Усадьба у края болот

Под вечер суета началась в доме. Все забегали, куда-то Кузьма гонял экипаж, кого-то привёз из деревни. Савелий работал и внимания не обращал, не особо любопытен он был, а позже в людской, за вечерей проговорился Кузьма, сказывал, что барыня рожать удумала, так он за повитухой ездил. Посетовал, что в дурное время, снова лошадей помянул, а Савелий лишь хмыкнул. И без лошадей понятно, не справиться барыне, слишком слаба, истощена болезнью. Ничем ей уже не помочь, разве посочувствовать…

Вернувшись к себе, Савелий отправился в мастерскую. Работа работой, но есть ещё нечто, что в удовольствие делает, там, в мастерской, под сильными умелыми руками расцветали причудливые узоры на большом куске дерева. Ему предстояло со временем превратиться в оправу для напольного зеркала, а пока падала стружка на земляной пол, мастер творил волшебство.

Мастер так увлёкся, что не сразу расслышал робкий и неуверенный стук в дверь, настолько тихий, что и услышал-то его только чёрный котёнок, дремавший на скамье. Поднял голову, навострил уши, и лишь тогда Савелий догадался, что странный звук не из подпола идёт, не мыши балуют, а кто-то за дверью стоит. А ещё незваному гостю очень нужна помощь.

Откуда пришла догадка, бог весть, но мастер откликнулся, рванул дверь на себя и в жарко натопленную мастерскую, прямо в подставленные руки Савелия, ввалился замёрзший мальчуган.

– Алексашка! – охнул Савелий, узнав меньшого барского сына. – Откуда ты здесь? Что стряслось?

Мальчишка не отвечал, лишь выбивал громкую дробь зубами. Замёрз. Неизвестно сколько времени провёл малец на улице, а он одет к тому же совсем не по погоде: в лёгкую рубашонку, штаны, да ботики, смешно сказать, расшитые. В таких только по коврам турецким ходить да по паркету натёртому, но точно не грязь дворовую месить.

– Обожди, я сейчас! – Савелий аккуратно усадил мальца на лавку, сунул ему в руки разомлевшего от тепла котёнка. – Ждите! – и выскочил во двор.

Вернулся он почти сразу, завернул мальчонку в принесённое из избы одеяло, снял с замёрзших ступней туфли, принялся растирать пахучей мазью детские ножки. Потом подоткнул под них край одеяла, усадил мальчонку к стене, поставил на печь котелок.

– Я, Алексашка, сейчас травки заварю, а ты выпей. Непременно выпей, чтобы не захворать. Куда ж ты, малец, к ночи да в таком наряде отправился? Почто тебе дома не сидится?

– Ой страшно дома, дядька Савелий! – с трудом разомкнув губы, прошептал мальчик, – Страшно…

И тут вспомнил Савелий, что Кузьма привёз повитуху из деревни, нахмурился, отвернулся от мальчика, боле не спрашивая его ни о чём. Поставил на верстак две железные кружки, налил отвар.

– Ну, Алексашка, давай чаёвничать? Не обессудь, угостить мне тебя нечем, – развёл руками он, понимая, не за угощением прибежал парнишка, за поддержкой. Только почему к нему, вот вопрос. До сего дня они и парой слов не перекинулись, да и не след барчуку с дворовой челядью общаться. Видно, сильно впечатлило мальчика спасение котёнка, так впечатлило, что в самый страшный момент своей жизни не к близким за поддержкой побежал, а к чужому, незнакомому мужику.

Савелий пододвинул к лавке верстак, сел рядом с гостем, протянул ему кружку.

– Пей, Саша. Это не очень вкусно, но ни одна хворь не привяжется.

Мальчик послушно протянул руки за кружкой, завёрнутой в холстину.

– Осторожней пей. Горячо…

Он кивнул, оглядел мастерскую и, глядя на работу Савелия, спросил.

– Что это?

– Это? – Савелий замялся. Негоже мастеровому время на ерунду тратить и материалы хозяйские для собственных нужд использовать, узнает – проблем не оберёшься, но всё же ответил, – Это, Алексашка, зеркало будет.

– Красиво! – оценил Саша. – Я тоже хочу научиться…

– Тебе грамоте обучаться надо, не дело это барину столярничать.

– Папенька позволит, – уверенно возразил мальчик.

Что ж… Шила в мешке не утаить, рано или поздно, а увлечение Савелия всё равно откроется.

– Ну коли позволит… Тебя искать не будут, малец?

– Не будут.

– Уверен? Может, проводить тебя до дома?

– Я тут останусь, – решил мальчик. – До утра.

– Добро, – отозвался Савелий и добавил, заметив, что у мальчугана глаза слипаются, – Ты спи, малец, а я поработаю ещё… – помог ему улечься, сунул под голову свёрнутый тулуп. Мальчишка сонно пробормотал что-то, прижал к себе котёнка и засопел. Ничего. Авось обойдётся, не захворает малец. А вот ему непременно нужно дойти до барского дома, предупредить, что мальчишка у него загостился, покуда искать сорванца не начали.

Ночь на дворе глухая, безлунная, в такие ночи только колдовством заниматься, порчу наводить и проклятия, да и наводить нет нужды, сами прилипнут, привяжутся – не оторвать потом, не истребить. В такие ночи лихо по дворам крадётся, в окна заглядывает, жертву себе высматривая.

Но Савелий не боялся. Выходить на холод, конечно, не хотелось, но страха не было. К нему не прицепится беда, не посмеет. Плотно притворив за собой дверь мастерской, Савелий шагнул за порог, бросил взгляд на болото и вдруг увидел…

Нет, ему не показалось, по болоту скакали лошади. Две шли рядом, следом, отстав на корпус, ещё одна, и совсем молодой конёк замыкал шествие. Полупрозрачные, они будто светились в ночи, позволяя разглядеть себя во всей красе – от густой гривы до кончиков мощных копыт. Топота слышно не было, да и откуда бы, ведь призрачные лошади, ненастоящие, а вот низкое ржание Савелий слышал так же ясно, как тревожное кошачье мяуканье из-за двери.

Лошади ускакали, а Савелий, держа перед собой лампу, отправился в усадьбу. Лампа чадила, пламя плясало и билось о стекло, неровные, дёрганные тени скакали по дороге. Не к добру, ох, не к добру. Савелий покачал головой, понимая, что в усадьбе действительно происходит что-то страшное, зло то затихает и дремлет в болоте, то снова вскидывает голову, и вот тогда страшные вещи происходят в имении или поблизости. Люди сходят с ума, животные сходят с ума, причём не поодиночке, а массово, как те же лошади разбойничьи, сколько смертей было – не сосчитать. Да не обычные смерти в большинстве своём, а убийства или самоубийства, вот и сейчас что-то произойти должно.

Да что? Смерть, конечно. Савелий ощущал её дыхание, видел белые нити тумана, тянущиеся с болота к барскому дому. Нет, не выжить барыне. Да он и так это знал. Видел. Ежели повитуха за ребёночка поборется, вероятно, сможет спасти, но, если нет… Двойные похороны на погосте барин проведёт, обоих оплакивать будет. И супругу, и доченьку не родившуюся.

Отогнав мрачные мысли, Савелий зашагал быстрее, вот уже мост показался в рыжем свете лампы, и тут он снова увидел лошадь. Она стояла под мостом и пила воду, но, будто почувствовав его взгляд, вскинула голову и заржала, словно силясь сказать ему что-то. Да только не понимал он лошадиного языка, бросил сквозь зубы: «Сгинь!» и продолжил свой путь.

На стук ему не открыли. Послышался шорох за дверью, затем осторожный голос Кузьмы.

– Кому неймётся там? Ночь на дворе…

– Кузьма, это я Савелий.

– Почто бродишь, Савелий? – так и не открыл дверь управляющий.

– Ко мне мальчонка хозяйский прибился. Из дома сбежал, напуганный. Так я его у себя в мастерской оставил, спать уложил. А сам вот… предупредить пришёл.

– Добро. Иди спать, Савелий, покуда беды не случилось.

Заскрипели половицы, понял мастер, что Кузьма ушёл из сеней. Он снова хотел постучать, спросить, что в доме происходит, да передумал, опустил руку, направился по тропке к мосту. Прав Савелий, поспать надо. Мастер вздохнул досадливо, не вышло поработать сегодня, ни на дюйм не продвинулся.

А утром с мальчишкой Егоркой прилетела к его избе страшная весть.

– Барыня померла! – во всю глотку вопил мальчишка, – Дядька Савелий! Барыня померла!

Савелий как раз умывался над тазом с водой, услышав дурную весть крепко выругался шепотом и цыкнул на мальчишку.

– Цыц, Егорий! Алексашку разбудишь.

– Ой… – выдохнул Егорка, – Он тут, да? То-то давеча на глаза не попадался… Так это… мамка его померла! Дитя родила и отошла, – бубнил он, не понимая, почему мастеровой так спокоен, будто и не принёс он весть о смерти хозяйки.

– Я слышал, – заверил его Савелий. – Не след голосить на всю округу, говорю, Алексашка здесь. Малой он ещё, негоже ему от тебя страшные вести узнавать. Пусть отец расскажет.

– Понял, – закивал Егорка и попятился. – Ну я пойду, да?

– Иди. Скажи Кузьме, что я подойду скоро. Вот только мальца до дома сведу.

Егорка хлопнул глазами и, словно заяц, припустил к усадьбе.

Глава 4

Похороны Артура назначили на среду. С утра Ваня заехал за Диной и вместе они поехали к моргу. Не успели подойти, тут же их окружили коллеги. Похороны похоронами, но вид у всех был такой, будто стряслось что-то ещё, не менее страшное и непонятное. На лицах недоумение и растерянность, а ещё страх и, наверное, неприятие. И точно…

– Слышали новости?

– Вчера Володя со столярного цеха собой покончил!

– В окно вышел! Ни с того, ни с сего! Прямо на глазах у жены!

Ваня, растерявшись от множества голосов со всех сторон, замотал головой. До него с трудом доходил смысл сказанного. Володя? Добряк и балагур? Да более жизнелюбивого человека даже представить нельзя! Замелькали картинки перед глазами. Вот Володька с гитарой у костра. Сидит, задумчиво глядя на пламя, вот ударяет по струнам, вскидывает голову и затевает что-то такое, отчего хочется пуститься в пляс, ну или подпевать, как минимум. Вот он в цеху, за работой. Ваяет что-то, мурлыкая песни под нос, отступает от верстака, любуется собственной работой, и глаза горят, и улыбка с лица не сходит. Вот на лыжах летит с горы, неумело, коряво, естественно падает, да неудачно, распарывает руку веткой. И все суетятся вокруг, а он откидывается на снег и хохочет, интересуясь, заснял ли кто-нибудь его феерические кульбиты. Володя не умел грустить. Всегда и всем улыбался открыто, а конфликты… да с ним невозможно конфликтовать! Даже от сурового шефа ему не доставалось, кажется ни разу. Разве такой светлый и открытый человек мог решиться на такое?! В голове не укладывается.

– Почему это произошло? – спросил Ваня. –Был повод?

– Жена уверяет, будто говорил он с кем-то невидимым, и, якобы, этот кто-то его принудил, – пояснила подошедшая к толпе Лариса. – Ваня, ты видишь, что происходит?

– Вижу, – сдавленно пробормотал Ваня. Он пробился к Ларисе сквозь толпу, взял её за локоть, решительно отвёл в сторону. – Это из-за зеркала, да? Ладно, когда один ума лишился, но, чтобы двое… так не бывает! Это всё зеркало?!

– Да. Я предупреждала.

– И что теперь?

– Теперь подобная участь ждёт каждого, кто касался рамы инструментом, а также моих сыновей.

– Как всё это можно остановить? – спрашивая, Ваня не смотрел на Ларису, только на коллег. Кто? Кто будет следующим? К реставрации этого чёртова зеркала руку приложил почти каждый, ну кроме бухгалтерии и кадровички, конечно. Даже Динка… как декоратор. Да и сам он не удержался, что-то подправил в самом конце. Что же? Да конечно, подпись мастера сбоку.

– Не знаю. Мы об этом зеркале вообще почти ничего не знаем, разве, что хранилось оно до времени в какой-то старой усадьбе, а потом предки Артура его забрали.

– В какой усадьбе?

– Да не знаю я! Я ещё в тот раз говорила, что никто не знает, откуда оно взялось!

– Кто-то из Артуровых родственников остался в живых?

– Нет.

– Так… понятно. А фотографии старые есть дома? Ну хоть какие-то.

– Это да. Артур бережно хранил семейный архив, – не скрыла сарказма она.

– Ну хоть что-то. Сегодня не до того, а завтра мы с Диной подъедем прямо с утра. Будем искать хоть какую-то информацию.

– Да, Вань. Я подготовлю архив.

– Договорились.

Ехать на поминки и Ваня, и Дина отказались. Лариса принялась уговаривать, но Ваня ответил категорическим отказом, сославшись на то, что поутру большое дело предстоит. Лариса кивнула и отстала, укор в её глазах сменился пониманием.

– Почему она с тобой так общается? – спросила Дина, едва они сели в машину и отъехали от кладбища. – Не так, как с остальными, ближе что ли…

– Я их с Артуром когда-то познакомил. Так вышло. У нас корпоратив новогодний намечался, нужно было с парой приходить. А я один. Предложил Лорке со мной пойти, она соседка наша, через этаж жила, мы не то чтобы дружили, так… общались. Там они и познакомились.

– Почему ты один?

– Да как-то… – Ваня улыбнулся, – Не складывалось, знаешь… У меня бабушка суровая была, гоняла девчонок только в путь! И, как ни странно, в своих суждениях ни разу не ошиблась. Поначалу я обижался, а она только плечами пожимала: «Помни, Ванюша, хороших девушек мало! Чтобы разглядеть ту единственную, что тебе подходит, особым зрением обладать надо! А твои подружки – шелуха. Карьеристки и иждивенки. Вот эта с «г» характерным, видел, как квартиру по-хозяйски разглядывала? А та, каланча громом гремела, что муж при жене должен быть, а не в гараже или на стадионе? Думаешь, легко с ней ужиться будет? Писаться по углам от страха через месяц начнёшь. Не твоё это всё, Ваня, ищи. Сердцем ищи, оно прозорливее глаз».

– Какая мудрая бабушка!

– Да. Дин, ты завтра со мной к Ларисе?

– Разумеется. Мы вместе в эту игру вписались, соответственно, до конца вместе пойдём.

– Вот только куда идти – не ясно. Знаешь, что странно… То зеркало, что в доме Артура, и то, что мне старуха в лесу подарила – изделия рук одного мастера. Мы говорили уже об этом, но мне почему-то сей факт покоя не даёт. По теории вероятности, каков процент того, что я увижу оба зеркала? Более того, стану «счастливым» – Ваня с сарказмом хмыкнул, – обладателем одного? Мизерный! Почти ничтожный!

– Это знак, Вань, – уверенно ответила Дина. – Указание что ли. Именно тебе выпало разгребать весь этот кошмар.

– Спасибо! – с горьким смешком отозвался парень, – Я так об этом мечтал! Вот прям с детства.

– Может быть, тебя утешит тот факт, что ты не останешься один-на-один с этой шарадой? Я буду рядом, я помогу.

– Спасибо, Дин. Правда, спасибо. Если я предложу сейчас поехать ко мне, это уместно будет? – Ваня с надеждой посмотрел на девушку. – Ты не подумай ничего такого, просто посидим, подумаем… Может, сумеем решить уравнение со всеми неизвестными.

– Уместно. Поехали.

Расположились на кухне. Маши не было дома, усвистала куда-то, оставив полную раковину грязной посуды и недопитую кружку кофе на столе.

– Ничего нового, – вздохнул Ваня и заглянул в холодильник. – Ну хоть еды наготовила. Дин, ты посиди пока, я приберусь и на стол накрою.

– Могу помочь, – предложила Дина. – Вань… я не стала говорить утром, но мне снова снился Артур. Он будто по болоту шёл. Осторожно так, выбирая, куда наступить, оглядывался, а вокруг, куда ни глянь, сплошная топь. А потом рядом с ним возникла лошадь. Из ниоткуда, словно из болота или из воздуха соткалась, Артур протянул руку, уцепился за гриву и так, наполовину вися на лошади, пошёл вперёд. Они уходили всё дальше и дальше, прямо по топи, а я будто всё это видела в реальном времени, будто стою на болоте, они уходят, я остаюсь одна. И так мне стало страшно! Проснулась в ужасе. Вот к чему такой сон может сниться?

– Не знаю, Дин, – замерев с грязной тарелкой в руках, отозвался парень. – Это бабушка была мастерица сны угадывать, а я не умею. Но однозначно, не так просто он тебе приснился.

Какое-то время оба молчали. Ваня мыл посуду, Дина смотрела в окно.

– А где зеркало? – вдруг спросила она.

– Зеркало? – Ваня слегка растерялся. Вот уже несколько минут, занимаясь делами, он думал о том, что ему очень хочется взять в руки зеркало. Дина словно озвучила его мысли. Убрав в сушку последнюю тарелку, он открыл старинный сервант, нажал невидимую глазу кнопку и из-под нижней полки выехал узкий ящичек.

– Ого! – воскликнула Дина. – Потайной ящик!

– Что-то типа того, – согласно кивнул Ваня, доставая из ящика завёрнутое всё в ту же холстину зеркало. – Припрятал на всякий пожарный. Что-то подсказывает мне, что это зеркало беречь нужно, хотя бы до тех пор, пока не поймём, как оно связано с тем, вторым.

Ваня развернул холстину, взял зеркало в руки и чуть не выронил его от неожиданности. Поверхность зеркала больше не была чёрной, вот только не своё отражение увидел в зеркале Ваня, а Артура, стоявшего у него за спиной.

– Ты?! – невольно вырвалось у Вани.

Начальник кивнул, подтверждая.

– Что с тобой случилось?

Тот лишь плечами пожал, видимо, не зная, как ответить. Зеркало не тот прибор, что умеет голос передавать.

– Давай так… Ты погиб из-за зеркала? – и, дождавшись кивка, продолжил, – Эти зеркала связаны? Мне его беречь нужно? – снова Артур кивнул два раза, поднял руку и показал Ване три пальца. – Что? Три? Я не понимаю! Три дня? Три смерти? – и, поймав взгляд Артура, указывающий на зеркало, догадался, – Три зеркала? Их три и нам надо найти третье? – Отражение ответило сдвоенным кивком и пропало, зеркало снова стало чёрным и матовым.

Ваня положил его на стол и без сил опустился на кухонный диванчик. Сердце бухало набатом, казалось, вот сейчас пару рёбер сломает, пот струился по лицу, а губы противно дрожали. Сообразив, что находится на кухне не один, Ваня подхватил полотенце, утёр пот со лба и попытался сосредоточиться. Вдох – выдох, вдох – выдох. Только тогда он смог поднять глаза на изумлённую девушку.

– Дина… я не сошёл с ума, крыша на месте, кукуха… гнездо вьёт. Всё хорошо.

Она моргнула, недоумённо пожала плечами.

– Вань, ты о чём? Я в курсе, что тебе помощь психиатра не требуется. Рассказывай, что видел? Я так понимаю, Артура?

– Как легко с тобой, – со смешком ответил парень, – Ничего объяснять не приходится. Ни паники, ни испуга… Ладно. Да, я в зеркале видел Артура. Он, ну как смог, конечно, дал наводку. Оказывается, зеркал всего три, и мы должны найти третье.

– Зачем?

– Не знаю. Погиб Артур из-за проклятия, наложенного на род через зеркало, ну как я это понимаю, следовательно, смерти будут повторяться. Это мы тоже уже поняли. Для того, чтобы избежать подобного развития событий, мы должны собрать все зеркала. Два у нас есть. А третье…

– Поди туда, не знаю куда?

– Похоже… Дин, тебе снилось болото. Думаю, всё что мы видим, и всё, что плывёт нам в руки – это детали одного пазла. Что мы имеем? Три зеркала, одно из которых нужно найти, болото…

– И лошадь! – насмешливо закончила Дина. – С чего начнём? Болот в нашей стране ужас как много, лошадей… ещё больше, про зеркала вообще промолчу. Начнём мы, Ваня, с архива. Поедем завтра к Ларисе и всё проверим.

– Нет. Не завтра. Я позвоню.

– Куда такая спешка, Вань? Лариса, скорее всего, на поминках ещё.

– Вряд ли. А спешка необходима. Двоих мы уже потеряли…

На звонок Лариса отозвалась почти сразу, сказала, что уже дома и готова предоставить Ване архив мужа. Ваня уточнил, смогут ли они на время этот архив забрать и, получив согласие, уточнил, сколько времени понадобится Ларисе, чтобы всё подготовить.

– Динка, – отключившись, обратился он к коллеге, – О! Нет, напарник! Можно, я так тебя буду называть? – подмигнул он. Дина нахмурилась в ответ. – Да, неуместная шутка, – смутился Ваня, – Извини. Короче так, обедаем и выдвигаемся. Архив нам предоставят, разбирать его будем здесь. Кстати, если хочешь, можешь на время сюда перебраться, свободная комната есть.

– Нет, Вань, это лишнее. Я живу совсем рядом, нет необходимости стеснять вас с Машей.

– Да почему стеснять? – спросил Ваня и покраснел, смутившись. Воодушевившись расследованием, он и не подумал, что предложение его несколько двусмысленно выглядит. – Ладно, возвращаемся к нашим баранам, – резко сменил тему он.

– Не к баранам, а к лошадям, – поправила его Дина и рассмеялась. – Вот не до смеха сейчас, понимаю! – прокомментировала свою реакцию она, – Но какая же нелепая история выходит! Нарочно не придумаешь!

– Это всё потому, что об этой истории мы ничего не знаем. И не понимаем, как одно с другим увязать.

Пообедав, напарники поневоле поехали к Ларисе. Та с порога вручила Ване коробку из-под кофемашины, доверху набитую бумагами.

– Вот, Вань. Это всё.

– Хорошо. Спасибо.

Зайти Лариса не предложила, напротив, рада была, что и от старого хлама избавилась, и от визитёров. Пусть где хотят архив разбирают, её это больше не касается. Свалила проблему на других и забыла о ней, поразительная особенность! Пришлось Ване ещё раз напомнить ей, чтобы берегла зеркало, поскольку проклятие прежде всего её сыновей касается, а зеркало – ключ к разгадке.

– Как-то быстро она нас за дверь выставила… – недовольно проворчала Дина, открывая Ване подъездную дверь, – Не то чтобы я на чаёк напрашивалась, но предложить могла бы. Соблюсти приличия что ли.

– У неё муж умер, – пыхтя, отозвался Ваня, – Её можно понять.

– Скажи ещё, что она поседела от горя и руки на себя наложить собирается!

– Да нет, конечно, это вряд ли, но ведь любила же… наверное.

– Ключевое слово «наверное»! Поверь, на безутешную вдову она мало походит.

– В любом случае, это не наше дело…

– По-хорошему, она, и только она, должна сейчас разбирать архивы мужа и искать ответы на вопросы, но Лариса всё предпочитает делать чужими руками, даже проклятие зеркальное на нас с тобой свалила!

– Динка, если не хочешь, можешь не заниматься этим, – сев за руль, глянул на девушку Ваня. Очень ему не хотелось, слышать отказ, но свою позицию Дина озвучила, осталось дождаться вердикта.

– Ни за что не откажусь! – пристёгивая ремень безопасности, ответила девушка, и парень улыбнулся. Надо же! Сколько лет работали вместе, а он даже не представлял себе, что угрюмая и необщительная Дина может оказаться такой азартной. Как вышло так, что, два человека, за несколько лет совместной работы перекидывающиеся лишь короткими фразами, вдруг за считанные дни сблизились настолько, что взялись за трудное и опасное дело, и уже смело могут называть друг дружку напарниками?

Когда приехали, Ваня отнёс коробку в свою комнату и потащил Дину на кухню.

– Сначала запасёмся кофейком и бутербродами, дело нам предстоит долгое, нудное, но, надеюсь, увлекательное.

– Как же! – Дина была настроена скептически, – Увлекательное! Старый хлам разбирать – это крайне увлекательное занятие. Вот тебе, Вань, понятно, что конкретно искать нужно?

– Ну… – протянул Ваня, наливая воду в резервуар кофемашины, – Что-то связанное со старинными усадьбами, зеркалами, болотами, лошадьми… напомни, какие ещё у нас вводные? – подмигнул напарнице он.

– Не смешно! А вообще у нас ещё есть имя мастера, создавшего все три зеркала. Исаев С.Л.

– Интересно, а С.Л. это что такое? – задумался Ваня. – Сергей Леонидович? Семён Леопардович? Себастьян Леонардович? – накидывал версии он.

– Сигизмунд Леопольдович! – фыркнула Дина, и оба рассмеялись. И понимали, что сложившаяся ситуация отнюдь не смешна, и для веселья повода нет, но обоих уже захватило таинственное расследование, у обоих азартом горели глаза. И хоть ворчала Динка всю дорогу от дома Ларисы, а ведь не отступится, ведь в повседневности жизни так мало встрясок, а тут целое приключение намечается! – Давай так поступим… То, что никакого отношения к делу не имеет, откладываем сразу, чтобы на ерунду время не терять, а если что-то интересное попадётся, отправляем в другую сторону, потом изучим детально.

– Да. И ищем любые странные и непонятные вещи, события.

– Погнали?

– Да, напарник!

В коробке много всего лежало. Какие-то блокноты, записи, пожелтевшие письма с растёкшимися от времени чернилами, старые фотографии, даже карта одна нашлась, вся исчерченная, с кучей заметок на полях. Карту сразу отложили в сторону, как полезную, а начать решили с записей, оставив письма и фотографии на потом.

Работа кипела. Чуть позже подошла Маша, заглянула в комнату, выяснить, чем же занят брат, заинтересовалась, сварила всем кофе, тоже уселась на пол перед коробкой и, получив инструкции, принялась помогать. И так увлеклись они разбором чужой истории, что не заметили, как на город опустилась ночь. В какой-то момент стало неуютно, приходилось напрягать зрение, чтобы разобрать текст, но Маша просто нажала на выключатель, включила свет, остальные даже не поняли этого, настолько захватил их архив.

Вот закончились в коробке последние фотографии, Ваня потянулся, растягивая затёкшие мышцы, глянул в окно.

– Ничего себе! Ночь на дворе!