скачать книгу бесплатно
– Да, немного, – торопливо говорит Арина. – Ты что-то хотел?
Я много чего хочу.
Возможно, того, на что был неспособен когда-то, а сейчас… Я не собираюсь врываться в ее жизнь и ломать все к хуям, но слышать ее голос никто не может мне запретить. И думать о ней тоже.
На заднем плане у Арины тонкий детский визг, и я жду, пока он утихнет. Надеюсь, параллельно с риелторством она не устроилась в няни. Хотя я бы не удивился. Сезон экспериментов у нее явно открыт.
– Хотел узнать, как продвигается твоя работа.
– Отлично. Все под контролем. – Теперь ее голос плавает в фоновой вакуумной тишине, наверное, она вышла из комнаты. – Что-то еще?
Усмехаюсь, просовывая конец галстука в петлю и делая аккуратный узел.
– Пожалуй. Ты слышала про Балеганджур?
– Это район на острове? Что-то новое? Я посмотрю информацию…
Кладу руки на пояс, глядя на телефон.
Хочу видеть ее лицо. Ей идет новая прическа. Хочу видеть ее голубые глаза и чувственные губы. Ощутить на себе ее взгляд. Желание жжет где-то под ребрами, снова лупит меня под дых.
– Это балийские песнопения, – объясняю. – Духовная музыка. Рождается из бардака разных музыкальных инструментов, странная вещь. Ты бы оценила.
В динамике наступает короткое молчание, я слышу шум дыхания Арины и сжимаю губы.
Давай.
Реагируй.
– Музыка меня не интересует.
Я ей не верю.
Я знал, что меня здесь не ждут. Знал, когда садился в самолет. Я готов сесть в него снова, только одна маленькая деталь не дает мне спокойно убраться из города: я, твою мать, ей не верю.
– С каких пор тебя не интересует музыка, Моцарт?
И хоть о ее жизни я ничего не знаю, это я хочу знать. Мне важно знать, как можно отказаться от того, чем живешь и дышишь. Этот чёртов вопрос засел в моем мозгу гвоздем. Она не должна была бросать музыку. Она должна была и дальше разговаривать с цветами, музицировать и улыбаться, как гребаное солнце, какому бы дерьму я ее ни учил.
Арина молчит.
Слушаю эту тишину, чувствуя, как мышцы деревенеют, а сердечный ритм ускоряется.
Не бросай трубку, Беккер. Поговори со мной еще…
– Каталог домов будет у тебя в почте завтра. Пока, Влад.
Ее голос сменяют короткие гудки.
Я смотрю на телефон еще несколько секунд, в течение которых сжимаю и разжимаю кулак.
Я не верил в то, что ее чувства ко мне могут быть чем-то большим, чем юношеская влюбленность. Твою мать, ей было двадцать, а наши отношения начали скатываться во что-то неконтролируемое уже тогда, когда я лишил ее девственности.
Как-то в университете, на одной из факультетских попоек, мы с ее братом трахали одну девушку на двоих. Он бы втоптал мне в глотку кулак, если бы узнал о том, что я трахаю его сестру…
Но я все равно эгоистично это сделал. На нее было легко подсесть.
Дергаю с вешалки пиджак и надеваю его на ходу, попутно забирая телефон с комода. Хлопаю дверью, когда выхожу из номера, срывая на ней свой неудовлетворенный голод, с которым теперь не расстаюсь.
Внизу у лифта вижу своего клиента. Это мероприятие негласно в его честь. Это часть маркетинговой стратегии, которую он разработал, в том числе и при моем участии.
– Вечер добрый. – Протягивает мне руку Роман Гец, один из самых успешных инвестиционных стартаперов страны.
Глава 8
– Движение перекрыто, ближе не подъедем, – объясняет таксист, пытаясь припарковаться у тротуара.
– Хорошо. – Егор смотрит в свой телефон, набирая какое-то письмо в почте.
На улице накрапывает дождь, но о сохранности прически я волнуюсь меньше всего, мои внутренние терзания посвящены другим вещам. Я перевариваю истерику дочери, которую она устроила, узнав, что я опять ухожу из дома и неизвестно когда вернусь. Сегодня среда, по средам мы обычно смотрим мультики и что-нибудь готовим, и мой уход не привел ее в восторг.
Егор притащил меня на мероприятие, посвященное вручению каких-то премий в области предпринимательства. Он должен был присутствовать на нем вместе с Андреем, но брат застрял в Китае на переговорах, и мы даже не уверены, успеет ли вернуться к моему дню рождения.
Я собиралась в спешке.
Здесь заявлен вечерний дресс-код, и у меня оказался единственный подходящий наряд, который не нужно было отглаживать и приводить в порядок, – белое шелковое платье в пол на бретельках с открытой спиной. У меня не было времени подобрать под него подходящее белье, только серьги. Платье слишком тонкое, поэтому пришло выйти из дома вообще без белья. Я не сказала об этом Рязанцеву, со стороны это все равно выглядит так, будто на мне что-то бесшовное и незаметное.
Егор предупредил в последний момент. Ни он, ни мой брат ни на что не номинируются, здесь номинанты немного из другой плоскости доходов. На пару ступеней выше. Значительно выше. Но на таких мероприятиях всегда лучше засветиться, чем нет.
– Выходим. – Егор открывает дверь, подхватывая мою руку.
От суматохи, которую два часа назад посеял в моих мыслях Градский, и от капризов дочери мне тоже хочется закричать! Мои волосы снова сырые, я снова не успела до конца их высушить, и они начали закручиваться на концах и пушиться у корней.
– Сейчас! – истерично выкрикиваю, пытаясь забрать свою руку назад.
Мне нужно собрать платье, чтобы оно не волочилось за мной по мелким лужам, которые остались после дождя.
Выбираюсь из такси, испытывая дикое желание сесть обратно и убраться отсюда подальше. Мне кажется, что сейчас я просто взорвусь.
На Рязанцеве костюм, который сидит исключительно отлично. Даже идеально. Егор выглаженный и причесанный, в отличие от меня. Подает мне руку, терпеливо дожидаясь, когда я наконец-то выберусь из машины, и поддерживает за локоть, пока идем ко входу люксового брендированного отеля.
Швейцар открывает нам дверь, мы заходим внутрь вместе с группой других гостей. На входе охрана обследует нас металлоискателем и сверяется со списками приглашенных.
Боже, сколько народа.
Вспышки фотоаппаратов мигают со всех сторон. Над головой огромная люстра с хрустальными подвесками, мраморный пол отражает все эти блики, ослепляя глаза.
Когда-то… в другой жизни, я играла на сцене для нескольких сотен человек, и теперь мне кажется, что это было в разы проще, чем сейчас, а может, я просто забыла, каково это было…
В лобби я пальцами зачесываю волосы назад и проверяю свой макияж в одном из зеркал в полный рост. Рядом стоит огромный вазон с белыми пионами, не удержавшись, протягиваю руку, касаясь кончиками пальцев своих любимых цветов.
– Арина… идем…
– Мне нужна минута! – срываюсь, отворачиваясь обратно к зеркалу, и выверенным движением наношу на губы красную помаду.
Мой макияж тоже на скорую руку. Спасает то, что сейчас лето и легкий тон, румяна и тушь на ресницах можно засчитать как уместный вечерний образ. Я надеюсь.
Здесь будто весь город собрался, но я не вижу ни одного знакомого лица. Просовываю руку под предложенный Егором локоть, прижимаясь к нему, чтобы увереннее двигаться на новых шпильках.
Делаю вдох поглубже, успокаивая дыхание.
Я хочу шампанского. В горле пересохло.
– Побудь здесь. – Рязанцев подводит меня к основанию большой лестницы в центре. – Узнаю, где наши места в зале.
– Ладно.
Он уже разворачивается, чтобы уйти, но в последний момент сжимает ладонью мой локоть и шепчет на ухо:
– Ты, как всегда, отлично выглядишь.
– Спасибо…
Провожаю глазами его широкую спину, пока она не скрывается из вида за телами других людей.
Мимо проходит официант с подносом, на котором высокие бокалы с игристым.
Торможу его и беру один, двумя глотками выпиваю половину, и только после этого достаю из сумки телефон, чтобы набрать маму и узнать, как у них с Софийкой дела.
Номер Градского висит в списке последних вызовов.
Несколько секунд испепеляю взглядом эти одиннадцать цифр, которые когда-то я стерла из памяти своего телефона.
Чем дольше он в городе, тем сильнее меня скручивает в узел тревожными мыслями и сомнениями, они и сейчас давят изнутри.
Что будет, если он решит остаться навсегда?
Я не буду думать об этом сейчас.
Отсутствие на мне трусов под сквозняком кондиционеров ощущается так, будто у меня на лбу алая буква. Мне уже не кажется, что это было такой хорошей идеей.
– Мы собираемся в ванную… – мама без предисловий вводит меня в курс дела. – У нас все под контролем.
– Хорошо… – Прижимаю фужер к пылающей щеке. – Там в шкафчике есть бурлящие шары с игрушкой внутри. Возьмите один, но не показывай ей, где лежат остальные.
– Отдыхай. Я тебя дождусь.
Когда я была беременна, никто не предупреждал меня о том, что кризисы у детей случаются не по расписанию, составленному психологами – то есть в год, два и три, а чуть ли не каждую неделю.
Моя беременность протекала легко. Настолько легко и хорошо, что я обнаружила ее наличие только через два месяца после возвращения из Турции.
Первой реакцией был шок. Паника.
Я была растеряна, не знала, что делать. Кристина пошла со мной на первый прием к врачу, и только потом я рискнула признаться родителям. Они были в недоумении. Их лица были такими ошеломленными, что мне хотелось истерически смеяться! Но через какое-то время все стали счастливы, и я тоже…
Вначале они часто спрашивали меня про отца ребенка, а потом просто перестали. Моя легенда их вполне удовлетворила.
А я… решила оставить его в покое… как он того и хотел…
– Спасибо. Люблю… – Мой ответ внезапно застревает в горле.
Забываю, что хотела сказать, цепляясь глазами за фигуру прямо по курсу в пяти метрах от себя.
Черный вечерний костюм, белая рубашка, оттеняющая ровный балийский загар… прямая спина, широкие плечи и узкие бедра.
Впиваюсь глазами в затылок Влада и, кажется, даже отсюда слышу его смех.
Его лицо обращено к высокой и стройной, как статуэтка, брюнетке в красном платье, к которому ни один стилист не посмел бы придраться.
Она настолько яркая и экзотичная со смоляными волосами, собранными в прическу, что у меня слепит глаза.
Красивая.
Ее губы шевелятся, и Влад снова отрывисто смеется, а потом предлагает ей свой локоть.
Я испытываю чувство дежавю, от которого мне становится трудно дышать.
Градский и другая женщина.
Она цепляется за него, улыбаясь, пока они совершают плавный разворот к лестнице.
Сталкиваюсь глазами с Градским, и кадык на его шее резко дергается.
Он опускает взгляд с моего лица ниже по телу, и я чувствую, как от этого взгляда волоски на руках встают дыбом.
Развернувшись на шпильках, ныряю в ближайший коридор, собираясь найти туалет.
– Арина! Ты где? Все хорошо? – голос мамы, напоминает о том, что мы все еще разговариваем по телефону.
– Мам… Поцелуй Софи… мне пора. – Сбрасываю вызов.
Глава 9
Зрительный зал рассчитан человек на двести, и он гудит вокруг меня, иногда взрывается аплодисментами, в которых я участвую по инерции.
– Мне нужно с ним познакомиться, – слышу голос Рязанцева справа от себя.
Его взгляд направлен на сцену. Туда, где одна известная медийная личность вручает наградную статуэтку высокому брюнету с короткой темной бородой и в костюме «Баленсиага», но я все равно бездумно спрашиваю у Егора:
