Иллюзия эволюции

–Я буду ждать тебя в столовой.

Лия ушла в дом, родители переглянулись и мать покачала головой.

«Как у начальника лаборатории, у нее точно есть допуск к информации, недоступной остальным работникам…». Девушка налила себе чай и уселась за стол.

– О чем ты хотела поговорить? – Мирра вошла в столовую и села напротив дочери.

– За завтраком ты сказала, что были исследования, которые закрыли не просто так, расскажи мне о них.

–Лия, этих исследований не существует, я сказала так только для того, чтобы ты уменьшила пыл и бросила это дело.

Девушка покрутила чашку в руках. Она придумывала как можно вывести мать на чистую воду.

–А если я скажу тебе, что нашла в архивах кое—какие записи? – Лия решила рискнуть.

–Не лезь в это дело, ты можешь навлечь беду не только на себя, но и нашу семью. Наука не стоит на месте, мы найдем лекарство, чтобы стабилизировать состояние Илэйн. Зачем рисковать быть запертой в четырех стенах, лишенной свободной жизни? – Мирра тяжело вздохнула, – Я хочу, чтобы хотя бы одна из вас жила полной жизнью. И сейчас это доступно только тебе. Илэйн – наша с папой забота.

Лия на секунду опешила. «Запертой в четырех стенах…?».

– А разве за эти исследования могут наказать? Я не переступаю черту, но ты говоришь так, будто знаешь, что мне нужно делать дальше и к чему это приведет.

– Если я не скажу тебе хоть что—то, то ты продолжишь пытаться?

– Да.

Вот! Вот оно! Поведение матери было слишком странным, по отношению к исследованиям Лии. Мама постоянно отговаривала дочь и твердила ей бросить это. «Она точно что—то знает». Мирра тяжело вздохнула и встала налить себе чай.

– Помнишь, несколько лет назад мы уезжали из города к морю? Это была длинная поездка, но мне никто не звонил по поводу работы и лаборатории. – Она прислонилась к тумбе кухонного гарнитура и взяла кружку в две руки, будто пыталась согреться. – Меня отстранили от работы на три месяца из—за инцидента. Позволили уехать, но отслеживали местоположение.

– Я думала, мы ездили, чтобы Илэйн дышала морским воздухом и ей становилось легче…

– Двух зайцев сразу. Но первопричиной было мое отстранение из—за двух самонадеянных мальчишек. Они нарушили правило гуманности. Ты не найдешь результаты исследований, не найдешь никаких зацепок. Все документы были сданы Совету, с них не снимали копии, не делали дубликаты, все вторичные данные и расчеты были стерты. Все исчезло, как будто ничего не было. Исчезло так же, как и они.

– Они не могли испариться. Кто эти люди? Хотя бы имя, дату, название…

– Знаешь, – Мирра помедлила, подбирая слова, – трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. – Она поставила кружку на стол. – Но что, если кошка просто прячется?

Мать подошла к дочери и поцеловала в макушку.

– Я еще раз тебе говорю, прекращай это дело. Я молчу о твоих исследованиях и ночевках в лаборатории, ничего не говорю Совету, но если продолжишь в том же духе, я запрещу тебе это делать. Пойду проверю как там твой отец, иначе он заночует в своем цветнике.

Лия осталась в гостиной одна и обдумывала сказанное матерью. «Все документы переданы, данные стерты…». Документы Лия и правда не нашла, но данные она и не искала. Девушка решила записать все, что может прийти в голову. Она достала из кармана голограф и написала заметку «Данные. Проверить измерения. Примерно 5 лет назад, июнь месяц.». Она закрыла заметки. Открыла заметки, добавила «Кошки нет или она прячется?».

Из комнаты сестры был слышен кашель. Лия подошла к двери и постучалась. Илэйн тихо сказала «входи».

–Как ты? – Лия тихо зашла в комнату и прикрыла дверь.

Илэйн полу—лежала на кровати. В руках она держала книгу с заложенным между страниц пальцем, чтобы не потерять место, на котором остановилась. Комната освещалась только плазменной лампой, находящейся над кроватью. Стеллаж с книгами, занимавший всю стену по правую руку от Лии, был уставлен различными произведениями, от научных журналов, до книг старых классиков. Лия подошла к кровати и присела на самый край, чтобы не беспокоить сестру. Ковер, похожий на песок, был любимой деталью интерьера Илэйн, очень мягкий, и такой привычный.

– Не лучше, но и не хуже. Думаю, ингаляции помогают. После аэрозоля мне становится немного легче, жаль его нельзя часто использовать.

– Скажи, как ты думаешь, мне стоит продолжать пытаться?

«Если Илэйн скажет остановиться, я остановлюсь. На этот раз точно».

– Тебе нравится заниматься наукой? Не той рутиной, которую ты выполняешь по должностным обязанностям, а настоящей наукой, исследованиями.

– Да…– Лия задумалась. Что же ей нравится в этом больше всего? – Знаешь, это как азартные игры. Я попробовала, не получилось. Я попробовала еще раз и появилось продвижение. И с каждым разом хочется достичь все больших результатов…

– Значит продолжай. – Илэйн улыбнулась. Такой просто вопрос и простой ответ. Все просто.

– Когда мне что—то не удается на смене, если я ошибаюсь и начальник тыкает меня в это носом, то руки опускаются сами… Но в моих опытах, в моих исследованиях, там никто не может упрекнуть меня в ошибке, может быть поэтому я не перестаю пытаться.

– Или не перестаешь пытаться из—за меня?

– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя жертвой. Я не иду на риск ради тебя, я иду на риск ради многих. Если смогу синтезировать ткань, которая будет подстраиваться под любой орган и любой организм, то очереди на получение органов исчезнут, а тяжелые операции будут и вовсе не нужны. Маленький надрез, инъекция, и все.

– Это звучит одень здорово. – Илэйн задумалась. – Продолжай, но не вреди себе. Я дождусь, но если ты не сможешь продолжать исследования, то ждать будет нечего.

– Обещаю тебе, все получится.

Лия улыбнулась, увидев название книги. «Задача трех тел». Илэйн всегда любила физику, но ей пришлось оставить работу из—за здоровья.

– Ты знала, что маму отстраняли от работы? Мы тогда ездили на море

– Откуда ты знаешь? – Илэйн изрядно удивилась. Мирра всегда была уважаемым руководителем, к ней никогда не относились предвзято или с негативом.

– Сама рассказала. Мы поболтали немного, но мама пошла спасать наш задний двор от отца. Там скоро будут джунгли из роз, дельфиниума и лозы.

– Цветочный маньяк…

Сестры стали обсуждать как лучше организовать пространство в «саду» отца, чем бы они занимались в свободное время, какие книги стоит прочитать и куда сходить, когда Илэйн поправится.

Время пролетело незаметно, за окном уже стемнело. Илэйн сказала, что устала, и пообещала выбрать книгу для Лии.

Родители уже спали, свет горел только в столовой, мама оставила его специально, чтобы Лия не бродила по темноте. «Кошка в темной комнате…». «Данные стерты…Вторичные данные стерты…». «Вторичные данные!»

Лия поднялась в свою комнату и открыла голограф. Добавила в заметки «Первичные данные. Приборы: квантово—силовой спектрометр, многопараметрический симулятор материи, эмулятор биологических полей, нейро—сканирующий томограф. ГЛАВНОЕ: атомно—силовой микроскоп, спектрометр ЯМР». Где—то точно должны были остаться измерения, девушка уверена в этом.

Положив голограф на полку над кроватью, Лия разделась и попыталась уснуть. Из—за эмоционального возбуждения это было сложно. Девушка сконцентрировалась на области гипоталамуса и гипофиза, дала себе установку «Снизить выработку кортизола. Увеличить синтез ГАМК. Запустить выброс мелатонина». Через несколько минут дыхание стало глубже, а непрерывный поток мыслей потерял свою остроту и начал утихать. Постепенно Лия провалилась в сон.

Большая стеклянная оранжерея залита теплым светом. В воздухе пахнет цветами и сырой землей. Старшие дети балуются, то заставляя цветок завянуть, то вновь оживляя его. Лия просит их перестать это делать, не издеваться над растением, но ее никто не слушает. Тогда Лия пытается привлечь внимание группы детей, бросив в них комок земли из ближайшей клумбы. Когда она попадает им в плечо самой активной девочки, та обращает внимание на Лию и ее уговоры. «Попробуй, оживи цветок!». Лия сомневается, но решает попробовать. Она не чувствует биополя клеток растения, не чувствует его энергии, ничего. Это пугает ее. «Я не могу…». Дети вокруг начинают смеяться над ней и советовать не лезть в то, в чем она не разбирается. Они смеются громче, еще громче, а купол над головой маленькой Лии начинает сужаться. Когда он доходит до удушающих размеров, Лия просыпается.

«Нейро—сопротивление 3,8. Ошибка. Отторжение. Я снова ничего не могу?»

«Кошка прячется…»

Лия смотрит на часы, время десять утра. Она больше не может бездействовать. Неудачи давят на нее. Нужны результаты, нужен прорыв, нужны данные… Лия быстро собирает в рюкзак самые необходимые вещи, щетку, пару блокнотов с записями, футболку, брюки. Одевается в практичные коричневые брюки и белую майку, сверху накидывает черную рубашку и выходит из комнаты. Все уже проснулись и сидят за столом.

– Лия, пойдем кушать! Папа приготовил какую—то шакшуку, шакштуку, как правильно? – Илэйн сегодня бодрее, чем вчера.

– Шакшуку, ты права, – отец улыбнулся и взглянул на Лию.– Мы оставили тебе кусочек на плите.

– Спасибо большое! Я возьму с собой и съем в дороге, – девушка вытащила контейнер и быстро переложила в него еду. – Мне срочно нужно ехать! Увидимся в следующие выходные, не скучайте, на связи!

Лия выбежала из дома и поспешила обратно к ивовой аллее, к капсуле, которую оставила вчера у заграждения. «Выходной день, там почти никого не будет, и никто не станет мне мешать». Девушка забросила вещи на задний ряд сидений, залезла в капсулу, настроила автопилот и выдвинулась обратно на работу. «Или в мой второй дом».

Шакшука и правда оказалась очень вкусной.

Высший Научный Совет – Совет – является высшим органом управления, коллегиальным органом, состоящим из Архонтов – глав ключевых направлений, обеспечивающих стабильность и развитие общества

***

Первым делом Лия отправилась в крыло микроскопии, расположенное на четвертом этаже. Каждый кабинет был отведен под определенный тип исследований. Она шла по знакомому коридору и свернула в комнату с атомно—силовым микроскопом. В комнате было прохладно, температуру и влажность здесь поддерживали специально. Комната была небольшая, микроскоп занимал треть длинного стола, расположенного вдоль стены справа от входа. Схемолит был выключен. Лия села на стул на колесиках и придвинулась ближе к монитору. Экран загорелся синим, затем автоматически схемолит авторизовал Лию под ее учетной записью.

«Пять лет назад, июнь…». Лия начала свои поиски. Она открывала архив за архивом, все всплывающие графики были похожи между собой, если не знать, где искать различия. Через два часа поисков она наткнулась на измерения, схожие с данными, которые она получала при своих исследованиях. Перед ее глазами было трехмерное плато, которое она вывела на пространственный проектор. Сначала рельеф преимущественно окрашен в красные и оранжевые цвета, он похож на горы и высокие пики, но смещаясь по оси X, горы переходят в равнину, окрашенную в зеленый. Ровное плато. Лия открыла дополнительное вложение, в нем описывался модуль упругости и коэффициент адгезии. Для области с холмами коэффициент был достаточно высоким, а модуль упругости колебался от семи до десяти килопаскалей, но для равнины все показатели уходили из значений нормы. Коэффициет адгезии был пренебрежимо мал, а модуль упругости начинался от девяноста гектопаскалей. «Что же такое здесь измеряли? Это похоже на живую ткань, перетекающую в… сталь? Алмаз? Поверхность не просто гладкая, она отталкивающая на молекулярном уровне». Лия начала думать, чем мог быть материал, результаты исследования которого дали подобные результаты. Один из материалов точно был живой тканью, она много раз видела подобные диаграммы, второй же… Чем—то искусственным.

Лия перенесла информацию на свой планшет, стерла историю просмотра данных и выключила схемолит. «Посмотрим, что у нас осталось на спектрометре ядерного магнитного резонанса». Девушка вышла в коридор и пошла обратно, перейдя в правое крыло. Коридоры были как один, все одинаковые, отличались лишь названия на дверях и расположение синтезаторов воды в коридорах. Подойдя к кабинету, она отсканировала свой пропуск и зашла в просторную комнату, посреди которой стоял большой аппарат, чем—то похожий на ракету с урезанным носом. Лия вновь начала просматривать огромные объемы данных, искать зацепки, отличия. «Водород… Нужно смотреть на спектр протонов». Снова графики, числа, данные. «Стоп. Что за пик? В этой области его не должно быть…». Материал вступил в реакцию, это было новое соединение, девушка уже не могла спокойно усидеть, казалось, что разгадка близко. «Вот оно… время релаксации почти нулевое, молекулы обездвижены. Это химия? Нет… Это похоже на фазовый переход. Ткань и… кристаллическая структура? Агрегатное состояние ткани изменилось».

Лия выгрузила графики и результаты измерений на планшет и решила вернуться в свою уютную комнату отдыха для дальнейших размышлений. Выйдя из кабинета, она перешла на бег, чтобы поскорее оказаться за рабочим местом и начать обрабатывать данные.

Оказавшись в комнате отдыха, девушка небрежно бросила на диван халат, уселась за стол и начала просматривать полученную информацию.

– Время релаксации 1,8 миллисекунды…– ее голос прозвучал оглушительно громко в тишине лаборатории. – Тот, кто это сделал, не ошибся в формулах. Он ошибся в физике состояния… Материал вошел в реакцию с живой тканью и не вызвал отторжение, он вызвал кристаллизацию.

Просмотрев похожие исследования, содержащиеся в базе данных лаборатории, Лия искала хоть какое—то объяснение эксперименту, проведенному пять лет назад. Графики имели сходства, в чем—то перекликались, но объект измерений всегда был однородным: либо органика, либо неорганика.

Лия была в восторге и в ужасе одновременно. Можно избежать отторжения живой ткани, но нельзя избежать его затвердевания. Если работать в направлении размягчения тканей, но можно дать органу затвердеть, но тут же ввести второе вещество, которое позволит ему вернуться в прежнее живое состояние. Она откинулась на спинку стула. Теперь она понимала, задача была не в том, чтобы найти лекарство. Задача была в том, чтобы найти способ «растопить лед». И для этого девушке нужен был человек, который этот «лед» создал.

«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы

«…В результате смешения кровей, клетки матери, под влиянием хаотичного генетического кода плода, начали терять специализацию. Ее матка превратилась в подобие тератомы – опухоли с зачатками зубов, волос и костной ткани, чуждых ее организму. Плод, как паразит, перестраивал тело матери под свои нужды, пытаясь создать для себя более комфортную среду»

***

Лия записала все свои мысли и суждения, чтобы навести хоть какой—то порядок в голове. На свое расследование она потратила почти весь день. Стоит отдохнуть, но прежде нужно запустить следующий образец для проверки нейро—сопротивления.

День закончился, наступила ночь. Лия надела свою дежурную черную ветровку, оставленную в лаборатории еще год назад и так ни разу не вернувшуюся в домашний шкаф. Девушка вышла на улицу, делая глубокий, жадный вдох. Воздух ударил в лицо прохладной, пьянящей свежестью. Лаборатория выплюнула ее наружу, и мир, который она покинула утром, был сухим и пыльным, а теперь – чистым и бодрящим. Он пах мокрым асфальтом, разогретым за день и теперь отдающим ночную прохладу. Пахло мокрой листвой из городских клумб и сырой землей. Ленты фонарей бросали на дороги и тротуары длинные, дрожащие блики, превращая улицу в черное зеркало, в котором тонул перевернутый город. Огни гильдий – холодные неоновые ленты Ордалиев и теплое сияние биолюминесцентных растений Виридианов – плыли в этих лужах, смешиваясь в призрачное, неземное сияние.

Она подняла голову. После дождя небо прояснилось, и сквозь свежую, прозрачную пелену атмосферы проглядывали редкие, настырные звезды. Они не могли соперничать с огнями города.

Весь день ее мозг, ее голубые глаза с их пронзительным взглядом, видели только данные. Идеальные, мертвые линии спектров. Цифры, собирающиеся в столбцы и графики. Она думала категориями нанометров, миллисекунд, химических сдвигов.

Теперь она стояла в самом центре этого живого, дышащего, несовершенного мира. Каждая капля воды на листе была уникальна. Каждый луч света преломлялся под своим углом. Легкий ветерок был непредсказуемым и ласковым.

Лия посмотрела на свои руки, на эти инструменты, способные чувствовать боль клетки. Она дышала этим влажным, живым воздухом, чувствовала, как ее легкие, здоровые и сильные, наполняются им. Илэйн не могла этого чувствовать. Ее легкие, скорее всего, уже не чувствовали ничего.

«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы

«…На шестом месяце пациентка впала в кому. Ее тело было полностью истощено борьбой с существом, которое оно же и питало. Вскрытие показало, что ее внутренние органы были частично ассимилированы и несли в себе чужеродные ДНК-маркеры. Смерть наступила от полиорганной недостаточности.»

***

Всю следующую неделю Лия пробовала воспроизвести эксперимент, чтобы получить результаты, обнаруженные ранее. Каждый раз получалось что—то новое, но пики не совпадали по позициям, не удавалось обеспечить переход к ровному плато. Коллеги помогли Лии соединить ткань органа с углеродной структурой, каждый образец имел различную кристаллическую решетку. Но ни один из них не был даже близко похож на то, что девушка видела на образцовых графиках.

Каждая проверка нейро—сопротивления оканчивалась одинаково, рабочие дни были серыми и одинаковыми. Рутина поглощала Лию, и только ее вне рабочие исследования не давали ей утонуть в похожих друг на друга днях. Мирра иногда заглядывала к дочери, когда та внимательно изучала новый штамм вируса и вживляла его в организм очередной крысы. По словам матери, Илэйн не становилось лучше, ей было стабильно плохо.

– Главное, что стабильно, Лия. Хватит твоих трепыханий, возвращайся домой. – Мирра каждый раз пыталась уговорить Лию вернуться в привычный образ жизни, но за два года Лия привыкла работать командировками, ей было комфортно.

– Стабильно плохо, – она подчеркнула это слово, – когда будет стабильно хорошо, я успокоюсь.

– Тогда мы сдадим твою комнату в аренду, все равно она тебе не нужна. – махнув рукой, Мирра вышла из кабинета.

– Да хоть снесите, я у Илэйн переночую. – проворчала Лия, поглаживая своего хвостатого подопечного.

«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы

«…Плод был извлечен. Официальное заключение описывало его как «аморфную биомассу с признаками множественных уродств», но ходили слухи, что у него было три функционирующих глаза и подобие нервной системы, пронизывающей его, как мицелий гриба.»

***

«Воскресенье, а все еще в лаборатории. Возможно, стоит позвонить Мие и хотя бы прогуляться?». Очередной эксперимент по нейро—сопротивлению окончился неудачей. Лия уже не удивлялась результатам. Девушка решила узнать, чем сегодня занята ее коллега, может быть она захочет пройтись до ближайшего шоп—центра. С новыми данными, Лия не скоро вернется домой. Сначала нужно узнать кто был в лаборатории пять лет назад и производил те измерения. Уж с этим проблем не будет. А вот перекусить нормальной едой не мешало бы…

Девушки встретились у ближайшего перекрестка. Когда Лия подходила к месту их встречи, Мия уже ждала ее. Они кивнули друг другу и с улыбкой пошли нога в ногу к их ближайшему ресторану. Среди членов разных гильдий не было принято обниматься или здороваться за руки, чаще всего все обходились кивками или поклонами. Только представители одной гильдии жали друг—другу руки при встрече. Совет на протяжении столетий хорошо продвигал свою политику запрета на близкое взаимодействие между представителями разных гильдий. Настолько, что даже повседневные физические контакты сошли на «нет». Союз представителей противоположных гильдий не сулил ничего хорошего. Дети зачастую рождались либо с аномалиями, порой опасными для окружающих, либо мертвыми. Эволюция сыграла злую шутку, дала людям шанс видеть биополя молекул, магнитные поля, дала возможность воздействовать на связи между атомами всего лишь взмахом руки, но отобрала возможность здорового продолжения рода между людьми с несовместимыми ДНК.

Общество свыклось с данным фактом. В рамках профессиональной деятельности физические контакты были неизбежны, но при личном общении соблюдалась дистанция, в качестве уважения. Хотя во времена практики, когда Лия только начинала свою карьеру в сфере науки, девушка часто общалась с представителями Ордалиев, даже могла танцевать в обнимку со своей лучшей подругой, и никто не был против.

Мия удивилась звонку своей подруги—лабораторной затворницы. Девушки теперь работали в разных отделах, но все равно поддерживали связь. Зайдя в ресторан, они выбрали самый дальний столик у панорамного окна, откуда открывался прекрасный обзор на утренний город. После дождя, прошедшего вчера вечером, город будто уснул и только начал просыпаться.

В ресторане было очень тихо, посетителей раз—два и обчелся. Мало кто любит ходить в такие заведения раньше обеда. Красные стены помещения казались даже уютными, после проведенных суток в белых стенах больницы.

– Эти нутри—гели уже вот где стоят, – Лия поднесла руку к шее, – В прошлую субботу была у родителей, наелась до отвала, но гели и порошки уже снова в горло не лезут.

– Ого, я думала ты уже оформила себе постоянное место жительства в стенах лаборатории. Как Илэйн?

Девушки листали меню, расположенное прямо в поверхности стола, за которым они сидели.

– Не лучше, но и не хуже. Думаю, я успею, время еще есть

– Я, конечно, смирилась с твоим рвением, но что об этом думает Илэйн?

Лия выбрала себе запеченный рыбный стейк и картошку в сливочном соусе, нажав пару раз на сенсор стола.

– Она считает, что если мне это нравится, то нужно продолжать.

– Если она не против, то не останавливайся. Все открытия происходят не просто так. Если нужна будет моя помощь, только скажи. – Мия выбрала то же блюдо, что и ее подруга, и закрыла меню.

Стол окрасился в серый цвет и на краю появился таймер ожидания заказа.

– Знаешь, может помощь и нужна, – Лия достала голограф и открыла сохраненные данные исследований. – Что ты об этом думаешь?

Мия внимательно посмотрела на графики и спектры. Пролистала несколько раз туда—сюда данные с двух разных приборов.

– Похоже на жесткую кристаллическую решетку, будто листок дерева, с одной стороны зеленый и живой, но плавно перетекает в затвердевший, как будто окаменевший.

– Я подумала о том же. Пробовала воспроизвести, но ничего не вышло. Мне нужно будет найти человека, проводившего эти измерения. Я знаю точную дату, но учетная запись уже удалена, придется перекапывать журналы.

– У тебя есть доступ в хранилище? Если нужно, планов на сегодня у меня не было. Можем вместе полистать, может чего найдем.

Девушкам принесли их бесподобно пахнущую еду.

– Если тебе правда будет не сложно, я буду очень рада. Одной мне там дел до завтрашнего утра.

– Ну, вдвоем как раз управимся за день, и ты сможешь выспаться на своем любимом диване, – Мия улыбнулась подруге, и они продолжили свой завтрак за беседой о всяких пустяках.

«Дело семьи Арден» – Хроника катастрофы

«…Элиан Арден не вынес гибели возлюбленной и вида их «ребенка». Он попытался использовать свои способности Виридиана, чтобы «перенаправить» жизненные силы и оживить ее, что привело к непредсказуемой мутации останков девушки. В припадке безумия и горя он покончил с собой, предварительно уничтожив свою лабораторию.»

***

–Итак, есть две даты— второе и четвертое июня. Возьмешь эту базу? – Лия переправила на соседний схемолит файл. – Я займусь четвертым числом.

Девушки начали просматривать даты входа и выхода из здания, записи с камер видеонаблюдения, даты авторизации пользователей. Пара часов пролетела незаметно. На третий час Лия начала разминать затекшую шею. Стены маленького помещения, в котором они находились, понемногу начинали давить. Помещение без окон, приглушенный свет. Только лишь три стола, расположенные вдоль трех стен, три стула, три схемолита и дверь. Архивом редко пользовались, только при служебных расследованиях.

– Я, пожалуй, принесу нам био—чай. Тебе какой? – Лия встала и потянулась.

– Давай энергетический? – Мия не отрывалась от просмотра базы данных.

– Я думала ровно о том же.

Девушка вышла из кабинета и зашагала по коридору в ближайшую комнату отдыха. Как хорошо, что часть кабинетов отвели под такие нужды. Когда в лаборатории не было комнат, где стояли холодильники с гелями и чаем, диваны и раковины, Лие приходилось каждый день мотаться домой: час туда, час обратно. Это выматывало.