Бабушкин дом

Тем временем Лариса принесла чистую посуду и поставила перед священником. Мария Дмитриевна кивнула ей, как бы прося внучку поухаживать за новым гостем. Лариса положила в тарелку кусок торта, налила чай.

– Спасибо, Ларис, спасибо, – поблагодарил священник.

Потом женщина принесла тарелку с вымытыми персиками и стала нарезать их на дольки.

– Как ваше здоровье, Мария Дмитриевна? – спросил отец Иоанн.

– Ох, батюшка. Как говорится, не дождетесь! – колкие высказывания Мария Дмитриевна позволяла себе даже в беседе со священником. Но отца Иоанна нисколько не обидел вольный тон хозяйки дома, даже наоборот, заставил засмеяться.

– Вижу, что все в порядке. Я рад, – ответил священник, пробуя кусочек торта.

Кроме Марии Дмитриевны, все члены семьи Одинцовых молча ели торт, пили чай и поглядывали на священнослужителя. Никто не решался говорить между собой или обратиться к священнику с каким-либо вопросом. Никто, кроме Шуры. Молодая женщина, не привыкшая столько времени молчать, обратилась к отцу Иоанну:

– Батюшка, скажите, а вы пойдете сегодня на праздник Ивана Купала?

Вопрос женщины привлек внимание присутствующих. Все оторвали взгляд от своих тарелок и чашек и, замерев, ждали ответ. Гости посмотрели на Шуру, потом на отца Иоанна. Священник от неожиданного вопроса чуть не уронил ложку, но, очень быстро сориентировавшись, отложил прибор в сторону и спокойно ответил:

– Нет, православие отвергает языческие праздники.

– Но почему? Это ведь так весело: прыгать через костер, плести венки, гадать на суженого. Что в этом плохого? – удивилась Шура.

Другие участники забыли о чаепитии и переключили все внимание на Шуру и священника.

Отец Иоанн улыбнулся и продолжил:

– Прыгать через костер – это старый языческий обряд. Вы знаете значение этого действия?

– Ну да, – ответил Туманов-младший. – В старину молодые люди таким образом почитали солнце. Они верили, что в этот день огонь становится чудодейственным и, прыгая через него, человек очищается от плохой энергии.

Было заметно, что отец Иоанн ожидал именно такого ответа; он снова посмотрел на Гришу и продолжил:

– Не совсем так. Чтили они солнце, совершая жертвоприношения, а вовсе не прыжками. И в этот праздник люди приносили жертву Богу-Солнцу не всегда в виде животных…Нередко и сами язычники становились жертвами злосчастного обряда. Выбрать человеческую жертву иногда не решался даже жрец. Поэтому юноши и девушки прыгали через костер до тех пор, пока кто-нибудь не падал в него. Считалось, что таким образом «боги» выбирали себе жертву.

– Какой ужас! – воскликнула Шура.

– Вы полагаете, что такое было в действительности? – спросил Гриша.

– Я не полагаю, я знаю, – ответил священник.

Гриша положил чайную ложку на блюдце и спросил:

– Как церковь может знать о таких подробностях? Ведь это было так давно.

– Ну как же? – удивился священник. – Есть много доказательств, записанных в книгах. Для православного верующего это не новость. А знаете, что происходило после того, как жертва была отправлена к так называемым «богам»?

– Что? – с опасением спросила Шура.

Отец Иоанн сделал глоток чая и продолжил:

– Простите, не к столу сказано, начинались оргии. Считалось, что в эту ночь незамужняя девушка может выбрать любого понравившегося молодого человека и зачать от него ребенка.

– Мерзость какая, – пробурчала Мария Дмитриевна.

– Извините, Мария Дмитриевна, – сказал священник.

Гриша не сдавался:

– Ну хорошо, даже если так оно и было, то наш Ивана Купала не имеет никакого отношения к тем неприличным обрядам. И мы всегда его отмечаем, это уже традиция нашего поселка.

– Простите, молодой человек, а вы христианин? – поинтересовался отец Иоанн.

– Я – агностик, – гордо заявил Григорий.

– Понятно. Ну что ж, я ни в коем случае вас не отговариваю праздновать Ивана Купала. Это выбор каждого. Но я бы все-таки, если разрешите, конечно, вам посоветовал бы больше интересоваться значением и историей праздников, которые вы отмечаете.

Григорий что-то хотел ответить, но Мария Дмитриевна его опередила:

– Что поделаешь, батюшка, молодежь. Что с них возьмешь, с этих глупцов. Агностик он! Ишь, слов каких поднабрался в своей загранице! – упрекнула Мария Дмитриевна и из-под лба посмотрела на Туманова-младшего. – Миша, слышишь, что сын твой говорит? В бога он не верует! Вот ваш город и заграница к чему привели!

– Мария Дмитриевна, я же не сказал, что я атеист, агностик – это тот…

Однако Мария Дмитриевна не дала ему договорить. Старушка была возмущена, и все поняли, что лучше с ней сейчас не спорить.

– Ну что ж, спасибо большое за угощение, мне пора, – сказал отец Иоанн и приподнялся.

– Подождите, батюшка, кое-что сказать вам нужно, – обратилась Мария Дмитриевна к священнику. Она привстала, оперлась на палку. Отец Иоанн подошел к ней и помог старушке. Они вышли в кухню.

– Странный этот батюшка, – произнесла Шура. – Слава Богу, что ушел, а то б еще проповеди стал читать тут…

– Интересно, о чем они там беседуют. Дядь Коля, вам бабушка не рассказывала, что они все время обсуждают? – с подозрением спросила Лариса.

Коля пожал плечами и лишь только предположил:

– Честно говоря, я и не спрашивал. Мама все-таки пожилой человек. Наверно, с верой ей легче переносить болезни.

Дядя Миша тяжело вздохнул:

– Это верно: Тамара, когда заболела, тоже стала очень набожной. Начала в церковь ходить, молиться, причащаться. А когда почувствовала, что смерть близка, в больницу пригласила священника, чтобы исповедаться. Кто знает, возможно, и мы, когда почувствуем свой конец, тоже обратимся к Богу.

Гриша опустил голову: эти слова напомнили ему о смерти матери. Она умерла всего два месяца назад, и душевная рана еще не затянулась. Он безумно тосковал и скучал по ней. Мама была для него самым главным человеком в жизни, она очень любила его и всегда поддерживала. Именно она уговорила мужа не настаивать на том, чтобы сын стал врачом, а дать возможность мальчику реализовать свои собственные мечты. А теперь ее нет. Мама ушла в мир иной, и у него, уже никогда не будет такого родного и близкого человека.

– Наверно, дядя Миша, вы правы, – согласилась Лариса.

Она посмотрела на Гришу и увидела, какими печальными были его глаза в этот момент. Ей хотелось взять друга за руку, поддержать, но она сидела далеко от него. А рядом с ним находилась Тася, которая даже знать не знала, кто такая Тамара Васильевна, и что она значила для них всех.

Из кухни вышли священник с Марией Дмитриевной. Отец Иоанн раскланялся и ушел. После разговора с ним старушка не захотела возвращаться за стол к гостям. Она попросила Ларису отвести ее в комнату. Всем показалось, что Мария Дмитриевна чем-то озадачена. Поднимаясь по лестнице, Лариса спросила бабушку:

– Вас чем-то расстроил этот священник?

– Нет, Ларис, давление, видимо, скачет. Нехорошо мне.

– Может позвать дядю Мишу, пусть осмотрит вас.

– Не нужно. Сейчас полежу, и все пройдет.

Они поднялись на второй этаж. Лариса помогла бабушке лечь на кровать.

– Бабушка, вам что-нибудь нужно? – обеспокоенно спросила Лариса. – Как вы себя чувствуете?

– Ничего, Ларис, все в порядке. Иди к гостям. А я немного вздремну.

– Хорошо.

– Подожди, Ларис, позови Тасю. Хочу с ней поговорить.

– О чем? – встревожено спросила внучка.

Мария Дмитриевна, не открывая глаз, спокойным и твердым тоном повторила просьбу:

– Позови ко мне Тасю.

Лариса молча закрыла дверь и пошла выполнять просьбу бабушки. Женщина догадывалась, что именно должна была услышать Тася. Ведь завещание ей еще не показывали, и, скорее всего, Мария Дмитриевна планировала сообщить, что девушка является еще одной наследницей дома Одинцовых.

Женщина спускалась по лестнице и все размышляла, почему бабушка, которая никогда до этого не вспоминала свою вторую внучку, вдруг решила отдать ей часть своего имущества. Почему они, ее родные дети, внуки и правнуки должны делить родовое гнездо с девушкой, которою видели первый раз в жизни? Конечно, она дочь дяди Коли, ну и что? Тася ведь никогда сюда не приезжала, никого не знает, живет в городе своей жизнью, у нее есть свои родные; здесь же она чужая. Почему под конец жизни бабушка изменила свое решение? Лариса никак не могла понять Марию Дмитриевну. В голове у нее роились тысячи мыслей. Она уже представляла тот злосчастный день, когда всем Одинцовым придется попрощаться с хозяйкой дома, а спустя несколько дней после поминок они сядут за стол и станут обсуждать, как жить дальше. До появления Таси Лариса не переживала о будущем. Женщина знала, что после смерти бабушки все останется по-прежнему: она с детьми и Колей будет жить здесь, продолжать заниматься своими цветами, овощами и фруктами; Коля, как всегда, будет оставаться рядом, никому не мешая.

Но сейчас, когда появилась эта неизвестная родственница, «темная лошадка», Лариса представляла жизнь уже не такой спокойной. Ведь дом теперь принадлежит и Тасе. То, что девушка не захочет тут жить, было ясно, но где взять столько денег, чтобы выкупить ее часть дома? Как назло, за последние два года цены на местную недвижимость выросли в несколько раз. И по подсчетам Ларисы Тасе нужно будет заплатить крупную сумму отступных.

Как же бабушка могла с ней так поступить? Ведь она же знает, как сильно Лариса ее любит и делает все, чтобы старушка чувствовала себя счастливой. Рассказать о своих переживаниях и поинтересоваться у Марии Дмитриевны, почему та сделала Тасю еще одной наследницей, Лариса не решалась. Хоть она искренне любила свою бабушку, однако и боялась ее очень.

Женщина спустилась на первый этаж. За обеденным столом она увидела Тасю: та как раз разговаривала с Гришей. Шура, дядя Миша и Коля говорили о чем-то своем. Лариса подошла к столу.

– Как Мария Дмитриевна? – сразу же спросили в один голос дядя Миша и Григорий.

– Нормально. Тася, можно тебя на пару минут?

Тася удивленно взглянула на Ларису, но, ничего не сказав, встала и пошла за ней в кухню. Несколько секунд Лариса молчала и смотрела в окно, ее руки были сложены на груди. Лицо женщины было сосредоточенным. Потом она повернулась к девушке и сказала:

– Тася, Мария Дмитриевна хочет поговорить с тобой. Но прежде, чем ты поднимешься к ней, хочу сказать тебе одну вещь. Я искренне сожалею, что все это время ты не была частью нашей семьи. Однако в этом есть и твоя вина, ведь ты могла как-то попытаться познакомиться с нами, приехав в гости ранее.

– Я… – хотела что-то ответить Тася, но Лариса сразу же ее перебила:

– Я не закончила еще. В общем, кто виноват – это уже сейчас не важно. Бабушка хочет тебе что-то сказать, но помни, что она уже совсем старенькая, и я советую тебе не воспринимать ее слова серьезно.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь? Что не воспринимать серьезно? – удивленно спросила Тася.

– Узнаешь. Как только спустишься от бабушки, мы с тобой об этом поговорим. А теперь иди, Мария Дмитриевна ждет тебя.

Ничего не понимая, Тася отправилась к бабушке. Девушка начала гадать, зачем Мария Дмитриевна хочет ее видеть, о чем хочет поговорить. Старушка уже показала ей семейный альбом и рассказала историю рода Одинцовых. Что еще она хочет ей поведать?

Тася думала, что Мария Дмитриевна хочет поговорить об их сложных взаимоотношениях. Но к чему это все? В то время, когда Мария Дмитриевна дарила свое внимание Ларисе, о второй внучке она вообще не думала. И вдруг этот разговор. Может, она хочет попросить прощение? Но зачем? Не поздновато ли для раскаяния? Тася приехала в этот дом, только чтобы увидеть родственников и узнать о них больше, понять какого она роду и племени по отцу. Но о духовном сближении не могло быть и речи.

Тася подошла к двери и постучалась, из комнаты послышался голос:

– Заходи.

Девушка открыла дверь и зашла в комнату. Она увидела, что Мария Дмитриевна лежит на кровати с закрытыми глазами. Тася медленно подошла к бабушке.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, – тихо произнесла именинница. – Присаживайся рядом.

Тася взяла стул и села около Марии Дмитриевны, как та и велела. Именинница открыла глаза и попыталась приподняться.

– Я вам помогу, – Тася взяла за руки старушку, но та одернула их.

– Не нужно, я еще в силах сама встать. – Мария Дмитриевна взяла свою палку, стоявшую возле кровати, оперлась на нее и села напротив Таси. – Я уже давно хочу тебе сказать и думаю, момент настал. Послушай меня, внучка, – Мария Дмитриевна тяжело вздохнула и посмотрела прямо в глаза девушки. – Ты уже взрослая, поэтому скажу как есть. Когда тебе был один год, я приезжала к твоей матери, чтобы проведать тебя, но она была категорически против и выгнала меня. Она сказала, что ни Колю, ни его семью не хочет знать. И дочку свою, то есть тебя, Тася, не подпустит к нам и близко. Вот так… Я, конечно, виновата, что долгие годы не пыталась с тобой наладить родственные связи, но прощение просить у тебя не буду. Обижайся, не обижайся, но твоя мать сама виновата в том, что ситуация сложилась таким образом. Вот и все, что я хотела сказать.

На лице девушки читалось удивление: по всей видимости, эту историю Тася слышала первый раз в жизни. Она нахмурилась и, немного придя в себя, сказала то, что думала:

– Возможно, так и было, но кто вам мешал со мной увидеться, когда я была уже взрослой и могла самостоятельно решать, с кем мне общаться, а с кем нет? Вы даже не пытались, ни разу не позвонили, не писали писем. Даже если мама была против! У нее были на то свои причины, но вы даже не попытались ничего исправить.

Мария Дмитриевна обхватила свою палку двумя руками. Старушка понимала, что внучка не понимает ее и потому стоит на своем.

– Тася, я тебе еще раз повторяю, что не прошу у тебя прощения. Все, что я хотела сказать, я сказала.

Фраза о том, что бабушка совсем не раскаивается, просто потрясла девушку. Тася резко встала и посмотрела прямо в глаза старухи:

– Я поняла вас… Вы настолько черствая и бескомпромиссная, что мне совсем не горько. Глядя на вас, я абсолютно не жалею, что так все получилось. Потому что вы и отец ничего не смогли бы мне дать!

Последние слова очень рассердили Марию Дмитриевну, не привыкшую, чтобы с ней кто-то разговаривал в таком тоне, а тем более близкие.

– Тася, не будь такой жестокой! Ты не имеешь права со мной так разговаривать. Я не позволю, чтобы меня оскорбляли в моем же доме!

– А на что вы наделись? Что я буду ласково называть вас бабушкой и делиться с вами своими переживаниями? Любовь и уважение не появляется за одну секунду, эти чувства нужно заслужить. Зря вы меня позвали.

– Да, душевного разговора у нас с тобой, внучка, не получилось. Но как бы там ни было, Тася, знай, я люблю тебя не меньше, чем Ларису. И всегда любила.

– Вы опоздали со своими признаниями как минимум лет на двадцать. Я не нуждаюсь в вашей любви и в вас тоже. Извините, я лучше уйду.

Тася вылетела из комнаты, внутри у нее все кипело. Эмоции просто зашкаливали. Девушке хотелось поскорее собрать вещи и отправиться домой. Чем она только думала, когда собиралась ехать сюда, зачем нужен весь это цирк? Зачем она вообще сюда приехала, чтобы увидеть свою родню? Увидела: вот она, родня ее, во всей красе. Тасе стало отвратно от самой мысли, что в ее жилах течет кровь этих людей.

Девушка быстро спустилась по лестнице. Идти к столу, а уж тем более разговаривать с Ларисой, у нее не было желания. Поэтому она выскочила на улицу и отправилась к озеру – на то самое место, куда водил ее Григорий.

– Что это с ней? – спросила Шура и посмотрела на Ларису.

– Странно все это. Я пойду посмотрю, как там бабушка: хоть бы эта родственница ее до инфаркта не довела!

– Не думаю, что Тася на такое способна, – уверенно произнес Григорий, вставая из-за стола и быстрым шагом направляясь за девушкой.

Лариса с недовольством провела взглядом новоявленного защитника, встала из-за стола и ушла к Марии Дмитриевне.

Глава XVIII

Гриша выбежал на улицу и осмотрелся по сторонам. Таси не было видно. «Куда же она могла побежать?» – подумал молодой человек и почему-то решил пойти в сторону озера. Интуиция Григория не подвела: Тася действительно стояла на мосту у озера и смотрела на красивый розовый закат. Багровое солнце как раз садилось за горизонт, а облака расплывались алым светом по всему небу. Ласточки летали над водой среди белых лилий и любовались прекрасным закатом, отражавшимся в воде. Григорий так тихо подошел к Тасе, что она не услышала его шагов, и заговорил:

– Красиво здесь, правда? Мое любимое место.

Тася резко обернулась на голос молодого человека. Ее глаза были опухшими и красными. Гриша сразу понял, что девушка плакала, однако ничего не стал говорить, решив, что сейчас любые слова будут лишними. Он подошел еще ближе к девушке и вытер слезы с ее лица. Потом взял Тасю за плечи и обнял. Молодые люди стояли молча несколько минут. После чего Тася наконец заговорила:

– Зря я сюда приехала. Мне тут не место.

– Ты поссорилась с Марией Дмитриевной? – спросил Гриша.

– Хочу домой, плохо, что автобусы уже не ездят. Завтра же уеду.

– Понятно. У меня есть предложение. Раз ты уже осмелилась приехать сюда, я не позволю, чтобы у тебя остались такие мрачные воспоминания об этих великолепных местах.

– Что ты имеешь виду? – Тася уже немного успокоилась и посмотрела на нового друга.

– Пойдем. – Григорий взял Тасю за руку и повел по берегу вдоль озера.

– Куда мы идем? – спросила девушка.

– Хочу кое-что показать!

Они пришли к какому-то заброшеному дому. Свет в нем не горел, но зато недалеко от участка стояла деревянная лодка. Гриша с Тасей подошли ближе к ней.

– Это лодка старого рыбака – деда Степана. После того, как старик вечером ловит рыбу, он идет домой, выпивает сто грамм и засыпает. А лодку всегда забывает затащить за забор. И так уже двадцать лет. Ничего не поменялось.

Тася заволновалась.

–Ты хочешь украсть чужую лодку?

– Не украсть, а одолжить. Тем более, что дед Степа даже не узнает, так как спит непробудным сном.

Григорий взялся за лодку и потащил ее к воде.

– Ты хочешь поплыть прямо сейчас? – взволнованно спросила девушка.

– А чего ждать? Завтра мы уедем, и я себе не прощу упущенной возможности.

Гриша продолжал тащить лодку, Тася шла рядом; ответ молодого человека удивил девушку.

– Ты сказал, мы уедем? Ты же собирался остаться еще на два дня.

– Собирался, но ты же хочешь уехать завтра. Значит, и я поеду тоже завтра.

Тася приостановилась и задумалась. После такой новости у нее сразу поднялось настроение. Но расспрашивать дальше девушка не решилась. Григорий дотащил лодку к воде. Тася подошла к Туманову.

– Прошу вас, мадам! – Григорий протянул ей руку.

Девушка улыбнулась молодому человеку и села в лодку. Гриша впрыгнул следом, сел напротив, взял весла и начал грести на середину озера. Небо к тому времени окрасилось в яркие цвета садящегося за горизонт солнца, вода отражала красивый закат, и теперь белые лилии казались розовыми. Ласточки продолжали кружить над водой.

– Потрясающе красиво. – Девушка была под впечатлением от увиденной картины.

– Сколько я по заграницам ни ездил, но такой красоты все равно нигде не видел.

Григорий сложил весла, и теперь лодка плыла по течению. Мимо них проплывали двухэтажные и трехэтажные коттеджи, целые особняки с высокими заборами и просто маленькие одноэтажные деревянные домики. Виднелись и совсем старые захолустные избушки с кривыми стенами и осевшими крышами. Но больше молодых людей впечатляла, конечно же, природа. Ивы, опустившие свои ветви в воду, шелковицы, яблони и другие деревья, – все они сплелись в одну цветную палитру. Тася с Гришей продолжали любоваться пейзажем в тишине до того момента, пока не зашло солнце. Красное небо постепенно стало фиолетовым, а вода – темно- синей; почти стемнело. Гриша посмотрел на Тасю, девушка ему улыбнулась в знак благодарности за чудесный вечер, но вместе с тем на ее лице читалась грусть.

– Пора возвращаться, – сказала она ему. Гриша еще раз осмотрел уже темный серый пейзаж побережья и неохотно согласился со своей спутницей:

– Пора.

Григорий снова взялся за весла и начал грести к берегу. Они с Тасей старались как можно тише затащить лодку во двор, но все же шум разбудил деда Степана. Старик с трудом поднялся с кровати, выглянул в окно и увидел, что двое неизвестных что-то делают с его водным транспортом. Лодка была единственной ценной вещью, которая нужна была ему для ловли рыбы и хоть как-то помогавшая сводить концы с концами. Несколько раз его «красавицу» пытались украсть, но бывший прапорщик успешно отпугивал воров, угрожая им пистолетом. Боясь, что кто-то из селян может пострадать, местный участковый забрал оружие. Но дед Степан купил у старого знакомого охотничье ружье и снова почувствовал себя всемогущим.

Каждый день, рано утром и вечером, старик выплывал на реку и ловил рыбу. На его крючок попадались в основном караси и щуки. Сетей старик принципиально не признавал, пользовался только самодельными удочками и спиннингами. Дед Степа считал, что в удочках есть своя особая философия, а сети используют рыбаки, которые ловят рыбу ради количества и денег, а не для удовольствия. Дед Степан таким не был: он рыбачил по призванию и считал это лучшим занятием, которое только может быть в его жизни. Он никогда не жалел о том, что у него нет семьи, зато был счастлив от одной только мысли о рыбалке. Старик продавал рыбу за копейки местным перекупщикам и каждый вечер отправлялся в магазин за чекушкой, хлебом и мясной консервой.

Когда дед Степан увидел две тени, которые нависли над его кормилицей, инстинкты сработали молниеносно. Старик забыл о похмелье, максимально собрался, готовый что-то предпринять. Он достал охотничье ружье, которое лежало под кроватью, и выбежал в одних трусах на улицу. Увидев Тасю и Гришу, дед Степан направил оружие на молодых людей и пригрозил:

– Отошли от моей ласточки!

Гриша с Тасей подняли руки и отошли от лодки. Выражение лица деда Степы говорило о том, что он не шутит и решительно настроен в случае сопротивления выстрелить. Григорий постарался объяснять старому знакомому:

– Дед Степа, это же я – Гриша, помните меня? Мы просто брали лодку, чтобы покататься, а сейчас хотим поставить ее обратно.

Но имя Гриша ничего не говорило старику: дед Степан не поверил молодому человеку.

– Не знаю я никакого Гришу, – сердито проворчал старик, не спуская молодых людей с прицела.

– Гриша Туманов, помните? Я сын Михаила Туманова, врача! Вы меня в детстве еще часто с собой на рыбалку брали. Учили ловить рыбу, помните?

Дед Степан опустил оружие и стал всматриваться в молодого человека. Лицо его изменилось. Старик удивился и радостно воскликнул:

– Гришка Туманов? Неужели это ты?

– Да, приехал сегодня утром. Я хотел попросить у вас лодку, но вы спали, поэтому мы вас и не беспокоили.

Старый рыбак опустил ружье и радостно продолжал:

– Гришка?! Сынок, ты откуда к нам? Что так долго не объявлялся?

Гриша подошел к деду Степану и обнял его. Тася выдохнула: девушка не на шутку испугалась.

– За границей был, работал.

– О как! Ну, молодец! И надолго к нам?

– В понедельник уезжаю.

– Понятно. Может, выпьем и отметим возвращение блудного сына?

– Нет, спасибо, дядь Степа, мы хотим на праздник пойти. Слышите, какое там гулянье?

Дед Степан внимательно посмотрел на Тасю.

– А что это за красавица с тобой? Я таких у нас и не видал.

Тася улыбнулась в ответ. Гриша с удовольствием представил свою спутницу:

– Знакомьтесь, это Таисия – дочь Николая Одинцова.

Старик с удивлением посмотрел на девушку.

– Дочь Кольки? У него же нет детей.

Тася не удивилась, что о ее существовании никто из соседей не знал. Но все же этот факт девушку раздражал. Она вмешалась в разговор:

– Как видите, есть.

Дед Степан почесал за ухом.

– Ну, Колька дает!

Гриша с Тасей еще раз поблагодарили деда за лодку и отправились к месту, где было сосредоточено все веселье. Чем ближе они подходили, тем громче играла музыка и раздавался смех.

Гриша в предвкушении шел на звуки веселья. Он хорошо помнил, как в годы его детства и юности отмечался день Ивана Купала. Это был один из самых любимых праздников всех жителей поселка. И Гриша надеялся, что сейчас увидит нечто подобное.

День Ивана Купала в поселке Н. праздновали уже на протяжении многих лет. Необычайно красивое озеро и природа в округе были идеальным местом для проведения подобных развлечений. Каждый год местные жители устраивали гуляния, строго следуя народным традициям. На поляне у озера молодые люди разводили большой костер. Девушки плели венки и гадали на суженых. Разыгрывались даже различные костюмированные представления. Несколько парней переодевались в чертей и похищали самых красивых девушек. А отважные юноши дрались на палках с чертями и по сценарию спасали девиц от нечистой силы. После освобождения красавицы награждали своих героев поцелуями.