В Нави все кошки серые

– Я смогу, – тихо и твердо произнесла Лина-Лин и отвернулась.

Она сделала шаг в сторону выхода с Вечной аллеи. Потом еще один.

– Девочка моя, – тихо позвал Данте и легонько придержал ее за руку, – не ходи туда. Я не хочу, чтобы ты умирала. Мир катится во Тьму. С тех пор как я потерял надежду, любовь к тебе – это единственное, что у меня осталось.

Лина-Лин закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце бешено колотилось, по телу пошла сильная нервная дрожь. Даже сейчас, когда все обернулось крахом, слова любви накрыли ее с головой.

Хранитель шагнул к ней и обнял сзади, прижал щеку к ее щеке.

– Проклятье, – еле шепнула она.

– Теперь уже все равно, – сказал он почти равнодушно, – хуже уже не будет.

– Не говори так.

– Твой брат обречен. Он еще дышит, разговаривает, готовится принять бой. Но он уже мертв.

– Не говори так… – земля уходила у Лины-Лин из-под ног, сдерживаемые рыдания душили ее. – Я пойду туда, я буду биться до конца…

Последние слова она почти прохрипела. Голос не слушался ее.

Данте развернул девушку к себе. В его глазах была тихое глухое отчаянье человека, враз потерявшего все.

– Что у меня останется, если и ты сейчас уйдешь? Как я буду жить с мыслью, что тебя больше нет на свете? Ты нужна мне сейчас сильнее, чем когда-либо. Не уходи. Не оставляй меня.

И он поцеловал ее. Кошка больше не могла сдерживаться, слезы хлынули ручьем. Она рыдала, едва переводя дыхание, а он целовал ее в губы, лоб и щеки, трепетно прижимая к себе.

– Мы не можем стоять здесь вечно. – Шепнул Данте ей на ухо. – Мы должны позволить случиться тому, чего все равно не избежать.

– Нет.

– Так надо.

– Нет, – Лина-Лин отчаянно затрясла головой.

Хранитель Данте мягко, но решительно повел ее к выходу с Вечной аллеи.

– Я не пойду, – рыдала она.

Под конец девушка уперлась, понимая тщетность своих усилий. Но она отчаянно не хотела делать этот последний шаг.

Тогда Данте шепнул «прости» одними губами, поднял ее и переставил на траву. Время снова потекло. Она физически чувствовала каждую секунду, которая приближала смерть ее брата. И Марко. И Шенена. И, возможно, всех ребят из труппы. Еще раз она дернулась в сторону дыры в пространстве. Но Хранитель удержал ее. Девушка поняла, что он ее не отпустит.

Тогда Кошка упала в высокую траву и громко отчаянно закричала, потом завыла, впилась ногтями в землю. Полное и абсолютное бессилие. Данте опустился рядом, обнял ее. Как в ту ночь, когда им пришлось расстаться. Он шептал ей что-то утешительное, гладил ее.

Лина-Лин плохо соображала от душившей ее боли, но поразительно ярко ощущала прикосновения его горячих рук и губ. Она сама не заметила, когда стала отвечать на его ласки. Теперь ее ногти впивались уже не в землю, а в его спину. Она чувствовала, как по пальцам струится его кровь. Лина-Лин прокусывала его губы, будто это могло помочь ей забыть, что сейчас происходит в Яви. Она чувствовала, как сильно она нужна Хранителю. И как сильно она нужна брату тоже чувствовала. И еще плотнее прижималась к своему любовнику, пытаясь хоть на мгновенье забыться.

Они не отрывались друг от друга мучительно долго. Так долго, чтобы там уже все успело случиться. Они вымотались, Данте был бледен, Кошкины руки и лицо были перепачканы в его крови.

– Спи, – шепнула она пересохшими губами.

– Ты не уйдешь?

– Куда мне теперь идти? – сухо улыбнулась она.

– Ты все сделала правильно. – Ослабевшей рукой Хранитель погладил девушку по волосам. – Ты жива, и это сейчас главное. Когда мир будет катиться во Тьму, и я буду тщетно пытаться хоть что-то исправить, ты будешь моим светлым лучом.

– Я всегда теперь буду с тобой. – Кошка через силу улыбнулась непослушными губами.

Очень быстро он уснул, дыхание выровнялось, тело расслабилось.

Тогда Лина-Лин, не совершая резких движений, высвободилась из его объятий и поцеловала в щеку, едва коснувшись кожи. Затем натянула на себя перепачканную травой тунику ангела. Она кинула последний взгляд на спящего возлюбленного. Морщинка между глаз не выровнялась даже от глубокого сна.

Нет, она не соврала ему. Она всегда будет с ним. Когда Лина-Лин умрет, по-видимому, сегодня, и душа ее в виде черной кошки вернется в Навь, она сможет часами лежать у Данте на коленях. А он будет говорить с ней, чесать за ухом. Пусть тогда у нее уже не останется никаких эмоций, погаснут все страсти и желания, но все же и тогда она хочет быть с ним.

А сейчас она должна вернуться в Явь. Как бы не разворачивались события в Сером городе, она должна быть там. Все дело в том, что она не чувствовала, что ее брат мертв.

Мир, который рухнул

Марко не мог сразу вернуться к ребятам, ему нужно было увести подальше наемников, с которыми приехала Тинь. Он заплутал по серым улицам, хотя рана в боку мешала ему двигаться достаточно быстро. Но и один из четверых преследователей тоже был прилично ранен и вскоре отстал.

Другой сильно вырвался вперед, и Марко подкараулил его за углом и мгновенно вывел из строя.

Если бы не истекающий кровью бок, справиться с двумя не составило бы большого труда. А так Марко предпочел немного вернуться и спрятаться в незаметном переулочке.

Когда запыхавшиеся бугаи добежали таки до этого места, то первым делом увидели лежащего лицом в землю товарища. Разразившись бранью, они рванули вперед, даже не потрудившись проверить жив ли их напарник.

Тогда Маркус наконец смог вернуться на площадь.

Там уже было пусто. Зрители рассеялись. Рядом с маленькой сценой балаганчика «Зеленый гусь» валялись разломанные ширмы и декорации. Как же Фридрих дорожил тем, что сейчас превратилось в кучу мусора.

Зайдя за сцену, Марко обнаружил, что двери обоих повозок распахнуты настежь, перед ними валяются тряпки, которые раньше были костюмами. Он остановился среди всего этого хаоса, машинально поднял платье, в котором играл свою первую женскую роль, повесил его на дверь. Будто в этом теперь был какой-то смысл.

Все было кончено. Он предал Фридриха, предал Шенена и Джениуса и Кошку. Он оставил их в опасности. Без зазрения совести ушел с женщиной из прошлого, хоть и слышал, что Шенен вещает с трибуны слишком животрепещущие тексты. Он же понимал, чем это должно кончиться…

Маркус стоял среди руинов собственной жизни и не понимал, как вообще это могло случиться. Его труппа, которую он когда-то считал семьей. Он попросил их о помощи, а теперь они едва ли отделаются тюрьмой. В Верховной Обители не слишком-то жалуют тюрьмы. Святые костры здорово экономят место.

После балаганчика его семьей стал Джениус. Марко казалось, что он без раздумий отдаст жизнь за своего напарника. Но стоило появиться его запретной страсти, как тот, кого Джен считал другом, ушел и бросил его в беде. А ведь Джениус во время представления выглядел очень болезненным и утомленным. У него, похоже, даже не было возможности сражаться в полную силу.

Шенен. Чистая, как свежий снег, душа, которую Маркус поклялся беречь и защищать. Вот уж кто точно не способен за себя постоять. Хорошо еще, если его взяли живым.

То, что когда-то было бутафорским троном, раскололи надвое. Марко узнал след демонического меча своего напарника. Рядом растеклась внушительная лужа крови. Оставалось только надеяться, что это была кровь врага.

С ними еще была Кошка. Вдвоем с братом ей пришлось принять бой с Серыми Мастерами, которых, похоже, было немало. И Марко не было рядом, когда он был больше всего ей нужен.

Она так давно и естественно была рядом, что Марко не понял сразу. Но теперь, когда он, возможно, навсегда потерял ее, до него наконец дошло, какие именно чувства он все это время испытывал к сестре друга. Она так была не похожа на нежную и утонченную Тинь, его первую любовь. И при этом Лина-Лин была так хороша в своей непосредственности. Проводя с ней день за днем, Марко не на что не претендовал, ничего не ждал. Ему было известно, что ее сердце отдано другому. Но ему так хорошо всегда было в Кошкином присутствии…

Так, доигрался. Что-то совсем все плохо.

Из ступора его вывели приближающиеся голоса.

– Давай посмотрим, может здесь есть какие-нибудь ценные вещи.

– Тебе было приказано искать доказательства вины этих еретиков, а не мародерством заниматься.

– Здесь все равно нужно прибраться. Так какая разница.

Марко осторожно выглянул из-за разломанной декорации. Два Серых Мастера перешагивали через останки тряпичных розовых кустов в пяти шагах от него.

Наемник прихватил серую мантию, в которой Анри играл Мастера Роланда Серебряного. Затем бесшумно обошел повозки и быстрым шагом двинулся в ту сторону, где возвышалась громадина главного замка Верховной Обители. У него не осталось сомнений, где теперь были его друзья.

По дороге Марко остановился, чтобы переодеться в серую мантию. А свою окровавленную рубашку он разодрал и наспех перевязал рану на боку. Она пульсировала и сильно болела. Маркус понимал, что у него очень мало времени, прежде, чем он истечет кровью, и силы оставят его.

Благо замок находился рядом с площадью. Первое, что он увидел – это кострище. Ничего особенного, просто сколоченные вместе доски. И толстое бревно посередине. Но почему-то это место так и приковывало взгляд. Страшно представить, сколько людей здесь сгорело заживо…

Пока Маркус, прикрываясь серым капюшоном, шел мимо, трое Серых Мастеров привезли на тележках хворост и начали старательно укладывать его сверху на доски. Калитку за собой они не закрыли, и наемник спокойно скользнул во двор.

Вблизи замок выглядел просто огромным. По размерам он уступал разве что королевскому дворцу. Но, в отличии от последнего, роскошь здешним обитателям была несвойственна. Только витражные окна контрастировали с общей сдержанностью стиля. Да и те были тусклыми, будто сто лет немытыми.

Вместе с Серыми Мастерами, несущими огромные котлы с супом, Марко удалось проникнуть в замок. На вопрос, кто он такой, наемник хмуро ответил, что его прислали помогать на кухню. Так что ему даже обрадовались.

Один из поваров дал ему чистить ведро рыбы, которая еще трепыхалась. Наемник послушно взял ножик и присел на табурет.

– Мастер Роланд Серебряный очень заинтересовался этими артистами. К вечеру будет в замке. – Кинул один из серых поваров другому.

– А ты, Руфус, почем знаешь? – с недоверием поинтересовался его товарищ.

Повар выдержал поистине театральную паузу и торжественно провозгласил:

– Мастер Роланд Серебряный собственнолично явился мне во сне, сказал, чтобы мы приготовили побольше сладкого, он будет к вечеру.

Все присутствующие воззрились на Руфуса с откровенной завистью.

– Мастер Роланд Серебряный разве не в Ашере? – не выдержал Марко.

Несколько лиц повернулись к нему, и наемник подумал, что чем-то себя выдал, так сурово на него смотрели служители Верховной Обители.

– Грех думать, что Верховному Мастеру могут помешать такие мелочи, как время и пространство. – Осуждающе молвил один из поваров.

Понятно. А вот Маркусу очень сильно мешало время. Оно кончалось. Наемник чувствовал, что его серая мантия скоро намокнет от крови, а сам он давно уже покрылся липкой испариной.

Отпросившись у главного повара в туалет, он двинулся по замковому коридору, прикидывая, где может быть вход в подземелья. Ноги Маркуса все сильнее слабели, голова наполнялась какой-то липкой кашей, мешавшей нормально мыслить. Надо собраться. Наемник остановился, берясь за стенку. И тут же почувствовал чью-то руку на своем плече.

Толстый двухметровый Серый Мастер окинул его внимательным взглядом.

–Ты кто такой будешь?

– Мастер Маркус. – Уверенно ответил он. – С кухни.

Бдительный служитель хмыкнул, пытаясь припомнить своего соратника.

– А если с кухни, то чего здесь болтаешься?

Мысли в голове путались, не так-то просто было сообразить, что ответить. Но еще сложнее будет достать из-под мантии меч и напасть на этого здоровяка. Марко совсем не был уверен, что он еще способен хоть кому-то причинить вред.

– Меня послали в подземелья. – Медленно начал он, выдавливая из себя слова. – Мастеру Руфусу собственнолично явился Верховный Мастер и приказал приготовить побольше сладкого и сходить в подземелья.

– Зачем? – искренне удивился здоровяк.

Действительно, зачем? Марко едва скрыл зевок. Его уже начала одолевать опасная сонливость. Во рту была горячая сухость. Сейчас бы хоть глоток воды…

– Мастер Роланд Серебряный попросил узнать, что хотят заключенные на свой последний ужин перед сожжением.

Теперь удивлению толстого Мастера просто не было предела.

– Это не простые заключенные, – со значением произнес Марко, – вот и все, что сказал наш господин.

Здоровяк почесал репу.

– Ладно, пойдем. А то одного стража тебя может не пропустить.

За спиной у своего невольного помощника Марко проверил не протекли ли еще повязки. Ему не хотелось объяснять кровавое пятно на своей мантии. Но пока все было нормально, только невыносимо хотелось пить.

– Я что-то не помню тебя. Ты новенький? – поинтересовался толстяк.

– Да нет. – Пожал плечами наемник. – Я-то тебя прекрасно помню. Как забыть такого благочестивого Мастера.

Эта ложь явно порадовала проводника.

Вскоре они уже спускались по винтовой лестнице. И каждая ступенька все больше кружила голову Марко. Он боялся упасть и потерять сознание. Пару раз ему пришлось схватиться за стену. Наемник натянул капюшон пониже. Сейчас его лицо наверняка бледное, как полотно, а пот так и катится градом. Не хватало только, чтобы его спутник это заметил.

На секунду в глазах потемнело, но Марко с усилием вытащил себя обратно в агонизирующее тело. Только не сейчас. Сначала он освободит своих друзей, затем они все вместе выберутся из замка, а потом и сдохнуть не жалко. Раз уж он оказался таким непроходимым тупицей.

Здоровяк объяснился с двумя стражниками на входе. Они звякнули ключами и шагнули в стороны. Путь был открыт. Проводник Марко шел впереди. Сердце наемника сжалось. Он не привык наносить удар в спину, но схватку он сейчас точно не осилит. Очень тихо и быстро он достал из-под полы меч. Толстяк не обернулся.

Марко откинул капюшон и уже замахнулся было для колющего удара, но внезапно передумал и просто огрел Мастера прикладом по голове. Это было рискованно. Он мог прийти в себя раньше, чем друзья окажутся на свободе. Но наемник не хотел, чтобы одним из последних поступков в его жизни был удар в спину.

Мутнеющим взглядом он окинул мрачные пустующие клетки. Видимо, не сезон охоты. Шаг. Еще шаг.

– Марко, ты какого черта здесь делаешь? – услышал он, наконец, тихий голос Джениуса.

Он рассеянно огляделся, подсвечивая себе факелом. Тяжело облокотившись на стенку темницы, на него смотрел напарник. Глаза зловеще светились в темноте. Рядом с ним стоял Шенен, все еще облаченный в костюм ангела. Что удивительно, на нем не было ни пятнышка. А Джен был весь в крови, грязи и ссадинах. Видно было, что он отчаянно сражался, прежде, чем оказался здесь. Но что-то с ним было явно не то.

Напарник тяжело дышал, глаза его сильно покраснели. И взгляд… Он был потухшим.

– Что с тобой?

– Что с тобой?

Сказали они друг-другу почти одновременно.

Марко усмехнулся и тут же тяжело закашлялся.

– Где остальные? – с трудом вымолвил он.

– Через одну клетку, – вместо напарника ответил Шенен.

– Ты зря пришел, – мрачно проговорил Джениус и отодвинулся вглубь камеры, будто происходящее его не касалось.

С трудом сфокусировав взгляд на замке, Марко достал из сапога маленький ножичек и отмычку. Теперь ему нужно было буквально несколько секунд. Взлом – это была неотъемлемая часть их с Дженом ремесла.

Пошатнувшись, Маркус молча отдал факел Шенену. Перед глазами все так и плыло. Наемник схватился за решетку, чтобы удержать равновесие, с трудом склонился над замком. Он вроде вставлял отмычку в дырку, но каждый раз почему-то оказывалось, что он не попал в отверстие. Будто замок скакал от него то в одну, то в другую сторону. Почему-то это показалось Марко очень смешным. Он попытался рассмеяться, но вместо этого закашлялся. И вдруг понял, что земля уходит у него из-под ног, а в глазах темнеет.

Последней мыслью в гаснущем сознании было: «еще несколько секунд… пожалуйста…».

Он очнулся от приятного чувства воды на губах. Маркус позволил жидкости влиться в рот, пустил ее в пересохшее горло, закашлялся, затем открыл глаза. Шенен мягко придерживал его голову и поил из железной кружки. С другой стороны сидел Джениус. Он выглядел так, будто не спал целый месяц.

– Где мы? – поинтересовался Марко.

– В перевозной клетке. – Равнодушно ответил Джен. – В ней нас доставят прямо к кострищу на сожжение. В другой такой же клетке сидят Фридрих, Анри, Мердок и Джонни.

– А Кошка? – спросил Марко и почувствовал, как замерло сердце в ожидании ответа.

Он был готов услышать «она умерла, сражаясь». Но Джениус странно хмыкнул.

– Она нырнула в Навь, когда за нами пришли. По правде сказать, я думал, что она вернется. Но она не вернулась. И знаешь почему?

Да, Марко знал. На это могла быть только одна причина. Но ему не хотелось в это верить.

– Ты уверен? – с надеждой спросил он.

– О, еще как. – Джен даже немного проснулся. – Я во всей красе ощутил Проклятье Лины-Лин, пока бился с Серыми Мастерами. Например, я почти сразу уронил свой меч, а вместо него случайно поднял деревянный бутафорский. А когда добрался наконец-то до Хаборима, то первый же удар вогнал его в трон. И пока я пытался освободить меч, меня трижды чуть не убили. Причем, все три раза это был Фридрих, который думал, что умеет владеть оружием, потому что не раз делал это на сцене… А как ты объяснишь, что потерял сознание прямо перед тем, как открыть замок? Ведь ты не так-то сильно ранен, мы с Шененом смотрели.

Марко с удивлением понял, что чувствует себя значительно лучше. Что, впрочем, было не важно, раз им все равно предстояло сейчас сгореть на костре. День и так был не самым удачным, а в совокупности с Проклятьем у них не было ни единого шанса спастись.

– Значит она с Данте… – задумчиво произнес Марко, борясь с неуместным приступом ревности. – Так давай напоследок заглянем в Навь и набьем ему морду.

– Я уже пробовал, – вновь апатичным тоном отозвался Джениус. – Почему-то отсюда невозможно попасть в Навь. Не получается. Никакого фиолетового моря.

Маркус снова настороженно оглядел напарника. Он не был болен, не был ранен. Да, он не спал ночь, но нельзя же из-за этого превратиться в существо из загробного мира.

Он хотел было предложить другу поспать, но понял всю абсурдность такого предложения в данный момент.

– Он весь черный. – Вдруг сказал Шенен, спокойно молчавший до этого.

Хоть здесь и было темновато, но Маркус видел, что лицо и руки Джена были вполне себе обычного цвета.

– Его незримое поле почти черное. – Объяснил Шенен. – Утром это были всего несколько пятен, а теперь почти не осталось других цветов. Джениус такой вялый, потому что все силы уходят у него на внутреннюю борьбу.

– С кем? – спросил Марко, совершенно не понимая, что происходит.

– С глистами, – сквозь силу усмехнулся напарник.

– С Тьмой. – Вместо него ответил Шенен.

– А что будет, если… Тьма победит? – медленно спросил Марко, чувствуя, как ему становиться страшнее и страшнее.

Он мог объяснить приезд Тинь и ее предательство, собственную дурость, Проклятье, выбор Лины-Лин, свои чувства к ней, ранение, но эта мифическая Тьма внутри его друга не поддавалась никаким объяснениям. Откуда она вообще взялась? Или… она всегда была в нем?

Внезапно ему вспомнилось, как посланник Нинель с клювом ворона, умирая, разглядел что-то родственное в Джениусе, и как тот поспешно отпрянул. Что все это могло значить?

– Если Тьма победит? – растягивая слова повторил напарник. – Ты хотел сказать – «когда Тьма победит»? Лучше бы вам не быть рядом со мной в этот момент. Это все, что я знаю. Вся моя надежда на то, что я смогу дотянуть до костра.

– Как прекрасно, когда душу греет светлая надежда на будущее, – нервно улыбнулся Марко.

– Ты убьешь нас, когда Тьма победит, – то ли спросил, то ли сказал утвердительно Шенен.

Он был так же спокоен, как всегда. Кажется, даже перед спектаклями он волновался сильнее, чем перед смертью.

– Не знаю. – Холодно и тускло ответил Джениус. – Скорее всего.

Теперь Марко понимал, что его напарник прислушивается к тому, что творится внутри него. Вглядывается в накрывающею его Тьму и пытается понять ее и отдалить тот момент, когда она поглотит его целиком. Маркусу сложно было представить каково это, но даже при мысли, что такое может происходить с его другом, наемника охватывал ужас. Он так хотел хоть чем-то помочь…

Снаружи послушались крики, повозка с клеткой тронулась. Вот и все. Жизнь стремительно подходила к концу. И единственное, о чем сейчас мог думать Марко – как же он виноват перед всеми…

– Я не так давно живу в этом мире, но считаю, что такая концентрация плохих событий за один день совершенно невозможна. – Спокойно произнес Шенен.

– Жаль, что нам не горячо, не холодно от твоих рассуждений. – Буркнул Маркус.

Звуки толпы и крики все усиливались. Небось, весь город пришел в этот вечер посмотреть на казнь еретиков. И порадоваться, что сегодня в очистительном костре горят не они.

Наконец, ткань сдернули с клетки. Теперь Марко не только слышал, но и видел эту ревущую толпу. Кострища теперь было три. К одному уже привязали Фридриха и Анри. Режиссер гордо смотрел вдаль, лицо его было твердо. Он и сейчас продолжал играть какую-то героическую роль.

Анри тихонько плакал. Слезы текли по его лицу. Он смотрел по сторонам, будто надеясь, что кто-то скажет: «все, снимайте их, спектакль окончен». У Марко сердце сжималось от жалости. Фридрих-то всегда знал, что рано или поздно может кончить именно так, а мальчишка даже не понимал, за что умирает. Он просто занимался искусством, играл женские роли на радость публике, и никогда никому не желал зла.

К другому кострищу сейчас привязывали Джонни и Мердока.

Еще один столб был пустым. Для них.

А напротив всей этой красоты на троне восседал Мастер Роланд Серебряный в окружении других Серых Мастеров. Среди них был и тот, которого пришлось сегодня оглушить рукояткой меча. Значит, с ним уже все хорошо.

– Джениус, – тихонько позвал Марко.

Напарник поднял на него совсем уже тусклые глаза.

– Спасибо тебе за этот год. – Сказал Марко. – Я ни о чем не жалею. Я прожил его в свое удовольствие. Я рад был быть рядом с тобой. Никогда у меня не было друга, ближе, чем ты. Шенен правду тогда сказал, что я готов был повсюду следовать за тобой. И сейчас готов. Мне плевать, что там за Тьма внутри тебя, и мне все равно, кто ты на самом деле. Для меня ты был самым лучшим. В любом сражении я знал, что ты всегда вовремя окажешься рядом и встанешь со мной плечом к плечу… Мы были славными наемниками.

При этих словах Джениус с огромным усилием улыбнулся и крепко сжал руку друга.

Марко охрипшим от волнения голосом продолжил:

– Я знал, что ты никогда не предашь меня. Жаль только, я оказался не так хорош, как ты. Прости, что бросил тебя в беде. Прости, что предал тебя. И ты, Шенен. – Наемник посмотрел в невероятно красивые голубые глаза слева от себя. – Ты пришел в этот мир, чтобы сделать его лучше, а теперь из-за такого идиота, как я, ты тут сгоришь вместе с нами. А мир продолжит себе катиться во Тьму.

– Не кори себя. – Спокойно ответил их подопечный. – Ты не мог противостоять обстоятельствам. Раненый, из последних сил, ты пришел за нами. Ты ни в чем не виноват.

– Мастер Роланд Серебряный не сожжет Шенни. – Едва слышно проговорил Джениус. – Он ему нужен живым.

Действительно. Марко и не подумал об этом.

– И Кошка… – Маркус тяжело вздохнул. – Как все же славно, что ее здесь с нами нет. Она выживет.

В этот момент в толпе зрителей он увидел Лину-Лин в белом одеянии ангела. И тут же справа от него Джениус громко, нечеловечески громко заорал и согнулся пополам.

Откровение

Лина-Лин не сразу заметила, что идет босиком. Так и не обулась после спектакля. Ветер насквозь продувал ее белое тонкое одеяние.

Когда Кошка покинула Навь, на площади вокруг кострища уже было полно народа. И девушка спокойно уверенно пробивалась через толпу. Ей все время наступали на голые ноги. Она чувствовала кровь на стопах, но продолжала идти вперед.

Лина-Лин не знала точно, зачем туда идет, но чувствовала, что ей нужно, просто необходимо туда попасть. Кострище так и манило ее своим красным свечением. Огонь еще не горел, но сердце города жило. Оно все сильнее пульсировало в предвкушении жертв. Оно дарило энергию толпе и люди орали и требовали немедленного сожжения еретиков, сами не понимая, почему так разошлись.