Иллюзия эволюции

Мария

Иллюзия эволюции

***

В лаборатории, третьей из семи в стране, было темно. Стены фасада подсвечивались голубыми лентами фонарей. От первого этажа и до последнего, шестого, они тянулись световыми колоннами на каждом из восьми углов здания, форма которого напоминала полигональный полу—месяц. Но если присмотреться, за их светом можно было заметить одно окно, выбивающееся из общей темноты здания. Но никто не обращал на это внимания. Шел дождь, и люди спешили, кто куда. От асфальта отражались блики фонарей, город будто блестел.

Совместная работа Ордалиев и Виридианов была распространена повсеместно, благодаря чему город выглядел чистым и строгим, но по многим зданиями поднималась виноградная лоза, специально выращенная Виридианами, а в скверах стояли скульптуры научных деятелей прошлых веков, проработанные до мельчайших деталей Ордалиями.

Днем в лаборатории всегда полно людей, каждый занимается исследованиями, кто—то спешит по белым коридорам к своим коллегам за советом, кто—то, наоборот, старается не афишировать свою работу, чтобы все лавры после открытия достались только ему. Но сегодня здесь было пусто.

Ордалии – это гильдия, превращающая хаос в порядок, а пустоту – в совершенные структуры. Представителям данной гильдии доступны преобразования неорганических соединений.

***

За минуту до катастрофы Люциан смеялся. Его беззаботное поведение вызывало в Айзеке еще больше сомнений. Была проделана колоссальная работа, по итогам которой Люциан и Айзек могли изменить жизни многих людей. Основным двигателем прогресса в мире была наука, которой они посвятили свою жизнь. «От формы— к формуле. От целого— к совершенной части», так звучит девиз Ордалиев, к которым относился Айзек. Люциан поддержал его идею и дополнил своими знаниями, которые получил в процессе обучения у Виридианов.

– От клетки— к организму, от— хаоса к гармонии. Не забывай! Мы с тобой все предусмотрели, – слова Люциана эхом отражались от стен в лаборатории.

– Ты так самоуверен, что меня это пугает, – Айзек взглянул на своего друга, лежащего на операционном столе, над которым нависали хирургические инструменты, словно щупальца. – Не двигайся, я настрою лазерную разметку и рентген, – Айзек отвернулся к электронной машине.

Неоновые лампы горели ярким холодным светом. В лаборатории стояла тишина, нарушаемая сигналами от аппаратов мониторинга. За окном стояла глубокая ночь, но не было видно даже звезд на небе, их перебивал свет от уличного освещения и зданий.

Комната, которую они выбрали для проведения эксперимента, была одной из наиболее оснащенных техникой. Здесь были голографические плакаты на стенах, куда выводились данные со схемолита, столы, расположенные вдоль противоположных стен, были пустыми, но в рабочее время на них всегда лежали кучи распечатанных бумаг с расчетами и описаниями экспериментов. У двери возвышался шкаф, в котором находились все необходимые препараты для экстренной помощи, основная же масса инструментов и веществ хранилась в соседней комнате, вход в которую открывался сенсорным шлюзом.

В центре помещения располагался металлический стол—кушетка, за многие столетия развития науки он не изменился. У изголовья установлены аппараты мониторинга, на стеклянном мониторе которых выводись показатели с датчиков, подключенных к молодому человеку.

– Люциан, последний шанс отказаться. Мы не знаем, как матрица поведет себя с живой тканью. Если поля десинхронизируются…

Люциан заерзал на столе, но Айзек подошел и поправил аппарат лазерной разметки, дав другу понять, что нужно лежать смирно.

– Перестань. Если бы мы боялись риска, до сих пор лечили бы кровопусканием. Ты представляешь, что мы откроем? – Люциан сделал паузу, ожидая ответа, но Айзек промолчал. – Больше никаких очередей на донорские органы. Никаких отторжений. Мы подарим им второе рождение, а не жалкую замену!

Айзек знал, что они все сделали верно, расчеты были точны, но оставалось одно «но». Подобные операции никогда не проводили на людях. В своих экспериментах Люциан успешно внедрял органы крысам, после чего они продолжали свою незамысловатую жизнь в лабораторной клетке, но опробовать это на человеке… Организм— сложная система, а играть в Бога – человеку опасно.

– Если все пойдет не так, как мы планируем, ты больше не увидишь этот дурацкий разноцветный город. Не попробуешь тот самый острый рамен и травяной чай – Айзек горел идеей испробовать их открытие, узнать, может ли метаматериал синхронизироваться с клетками организма человека и перенять их частоту, став частью организма, его амбиции были велики, но он все равно переживал и не был уверен, что риск стоит того.

– Ты что, мой дневник питания читал? Я все это увижу и попробую, еще приготовлю тебе твое любимое рагу с кучкой протеина для вкуса. Включай уже свою штуковину! – Люциан засмеялся, но это был нервный смешок, один из многих за этот день.

Айзек нажал на кнопку открытия капельницы и отошел к монитору, чтобы отследить движение метаматериала по организму и вовремя включить лазерную разметку для концентрации материала в области легких. Люциан лежал неподвижно, но через мгновение его глаза начали закатываться, а аппарат мониторинга жизнедеятельности завыл, будто сирена.

Через каких—то пятнадцать минут врачи уже везли Люциана в отделение реанимации. Айзек находился рядом с ним, пока капсула медиков, паря над землей за счет магнитного поля, летела в сторону больницы.

Минуты длились слишком долго. Пустые коридоры больницы давили на Айзека, тут было слишком тихо, слишком светло, слишком спокойно. Они напоминали коридоры лаборатории. Только здесь было больше кабинетов, а на стенах отображались актуальные перечни вирусных инфекций и фамилии врачей, к которым необходимо обращаться за помощью. Иногда, в необычных случаях, пациентов везли именно в лабораторию, где им оказывали помощь и изучали их заболевание, чтобы сразу же дать Вивариям возможность понять пути лечения. В больнице же реализовывали уже известное ранее лечение, но случай Люциана…

Айзек сидел на железной скамье, оперев локти на колени и склонив голову.

«Вдох, выдох, все хорошо, я все рассчитал, Люциан согласился с моими расчетами и сверился по биосовместимости, ошибки не могло быть», – Айзек не мог потерять друга и соратника, одна мысль об этом угнетала его и вытягивала всю жизненную силу.

«Нельзя опускать руки, если не вышло, мы изменим формулу, добавим больше магнитных частиц, чтобы можно было более точно воздействовать на материал… Да! Точно! Люциан сможет подобрать подходящие частицы, а я смогу синтезировать их в метаматериал».

«Когда выйдет врач, я объясню, что мы работали вместе и были близки к открытию, мы не нарушили правило Совета о гуманности исследований, это было добровольно, я был сам готов лечь на операционный стол, но Люциан доверился мне, ведь я с техникой на «ты», Витрарий». Айзек пытался оправдать свои действия, оправдать то, что он позволил своему другу быть подопытным.

– Добрый вечер. Вы прибыли с пациентом номер семь? – за гулом своих мыслей, Айзек не услышал, как подошел врач. – Молодой человек, вы прибыли с пациентом номер семь?

Айзек поднял голову и в его глазах врач увидел отчаяние, скрытое за пеленой слез. Врач стоял перед ним, чуть наклонившись вперед. Айзек выпрямился, машинально поправив волосы, которые теперь находились в полном хаосе.

– Да. Люциан жив?

– Ваш друг жив. По итогам предварительных тестов мы можем сообщить вам общую клиническую картину. – Врач присел рядом с Айзеком и положил папку с документами себе на колени. – Его состояние достаточно стабильное, хоть и критическое. Что бы с ним ни приключилось, это затронуло ткани легких, они больше не могут обеспечивать организму поступление кислорода в клетки. Ткань его легких биоминерализовалась. Они застыли. Наши специалисты—Виварии не чувствуют жизни в клетках органа. Специалисты—Виридианы проводят размягчение структуры, чтобы клетки не рассыпались как тонкое стекло, но вряд ли ваш друг сможет жить с органом, который не функционирует. Расскажите мне то же, что вы говорили врачам капсулы.

– Это был эксперимент, метаматериал, магнитные частицы, они должны были подстроиться под электромагнитные поля клеток его легких и перенять их частоту, чтобы орган стал более прочным, износостойким, но получилось…– Айзек замолк. Сделав вдох, он смог лишь добавить, – Я передам вам результаты исследований и ход эксперимента.

– Вы понимаете какие последствия могут быть у Вас?

– Да, принцип гуманности…

– Нарушен. Сейчас вы должны предоставить нам точное описание ваших исследований, а о последствиях мы поговорим с вами позже. Принесите все, что у вас есть, я буду в кабинете 254, и отправляйтесь домой, дежурить здесь нет смысла. Сейчас ваш друг на аппарате жизнеобеспечения, и это ваша заслуга.

Врач похлопал Айзека по плечу и ушел в кабинет.

Ночь длилась вечность. Айзек вернулся в свою квартиру, располагавшуюся недалеко от лаборатории, где несколько часов назад они с Люцианом обсуждали какое будущее ждет медицину и как умно было объединить их силы. Многие Виварии и Витрарии объединяли свои усилия для создания единого целого, но не на молекулярном уровне. Они были первыми, Айзек остался последним.

За окном начало светать, когда он поднялся с кровати. Осмотрев свою комнату, Айзек отметил, что вокруг так же пусто, как и вчера. Или эта пустота была не связана с комнатой? Кровать, стол, шкаф с зеркальными дверцами, пара рюкзаков, валяющихся в углу у двери. Записи, разбросанные на столе, планшет, грязная кружка, которую Айзек забыл очистить. Не так уж и пусто. Когда Айзек отнес документы в больницу, врач лишь кивнул и пожелал ему доброй ночи. «Доброй ночи… Не самая добрая ночь из возможных», Айзек не знал куда себя деть.

Проклятие Разделённых Кровей – это не миф и не суеверие. Это железный биологический закон, установленный Верховным Научным Советом на основе столетий наблюдений и трагических данных.

***

Шея затекла. Поясница ныла от неудобной позы. Айзек в очередной раз уснул в кресле с книгой в руках. Люциан лежал на кровати напротив него, окруженный аппаратами жизнеобеспечения и датчиками.

– Снова заснул. Надеюсь, успел дочитать до логического завершения. Как тебе книга? – Айзек обращался к Люциану, но не ждал от него ответа. – Я пойду умоюсь, время уже семь утра. Через час придет врач, потом мы позавтракаем и займемся пассивной гимнастикой.

Айзек подошел к окну, располагавшемуся на другом конце комнаты. Его карие глаза скользнули по поверхности. Он не видел стекла – он видел его структуру. В его восприятии проступила невидимая сетка – карта энергетических связей между молекулами аморфного диоксида кремния. Привычным потоком мыслей выделил слой толщиной в несколько нанометров – пленку легированных ионов серебра и индия, вкрапленных в стеклянную матрицу. «Деполяризация. Выровнять спины электронов в заданном сегменте». Мгновение – и темная, матовая, непрозрачная поверхность окна просветлела, не становясь прозрачной. Она была похожа на молочное стекло, сквозь которое лился размытый свет уличных неоновых огней. «Этого достаточно».

– Подожди меня немного.

Парень вернулся в свою комнату. Подойдя к зеркалу, он увидел какого—то человека, устало смотрящего на него. Под глазами темные круги, да и сами глаза, раньше горевшие жизнью, поблекли, стали еще темнее. Волосы растрепаны, хотя какая разница? Айзек провел рукой по смявшейся футболке, на мгновение он ощутил энергетические связи между молекулами ткани и заставил их занять позицию с минимальной энергией, футболка стала идеально гладкой. Он подошел к столу, осмотрел расписание дня, такое же, как было вчера, такое же, как будет завтра. Такое же, каким оно было весь прошедший год.

Виридианы – это гильдия, слышащая музыку жизни и направляющая ее течение. Они верят, что форма без души – всего лишь пустая оболочка. Им доступны воздействия на органические соединения, на все, в чем протекает жизнь.

***

Лия проснулась от противного писка. Сигнал симулятора, доносящийся из соседней комнаты, назойливо режет тишину. «ОШИБКА. ОТТОРЖЕНИЕ. ПОКАЗАТЕЛЬ НЕЙРО—СОПРОТИВЛЕНИЯ: 3.8». Девушка вскочила с дивана, на котором проспала всю ночь, так и не дождавшись результатов анализа. Но вот и результат, такой же, как все предыдущие. Что ж, по крайней мере она испробовала еще одну частоту излучения, которая снова не подошла. «В теории то все подходит, но почему такое высокое значение сопротивления…»

Девушка отключает систему симуляции и разочарованно бьет кулаком по столу, но тут же втягивает воздух, расправляет плечи. «Спокойно. Гнев не поможет».

По ощущениям уже утро. Девушка достает из кармана лабораторного халата голограф, время 6:30, с изображения на голографе на нее смотрит сестра, а рядом стоит маленькая Лия. Они в чем—то похожи, у обеих длинные каштановые волосы и голубые глаза, но на этом сходства заканчиваются. Илэйн всегда была красивее…

Лия потягивается, чуть не задев руками анализатор, стоящий позади нее.

Благодаря тому, что у кабинета лаборатории располагается комната отдыха, у Лии есть возможность посвящать больше времени своим исследованиям. В рабочее время она должна заниматься превентивной адаптивной иммуномодификацией. Каждый день вводить модифицированные вирусы маленьким крысам и в реальном времени «учить» их иммунную систему реагировать, вырабатывать «антитела» против широкого класса патогенов.

В комнате для отдыха уютно, несмотря на такие же белые стены, как и в соседних комнатах. В дальнем углу комнаты стоит холодильник, откуда Лия берет дой—пак с готовым завтраком – нутри—гель «Утренний заряд» – и выпивает его одним глотком, морщась.

Привычным движением, она проводит по области под глазами, концентрирует внимание на биополе этой зоны – вялые капилляры, замедленный лимфоток. Девушка мысленно отдает команду клеткам гладкой мускулатуры стенок капилляров: «Сократиться. Протолкнуть кровь». Одновременно она «подстегивает» лимфатические сосуды, ускоряя вывод продуктов распада. На клеточном уровне Лия дает сигнал фибробластам на ускоренный синтез коллагена на несколько минут, чтобы кожа слегка «напряглась» и стала светлее. Синева и отечность под глазами буквально рассасываются на глазах в течение 15 секунд. Взгляд становится свежим, но кожа слегка «покалывает» – побочный эффект ускоренного метаболизма, но Лия привыкла.

Прежде чем уйти, девушка заходит в помещение напротив ее импровизированного ночлега. Здесь располагаются камеры хранения органов. Их не используют для людей, лишь для экспериментов по взаимодействию тех или иных веществ с клетками органа. Лия подходит к био—реактору, где в питательном растворе плавает бледно—розовый, недоразвитый искусственный орган. Она на секунду задерживает взгляд, ее пальцы сжимаются. «Я найду способ. Обещаю».

Сегодня был выходной, поэтому девушка отправилась домой. Как минимум, ей необходимо переодеться, привести себя в порядок, поесть нормальной пищи, а не нутри—геля и физио—чая. Дорога займет около часа, частный дом, где вся семья живет вместе, находится за чертой города, вблизи хвойного леса.

«При генетическом смешении доминантных маркеров, характерных для представителей гильдий Ордалии и Виридиан, в 99.99% случаев происходит несовместимость на уровне клеточного метаболизма, приводящая к летальным следующим исходам»

***

Лия наблюдала, как за окном пейзажи города постепенно сменяются лесом. В городе всегда кипит жизнь, несмотря на развитие науки и работу Ордалиев и Виридианов, люди продолжили пользоваться техникой. Дома строят при помощи усовершенствованных кранов, но из материала улучшенного состава. Поля вспахивают «гребнями», огромными машинами, оснащенными металлическими зубьями. Ордалий мог бы вспахать поле, но только зная минеральный состав почвы и потратив слишком много сил на это, а время и силы умелых Ордалиев— ценный ресурс. Поэтому труд, который может быть механическим, отдавали тем, кто не достиг высот в управлении своим даром. Они могли применять его в повседневности, но не в больших масштабах. Те же, кто достиг значительных высот в применении своих сил, уходили в науку. Уверенные «среднячки» могли работать на кухнях ресторанов или в садах, кто—то занимался архитектурой, дизайном, музыкой, во всех сферах хватало рабочих рук и умов. Казалось, мир пришел в равновесие, хоть и оставались значительные проблемы в медицине. Закон гуманности был главным правилом страны, Совет следил за нарушениями и наказывал тех, кто переступил черту. Кроме того, все безоговорочно соблюдали закон, запрещающий браки между Виридианами и Ордалиями.

В своих размышлениях Лия не заметила, как провалилась в сон, а ее капсула продолжила двигаться на автопилоте.

Почувствовав толчок, девушка открыла глаза и увидела, что капсула остановилась перед силовым полем, ограждающим жилой комплекс из частных домов. Закинув рюкзак на плечо, она вышла из капсулы и направилась по ивовой аллее в сторону дома.

Синтезаторы постарались сделать аллею зеленым коридором, словно порталом из мира технологий в мир единения с природой. От леса веяло прохладой и сыростью, здесь слышно даже пение птиц и шелест листвы.

Когда аллея закончилась, девушка свернула направо. «Вот я и дома», Лия с облегчением выдохнула и ускорила шаг по тропинке, ведущей к деревянной калитке.

Дом находился среди леса, но на заднем дворе деревьев не было, только небольшой огород, которым занимался отец Лии, и раскидистый клен, под которым Илэйн предложила установить небольшую качель. Несмотря на то, что здесь жило уже третье поколение их семьи, дом отлично сохранился. Древесина была улучшена, благодаря чему бревна только потемнели со временем, но любые признаки гнили или нарастания мха сразу купировались Вивариями, кем и были обитатели дома.

Поднявшись по ступенькам, Лия открыла дверь, уже видя через стекло, что мама спускается со второго этажа, чтобы встретить любимую дочь.

–Вот и я, – улыбнулась Лия и раскрыла руки для объятий.

–Какая редкость! Наконец то увиделись вне рабочей обстановки, – Мирра обняла дочь и забрала ее рюкзак, – Проходи, мы как раз садимся за стол.

Лия пошла по стопам матери и успешно начала свою карьеру в лаборатории. Несмотря на высокую должность мамы, юная ученая добивалась всего сама, хоть и часто ошибалась. Мирра умело разделяла семейную жизнь и работу. В будни ее муж занимался домом и приглядывал за старшей дочерью, а в выходные Мирра брала на себя часть обязанностей и Александр мог заниматься в саду, выращивая диковинные растения.

Лия прошла в гостиную и, не увидев отца, отправилась на задний двор дома. Александр собирал травы для чая, он не любил модифицированные чаи, предпочитая им классическое сочетания Иван—чая, котовника и душицы.

–Садоводам привет! – Лия улыбнулась, увидев как отец бережно отстригает веточку котовника,– Тебе бы в пору работать в ботаническом саду при нашей лаборатории.

–Лия! Давно приехала? – отец переложил букет трав в чашку, стоящую на земле, и убрал ножницы в набедренную сумку.

–Только успела поздороваться с мамой. Идешь завтракать?

–Конечно, только заварю нам чай, как раз к твоим любимым домашним сырникам, без всяких там нутри—гелей, по—дедовски. Ягоды тоже сам собрал. – отец взял в руки чашку и наклонил так, чтобы Лия увидела крупные ягоды клубники, выращенные ее отцом.

–Я очень соскучилась по домашней еде! Пойду пока переоденусь, нужна какая—то помощь на кухне?

–Мы с мамой уже все приготовили, давай скорее за стол, Илэйн тоже скоро спустится.

Лия обернулась на дом, в надежде что увидит в окне, выходившем на задний двор, Илэйн, бодрую и полную сил, но, увы, ее окно было закрыто и зашторено.

На кухне было светло, приятно пахло едой. В отличие от коридоров лаборатории, в доме все было теплым, даже в воздухе витал уют. Мирра уже накрыла на стол, Александр заваривал чай, достав из тканевого мешочка ферментированный Иван—чай.

Девушка зашла в свою комнату на втором этаже, самую ближнюю к лестнице, дальше по коридору располагалась небольшая кладовая и в торце комната родителей. Илэйн жила на первом этаже, ее комната располагалась прямо под комнатой Лии, чтобы лишний раз не нагружать организм подъемами по лестнице.

–Илэйн, Лия, стол накрыт! – крикнула Мирра

– Скоро спущусь! – ответила ей Лия.

Лия сняла рабочую одежду, широкие черные брюки повесила на спинку стула, а хлопковую рубашку бросила на кровать. Покопавшись в шкафу, она нашла свои домашние спортивные штаны, с резинками на голени, и большую футболку, которой уже в пору бы порваться, но выглядит она как новая.

На ходу собрав волосы в шишку, Лия поспешила на первый этаж. «Скорее за едой!».

Когда все начали усаживаться за стол, из своей комнаты вышла Илэйн. Как всегда в домашнем халате, со спутанными волосами и заспанным видом.

– Лия! Вот это встреча, не часто тебя увидишь дома, – Илэйн посмеялась и немного закашлялась,– Отлично выглядишь, как будто и не работаешь сутками, – девушка улыбнулась и села за стол. – От запаха слюнки потекли. Кажется, это единственное, что во мне еще работает как надо.

Лия села рядом с сестрой и коснулась рукой ее щеки.

– Не говори так. Сегодня ты выглядишь лучше. Щеки порозовели!

– Это ты мне своей магией румянец навела?

–Никакой магии. Чистая физиология.– прервала их диалог мама,– Ты просто хорошо отдохнула, Илэйн. А ты, дочка, даже после отдыха и использования своего «навыка», выглядишь, будто провела ночь за симулятором. Опять не спала?

Мирра села напротив Лии. Александр принес заварник с чаем и уселся напротив Илэйн.

–Спала. Но да, симулятор опять выдал ошибку. Мама, я перепробовала все твои протоколы. Все. Орган стабильно отторгается на нейронном уровне. Нужен принципиально иной подход.

Все стали накладывать себе сырники и мазать масло на хлеб, в прикуску к чаю, который уже начал разливать отец.

–«Иной подход» – это опасно. Науку не обманешь. Если что—то не работает, значит, мы чего—то не знаем. Бросаться в неизвестность – не метод. – Мирра сложила руки в замок и пристально посмотрела на дочь.

–А ждать, пока мы что—то узнаем, в то время как Илэйн…Это не вариант! Иногда нужно создать новое знание, а не искать его в старых учебниках!

–Так, давай те ка сначала мы поедим, а своими научными разговорами вы займетесь в саду, заодно свежим воздухом подышите, – прервал их спор Александр, показательно поставив кружку около Лии.

На этом тема науки была отложена. Отец хвастался своими успехами в садоводстве, как будто Лия не видела эти успехи минимум дважды в неделю, когда возвращалась домой. Илэйн рассказала какую книгу она прочитала, что—то из старой классики, про умный суперкомпьютер, писавший стихи. Так их завтрак подошел к концу, отец стал убирать посуду, Мирра сложила остатки сырников в контейнер.

–Я немного устала, пойду, наверное, прилягу. Лия, если соберешься уезжать, не бойся будить меня, а то снова уедешь не попрощавшись. – Илэйн поднялась со стула, не без усилий, и отправилась с свою комнату.

–Видишь? Ее организм разрушается. А ты хочешь играть с непредсказуемыми силами, которые могут разрушить все еще быстрее, – Мирра осуждающе, но с сочувствием, посмотрела на Лию.

–Я вижу, мама. Я вижу это каждый раз. И именно поэтому я не могу сидеть сложа руки и ждать, пока твои проверенные методы сработают. Они не срабатывают!

–Лия… есть исследования, которые закрыли не просто так. Некоторые дороги заканчиваются пропастью.

Лия решительно ставит кружку с допитым чаем на стол и резко встает.

–Значит мне нужно научиться строить мосты. Или перепрыгнуть. Прости, папа, сырники были великолепны. Я пойду к себе, нужно просмотреть результаты и еще раз проверить расчеты.

Весь день Лия провела с голографом в руках и кучей мыслей в голове. Каждый эксперимент заканчивается провалом.

«Исследования, которые закрыли не просто так…»

Об этом Лия не подумала, она просмотрела все доступные записи и протоколы, даже искала те, что с грифом секретности, но либо не имела доступа, либо в них не было ценной для нее информации.

«Мама может что—то знать?»

Лия подошла к окну, выходящему в сад, и увидела, как родители обсуждают, где лучше разбить очередную клумбу. Сад и так достаточно утопал в цветах и странных растениях, выведенных отцом. Со второго этажа сад выглядел как пестрое море, среди которого вились дорожки – просто газон, пока что ничем не засаженный.

Девушка натянула любимый коричневый свитер и побежала вниз по ступенькам.

–Мааам!, —Лия выбежала из дома и поспешила к Мирре.– Можешь отойти на пару минут?

–Лия, подожди мы закончим, иначе отец засадит тут все цветами, и там, и вон там, – мать обвела руками весь сад и показала на лес за оградой.