настоящим топливом для костра мести».

Дело было закрыто.

Но Лика Назарова долго хранила одну из уцелевших фотографий: пятеро мальчиков – на лестнице лагеря. Один из них держит спичечный коробок.

Она сожгла его в ту же ночь. Без комментариев. Только шёпотом сказала:

– Страх кончился. Пепел останется.

Третье колесо.

Глава 1: Последний поворот

Солнце уже клонилось к горизонту, когда на шоссе А113, в 23 километрах от города, перевернулась серебристая Toyota Camry. Машину выбросило в кювет, кузов обгорел, а водитель погиб на месте. Первоначальный осмотр показал: чистая авария, вероятно – превышение скорости и отказ тормозов.

Местные следователи хотели закрыть дело – до тех пор, пока патруль не передал видео с регистратора, на котором отчётливо видно: у машины были рабочие фары, поворотник включён, а потом – внезапный рывок вперёд, как будто кто-то нажал на газ до упора.

На следующий день материалы попали в Центр Криминальных Расследований. Группа была назначена немедленно:

Лика Назарова – руководитель,

Максим Кайгородов – криминалист, инженер,

Ольга Синицына – эксперт по трасологии и микробиологии,

Игорь Зверев – оперативник.

Жертва – Илья Рудаков, 39 лет. Бизнес-консультант, разведен, детей нет. Вёл спокойную жизнь. Машина – личная, техосмотр пройден месяц назад. Никаких жалоб на тормоза не поступало.

Осмотр обломков

– Это не просто отказ тормозов, – первым делом сказал Кайгородов, осматривая останки тормозной системы. – Здесь разъединены два шланга, причём аккуратно. Ни одного рваного края. Такое мог сделать только человек с опытом.

Синицына под микроскопом подтвердила:

– Инструмент – тонкий, вроде зубного зонда или часовой отвёртки. И делалось это непоспешно. Примерно за день до аварии. Следов масла – минимум. Всё просчитано.

– Подготовка, – добавила Лика. – Значит, убийство. И кто-то хотел, чтобы это выглядело, как несчастный случай.

Дом Рудакова

Квартира в центре, аккуратная, минимализм. Документы в порядке. Но в ящике – разорванное письмо. Склеив его, команда прочла:

«Я знаю, что ты сделал. Я молчала два года. Но ты забрал у меня будущее. Я не прощу. Жди».

Подпись – неразборчива. Предположительно – женская рука.

– Месть? – предположил Зверев.

– Или шантаж, который не сработал, – сказала Лика. – Нужно проверить всех его близких женщин за последние три года. Отношения, деловые связи, даже мимолётные встречи.

Сюрприз в багажнике

Когда Зверев досматривал автомобиль на спецстоянке, он наткнулся на странный предмет – третье колесо. Оно лежало в полиэтиленовом пакете, с меткой: «установлено не мной». Салфетка с жирными отпечатками пальцев – не принадлежала Рудакову.

– Кто-то поменял одно колесо на другое? – удивился Кайгородов. – И оставил метку? Зачем?

– Или это послание. Нам. Или тому, кому Рудаков его привёз, – задумалась Лика. – Вопрос: кому?

Камеры

Анализ движения машины перед аварией показал, что Рудаков заехал на СТО за 48 часов до смерти. По видеозаписям – он не выходил из машины. Мастер – Василий Парамонов, 42 года. В прошлом – автомеханик в раллийной команде. Сейчас – частная мастерская.

На допросе Парамонов нервничал:

– Я тормоза не трогал. Менял только свечи. Всё по заказу. Никаких нареканий. И да, он вел себя странно… Смотрел в зеркало постоянно. Будто ждал кого-то. Или боялся.

– У него были конфликты?

– Он ругался по телефону. Громко. Кричал: «Ты не посмеешь. У меня всё зафиксировано. Я тебя размажу».

– Имя?

– Не слышал. Но говорил «мы». Не «я». Там замешано больше одного.

Телефонная аналитика

Эксперт восстановил удалённые сообщения на телефоне Рудакова. Последние – из мессенджера с ником «Vortex29»:

Vortex29: «Если не вернёшь, мы сделаем, как в Сочи. Только хуже».

Илья: «Я всё отдам. Только оставьте меня в покое. Я не трогал её специально!»

Vortex29: «Ты думаешь, мы шутим? Ты не уйдёшь. В этот раз – трое».

Синицына прижала пальцы к вискам:

– Что за «трое»? Он что, перешёл дорогу трём людям? Или наоборот – был четвёртым?

Вывод главы

Кайгородов по камерам вычислил, что в ночь перед аварией в гараж к Рудакову входил кто-то в маске и перчатках. Пластиковый комбинезон, лицо скрыто. Но на комбинезоне в багажнике осталась ворсинка – шерсть мейн-куна, окрас серебристый.

– Есть один способ найти его. Через кота, – сказал Зверев и усмехнулся. – Мало кто заводит такого зверя просто так. Особенно в городе.

ЦКР теперь знали:

Это было убийство.

Участвовали минимум трое.

И один из них – оставил след, сам того не желая.

Глава 2: Свидетель с регистратором

На первом этаже Центра Криминальных Расследований Лика Назарова включила запись с видеорегистратора очевидца, переданного накануне в архив. Владелец – некто Геннадий Мальцев, дальнобойщик, проезжавший в момент аварии на своём «Рено-Магнум».

Видео началось рутинно: ровная трасса, шум радио, отрывки диалогов по рации. И вдруг – вспышка: серебристая Camry вырывается из соседнего ряда, мотается между полосами, а потом – уходит в кювет и загорается.

На первый взгляд – всё как в протоколе. Но Кайгородов настоял на повторной раскадровке.

– Смотри, на 07:26:34… вот она вылетает, и… – он остановил кадр. – Видишь отражение в зеркале?

Лика прищурилась: в зеркале на секунду мелькнула чёрная Honda CR-V, тормозящий свет которой включается сразу же, как Camry уходит влево. Почти одновременно.

– Слишком быстро среагировал, – заметила она. – Как будто ждал. Или знал, что машина сорвётся.

Охота за Хондой

Через систему «Поток-Скан» с привязкой по времени и координатам, Синицына вытащила данные о проезжавших в тот момент автомобилях. Удалось вычислить восемь CR-V, но один – с номером Н877ХЕ, ехал точно позади Camry, а потом свернул с трассы за 900 метров от места аварии.

Владельцем оказался Кирилл Ярошенко, 33 года, логист, женат, прописан в Москве. Машина зарегистрирована на его жену – Елену Рудакову.

– Подожди… Рудакова? – переспросил Зверев. – Бывшая жена погибшего?

Лика мгновенно поняла:

– Значит, мы нашли одного из троих.

Допрос: Елена Рудакова

Елена – эффектная женщина, сдержанная, но в голосе – дрожь. При первом допросе заявила, что никаких отношений с Ильёй давно не поддерживала.

– Да, это моя машина. Я разрешила Кириллу на ней ездить. Но я не знала, что он там делает.

– Он был на месте ДТП, – сказала Лика. – В момент аварии. И… мы знаем, что он не просто проезжал мимо.

– Это совпадение. Кирилл ездит по работе. Я… не хочу лгать, но я не причастна. С Ильёй у нас был сложный развод, но я его не желала смерти.

– А кто желал?

Елена молчала.

– Вы знаете, кто ещё был в курсе маршрута Рудакова в день аварии?

– Его… бывшая партнёрша. По бизнесу. Светлана Лосева. Он задолжал ей денег. И… у них был конфликт.

Светлана Лосева

Ранее судимая за финансовые махинации. Работала с Рудаковым в проекте «Гослизинг». Проект провалился, партнёры обвинили друг друга в хищениях.

– Я Илью не видела полгода, – сказала она на допросе. – И слышать о нём не хотела. Он стёр мне карьеру. Подсунул липовые отчёты.

– Но у вас был мотив, – напомнил Зверев. – Финансовый и личный.

– Мотив есть. А вот доступа к его машине – нет. А ещё – я езжу на метро.

– У вас был сообщник?

– В этом городе у всех есть. Иногда ты даже не знаешь, что тебя используют.

Неожиданный поворот

Ольга Синицына принесла результаты экспертизы по отпечаткам с третьего колеса, найденного в багажнике Camry:

– Частичный отпечаток совпал с механиком Парамоновым. Тем самым, который утверждал, что тормоза не трогал.

– Почему ты уверена?

– Потому что вместе с отпечатком – следы нитроглицерина. Такой используют в заправке аварийных усилителей тормозной системы. И его нет ни в одной современной сертифицированной станции.

– То есть, Парамонов не просто был у машины. Он подключил систему, а потом отключил?

– Или имитировал подключение, зная, что она не сработает.

Второе видео Мальцева

Пока команда собирала новые данные, Геннадий Мальцев, тот самый дальнобойщик, внезапно явился в ЦКР. В руке – флешка.

– Я нашёл ещё одну запись. Камера сзади, для парковки. Она записала звук.

На записи было слышно: за секунду до рывка Camry второй двигатель – короткий свист, затем визг колес и… металлический щелчок, словно кто-то активировал дистанционный механизм.

– Это уже не «чистая авария», – тихо сказал Кайгородов. – Это преднамеренное управление машиной.

Теперь картина стала яснее:

Рудаков ехал к кому-то с компроматом.

В машине был дистанционно активируемый ускоритель.

Тормоза были отключены механиком.

В деле фигурируют три человека:

Парамонов (исполнитель),

Ярошенко (водитель Хонды, вероятный наблюдатель),

Лосева или Рудакова (мотиваторы, возможно – обе).

ЦКР поняли: это не месть, а операция.

И она спланирована профессионально.

Следующей станет попытка – стереть доказательства. Включая свидетелей.

Глава 3: Любовь на обочине

Офис ЦКР. Поздний вечер. На столе – карта, фото, записи звонков, техпаспорт на машину и листы с анализами тормозной системы. Кайгородов морщится, Синицына пьёт шестой кофе, Лика стоит у окна.

– Вся троица сходится, – говорит Зверев. – Но главный вопрос не в том, кто убил. А кто – заставил убить. И зачем.

Неожиданный визит

Через КПП ЦКР проходит женщина – Юлия Пластова, 29 лет. Представляется бывшей подругой Ильи Рудакова.

– Я должна сказать… я боялась, но он мне звонил за день до аварии.

Он сказал:

«Если со мной что-то случится – это не несчастный случай. Это они. Они втроём. Один из них – твой новый парень».

В комнате становится тише.

– Кто ваш парень? – спрашивает Лика.

Юлия смотрит в пол.

– Кирилл. Кирилл Ярошенко. Я не знала, что он бывший муж его бывшей жены. Я узнала… позже. Но он клялся – всё случайно. Говорил, что Илья его преследует.

Юлия достаёт блокнот.

– После аварии я убрала кое-что из машины Кирилла. Мне стало страшно.

Это – дубликат электронного брелка. Стандартный автостартер. Но модифицированный.

Кайгородов разглядывает:

– Это устройство может активировать ДВС дистанционно. Но… его доработали. У него есть функция аварийного форсажа. Если активировать – машина ускоряется резко, без участия водителя.

– Кто умеет так делать? – спрашивает Лика.

– Специалист. Или кто-то с доступом к тюнингу. Или… автомеханик.

Все молча смотрят на фото Василия Парамонова.

Парамонов – повторный допрос

– Я не знал, – говорит Парамонов, потирая руки. – Мне дали схему, попросили собрать. Я подумал, это для дрифта. Никакой мысли, что этим кого-то убьют. Я просто сделал, как просили.

– Кто просил?

– Кирилл. Он пришёл вместе с бабой. Светка, кажется. Или нет – блондинка, дерзкая такая. Говорили, что надо наказать одного козла, который угробил их бизнес.

– Что обещали?

– 150 тысяч. И тишину. И… чтобы я ничего не спрашивал. А ещё – чтоб не трогал тормоза. Сказали, что это уже не моё дело.

Возвращение к Юлии

Лика встречается с Юлией в кафе.

– Почему вы пришли к нам?

– Я… нашла это в ящике у Кирилла, – она достаёт пакет с пачкой писем.

Рукописные. Адресаты – разные. Содержание – почти идентичное:

«Если с Ильёй что-то случится – проверь Юлю. У неё есть ключ. Она может не знать, но она в центре всего».

– Он писал, что я… рычаг. Что меня используют.

Оказалось: Юлия была связующим звеном, которое Кирилл использовал, чтобы войти в доверие к Рудакову. Но она не знала, что её используют, как приманку.

– Я… не хотела. Я просто полюбила не того.

Новая улика

Синицына завершает анализ волокон из салона машины. Среди них – длинный женский волос, окрашенный в белый, и с частицами дорогой косметики. Оттенок совпадает с маркой «LUX-GEL Nordic Ice». Такой же использует… Светлана Лосева.

Её вызывают повторно.

– Светлана, кто предложил вам убрать Рудакова?

Она молчит. Потом:

– Я не предлагала. Это была Елена. Его бывшая жена. Она сказала, что Илья слил компромат в прокуратуру. Что он «порвёт нас всех». Что надо – устроить урок.

– А Кирилл?

– Он… делал всё, чтобы угодить. Он любил Елену. Она крутила им, как хотела.

– Значит, «любовь» и есть третье колесо, – тихо произносит Лика.

Цепочка складывается:

Илья Рудаков собирался передать компромат на троицу – Елену, Кирилла и Лосеву.

Елена спровоцировала план: подать убийство как аварию.

Кирилл, влюблённый и ведомый, установил устройство.

Лосева согласилась, чтобы замести следы и спасти бизнес.

Парамонов – подкупленный механик, работал вслепую.

И только Юлия, ничего не подозревавшая, оказалась в самом центре. Как инструмент манипуляции и последняя связующая точка.

Финал главы

На рассвете троицу задерживают.

Елена пытается сбежать, но её берут на вокзале.

Кирилл признаёт вину, но настаивает:

«Я сделал это ради любви. Я хотел спасти её. Я не убийца, я – просто третье колесо».

Лосева отмалчивается.

Лика закрывает досье.

– Все трое виновны. Но главное – теперь тормоза работают. И правда остановила этих людей.

Глава 4: Кто нажал на газ?

– Машина поехала сама, Илья не мог нажать на газ. Он был уже в ступоре, на грани паники, – уверенно сказал Кайгородов, запуская цифровую модель ДТП.

На экране: последний участок трассы. Camry ускоряется рывком – без педали. Импульс поступил через электронный стартер. Подтверждено.

– Значит, был сигнал, – произнесла Лика. – Осталось понять – откуда.

Одна кнопка

Экспертиза показала: сигнал активации системы «форсажа» пришёл по Bluetooth на модуль, установленный Парамоновым. Дальность действия – 5–7 метров максимум.

– Значит, в момент запуска убийца находился рядом. Возможно – в другой машине, – Зверев опустил досье. – И мы уже видели эту машину.

Он вытащил кадр с регистратора дальнобойщика: за доли секунды до ускорения – в правом ряду выравнивается чёрная Honda CR-V. За рулём – Кирилл Ярошенко. В руке – телефон.

– Это и есть активация, – кивнула Лика. – Теперь надо доказать.

Телематика

Изъятый смартфон Ярошенко передали цифровику. Через 12 часов он восстановил удалённые данные из тестового Bluetooth-приложения.

– Было соединение с устройством под именем «StartV12», – докладывает техник. – Последний сеанс – ровно в 07:26:33. Это секунда до ДТП.

Он поворачивает ноутбук:

COMMAND: BOOST ON

STATUS: EXECUTED

– Вот и всё. Прямая активация.

– Он нажал. Он убил, – Лика поднимается. – Но не по своей инициативе.

Признание под давлением

Кирилла Ярошенко допросили повторно.

– Вам уже всё ясно, – устало сказал он. – Я действительно нажал. Но…

я думал, что это просто «пугалка». Хотел, чтобы машина подпрыгнула, чтобы Илья испугался и остановился.

Елена сказала: «Он поймёт и сдаст назад».

– А вы не задумались, что у него могут не работать тормоза?

Кирилл замолчал.

– Я не знал… честно. Я её любил. Она сказала, что Илья шантажирует её, вымогает. Говорила: «Он сломал мою жизнь, пусть почувствует страх».

– Но испугался не он. Он погиб. Из-за вас.

Внутри группы

Тем временем Зверев проверял связи Елены с Лосевой. И нашёл то, что поменяло акценты.

Флешка в сейфе Лосевой, помеченная «Петля». На ней – аудиозапись, за неделю до аварии:

Лосева: «Кирилл слишком мягкий. Надо, чтобы он нажал. Ему скажем – просто испугать. А ты отключишь тормоза, как мы обсуждали».

Елена: «Сделаю. Пусть думает, что спасает меня. А мы – избавимся от балласта».

– Вот оно, – сказал Зверев. – Кирилл был инструментом. Настоящие убийцы – Лосева и Елена.

Итоги расследования

Илья Рудаков собирался передать компромат на коррупционные схемы в бизнесе бывшей жены и Лосевой.

Они решают устранить его.

Лосева придумывает план: убить, но так, чтобы это выглядело как ДТП.

Елена отключает тормоза через механика Парамонова.

Кириллу внушают, что «пугают» Илью, а не убивают.

Он нажимает – и запускает форсаж.

Завершение главы

Кайгородов выключает модель.

– Все три части сошлись. Механик. Манипулятор. Исполнитель. Все втроём.

– Но финальный удар – за ним, – добавляет Лика. – Потому что нажал на газ – он.

Кириллу предъявляют обвинение в соучастии. Но с пометкой: ввод в заблуждение.

Главных обвиняемых – Лосеву и Елену – арестовывают.

Парамонов идёт под следствие как пособник.

На доске в штабе остаётся только последняя запись – карандашом:

«Механик знал больше, чем сказал».

Глава 5: Записки механика

ЦКР, кабинет экспертов. Утро. Кайгородов загружает результаты допроса Парамонова.

– Он утверждает, что просто «винт в чужом механизме». Что понятия не имел, кого убивает. Но… он врал, – заявил он, перебрасывая на стол старую папку. – Мы нашли кое-что в его гараже.

Синицына достаёт содержимое: обожжённый блокнот, исписанный от руки. Мелкий, чёткий почерк. На первой странице:

«Если меня закроют, пусть знают: я не убивал. Я помогал. А помогать – не преступление. Правда?»

В блокноте – семь эпизодов, каждый из которых описывает модификации автомобилей клиентов. Часть – явно для гоночных нужд. Но три – выделены чёрным маркером:

Camry / RUDAKOV – «форсаж готов, тормоза «в минус».

«Octavia / «М» – «реле стартера на отклик, тормоз перерезан через трубку».

Golf / «девчонка с красными ногтями» – «сделал всё по схеме, не проверял».

– Это что – цепочка убийств? – шепчет Лика.

– Больше похоже на… сервис заказных «аварий», – отвечает Зверев. – И Рудаков – не первый.

Подтверждение старых дел

Зверев выдёргивает из архива два похожих ДТП:

Июнь. Skoda Octavia врезалась в опору моста. Водитель погиб. Предварительная версия – инфаркт.

Март. Volkswagen Golf вылетел с трассы. За рулём – девушка 24 лет. Тормоза не работали. Умерла в больнице.

Во всех случаях – один общий элемент: машины за неделю до гибели обслуживались у Парамонова.

– Он был цепным звеном, – говорит Лика. – Но теперь у нас есть улика – записки. Он их не планировал отдавать. Это была его «страховка».

Повторный допрос

Парамонову предъявляют блокнот. Он сначала молчит. Потом сдается:

– Я не убийца. Я просто делал «обслуживание» под заказ. Мне звонили, диктовали, платили. Я не знал всех деталей.

– Но понимали, что последствия могут быть смертельными?

– Да. Но… думал, обойдётся. Убедил себя, что всё не всерьёз. Пока не сгорела Camry.

– Кто с вами связывался?

– Только по голосу. Женщина. Говорила чётко, без акцента. Уверенно. И всегда представлялась как «Люся». Потом… появилась ещё одна. Мужской голос, курящий. Он звонил про «М»… Про Octavia.

Цифровики извлекают аудиофайлы из старого телефона Парамонова. Там – зашифрованные сообщения. Но голос «Люси» совпадает с голосом Светланы Лосевой.

– Всё подтверждается. Лосева – системный координатор. Елена – личный мотив. Кирилл – активатор. Парамонов – техник.

Но вся схема существовала дольше. И, возможно, не закончилась на Рудакове.

Последний ход

В ходе обыска у Лосевой находят скрытый сервер. Там – папка: «R3 AutoCore».

Внутри – 12 схем, 6 заказов, большинство из них – на «аварии» в спорных делах: разводы, бизнес-конфликты, долги.

– Это было больше, чем месть. Это был теневой бизнес, – говорит Лика. – Автоматизированные убийства под видом дорожных происшествий.

Илья Рудаков стал последним и нежеланным звеном. Он догадался. Он знал схему. Он хотел её разоблачить.

Но третье колесо – всегда оказывается лишним.

Эпилог

Светлана Лосева – организатор. Уголовная статья за серию убийств, по совокупности.

Елена Рудакова – заказчик, соучастница.

Кирилл Ярошенко – активатор, заключил сделку со следствием.

Парамонов – исполнитель, получил срок, но помог в раскрытии всей схемы.

Записки механика положили конец делу.

Но, как сказала Лика Назарова, закрывая последнюю страницу:

«Машины можно чинить. Но людей, которые нажимают на газ – уже не отремонтируешь».

Отголоски цирка.

Глава 1: Падение

Гул публики сменился криком ужаса.

Тело канатоходки Марии Солнцевой рухнуло с высоты пятого яруса прямо на арену, ударившись о страховочную платформу. Сетка не была натянута. Оркестр сбился, клоуны застыли, дрессировщики бросились к артистке.

Смерть наступила мгновенно.

Вызов в ЦКР

– Цирк, говорите? – Кайгородов приподнял бровь. – Во время номера?

– Не просто во время номера, – пояснила оперативница Лика Назарова, листая первичный рапорт. – Это была премьера. Девочка работала без страховки – трюк был фирменный, «ангел над бездной». Только в этот раз – без финального каскада. Потому что она упала.

– Цирковые не ошибаются на ровном месте, – подал голос Зверев. – Если она сорвалась – либо кто-то помог, либо подготовили «сюрприз».

– Есть видео. И свидетель. Только он… немой.

Осмотр места

Цирковой шатёр. Арена пахнет соломой, потом и резиной. Трос натянут, но один из карабинов – не родной.

– Это не часть заводского набора, – говорит Лика, проверяя снаряжение. – Подменили.

Техник трупно-бледен. Его зовут Вадим Каширин, старый цирковой электрик, 40 лет на арене. Он не говорит с рождения, общается на языке жестов. У него при себе – планшет с блокнотом.

Он пишет:

«Я ничего не трогал. Карабин был уже другой утром».

– Он не врёт, – уверена Лика. – Слишком боится. Он знал Марию с детства.

Зверев находит важное: след от масла на одной из опор. Туда поднимались – тайно.

Судмедэкспертиза

Тело Марии доставляют в морг. Синицына быстро завершает осмотр:

– Перелом позвоночника, компрессия груди. Но это не всё.

Она показывает вырезанный фрагмент мышцы:

– В крови – остатки яда. Нервно-паралитический яд растительного происхождения. При введении – вызывает слабость, спазмы и потерю контроля над мышцами.

– Кто-то подсыпал ей яд до выступления? – уточняет Зверев.

– Не обязательно. Скорее – вколол. Незаметно.

Место укола – в подмышке, глубоко. Только кто-то близкий мог это сделать – во время грима, подготовки, обнимания.

Первый подозреваемый

Интервью с партнёром погибшей – Артур Ладин, воздушный гимнаст, 27 лет. Красивый, улыбчивый, но напряжённый.

– Мы с Машей работали 3 года. Она была моей напарницей, да. Но в последнее время… у неё были конфликты.

– С кем?

– С директором, с бывшим, с новым жонглёром. Она знала, что кто-то портит инвентарь. Несколько раз говорила: «Меня хотят убрать». Но ей не верили.

– Почему?

– Потому что у нас цирк – это бизнес, а не шоу. Если ты мешаешь гастролям, деньгам и договорённостям – ты лишний.

Артур вспоминает:

– За день до премьеры Мария говорила, что нашла доказательства. Какие – не уточнила.

Записка

В гримёрке Марии находят сумку с личными вещами. Внутри – маленькая записка с инициалами:

«Г.Ш. – не отпустит. Осторожно с порошком. – А».

Подпись неразборчива. Но «Г.Ш». – это Григорий Шемякин, нынешний директор цирка, бывший дрессировщик.

– Он уже попадал в поле зрения, – вспоминает Лика. – Дело 2009 года. Отравление пони на гастролях. Подозрения не доказаны.

ЦКР вызывает Шемякина.

Шемякин

Григорий Шемякин – крепкий мужчина, лет пятьдесят. Говорит уверенно, без эмоций:

– Маша была… проблемная. Слишком независимая. Не любила подчиняться. Никаких угроз с моей стороны не было.

– А яд? Кто мог получить доступ?

– У нас выступают фокусники с ядовитыми лягушками и змеями. У ветеринара хранятся десятки препаратов. Но туда доступ только у двух человек.

– Кто второй?

– Её бывший. Алексей Юров. Ветеринар. По совместительству – химик.

– Он и есть «А». из записки? – уточняет Зверев.

– Возможно. Но с ней он не разговаривал с тех пор, как она его бросила.

Финал главы