Дорога к мести

Потом голоса стихли, и в кабинет заглянул его владелец.

– Все в порядке?

– Да. Можете приглашать Леонида.

Не успела я договорить, как названный мужчина выглянул из-за плеча своего руководства. Он улыбнулся уголком губ, кивнул и прошел в кабинет. Я отвернулась и прикрыла блокнот – ничего особо важного в нем пока не было, но это не повод разглашать сведения.

Пока Леонид усаживался, я подошла к окну и закрыла жалюзи, сил моих не было смотреть на ослепляющее солнце. Теперь в помещении царило только искусственное освещение.

Беседа с Леонидом проходила куда более спокойно. Мужчина расположился на том же диванчике, но, в отличие от Геннадия, в нем не было и капли той надменности. Но не было также и напускной расслабленности, страха или вины. Лицо Леонида оставалось абсолютно бесстрастным, он сидел полулежа, положив руки ладонями вниз на диван.

Ничего нового Леонид мне не сообщил, только подтвердил слова айтишников по поводу ссор Алексея и Вячеслава Степановича.

– А с Геннадием они ладили?

– Хм… С одной стороны, вспыльчивый Соломин с его приступами гнева, – он поднял правую руку, – а с другой – эталон самодовольства и надменности, – поднял левую. – Думаю, по шкале от одного до десяти шанс их дружбы был равен минус семи.

– А вы?

– С Геннадием я никогда не дружил, но и вражды не имею. С Алексеем та же ситуация. Предпочитаю не смешивать личное и работу.

Я хмыкнула.

– Так часто сегодня слышу эту фразу. Это негласный слоган вашей компании?

Леонид молча развел руками, пытаясь выдать этот жест за исчерпывающий ответ, я же продолжила допрос:

– Мне сказали, что Соломин в свое время занял место, предназначавшееся вам.

Кивнув, Леонид прояснил:

– Да. Это было три года назад. Соломин тогда только пришел к нам. Быстро стал любимчиком Вячеслава. В те годы они не ссорились. А потом, в один прекрасный день, всем сообщили, что главой айти-отдела станет Соломин.

– И как вы к этому отнеслись?

Леонид ответил совершенно спокойным тоном:

– Был страшно зол. Хотел подставить Алексея. Хотел, чтобы его уволили.

– А смерти не желали?

– Желал. Но, извините, не своими же руками. А как это обычно и бывает, когда кто-то тебя серьезно разозлит. В духе «да чтоб ты сдох». Это было около двух с половиной лет назад. Я, конечно, понимаю, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Но в этом случае уже срок годности истек. Да и мы уже давно помирились.

– Что вы имеете в виду? – последняя фраза меня очень заинтересовала.

Но Леонид не дал конкретного ответа:

– То и имею. Это было самое обычное примирение. Где-то с полгода назад Алексей позвал меня в бар. Мы напились, поговорили по душам. Я уже и так не злился на него. Был недоволен, само собой, но не злился.

– И что, так просто?

– Да. Мы взрослые люди. Эта история ушла в прошлое и яйца выеденного не стоит.

Я вздохнула, ощущая усталость. Этот день тянется уже целую вечность. Хотелось поскорее закончить и передохнуть, обдумывая всю собранную информацию.

– Хорошо. Где вы были вчера ночью?

– Был дома. – Леонид ответил быстрым, но ровным тоном.

– Может кто-то подтвердить?

– К сожалению, нет. Я до сих пор не встретил ту женщину, которая сможет подтверждать мое алиби на ночь.

– Камеры на подъезде?

– Вышли из строя, – развел руками Леонид. – Уже неделю жалуемся, только не заменили пока.

Он улыбнулся. Да так красиво выглядела эта его улыбка.

«Держись, Татьяна, ты взрослая женщина, а еще и на работе».

Я старательно напоминала себе, что не родился еще тот мужчина, который вгонит меня в краску одной лишь улыбкой.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, сохраняя вид серьезного детектива.

– Значит, алиби на момент убийства у вас нет. – Я открыла блокнот и отметила это.

Надо бы еще у Вячеслава Степановича спросить, где он был.

– К сожалению, нет. Я вышел из офиса в шесть часов двадцать минут. Сел в машину и сразу же поехал домой. А потом весь вечер в гордом одиночестве смотрел кино. – Мужчина подтянул руки поближе к своим ногам и постучал ногтем большого пальца по своему бедру. – Если бы знал, что в эту ночь убивали Алексея, нашел бы себе компанию.

– Что ж, больше вопросов у меня нет, – закрытый блокнот на стол. Ручка легла рядом.

Леонид поднялся на ноги и застегнул верхнюю пуговицу своего пиджака.

– Что ж, – в тон мне сказал мужчина, – надеюсь, вы сможете найти убийцу. Не хотелось бы, чтобы он остался безнаказанным.

– Это моя работа.

Леонид стал серьезней.

– Удачи.

Он кивнул и, коротко распрощавшись, вышел из кабинета.

Ну и денек у меня выдался.

Глава 3

Опрос сотрудников компании затянулся почти до двух часов. Немаленький такой отдел был у Алексея. Да, я еще решила опросить некоторых сотрудников из других отделов – тех, чьи имена назвали айтишники, отвечая на вопрос, с кем у их начальника могли быть конфликты. Но это все выглядело одним таким большим и просторным тупиком, на роль убийцы никто из них не тянул, да и алиби у всех было: у каждого из них вчера поздним вечером, почти ночью, были рабочие созвоны.

– Звучит так, будто вы тут всю ночь провели, – удивлялась я. – Ну не могли же созвоны быть так поздно?

– Почему? – сидевший передо мной мужчина пожал плечами. – Могли. Города в других часовых поясах же. Там разница во времени может быть немаленькая.

В общем, ничего интересного я так и не выяснила. Напрасно только время потратила.

Следующим шагом в моем расследовании стала поездка на место преступления.

– Сейчас, подожди минутку, я машину подгоню, – сказала Ольга, как только я объявила о своей цели. Что меня искренне радовало. Мое личное авто находится в ремонте, а каршеринг – это дополнительное время и деньги.

Вячеслав Степанович воодушевленно закивал. Он щедро выделил нам корпоративный автомобиль. Еще и водителя своего хотел предоставить, но потом вспомнил о собственной срочной и важной поездке и отказался.

– Далеко ехать? – Машина оказалась выше всех моих ожиданий. Забравшись на переднее пассажирское кресло, я с любопытством оглянулась, чтобы осмотреть салон. – Богато-богато, – протянула я, не задумываясь. Оля согласно кивнула и нажала на кнопку, заводя мотор. Машина приятно заурчала. – Так далеко?

– Не очень. Домчим минут за пятнадцать.

Оля лихо выскочила с парковки и помчалась по дороге на пределе допустимой скорости. Вопреки ожиданиям мне совсем не было страшно, что мы попадем в аварию. Наоборот, было что-то в стиле езды Ольги такое, от чего я чувствовала себя в полнейшей безопасности. Даже во время обгона за сто метров до начала двойной сплошной.

– А ты неплоха в вождении, – подметила я между делом.

Оля скромно засмеялась, барабаня большими пальцами по рулю. Радио негромко играло фоном.

– Да брось. Это ты еще не видела, как я за городом вожу.

Звучало интригующе.

Дорога действительно заняла совсем немного времени, Оля преувеличила, говоря о пятнадцати минутах. Как по моим личным ощущениям, мы доехали минут за десять. Может, чуть дольше. После такой бодрой поездочки я ощущала себя как после катания на экстремальных аттракционах. Кажется, даже волосы немного растрепались, пусть и ехали мы с закрытыми окнами.

Мы оказались в районе новостроек. Красивое место, я не могла прекратить озираться по сторонам. Тут тебе и парк, причем не крохотный и больше похожий на скверик, а настоящий парк. Пока мы проезжали мимо, я успела разглядеть запруду с птицами. Дома были двухцветными – яркими и отлично сочетающимися друг с другом, а не «вырвиглазными» и аляпистыми.

После парка была школа, следом детская площадка, какие-то магазины, садик. Чего тут только не было! И все такое подходящее друг другу. Целый маленький город в пределах большого.

– Красиво тут.

– Ага. Я тоже в этом районе квартиру купила. На этапе котлована. Но, – Оля недовольно дернула уголком губ и пожала плечами, – у застройщика какие-то проблемы с финансами. Так что мой дом достроили лишь до третьего этажа и заморозили. Вот такая история.

– Жаль, – утешать людей я никогда не умела, а Оля это, видимо, помнила, потому как не стала требовать от меня чего-то еще.

Следующий квартал мы проехали в тишине, но потом Оля снова заговорила, прервав мои тщетные попытки придумать, как продолжить разговор.

– Теперь-то я в этом доме точно жить не буду, – сказала она. – Даже когда его достроят. Не думаю, что смогу тут вообще находиться. Жутко это.

– Почему жутко? – нахмурившись, я в ожидании ответа посмотрела на Олю. Та выглядела немного растерянной и как-то виноватой.

– Алексея же как раз возле него и убили, возле моего недостроенного дома. Там все забором обнесено. Вот как раз возле этого забора на дорожке тело и нашли.

Теперь я понимала, почему Ольга больше не планировала жить в этом живописном районе. Что ж, ее можно было понять. Не знаю даже, как сама бы поступила на ее месте.

– Да уж, – протянула я.

Прекрасно умею поддержать разговор в любой ситуации. Да, я такая.

На мое счастье, мы уже приехали. Видимо, это и был тот самый дом-недострой, в котором у Ольги пока еще была своя собственная потенциальная квартира. Дом представлял собой трехэтажную постройку. Последний этаж короной венчал частокол из торчащей арматуры, а проемы для окон зияли как пустые глазницы. Вся эта конструкция была огорожена двухметровым забором из металлических пластин серого цвета. Местами безликий серый забор был украшен творчеством любителей граффити.

Мы оказались в отдалении от остальных – уже достроенных – домов. Можно сказать, недостроенный домик был на отшибе: с одной стороны – пустырь, который через несколько лет наверняка обрастет такими же новостройками, с другой – поле и разбитая проселочная дорога. Видимо, по ней к стройке подгоняли строительную технику, а может, когда-то она служила объездной для въезда в город. Дорога петляла, уходя все дальше и дальше в поле, а потом резко сворачивала, и ее уже было невозможно разглядеть.

Мог ли преступник уйти этой дорогой? Наверное, мог. Нужно ли ему это? Очень сомневаюсь.

– Глухое местечко. Как Алексея сюда вообще занесло? – На этот вопрос заведомо ни одна из нас не могла ответить, но я все равно его задала, а Оля пожала плечами и все же сказала:

– Не знаю даже. В этой стороне пока совсем ничего нет. Даже в магазин ему сюда было не по пути – все, что есть, расположено с той стороны. Тут, сама видишь, даже взгляду не за что зацепиться.

– Понятно. – Я оглянулась по сторонам еще раз.

Ближайший дом расположился метрах в тридцати и был выполнен в том же стиле, что и остальные. Наверное, этот недострой когда-нибудь станет точно таким же, а его жители вряд ли узнают о найденном у них «на пороге» трупе.

– Может, у Алексея кто-то знакомый в этом доме живет?

– Сомневаюсь. Его хоть и достроили, но там тоже какие-то проблемы со сдачей. Его пока не заселили. – Оля вздохнула. – А ведь я почти успела купить квартиру в том доме. Но нет… Удача мне изменила, и достался этот, недоделанный. – Она перевела взгляд на недострой и вздохнула еще тяжелее.

Больше моему взгляду в округе зацепиться было не за что. Ну и зачем же Соломин сюда пришел глубокой ночью? Кого он встретил здесь? Может, это вообще было случайное убийство и мой сосед Вадим не имеет к случившемуся никакого отношения? В последнее особенно хотелось верить. Хотя… в случайность убийства в районе недостроенной высотки мне верилось слабо. Ну зачем человеку переться сюда посреди ночи? Какая-то «тайная» встреча? Кто-нибудь вызвонил Алексея, скажем, на конфиденциальный разговор? Шантаж? Мысли в голове крутились каким-то сумасшедшим колесом. На данном этапе расследования у меня слишком мало данных, чтобы делать хоть какие-то выводы. И виновность соседа под большим сомнением. Ну неужели нормальный человек выскочил бы ночью на встречу с тем, чей самокат раздавил тем же утром? Слабо верится…

Налетел ветер и сильно растрепал нам с Олей волосы. Вот теперь моя прическа точно в ужасном состоянии. Я провела рукой по голове, стараясь снова вернуть себе способность видеть.

– Идем. – Оля взяла меня под руку и повела дальше по дорожке.

Она повела меня вдоль забора. Дорожка уже была выложена квадратами серой и темно-желтой плитки, самый обычный узор из чередующихся полос. Служивший границей бордюр был покрыт какой-то странной зернистой краской. Лишь присмотревшись, я поняла, что она, должно быть, светоотражающая. Никогда прежде такого не видела на наших улицах, хотя это кажется таким логичным – делать так, чтобы бордюры были светоотражающими. В этом случае водителям будет легче увидеть границу дороги.

Желая убедиться в том, что бордюр и правда светоотражающий, я потянулась в карман за телефоном, но Оля вдруг резко затормозила. Пришлось остановиться и мне.

– Вот тут его и нашли, – объявила Оля, скованным движением указав вперед. Ну это я и сама поняла, да и Кирьянов вполне доступно мне рассказал, где искать место преступления. Я отвлеклась от бордюра и обратила внимание туда, куда указывала Ольга.

Место преступления было неловко огорожено тонкой яркой лентой, натянутой между четырьмя дорожными конусами. Неприкосновенность важного для расследования участка под защитой, можно спать спокойно, – иронично подумала я. Кого и когда останавливали такие вот ленточки? Впрочем, криминалисты свое дело знают и место преступления «отработать» успели. Кирьянов дал мне «добро» на осмотр площадки.

Я пошла дальше, а Оля не двинулась с места. На мой вопросительный взгляд она коротко ответила:

– Все. Дальше я не пойду. Пусть Алексея, – она запнулась, – то есть его тело, уже забрали, но мне все равно страшно.

Слова Оли звучали искренне, и потому я не стала заставлять ее идти – пусть подождет здесь. Мне на месте преступления ее помощь в любом случае не пригодится.

Придерживая рукой волосы, я пошла дальше по дорожке – пройти оставалось всего ничего – и остановилась у перепачканной бурыми пятнами плитки. Выглядела она под стать декорациям какого-нибудь фильма ужасов, режиссер которого решил добавить слишком много реализма. Недалеко виднелась короткая полоска кровавых капель, но больше всего в глаза бросалось огромное пятно, скрывшее под собой и серый, и темно-желтый цвета плитки. Видимо, здесь тело и лежало. Даже не нужно было заходить за это подобие оградительной ленты, чтобы все как следует рассмотреть.

Что ж, вариант, что мертвого Алексея сюда привезли и оставили, можно было смело отбросить – уж очень много крови осталось. Да и капли эти, видимо, мужчина успел немного пройти после того, как получил удар, а уже потом упал.

Поверх бурых следов крови кое-где обнаружились среды грязи, не особенно четкие, размытые ночным дождем, который определенно смазал картину преступления. И все же следы просматривались. И шли они от забора.