Электра. Город молний

Машина скрылась за поворотом, оставив запах гари и вопросы без ответов. Я стояла на пустой улице и ясно ощущала, что залезла в игру, правила которой мне не нравятся.

Глава 9. Мышка-малышка

Когда я вернулась домой, меня встретил знакомый запах. Кир вернулся раньше меня и стоял на кухне у плиты, как всегда сосредоточенный, аккуратно нарезал овощи ровными кубиками и добавлял их в сковороду. Каждое движение было точным и выверенным. Даже на разделочной доске он не допускал беспорядка.

Я молча наблюдала, как Кир вытирал нож перед тем, как взяться за новый ингредиент, и привычно отодвигал банку с солью на строго отведенное место.

– Подай ложку, – сказал он, не поднимая взгляда.

Я протянула ложку и уткнулась головой в теплое плечо брата. Вдохнула приятный аромат, исходивший от готовящейся еды, и поняла, что горелая лепешка была последним гостем в моем желудке.

– Голодная, мышка-малышка?

– Невероятно.

– Тогда сходи в душ. А то воняешь хуже падальщика.

– Так пахнет билет на отборочные!

Я ткнула брата в ребра, а он вздрогнул.

Ложка, которой Кир мешал овощи, на секунду замерла, а потом снова заскользила по краю сковороды. Я заметила напряжение, промелькнувшее на лице брата, но не придала ему значения.

– Пойду мерзнуть в тазике.

– Согрел тебе воды.

Кир кивнул в сторону, где на подставке стояла кастрюля.

Я обняла брата и прижалась к его спине. Кир пах как дом, которого у нас давно не было. Я на секунду зажмурилась, и вдруг запах дыма наполнил комнату, смешался с теплом кухни. Где-то рядом будто потрескивал костер и звенел детский смех. Он казалась таким живым, что я на секунду поверила: все это происходит снова. Но сердце знало – нет. Это не прошлое вернулось, это я в нем застряла.

***

Детство, в котором мы были дружной семьей, казалось другой жизнью. Мне было пять. Мир тогда ощущался огромным. Деревья возвышались великанами, дома превращались в крепости, а молнии воспринимались сердитыми драконами, которые жили на небесах. Я не боялась их, хотя родители говорили, что драконы опасны и нужно бежать, прятаться, когда завоет сирена. Именно она сообщала, что драконы близко. Браслет на запястье я считала замысловатым украшением. Кир без конца твердил стишок и показывал, как пользоваться браслетом, чтобы стать невидимкой. Но разве можно в пять лет воспринимать такое, как что-то серьезное?

Детская фантазия рисовала сказочный мир, в котором драконы не нападали, а устраивали гонки в небе, оставляя за собой светящиеся следы. Когда завывала сирена, я представляла, что это жители небес ревут от восторга. Мы с Киром ныряли под стол и притворялись разведчиками. Я нажимала на браслет, произносила заклинание и верила, что становлюсь невидимой. Мне все казалось игрой.

Иногда я слышала, как родители шептались, что на соседней улице сгорел человек. Или как шаровая молния пробралась в дом через открытое окно и спалила кого-то прямо в кровати. Я тогда не понимала, что это значит на самом деле. Смерть была чем-то далеким. Грустное лицо мамы, слезы, которые она старательно прятала и говорила, что в глаз попала соринка, не оставляли в детской душе следов.

Ночью, когда гром гремел слишком близко, я прижималась к маме и спрашивала:

– Дракон злится?

– Нет, он просто устал. Папа нас защитит. – Шептала мама и перебирала пальцами мои волосы.

Я слушала, как мерно билось ее сердце, и засыпала с мыслями, что папа не позволит дракону проникнуть в дом.

У мамы были огненные волосы, цвета яркого костра. Когда она наклонялась, чтобы обнять меня перед сном, пряди касались моего лица и оставляли приятный аромат.

Я любила сидеть на краю ванной и наблюдать, как мама заплетала волосы в косу и собирала ее в тугой узел на затылке.

– Ты красивая, как принцесса. – Всякий раз говорила я.

– А ты моя любимая, мышка-малышка. – Отвечала мама, и ее отражение в зеркале отправляло мне поцелуй.

Потом мама обнимала и щекотала меня, заставляя смеяться до боли в животе.

Мой мир крутился вокруг троих: мамы, папы и брата. Кира я считала лучшим другом. Он придумывал интересные игры и учил меня различать молнии. Всегда брал за руку, когда в небе полыхало, и делал вид, что ему самому не страшно. Я верила, что мой брат храбрее всех. Папа пах железом и грозой. Он мог укротить любого дракона. Мама излучала свет и всегда нежно гладила по голове.

Тогда я думала, что счастье это просто. Теплые руки, сказка перед сном и поцелуй в зеркало. Я не знала, что все это можно потерять в один миг.

О дне, когда все изменилось, мы говорили редко. Но в моей голове картинки проносились всякий раз, когда я обнимала Кира после долгой разлуки. Воспоминания были похожи на отражение в мутной воде. Границы стерлись, и остались только вспышки света, запах сгоревших волос и бесконечный, зацикленный в голове крик мамы: «Райя! Беги!».

Можно подумать, что в мире молний не бывало светлых дней. Но даже в нашем аду боги иногда делали передышку. Раз в год наступали два дня тишины. Небо над Тандерфоллом и окрестностями становилось блекло-серым. Кто-то клялся, что видел за облаками солнце. Сколько бы я ни пыталась пробраться глазами за плотную пелену туч, никогда не замечала даже намека на очертания призрачного солнца. В эти дни драконы на небе спали, а молнии ненадолго забывали о нас.

Мама говорила, что тишина дана в награду. Чтобы люди помнили, каково это – быть свободными.

Ворота Тандерфолла распахивались, и каждый житель без страха мог выйти за стены. Все спешили в лес. Он находился недалеко от города. Огромные сосны упирались в хмурое небо и шептались между собой на ветру. Пахло влажной землей, травой и дымом.

Люди разводили костры, жарили лепешки и грели чай из сухостоя. По окрестностям разносился смех. Дети бегали по поляне и гоняли мяч. Птицы красиво заливались. В другие дни они тоже щебетали, но как-то тихо и боязно, а в день тишины будто радовались вместе с людьми. Их трели путались с треском костров, и казалось, что все вокруг жило и дышало.

Мама шла впереди, придерживая ветки. Кир подбрасывал в воздух шишки и ловил их на лету. Я сидела на плечах у папы, тянулась к веткам и смеялась, когда колючие иголки цеплялись за кожу. На пальцах оставался липкий след от смолы.

Голоса людей удалялись, а лес становился гуще. Мы выныривали из леса и оказывались на поляне. На ее окраине стоял наш летний домик с зеленой крышей. В крыльце не хватало пары досок. Папа каждый год обещал маме, что починит. Он всегда смеялся, когда я боялась перепрыгивать дыру. Подхватывал меня за талию, и я пролетала над зияющей пропастью.

В доме пахло пеплом и пылью. Мама открывала окна, и в комнату залетал теплый ветерок. Старая с пятнами шторка колыхалась под его порывами.

Я сорвалась с места и побежала в дальнюю комнату, чтобы занять кровать. Она была двухъярусной, с узкой лесенкой наверх. До того года Кир не уступал мне верхнее место. Говорил, что боится утонуть, если я решу описаться ночью. Но в тот день Кир кинул рюкзак вниз и подсадил меня наверх. Это был подарок, который я попросила у брата на день рождения.

В тот день все лучшее сбылось: мама, папа, брат и кровать, о которой я мечтала.

Мы с мамой остались в доме. Она раскладывала продукты на кухне, тихо напевала себе под нос. Я любила слушать ее голос. Он убаюкивал, и становилось так спокойно.

Папа забрал Кира, и они ушли в лес за дровами. А мне поручили важное задание: собрать прошлогодний пепел в камине. Раньше этим занимался Кир, но теперь мне исполнилось пять, я считала себя достаточно взрослой, чтобы помогать родителям. Настояла, что сама справлюсь с камином.

Пепел был мягким и пачкал пальцы. Я зачерпнула его совком и аккуратно сложила в кучку. Порыв ветра из окна поднял легкое облачко, и оно закружилось по полу, а потом осело мне на колени. Я попыталась стряхнуть его, но только больше размазала грязь по штанам. Посмотрела в сторону кухни. Мама будет ругаться, что я испачкалась. А мне тогда так хотелось, чтобы ничего не нарушило идеальный день.

Я собрала пепел и оглянулась в поисках ведра, но его нигде не оказалось. Тогда я поднялась и решила выбросить пепел во дворе. Подошла к двери, толкнула ее и передо мной разверзлась черная пропасть, та самая между досками на крыльце. Я сжала совок, показала дыре язык и прыгнула через несколько ступенек. Земля глухо стукнула под ногами. Довольная собой, я отошла от дома подальше и выбрала старое дерево. Стол почернел, обугленные ветки торчали только с одной стороны, а листьев совсем не было. Мертвому дереву было все равно, что происходило вокруг. Поэтому я без стеснения высыпала пепел прямо на его пробивающиеся из земли искореженные корни. Ветер усилился. Одна прядь выпала из моей косы и прилипла к щеке. Я фыркнула и убрала ее за ухо. Не заметила, что небо стало почти черным. Птицы притихли. Запахло железом, и вспышки на небе мигали не переставая.

Я прижала совок к груди и пошла в сторону дома. Дверь, которую я оставила открытой, тихо скрипела под порывами ветра. Я не дошла немного до крыльца, когда мир взорвался.

Вспышка ослепила меня на несколько секунд. Я выпустила совок из рук. Зажмурилась и резко открыла глаза. Раздался взрыв. Звук был такой силы, будто кто-то хлопнул в ладоши прямо в моей голове. В ушах звенело. Я зажала их ладонями и сделала шаг к дому. Воздух стал горячим, и тогда меня отбросило в сторону. Я прокатилась по земле на коленях. Ладони обожгло от столкновения с мелкими камешками.

– Райя! – крикнула мама. – Райя, беги в дом!

Я подняла голову. На пороге стояла мама. Она надевала перчатку, а лицо исказило странное выражение. Спустя много лет я пойму, что так смотрит человек, испытывающий ужас.

– Райя, беги!

Оцепенение прошло, и я быстро вскочила на ноги. За моей спиной снова раздался оглушительный хлопок. Меня обдало жаром. Трава и ветки пронеслись над головой. Я обернулась и увидела, как светящиеся шары плыли по воздуху, словно живые. Только я сделала шаг, и шары набрали скорость. Я вскрикнула и бросилась к дому. Мама сорвалась навстречу. Она схватила меня за руку и прижала к себе. Шары были повсюду. Они закрыли путь домой. Тогда мама рванула меня в сторону леса.

Мы бежали по влажной траве. Я постоянно спотыкалась, а мама меня подхватывала. Ветер бил в лицо, небо громыхало. Шары заполонили собой поляну. Они гнались за нами. Некоторые врезались в деревья, и те мгновенно загорались, раскидывая вокруг искры. Несколько раз мы останавливались. Мама прятала меня к себе за спину. Вытягивала руку, и шар будто исчезал в ее ладони. Тогда я впервые испугалась драконов с небес. Слезы застилали глаза, и я уже не видела ничего, кроме расплывшихся темных пятен и вспышек. Мама кричала, отбиваясь от шаров. Они все не останавливались. Но в какой-то момент наступила тишина. Пространство заполнил дым. Хватка маминой ладони на моем запястье ослабла. А через несколько секунд мама твердо сказала:

– Райя, беги.

Я же стояла и не шевелилась.

Все закончилось. Огненные шары исчезли, но мама продолжала повторять:

– Райя, беги за дерево. Беги.

Прямо перед нами пылал огромный шар.

– Райя! Беги, я сказала!

Никогда не видела маму такой грозной. Ее крик подействовал, и я побежала не оборачиваясь.

Взрыв был такой мощной, что земля под ногами прыгнула. Меня ударило горячим ветром, осыпало чем-то острым и грязным. Я упала и не сразу поняла, что произошло. Мамин крик утонул в реве грозы.

Я видела только ее спину и руки, раскинутые в стороны. Она встала на пути и не дала огненному зверю догнать меня. Красные волосы мамы вспыхнули. С того дня я навсегда запомнила, как пахнет паленая кожа. Мама рухнула на землю. От ее тела поднимался дым.

– Мама? – позвала я, но она не шевелилась. – Мам? Мне страшно.

Мама не отвечала.

Тогда из густой белой пелены выбежал папа. Он остановился в нескольких метрах от мамы. Лицо исказилось. Боль. Теперь я тоже знаю, что так выглядела боль. Разорванное в клочья сердце. Папа подошел ближе и упал на колени. Притянул маму к себе и стал укачивать, как ребенка, а потом беззвучно заплакал.

Меня нашел Кир. Я лежала под деревом, свернувшись калачиком. Прижимала к груди ободранные колени. Брат поднял меня и крепко обнял. Мы долго плакали.

Птицы снова завели свои песни. Мир продолжил жить. А семья Морган – нет.

***

– Райя, ты опять ушла туда? – спросил Кир.

Я кивнула и отлепилась от спины брата. Внутри звенело. Я чувствовала, как в глубине памяти метались воспоминания того дня. Ни папа, ни Кир никогда не говорили, что это моя вина. Не смотрели осуждающе. Даже не намекали.

Я знала сама.

Если бы я не вышла тогда из дома. Если бы не решила высыпать пепел. Если бы просто осталась рядом с мамой, то она бы жила.

После того дня мы все еще назывались семьей, но это было только слово. Пустое и наполненное одиночеством каждого из нас.

Мамы не стало, как и дней тишины. Больше молнии не давали нам перерыва. Они окончательно подчинили мир своей абсолютной власти.

– Ты знаешь, что случилось со стеной? – спросила я, пока брат отвлекся на овощи.

– Сбой в системе защиты. Стражи сказали, что датчики отключились после первой атаки. Питания не хватило.

– Сегодня чуть не погиб мальчишка. Его браслет перестал работать.

Кир отложил нож и повернулся.

– Как перестал? Ты что была на улице во время атаки?

– Шла домой после тренировки, когда шаровые появились на Центральной улице. – Заметив тревогу во взгляде Кира, я поспешила его успокоить, немного соврав: – Не волнуйся, я вовремя успела спрятаться. А мальчишка просто застыл посередине улице. Шаровая неслась в его сторону, но он успел заскочить в дом.

– Тогда с чего ты взяла, что его браслет не работал?

– Видела, как он активировал его. Потом побежал, а молния все равно среагировала.

– Странно. Такое возможно, если разрядить браслет. Но куда мог деться заряд с браслета ребенка?

– Вот и я так подумала. – Я выжидательно посмотрела на Кира, решая, стоит ли высказать гипотезу, которая бродила среди обитателей черного рынка. – Говорят, что ресурсы на изготовление браслетов на исходе. Инженеры экономят и поэтому…

– Это бред, Райя. Совет не станет экономить на детских браслетах. Вспомни как комендант… – Кир замолчал на секунду и продолжил, – Я имел в виду Криона старшего, да упокоят молнии его душу. Он обещал, что не допустит такого. Детей Тандерфолл он берег больше всего.

– Что же они тогда позволили стене пропустить шаровые в город?

– Райя, ты же знаешь, что стены не защищают от всего.

– Знаю, – обреченный вздох вырвался из груди, я взяла кастрюлю и отправилась в душ.

Разговоры о безопасности стен мы вели много раз. И я была первой, кто кричал, что стены – это иллюзия, и нужно искать новые пути защиты. Молнии и грозовые бури становились свирепее с каждым годом. Скоро и часа пустоты лишат нас. Ресурсы на исходе, как бы власти не хотели скрыть это от нас. Айкер упомянул, что ездил в Найтфлэш на переговоры. Если он просил о помощи, значит, дело с защитой города совсем плохо.

Стены трещали. Браслеты отключались. Люди все чаще не успевали укрыться. И каждый раз, когда сирена звучала дольше обычного, я слышала не ее вой, а тот хлопок, что расколол воздух в день, когда молнии забрали маму. Я не могла просто сидеть и ждать, пока власти снова скажут, что все в порядке. Однажды другой ребенок выйдет из дома, как я тогда. Подумает, что все спокойно. И не вернется.

Как будущий охотник, я должна разобраться во всем. Мне предстояло защищать жителей. Я не могла позволить, чтобы кто-то еще застыл посреди улицы, ослепленный вспышкой, и ждал, когда молнии решат его судьбу.

Историю, как я спасла мальчишку, а меня потом охотник, рассказывать брату я не собиралась. Кир точно убил бы меня за эту выходку. Пойти против шаровых с неисправным браслетом было чистым самоубийством. Мне просто повезло, что Илиан оказался рядом. Не знаю, сделал бы Дэрил подобное для меня, если бы этот район достался ему. Средний палец, торчащий из окна машины, снова всплыл в памяти и разогнал во мне злость. Я с особым рвением намылила тело и потерла кожу щеткой. Представляла, как хватаюсь за этот палец. Слегка выгибаю в обратную сторону, и раздается хруст. Тогда ехидная ухмылка покинет лицо наглого охотника.

Кир потрясающе готовил. Я не заметила, как съела две порции. Меня окутало приятной негой. Пока брат пропадал на вылазках, я питалась как попало. Готовить себе одной не любила. А если отец находился дома, я старалась брать побольше смен в баре, чтобы реже с ним пересекаться.

– Твоей женщине повезет. Жаль, нельзя выйти замуж за брата.

Я показательно облизала ложку и откинулась на спинку стула. Сытый желудок довольно заурчал. Кир улыбнулся и покачал головой.

– А что? Я серьезно. Ты себя видел? Любая побежит, только пальцем помани. И это они еще не знают, что ты на кухне – бог!

– Райя, успокойся. – Кир поднялся и начал собирать тарелки со стола, – Я не совершу такой ошибки.

– Даже если сильно влюбишься?

– Даже так.

– Так и будешь до старости шататься в Дом грозы?

– Думаю, не буду. Охотники редко доживают до старости.

Кир прервался и посмотрел на меня.

– Прости. Я хотел сказать, что не готов втянуть другого человека в такое. Заставить его жить в ожидании новости о смерти. А она неизбежно случится.

– Не говори так.

Неприятный комок подкатился к горлу. Мысль, что Кир однажды не вернется из-за стены, обожгла сознание.

– Посмотри на меня, мышка-малышка. – Я нехотя подняла глаза и встретила внимательный взгляд брата. Он продолжил: – Ты станешь охотником. И тогда тебе предстоит выбрать. Отказаться от семьи непростое решение. Одиночество пожирает, также как мысль, что ты можешь причинить любимому боль. Мы с тобой знаем, как оно бывает.

Кир не отрывал от меня взгляда. Искал на моем лице понимание.

– Ты прав. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. А из нас двоих именно ты создан, чтобы когда-то стать отцом. Поверь, я знаю, о чем говорю. В тот день не ты должен был утешать маленькую девочку. Не ты должен был водить ее в школу, дуть на разбитые коленки, целовать в лоб перед сном. Ты был ребенком. Таким же, как я. Но стал для меня…

– Не продолжай. Отец любит тебя. Ты это знаешь. Мы все переживали трагедию как могли. Он потерял любимую женщину. Не знаю, как отец выносит жизнь без нее. Я бы не смог так. Наверное. И не хочу проверять.

У него есть мы, хотела сказать я. Он был нужен нам. Мне нужен был мой папа, который защитит меня и дом от драконов. Но его не стало вместе с мамой. После похорон в этой квартире поселился другой человек. Жесткий, требовательный и не способный любить.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра утром.

– Увидимся на отборочных?

– Не получится. Мы готовимся к новой вылазке.

Кир поджал губу. Я считала это как сожаление, хотя он ничего больше не сказал. Пальцы сами потянулись к цепочке и нащупали солнце. Я сжала его в ладони.

– Ты справишься, мышка-малышка. Я верю в тебя.

Брат подошел и крепко обнял. Запустил пальцы в мои влажные волосы и погладил по голове. Тепло растеклось по коже. Отголоски знакомого чувства встрепенулись в груди, но я быстро его прогнала. Нельзя было выпускать его наружу. Иначе вновь настанет день, когда все это исчезнет в один миг.