Нечисть против заморышей

– Нет, – улыбнулась Сирин. – Я живу в Купчино, а сюда приезжаю к учителю по классической гитаре, он вон в том доме живет.

Тут раздалось: «Серафима! Привет!» Сирин мягко кивнула головой, вороная грива ее волос качнулась, и помахала рукой идущему по противоположной стороне улицы молодому человеку. Движения ее были плавными, словно текущая река. И вся она была какой-то неземной, нереальной. Марта пригляделась внимательнее к ее парню – нет, он был просто человек. Сирин перебежала улицу, они обнялись, поцеловались и двинулись к дому.

– Ничего себе, даже у птицы Сирин есть парень, – изумленно сказала Марта.

– А чему ты удивляешься?

– Ну я думала, у вас этот… как его… целибат.

– Чего? – рассмеялся Семаргл.

– Обет безбрачия, – пояснила Марта.

– С чего бы это? Мы в своих земных воплощениях просто люди… почти люди, и ничто человеческое нам не чуждо.

– То есть вы можете заводить семьи, рожать детей? – Марта не могла поверить.

– Конечно! – кивнул бог Огня. – И не один раз.

– Многоженцы, что ли?

– Нет, просто наш век долог, гораздо дольше человеческого, мы стареем, уходим в Навь, а потом вновь воплощаемся на земле. И снова женимся, заводим детей и так далее.

– А ваши дети тоже… нечисть?

– Нет, они обычные люди. Ну почти обычные, – сказал Семаргл.

– Как это?

– Среди них есть те, кто обладает особыми способностями. Экстрасенсы, шаманы, ясновидящие. Настоящие, я имею в виду. А есть те, кто отличается талантами – гениальные писатели, искусные врачи, известные бизнесмены. Помнишь, был такой… – Семаргл назвал фамилию знаменитого художника. Марта кивнула. – Так вот он был моим сыном в моем прошлом воплощении. Ну я, конечно, немножко помог ему пробиться в люди, как же без этого, родной сын как-никак.

– А бывают ли у вас бесталанные дети? Или, например, преступники, алкоголики, наркоманы?

Семаргл нахмурился.

– Редко, но случается. Но такие долго не живут.

– Почему? – Марта навострила уши, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Мы их породили, мы их и убираем с земли.

– Куда?

– В царство мертвых, в Навь, куда же еще, – процедил Семаргл.

– А почему ты сказал, что Сирин «мутная»?

– Она пташка сумеречная, противоречивая, – помахал ладонью Семаргл. – То ли райский житель, то ли посланник темного мира, на землю спускается чарующие песни петь, но все печальные, про погибель и скорбь. Морок на людей своим голосом наводит. Но при этом сестра другим райским птицам, радостным, Гамаюну и Алконосту. Странная она, сама по себе живет.

– А где живет?

– Ты глухая, что ли, Марфа? Она же сказала, в Купчино, – пожал плечами Семаргл.

– Да нет, не тут. Вообще она где живет, где этот рай?

– В Прави, где же еще? Там, где все боги обитают. Из наших лишь один Велес, заступник животных, в Яви живет.

– В Яви?

– На земле, по-вашему.

– А где именно? – заинтересовалась Марта.

– Ох и любопытная ты, – усмехнулся Семаргл. – Да тут, в Петербурге, где и все воплощенные поселились.

– А что, в других городах, в Москве, например, ваших нету?

Семаргл бросил на нее снисходительный взгляд.

– В Москве зато ваших полно, богам там не протиснуться будет.

Марта помолчала немного и снова спросила:

– Как думаешь, она за нас?

– Ну не на стороне заморышей это точно, – сказал Семаргл. – Недолюбливает она Сирен, эти из заморышей. Хотя они вроде ей дальняя родня. Их пращуры родные сестры были, но из-за чего-то повздорили на заре времен, и с тех пор Сирены и птица Сирин в контрах.

– Надо же, у вас все как у людей, – усмехнулась Марта.

– Это у людей все по нашему образу и подобию создано, – поправил ее Семаргл. – Ты причину со следствием не путай!

Подошел автобус, они доехали до угла Измайловского и расстались.

– Ты заходи к нам с Баюном в гости, у нас весело, – сказал на прощание Семаргл.

На следующий день после работы Марта зашла в магазин. В проходе между стеллажами с крупами стояла невысокая девчонка лет пятнадцати с фиолетовыми волосами, собранными в высокий хвост, и причудливо накрашенными глазами. Она задумчиво перебирала пакеты на полке и разговаривала по телефону.

– Нет, заюш, амаранта тут нет. Давай я киноа возьму?

Мимо нее стала протискиваться дородная дама с тележкой, полной памперсов, упаковок детского питания и бумажных полотенец. Дама остановилась у полки, достала три пакета гречи, опустила их в свою тележку и ринулась дальше. Но тут задела плечом руку девушки с зажатой в ней пачкой киноа. Пачка полетела на пол, разорвалась, крупа рассыпалась по полу.

– Жирная корова, куда ты прешь! – взвизгнула девушка.

– Сама корова, смотреть надо, а не руками размахивать! – ответила дама.

Девица бросила взгляд в ее тележку.

– Нарожала, как крольчиха, кучу засранцев, вот и мечешься теперь по магазину, как сумасшедшая. Нормальных людей сбиваешь!

– На себя посмотри, бочка между ног пролететь может. Сама-то как рожать будешь? – женщина презрительно смерила глазами девушку.

– Это ты овуляшка, у тебя другой цели в жизни нет, только плодиться. А я рожать не собираюсь. Я чайлд-фри, свободная от детей, – возмутилась девушка.

– Дура ты, от мозгов свободная, – парировала дама и, гордо покачивая бедрами, удалилась.

Марта пристально вглядывалась в девушку, но та была обычным человеком. Однако сомнения Марту не отпускали.

– Скажите, пожалуйста, давно ли у вас возникло нежелание иметь детей? Я журналист и как раз изучаю эту тему, – решилась Марта.

Девушка недовольно обернулась, но увидев самую располагающую к себе улыбку Марты, снизошла до ответа.

– Ну где-то года два назад мы с подругой решили, что не хотим детей. В жизни так много интересного, чтобы тратить ее на грязные пеленки и вопящих младенцев.

Марта подобострастно кивала.

– Понимаю, понимаю. А, наверное, есть какие-то группы в соцсетях по этой тематике?

Девушка радостно полезла в телефон.

– Ага, вот мы состоим в этой, – она ткнула пальцем в экран. Там появилась аватарка с юной красоткой, весьма искусно накрашенной и сияющей белоснежными зубами.

– А это кто? – спросила Марта.

– Наш коуч, Катарина Глум. Правда, красивая? – девушка с восторгом показала Марте фото.

– Да, на куклу похожа, – согласилась Марта, добавив про себя: «На чертову куклу», ибо увидела то, что ожидала. С фотографии смотрела на нее, ощерившись острыми зубами, Гарпия – злобное существо, наполовину птица, наполовину женщина. Марта знала, что Гарпии с древних времен выкрадывали души людей и похищали детей. «Очередная жертва заморышей, а ведь девчонка совсем», – огорчилась Марта.

Глава 6

Лето было уже на излете, но погода в Питере стояла сказочная: солнце шпарило так, будто перепутало конец августа с июнем, а Северную столицу с Дубаем. Работать надоело, но боги и нечисть содержать Марту не собирались, поэтому ежедневно она утром топала на работу, а вечером плелась обратно, жалея, что все теплые деньки тупо просиживает в офисе, а не купается в Финском заливе вместе с русалками или не устраивает пикничок где-нибудь в тихом лесном захолустье в компании лесовика, полудницы и Ауки.

Вот и сейчас, утомленная дневной жарой и рабочей морокой, Марта шла домой, радуясь вечерней прохладе. Свернув в свой двор, она замедлила шаг – ей навстречу со скамейки поднялся здоровенный детина под два метра ростом. Вид у него был устрашающий: растрепанные черные волосы воинственно торчали, колючий взгляд прищуренных глаз слово пригвоздил Марту к месту. Она как-то сразу поняла, что детина ждал именно ее.

– Пришла, лапушка, – вкрадчиво произнес незнакомец и улыбнулся, обнажив неровные редкие желтоватые зубы.

От этой плотоядной улыбки у Марты похолодела спина, в глазах потемнело, и она не могла сосредоточиться на том, чтобы вглядеться, кто именно перед ней, но почему-то была уверена, что точно не человек. Детина раскинул лапищи и пошел на Марту, словно собираясь ее обнять. А у нее от страха не было сил убежать, и во дворе, как назло, ни одного человека.

– Кто вы? – проблеяла Марта.

– Верлиока, – ухмыльнулся незнакомец.

И тут Марта вспомнила: Верлиока некогда был воином в войске Семаргла, а потом переметнулся на темную сторону, стал служить заморышам. И это с ним давным-давно закрутила любовь ее собственная бабушка. И Марта вмиг приняла решение.

– Так значит, ты практически мой дед?

– Чур тебя побери, какой дед? Нет у меня детей, – притормозил Верлиока.

– Ты с бабкой моей мутил, еще до войны!

– Какой войны? Много их на моем веку было, – и Верлиока громогласно захохотал.

– Великой Отечественной, – буркнула Марта.

– Да с кем я только не любился, чего всех баб помнить-то? – оскалился Верлиока, и Марта поняла, что проиграла. А он тем временем подходил все ближе и ближе.

– Что тебе нужно? – она оглянулась, куда бы рвануть: на улицу или скорее к себе в парадную? Но ворота позади были закрыты, а путь к двери преграждал Верлиока.

– Как обычно, лапушка, жизнь твою… – он жутко улыбнулся, и Марта поняла: ей пришел конец. Она набрала полную грудь воздуха и приготовилась завопить.

– Эй, бахталэс, мурш! – вдруг раздался приятный мужской голос. Из-за угла дома мягкой кошачьей походкой вышел молодой человек лет тридцати. Судя по кучерявым волосам цвета воронова крыла, жгучим карим глазам и белозубой шальной улыбке, парень был цыганом. Расстегнутая яркая рубаха обнажала смуглую грудь, поросшую темным волосом. Верлиока оглянулся.

– Чего?

– Здорово, говорю, любезный! – приветливо улыбнулся парень. – Зачем к девушке пристаешь? Может, она не хочет с тобой знакомиться? Может, у нее друг есть?

Марта выдохнула. Помощь пришла откуда не ждали. Марта удивилась присутствию в их дворе цыгана, но он появился очень кстати.

– Я не дружить с ней собираюсь, – грозно рыкнул Верлиока. – Проваливай отсюда.

– Ай, гаджо, некрасиво как говоришь. Рома заберет девушку и пойдет своей дорогой. А тебе тут не рады, бэнг рогэнса! – цыган пока разговаривал, мягкой стелющейся походкой обогнул Верлиоку и оказался между им и Мартой, прикрыв ее собой.

Верлиока взревел и бросился на цыгана, тот легко увернулся и, каким-то неуловимым движением резко дернул великана за руку. Тот пронзительно вскрикнул и рухнул у ног Марты, неловко вывернув руку так, что было сразу понятно, она у него сломана. Цыган не стал дожидаться, пока великан поднимется, подхватил Марту под локоть и утащил за угол дома. Оттуда они наблюдали, как Верлиока с трудом поднялся и, стеная и придерживая второй рукой, словно младенца, сломанную руку, похромал на улицу.

– Спасибо, Рома! – Марта с благодарностью взглянула на цыгана.

Тот засмеялся.

– Рома – это «цыган» по-нашему, а зовут меня Чирикло.

– Чирикло?

– Соловей, – пояснил цыган.

– Как ты здесь оказался? – спросила она.

– Я почувствовал, что тебе нужна помощь, Марфа, – просто ответил парень, и улыбка его стала еще шире.

– Ты знаешь, кто я, – не спросила, а скорее утвердила Марта. – Значит, ты из нечисти. Но я не вижу твоего истинного облика. Почему?

– Потому что я такой и есть, – Чирикло развел руками. – Я всегда в своем обличье, Соловьем-разбойником меня кличут.

Марта ошарашенно вытаращилась на него.

– Соловей-разбойник, тот самый, из Брянских лесов на берегу реки Смородины?

Чирикло довольно кивнул.

– Да, из села близ города Карачева под Черниговом.

– С тобой же вроде бился сам Илья Муромец? А ты сидел на высоком дубе и свистел грозным посвистом, от которого деревья гнулись. Ну так в былинах, по крайней мере, говорится.

– Бились мы с Илюшей, да не взаправду, а по-дружески. И с дружиной князя черниговского мы с братьями стенка на стенку на Масленицу сходились. Кулачный бой – старинная русская забава, добрая тренировка для настоящего боя с неприятелем, – хмыкнул Чирикло. – И не сидел я на дубу, ерунда это, просто село наше называлось Девять дубов. Оно до сих пор стоит в тринадцати километрах от города Карачева в Черниговской области, ты карту-то глянь, Марфа. А остальное правда, свист мой страшен для всех врагов земли Русской. Что так смотришь? Думала, я чудищем окажусь?

– А почему ты сам пришел, ведь я тебя не пробуждала? – недоверчиво продолжала расспрашивать Марта.

– Я шел на зов, – просто ответил Соловей-разбойник.

– На чей зов?

– Земли-матушки, она стонет, травы в поле шепчутся, кроны деревьев поют, что грядет великая битва с заморышами. Я ухо к земле преклонял, слушал и по зову шел. Он меня и привел в этот двор, а тут ты, Марфа.

– А ты можешь свистнуть? – попросила она. – Я никогда не слышала…

– Да не дай бог тебе услышать мой свист, – серьезно ответил Соловей-разбойник. – Не ко времени сейчас. Ты домой иди, ничего не бойся, я всегда где-то рядом буду.

– Ты живешь поблизости?

– Нет, – рассмеялся Чирикло. – Нет у меня дома, но я нигде не пропаду. – И неожиданно пропел глубоким мягким баритоном:

– Нет у цыгана ни земли, ни хаты,

Но он свободный, но он богатый.

Над ним не свищет нагайка пана.

Куда ни глянет, земля цыгана.

– Может, у меня остановишься? – предложила Марта, ей было с ним так спокойно и не хотелось после сегодняшнего происшествия оставаться одной.

Но Соловей-разбойник отказался.

– Нет, вортака, у меня кругом друзей полно, все меня за своего принимают. А летом и чердаки – отличный приют для цыгана.

– Как ты меня назвал? – заинтересовалась Марта.

– Вортака? «Подруга» это по-нашему, по-цыгански.

– А что ты сказал Верлиоке?

– А, – засмеялся Чирикло. – Гаджо – это «мужчина», но не наш, не цыган. А бэнг рогэнса – просто «черт рогатый».

– Ты мне свой номер оставишь? – попросила Марта на прощание.

– Нет у меня телефона, драго. Не нужен он цыгану, тем более если он Соловей-разбойник, – улыбнулся Чирикло, тряхнул кучерявой головой и исчез за поворотом.

Еще под впечатлением от случившегося Марта поднялась в квартиру и немедленно набрала Серегу.

– Серый, на меня сейчас напали прямо во дворе собственного дома! Меня чуть не убили! Где твои хваленые великаны, которых ты еще когда обещал мне прислать для защиты? – наехала она на Серого Ангела.

– Ну не убили же, – невозмутимо ответил тот.

– А что, подождем, когда грохнут? – возмущалась Марта. – Если бы не Соловей-разбойник, Верлиока придавил бы меня как мышь!

– О, Соловей объявился? Это хорошо, – сказал Ангел.

– Ага, и прикинь, он цыган, и имя такое забавное – Чирикло!

– Я знаю.

– Что знаешь?

– Все, что мне нужно, – спокойно ответил Серега.

– То есть ты знал, что на меня нападет Верлиока?

– Угу.

– Ты вообще в своем уме? А если бы он меня придушил? – негодовала Марта.

– Не придушил бы. Я знал, что должен был появиться Соловей. Все под контролем, не кипятись, – Серый Ангел был, как всегда, бесстрастен.

– Короче, я не хочу ходить и оглядываться, присылай немедленно своих волотов!

Тут ангельскому терпению пришел конец.

– Ты всерьез считаешь, что весь мир крутиться вокруг тебя, Марфа? – в голосе его прибавилось стали. – Вообще-то волоты давно живут в Петербурге, семья у них, дети, работа. Чтобы их переселить ближе к тебе, уладить все дела, нужно время. Ты думаешь, так легко все это организовать? Взмахнул рукой, и готово? Нет, это не сказка, и чудес на земле не бывает. Жди, всему свое время!

Но дома Марте не сиделось, ей просто необходимо было с кем-то поделиться новостью. И она отправилась на Измайловский в гости к Семарглу и Баюну.

Уже на лестничной площадке она услышала доносившиеся из квартиры радостные вопли. Едва она позвонила, как дверь распахнулась. За ней никого не было, Марта осторожно вошла в темный коридор и остановилась.

– Заходи смелее, мы знаем, что это ты, Марфа! – раздалось из комнаты, и в проеме двери возникла парочка: большой серый кот сидел верхом на черном крылатом псе, оба были взопревшие и очень довольные.

– Откуда вы знаете, что это я? Ясновидение? – понимающе сказала Марта.

– Нет, – заржали оба. – Мы в окно тебя увидели и сразу дверь открыли.

– А чем вы занимаетесь?

– Гоняем по квартире, не видишь, что ли? – и серый наездник пришпорил крылатого коня. Тот встал на задние лапы, расправил крылья и пулей пронесся мимо ошарашенной Марты по коридору на кухню.

– Эй, давай не отставай. Идем чай пить! – донеслось оттуда.

Марта прошла на кухню, где Семаргл уже в своем человеческом облике накрывал на стол, а Кот Баюн, по-прежнему в кошачьем обличье, ловко резал колбасу.

– Первый раз вижу, чтобы кот верхом на собаке ездил, – сказала она.

– Не видала, так погляди, пока глазоньки не лопнут! – ответил Кот Баюн. – Это наша древняя забава – «котаться» называется.

– И ты не возражаешь? – она посмотрела на бога Огня.

Тот расхохотался.

– У нас симбиоз, взаимовыгодное сотрудничество. Мы поспорили, я проиграл, вот Баюн меня и оседлал. А когда он проигрывает, то сказки мне до утра рассказывает и песни поет. Так и живем, я же говорил, у нас весело!

– Да уж, – усмехнулась Марта. – А меня чуть не убили, Верлиока напал во дворе. Но Соловей-разбойник спас. А Серый Ангел до сих пор своих великанов не прислал, – принялась жаловаться Марта.

– Великанов? – удивился Баюн.

– Да, волотов.

Баюн и Семаргл переглянулись, и Марте эти их взгляды совершенно не понравились.

– Что не так? Волоты вымерли, как мамонты? – подозрительно уставилась она на друзей.

– Да нет, не вымерли… – нехотя ответил Семаргл. – Но как бы это сказать… измельчали маленько.

– Измельчали? Как это, говори! – настаивала Марта.

– Волоты были малочисленной расой могучих великанов, жившей в Древней Руси, но со временем их стали вытеснять люди, плодившиеся куда быстрее волотов. Однако часть этой древней расы все же дожила до наших, то есть ваших, дней, – рассказывал Семаргл. – Вообще волоты считаются предками славян. Иногда волоты женились на обычных девушках, от них и пошли в людском роду богатыри.

– Сильные они были, страсть! – продолжил Кот Баюн. – Такие деревья одной рукой поднимали, что нынешним и ста человекам не поднять. Но смирные и терпеливые были, если к ним с добром. А уж если кто разозлит, тому несдобровать, волот хватал бревно и метал в поле на сто сажен. Никто их победить не мог. Так у Александра Македонского волоты много воинов побили, и корабли его потопили, кидая бревна вслед в море.

Марта внимательно слушала.

– Ну уж если такие могучие были, то вряд ли сильно измельчали, – решила она.

– Да как стали волоты жить в городах по людским законам и правилам, так и стала убывать их мощь, разгуляться-то негде, – пояснил Семаргл. – Вот они и очеловечились, мимикрировали под современное общество.

– То есть защитить меня они не смогут? – подытожила Марта.

– Да пес их знает, – буркнул Кот и покосился на Семаргла. – Ой, извини…

Пока пили чай с колбасой, Баюн то и дело тыкал пальцем в экран смартфона и ехидно хихикал.

– Во придурки!.. Чего затеяли… Не оскудеет Русская земля идиотами… – Вдруг он дернул ухом и завопил: – Глянь, Семка! Мы все думали, где Лихо Одноглазое притаилось? А оно вон, на самом видном месте, психолог-консультант, Чур его побери!

Семаргл бросил взгляд в телефон и фыркнул, Марта заглянула через его плечо. На экране была фотография мужчины лет сорока, с аккуратной клиновидной бородкой и тонкими усиками а-ля Джонни Депп. Волосы его были гладко зачесаны назад. Проникновенный взгляд темных глаз придавал мужчине сходство с испанским грандом и как-то сразу располагал к себе. Под фотографией было написано: «Чем я могу быть вам полезен? Эмоциональной поддержкой и участием. Запись на индивидуальный прием» и указан номер телефона и имя – Леонид Одинцов.

– Симпатичный мужчина, – заметила Марта и моргнула от неожиданности. Облик мужчины стал стремительно меняться: элегантная эспаньолка превратилась в длинную козлиную бороду, лицо расплылось вширь, как блин на сковороде, вместо гладкой укладки в разные стороны торчали длинные растрепанные пегие космы, и посреди лба возник единственный черный глаз.

– Ну если тебе такие мужики нравятся, можем познакомить, – усмехнулся Баюн. – Только сильно ему не доверяй, переметчик он, изменщик.

– Не надо, – помотала головой Марта. – Интересно, почему Лихо работает психологом?

– Да очень просто! – сказал Баюн. – Лихо чем питается? Людскими негативными эмоциями. Оно обожает капризных, вечно недовольных жизнью людей. Знаешь таких, которые постоянно ноют и жалуются, ходят с недовольной миной? Вот Лихо питается их дурными мыслями и плохим настроением и растет на этом негативе. А где можно собрать проблемных людей и устроить себе кормушку так, чтобы еда сама к тебе в рот шла? Верно, в кабинете психолога!

– Но ведь психолог должен вроде как помогать, избавлять от негатива, иначе к нему люди не пойдут, – возразила Марта.

– Ха! – хмыкнул Семаргл. – Принцип отсроченного действия яда знаешь?

Марта кивнула.

– Так вот Лихо подпитается негативом клиента, тот опустошенный уходит, вроде как легче ему стало. А Лихо слово свое ядовитое скажет, оно человеку в голову западет, потом укоренится в сознании, и когда снова негатив накопиться, человек опять идет к психологу, слово ядовитое, как наркотик, его туда тянет. Замкнутый круг получается, и Лихо постоянно едой обеспечено.

– Эх, а такой красавец на фотографии, – с досадой вздохнула Марта.

– Ну а как ты хотела? Лихо хоть и предатель, но не дурак! К приятному мужчине клиентки охотней потянутся, – сказал Семаргл.

– А почему предатель? Разве по сути своей оно не тем же самым занималось? Прицеплялось к смурным и недовольным людям, – спросила Марта.

– Тем да не тем, – возразил Баюн. – Раньше Лихо просто сосало негатив и бывало этим довольно. А теперь, когда на сторону заморышей переметнулось, оно определило негатив как норму жизни, депрессию в культ возвело. Ты посмотри, сколько молодых ребят ноют, что «нет смысла жизни», у них «депрессия», «выгорание»! Чтобы выгореть, сначала погореть нужно, а тут еще не зажегся, а уже истлел, болезный, тьфу! – Кот Баюн плюнул на пол, потом опасливо покосился на Семаргла и растер слюну задней лапой.

– Кстати, а ты чего обратно в человека не превратился? – спросила Марта у Кота.

– А зачем? – пожал он плечами. – Это моя шкура, родная, мне в ней удобно, тепло и мягко. А человеком я вынужденно оборачиваюсь – кто коту детишек доверит? А я малышей люблю, сказки им сказываю да песенки пою тем, кто в тихий час спать отказывается. Так что дома я уж в своем, в домашнем. У бабки, когда комнату снимал, там котом не походишь, соседи пинка дадут или веником отлупасят с перепугу. А тут у Семки красота! А вот похолодает, я вообще на его спине калачиком свернусь и никакие морозы не страшны. Шкура-то у бога Огня, знаешь, какая горяченная, как печка!

– Еще чего! – возмутился Семаргл. – Так и позволю я на себе спать!

– Позволишь, конечно! – захихикал Баюн. – Сказки мои ведь слушать любишь.

Семаргл поморщился, но промолчал.