Согласишься стать жертвой?

Пусть лучше Карина занимает его мысли сейчас, ей он точно вреда не причинит.

Заскрипел снег под чьими-то ботинками, Кириллу не нужно было оборачиваться, чтобы узнать друга.

– Какое утро чудное, да, Глеб?

– Да, – со смешком подтвердил Глеб. – Релаксируешь? Спозаранку…

– Не спалось что-то.

– Опять кошмар?

– Ага. По имени Карина.

– Она и с того света тебя достаёт… И чего хотела?

– Поговорить. – Кирилл пожал плечами и выдохнул, – Не отпускает.

– За кого из тех девятерых хоть хлопочет?

– Не знаю, Глеб. Она разговаривает ребусами и шарадами. Шаг вперёд и три назад. А я не гадалка. Мне кажется, что ни о ком. Она сама по себе.

– Так о чём же вы болтали всю ночь?

– Да ни о чём. Она как киноплёнку крутила всё, что нас связывало.

– Ух ты! Эротические сны, Кирюх?

– Да, Глеб! – Кирилл разозлился и почувствовал вдруг, что сильно замёрз. – Эротические! – голос сорвался на крик, – Особенно тот, у реки. Ну ты помнишь, да?!

– Прости… – Глеб смутился. Действительно, шутки вряд ли уместны, если не забывать, чем кончилась история короткого романа-не-романа.

Кирилл не ответил. Натянул капюшон, сунул сжатые кулаки в карманы куртки, ссутулился и быстрым шагом направился к корпусу. Как бы он повёл себя, поменяйся они с Глебом местами? Наверное, так же, сыпал бы плоскими шуточками, подначивал, цеплял по случаю и без, так стоит ли обижаться? Но злость не спрашивала, заняла своё место, не давала дышать, разрушила то хрупкое спокойствие, что воцарилось в душе этим утром.

Кирилл зашёл в номер, повесил куртку на крючок, сбросил ботинки и заперся в ванной. Хотелось включить душ погорячее смыть с себя всё, что тревожит и беспокоит, лечь спать, а проснувшись, обнаружить, что нет больше никакого дара, а он отныне обычный человек, не обладающий суперинтуицией, и не видящий странных снов. Стоя перед зеркалом, Кирилл стянул свитер и увидел вместо своего отражения другое, тоже себя, но в тот день, когда встретил утро в чужой постели. Что за ерунда?! Он зажмурился, помотал головой, поплескал на лицо ледяной водички, снова посмотрел в зеркало. Выдохнул. Всё в порядке.

Постояв под душем полчаса и натянув на себя тёплый спортивный костюм, Кирилл вышел в комнату, бросил быстрый взгляд на друга и подошёл к столу, где лежали семь фотографий.

– Кир, может, завтрак сначала? – предложил Глеб. Он смотрел виновато, понимая, что глупость сморозил, пытался как-то сгладить свою оплошность.

– Нет, – отрицательно покачал головой Кир, – Сначала дело. Посмотрю… – он отодвинул в сторону две фотографии, подумав, ещё одну, над оставшимися задумался, потом решительно отобрал две фотки, – Этих посмотрю. Они вместе уходили с озера. Смотри, Глеб, Артур Васканян и Виктория Завьялова.

– С кого начнешь?

– С парня.

Кирилл устроился в кресле, положил на колени фотографию Артура, накрыл её ладонями и зажмурился. На этот раз сознания он не терял и глаза открыл довольно быстро.

– Мёртв.

– Точно? – засомневался Глеб.

– Точнее не бывает. Я только не понял, что с ним произошло.

В дверь постучали, это Михальчук пришёл уточнить, собираются ли друзья на завтрак.

– Ты вовремя, – открыв дверь, сказал Глеб. – Кирюха как раз фотки смотрит.

– Уже есть результат?

– Есть, – отозвался Кирилл. – Короче… они, как я уже говорил, уходили вдвоём. Пареньку в лоб осколок льдины прилетел, сильно рассек бровь, и он так напугался, что тащил девчонку за собой в лес, не разбирая дороги. Они довольно далеко убежали от озера, а потом… что-то ударило его в спину. Что-то такое… не знаю, как объяснить… Боли он не почувствовал, ощущение было такое, будто внутри в одно мгновение пожар случился.

– Похоже на огнестрел, – удивился Михальчук.

– Я тоже так подумал. Но кто мог стрелять? Там же никого кроме ребят не было. Лес кругом, ночь… Не суть. С деталями будем разбираться на месте. По факту парень сумел пройти несколько шагов и умер. Ещё не успев упасть.

– Всё?

– Да. Это всё, что удалось увидеть. Но он однозначно мёртв.

– Всё чудесатее и чудесатее, как говорила незабвенная Алиса, – покачал головой Глеб. – Это ж, мужики, что у нас с вами получается? Не просто ребятушки наши пропали, а целый детектив вокруг них развернулся?

– Выходит так, – согласился Михальчук. Кирилл промолчал. Только плечами пожал неопределённо. Никто им не обещал увеселительной прогулки, знали, что история пропавшей компании может иметь именно такой финал. А раз так, самим бы не влипнуть…

– Убери, – протянул Кирилл фотографию Глебу. – А мне дай фотку Вики.

– Может, всё же на завтрак сначала?

– Нет. Ещё её посмотрю и на завтрак. Чего тянуть-то?

Стоило только закрыть глаза…

…И вот они бегут прочь от озера. Впереди Артур. Он тащит Вику за руку, сжимая её кисть так сильно, что пальцы потеряли чувствительность, превратились в болевой комок. Да что пальцы! Всё тело от непомерной нагрузки одеревенело – побегай-ка по сугробам на такой скорости! Вика ничего уже не видит перед собой, только спину друга, только кровь, капающую с его лица на снег, пятнающую белизну красным. Это завораживает, Вика смотрит на кровавые кляксы на ослепительно-белом снегу, не в силах отвести глаз, спотыкается обо что-то, едва не растянувшись в снегу, попадает прямо в красную кляксу ладонью. Артур дёргает её за руку, поднимая, а она вдруг опомнилась, заголосила.

– Артур! Артур! Ну хватит уже! Я не могу больше! – взмолилась Вика и снова повалилась в сугроб.

Он рывком поднял её и с каким-то звериным рыком потащил дальше. Куда? Зачем? Ведь страшное озеро осталось далеко позади, а впереди только лес, в котором заблудиться недолго, и жилья никакого на многие версты…

– Артур! Да стой же ты!

Страшный грохот заложил уши. Парень выпустил руку девушки, пробежал ещё пару шагов и упал, а по его светло-голубому пуховику расползалось красное пятно…

Дошло не сразу, когда подползла, скуля от страха, попыталась перевернуть безвольное тело друга, светя фонариком Артуру в лицо, наткнулась взглядом на его навсегда застывший взгляд. И ведь как догадалась – не кричать, просто поднялась на ноги и бросилась в лес. Но добежала лишь до кустов, показавшихся более или менее надежными, упала, наблюдая за поляной, на которой остался лежать Артур.

Из леса выскочили четверо. Пятый остался стоять у границы поляны. Выбежали, подскочили к Артуру, мгновенно оценили ситуацию.

– Ты убил его! – один толкнул другого в грудь. – Убил! Мальчишку!

– Да какого черта он делал здесь?! Я его за зверя принял!

– За зверя?! А пару секунд подождать не мог? Чтобы он в зоне видимости появился?!

– Да не было здесь никого. Не могло быть!

– А это кто? Кто, я тебя спрашиваю?!

– Осади, – полез разнимать двоих третий, – Мы все слышали, что кто-то ломится через лес, кто бы подумать мог. Лес, темнота. Случайность…

– Случайность?!

– Да! Мы все на мушке его держали. Сереге не повезло, поторопился с выстрелом. Всё! Так бывает! Давайте лучше думать, что дальше делать.

– Откуда он мог взяться? – задумчиво пробубнил четвёртый, настороженно оглядываясь и подсвечивая поляну фонарём. – Паренек не один здесь был… Следы.

– И что делать теперь?

– Искать того, кто был с ним. Судя по следам – девчонка. Размер ноги маленький совсем… Она свидетель.

– Что? – развел руками первый, – И её тоже?.. – истерично взвизгнул он. Я в эти игры не играю!

– У нас выбор есть? Ты присесть за него хочешь?! Повторюсь для особо одарённых: девчонка – свидетель! Она всё видела. Сами подумайте… леса опасные здесь. Сгинули и сгинули. Никто их даже искать не станет!

При этих словах Вика вжалась в сугроб с головой, благо пуховик белый, не так заметно, и тихонько заскулила, не в силах сдерживаться. Она не видела, как пятый, тот, кто так и не вышел на поляну, потихонечку растворился в тёмном лесу. Бежать. Только бежать. Они её на раз по следам найдут, вот только решат, что делать с телом Артура, а потом и за неё примутся. Бежать…

И она сорвалась. Взвилась в прыжке, кинулась напролом через лес. А за ней четверо мужиков. Ох не справится, не убежит… Но летела стрелой, ни разу в потёмках не запнувшись, ни разу не упав, выскочила из-под высоких деревьев на полянку с хилым березняком, понеслась напрямик и провалилась в болото по пояс.

Болото? Настоящее болото? Топь?! Зимой?! Вика забилась в панике, всё сильнее увязая в топкой жиже.

Всё. Это конец. К болоту выбежали мужики. Вика, пока барахталась, умудрилась как-то развернуться, и теперь видела их, замерших в каких-то десяти шагах… Вот один вскинул ружьё, второй протянул руку, опустил ствол вниз. «Неужели помогут?! Ведь не поздно ещё…»

– Не стоит тратить патрон, – покачал головой мужик. – Ей и так не выбраться. Уходим.

Они развернулись и пошли друг за другом обратно в лес. Не оборачиваясь, будто и не погибал за их спинами человек, а девушка погружалась всё глубже и глубже в трясину, шепча проклятья им в спины, и… сдаваясь.

Кирилл открыл глаза, опираясь на подлокотник, тяжело поднялся с кресла и упал обратно – так сильно закружилась голова.

– Кир? – Глеб оказался рядом. – Ты в порядке? Нашатырь?

– Не надо, – с усилием ответил Кирилл. – Сейчас всё пройдёт.

– Её тоже больше нет?

– Да. Её тоже. Как же это всё… Парня действительно застрелили. Случайно, правда, приняли за зверя на охоте, а вот с девочкой всё сложнее. Она – свидетель, соответственно, может всех сдать, значит, что?

– Её тоже? – качнул головой Михальчук.

– Нет. Не так. Она убегала. Догнав, не пожалели бы, но всё случилось иначе. Страшнее. Девочка попала в болото. Какое нахрен болото зимой?! Они что, не замерзают?!

– Замерзают. Но далеко не все. В Карелии есть болота, которые не замерзают даже в самые лютые морозы, а какие сейчас зимы-то?

– Ладно, не о том речь. Они догнали её, когда девочка уже по грудь ушла в трясину. Стояли, смотрели, и даже попытки не сделали помочь! Один пристрелить хотел, видать, чтоб не мучилась, второй не дал, что, говорит, патрон на неё тратить? Как-то так…

– Утонула? – уточнил Глеб.

– Да. Неужели все они… неужели всё зря и нам никого не удастся спасти?!

– Ты надеялся, Кир? – Глеб качнул головой. – Я уверен, что все они погибли. Иначе бы не затерялись следы.

– Я поддерживаю, – согласился с Глебом Михальчук. – Будь кто из них живой, непременно дал бы знать о себе. Год прошёл всё-таки. Считаю, что надежды найти кого-то живым нет.

– А я вот верю! – Кирилл вскочил с кресла, нервно заходил по комнате. – Мы не все фотки ещё просмотрели, а значит…

– Ничего это не значит, Кир! – запальчиво возразил Глеб. – Совсем ничего не значит. Включи логику, в конце концов!

– Нет, Глеб, нет. Ситуации бывают разные. Если ребята не объявились, это вовсе не значит, что все они мертвы. Ведь просила же меня Карина за кого-то? Просила! И девочка эта… Я не понимаю, что с ней не так, но она однозначно не разделила судьбу этих… – он кивком указал на конверт с просмотренными фотографиями.

– И что это может значить? – спросил Михальчук.

– Да всё что угодно! Ну я не знаю, могу пока только предположить… Кома, например. Ну как вариант. Вспомните, как мы Лизку спасали! Там что-то похожее. Но скорее всего, девчонка жива. А раз так… Да будь она единственной, кто выжил, мы попытаемся найти её. Я всё сделаю для этого!

– Кир, так ты же сам говорил, что Игорь Маркелов её ножом ударил, – напомнил Глеб.

– Ударил! И что с того? Он мог ранить её, не убить! Короче, чего мы спорим? – отчаялся объяснить друзьям свою точку зрения Кирилл. – Айда на завтрак, а после разрешим наш спор, посмотрю ещё фотографии.

Но не успели они выйти из дома, у Кирилла зазвонил телефон.

– Блин! Маркелов… – с досадой проворчал Кирилл. – И чего ему не спится с утра пораньше?

– Соскучился? – предположил Глеб.

– Хочет совет дать? – выдвинул свою версию Михальчук.

– Получить скорее… и не то, чтобы хочет… – хмыкнул Кирилл, и ответил на звонок, поставив телефон на громкую связь – слушаю вас внимательно, Илья Леонидович.

– Доброе утро, для начала, Кирилл Викторович.

– А оно доброе? Ну пусть… Доброе утро, Илья Леонидович! – дурашливо исправился он, – Что вы имеете нам сказать этим чудесным утром?

– Не ёрничайте. Не люблю. Звоню осведомится, как продвигается расследование?

– Расследование чего? Мы вроде на поиски подрядились.

– Хорошо. Поиски как продвигаются? – сухо поправился Маркелов.

– Илья Леонидович, напомните, до нас ребят сколько искали? Год? А мы за два дня должны уложиться? Я сейчас правильно вас понял?

– Я хочу знать, что вы предпринимаете для поиска детей. У вас же способности какие-то есть. Мне вас рекомендовали, как специалиста в поиске.

– Слух о моих способностях сильно преувеличен, о чём я уведомил вас ещё в первую встречу. Мы согласились на поиски, да, но не гарантировали результат, а уж тем более не брали на себя обязательства, докладывать вам о каждом пройденном километре.

– Не нужно мне хамить, Кирилл Викторович. – он еле сдерживался. Чувствовалось, как его раздражает собеседник, как тяготит этот разговор, да и вся ситуация в целом.

– Да бог с вами, вежливость – моё второе имя, – провоцируя, хмыкнул в трубку Кирилл. – Когда будет, что сообщить, если будет, я непременно свяжусь с вами, а названивать мне ежедневно нет необходимости.

– Я не закончил! – с нажимом прорычал в трубку взбешённый оппонент, – Звонить буду столько, сколько сочту нужным, и когда сочту нужным, и ты… Вы, Кирилл Викторович, – поправился он и тут же сорвался снова, – Будешь мне отвечать. И давать отчёт. И держать меня в курсе.

– Ну-ну… – усмехнулся Кирилл, подмигнув друзьям, – А что мне мешает сбросить звонок? Вы забываетесь, Илья Леонидович. Я не являюсь вашим подчинённым, я и мои друзья любезно согласились оказать вам посильную помощь в поиске пропавших ребят, не более того. Я не говорю о благодарности, что вы, это не о вас, но тон сменить на более человечный, всё же посоветую.

– Да как ты…

– Я сейчас просто сброшу звонок…

– Ещё один вопрос… Кирилл Викторович, а ваша жена – Лиза, тоже обладает даром?

Кирилл подозревал, что и до Лизы Маркелов докопается, а потому не задержался с ответом.

– Здесь надо говорить в прошедшем времени, Илья Леонидович. Обладала, да. Но это в прошлом. Лиза потеряла свой дар, когда была беременна, и я очень рад этому событию, а ещё тому, что источник, сливающий вам информацию, не из моего ближнего круга. Иначе бы он знал, как обстоят дела на данный момент. И вот ещё что… Вы попросили нас взяться за поиски. Мы взялись. У меня тоже просьба. Держитесь подальше от наших семей, в противном случае, мы вынуждены будем оставить поиски и вернуться, дабы защитить близких.

– Да ты!… – Маркелов задохнулся от возмущения. Никто не позволял себе разговаривать с ним в подобном тоне.

– И вам хорошего дня, Илья Леонидович.

Кирилл сбросил звонок.

– Как вам это нравится? Мужик, не в себе, походу.

Шумно обсуждая звонок Маркелова, друзья отправились в ресторан. Вернее, обсуждали Глеб с Димой, Кирилл шёл чуть впереди друзей, сунув в карманы куртки стиснутые кулаки, и молчал, думая о чём-то. А когда почти дошли, остановился, повернулся к друзьям и решил поделиться мыслями.

– Хуже всего знаете что? – спросил он, глядя то на одного, то на другого. – Если все ребята погибли, мы не сможем этого доказать. Двое утонули в озере, девочка утонула в болоте, а болото своих жертв не отдаёт никогда, парня застрелили, и, думаю, замели следы, спрятав тело, ну скажем… в том же болоте. С остальными может быть та же история. И это всё. Понимаете, да? Только мои слова. Мои видения и ничего больше! И как вы думаете, кто окажется крайним? Те, кто искал ребят до нас? Да ни фига! Маркелов уже обозначил свою позицию. И тогда… – Кирилл замолчал.

– Тогда нам придётся спешно собирать манатки и валить из родного города, – закончил за него Михальчук. – Ты, Кирюх, раньше времени-то не паникуй, всё образуется.

– Мы ж и не в такие переделки попадали, – добавил Глеб.

– А ради чего? Вот скажите, наш интерес во всём этом какой? Ладно, со мной всё ясно, мне сны спокойно жить не давали. А вам?

– А мы туда, куда и ты, – пожал плечами Глеб. – Пошли завтракать, Кир. Не загоняйся. Мы такая сила… Куда там Маркелову.

– Это вот ты так пошутил, да?

– Почти. Ну вспомни, Кирюх, раньше тоже ситуации были патовые, казалось всё, нет выхода, а он потом как-то своевременно находился.

– Не рановато ли отчаялся? – поддержал Глеба Дима. – Мы ж ещё на место не прибыли, и фотки ты не все видел. Давай ка сейчас действительно, просто позавтракаем, даже тему поисков поднимать не будем. А проблемы… будем решать по мере их поступления. Я ещё и так скажу, это исходя из моего ментовского опыта, если есть преступление, а в нашем случае оно есть, значит наверняка найдутся и улики.

– Следак дело говорит, – кивнул Глеб, поддерживая. – Я с Димкой целиком и полностью согласен. Раскрутим мы это дело, Кир. Вот увидишь, так или иначе, раскрутим.

Аппетита не было, Кирилл лениво возил по тарелке остывающую овсяную кашу, смотрел в окно и будто не видел ничего за ним. О чём думал?

– Кирилл! – не выдержал Глеб, – Ну в конце концов! Сколько можно?! Нам ещё столько дел предстоит, а ты с похоронным видом ходишь! Не ешь, не спишь, только над фотографиями шаманишь! Вот скажи, ты какую цель поездки преследуешь? Ты намереваешься разобраться в том, что произошло здесь год назад или себе дорогу на кладбище прокладываешь?!

– Глеб… – одернул его Дима. – Нам ещё внутренних разборок не хватало!

– Да при чём здесь разборки?! Ты на него посмотри! – бушевал Троицкий, – Выглядит так… Что пожалеть хочется. Обнять и плакать.

Кирилл поморщился, но не ответил, понимая, что Глеб провоцирует его, пытается расшевелить хоть таким способом. Он и сам всё понимал, но сделать ничего не мог, не получалось. И настроение скакало с агрессии на апатию. Объяснить перепады настроения Кирилл не мог, а посему и говорить о них не стоило, как объяснить то, чего сам понять не можешь? Он примирительно поднял руки:

– Ладно, сдаюсь. Съем я эту чёртову кашу, и даже кофе выпью, если вы настаиваете.

Глеб пододвинул к нему тарелку, поставил локти на стол, положил на руки подбородок, будто строгая мамочка, над своим чадом, накормить которого задача не из лёгких.

– Вот и прекрасно. А к каше ещё пару бутербродиков заточи, иначе из-за стола не выпущу.

Он не узнавал друга. Что-то с ним происходило, это тревожило Глеба, он осознавал – надо торопиться. Кирилл долго не выдержит. Он сильный, но не железный. Да и не о физической силе идёт речь, Глеб понимал, вся эта история тянет жизненные силы из друга, не отпускает, тащит куда-то заставляет двигаться, а если назад повернуть… убьёт непременно. Отступить значит погибнуть.

– Кирилл, тебе отдохнуть надо. Завтра с утра снова в путь двинемся, нам ещё долгая дорога предстоит.

Кирилл кивнул, соглашаясь, снова застыл над тарелкой.

– Кирилл, ешь давай, и это… не смотри сегодня больше фотографии.

Кирилл отрицательно качнул головой, не соглашаясь.

– Сделай перерыв, тебе реально отдохнуть надо. А то мы не только никого не найдём, так и тебя потеряем.

Кирилл поморщился, отмахнулся.

– Лизка в опасности, – вдруг неожиданно выдал он. – Она в опасности, а я её защитить не могу, потому как, если вернусь, или хотя бы попытаюсь, ей точно… плохо будет. Пока мы тут копошимся, разыскивая вчерашний день, ей ничего не угрожает, а остановимся – что угодно может произойти.

– Ты уверен? – насторожился Михальчук.

– Уверен.

– Откуда опасность? От Маркелова?

– От него.

– Какого характера? – с профессиональной въедливостью допытывался Дима.

– Пока не знаю. Но это такой гад гадский, что от него всего можно ожидать. Так что, мужики, возвращаемся в номер, и я снова берусь за фотки. А знаете, что самое страшное? То, что о его сыне я уже всё знаю. Наверняка знаю, что он мёртв, наверняка знаю, что он подлец. Но этот ждёт от нас совсем другого результата.

– Мы попали, да? – Глеб хмыкнул, поскрёб пятернёй затылок. – Да чего уж… Так и есть.

– Нет, ребят, вы не правы, – вмешался Михальчук. – Каким бы он ни был, но разум-то имеет. Должен понимать, что к гибели его детей отношения мы никак иметь не можем!

– Да какая ему разница? Страшные вести принесём мы. Доказательств не будет. Он не поверит. Просто не поверит. А раз так… ну сами понимаете, да? Пошли в номер. Я допил кофе.

– И не поел толком, – буркнул Глеб.

– Потом поем. Или не поем. Как получится, – в тон ему ответил Кирилл. – Не ворчи, Глебка, ну не могу я есть, не лезет. Вот если кого живого найду, обещаю пообедать. Съем и первое, и второе, и третье.

– А компот? – хохотнул Дима, вспомнив фразу из старого фильма.

– И компот! – серьёзно ответил Кирилл.

А потом он смотрел очередную фотку, и, открыв глаза, лишь покачал головой.

– Неужели и этот мёртв? – ужаснулся Глеб.

– Да. И этот. Никита Барышев тоже мёртв. Он… вышел из леса на дорогу к машинам и наткнулся на этих… охотников. Они его тоже убили.

– Зачем?!

– Следы заметают, – сделал вывод Михальчук. – Нет тел, нет свидетелей, нет улик, а значит, преступления тоже нет. А оставь они мальчишку в живых, наверняка сдаст их с потрохами, к тому же, очевидно, что он один из компании, следовательно, не может не озадачиться пропажей друзей. Пойдёт в полицию, заявит…

– А егерь? Я же так понимаю из Кирюхиного рассказа, с охотниками егерь был.

– Он в лес ушёл, ещё тогда, когда случайно Артура застрелили, – напомнил Кирилл. – Его точно не найдут.

– Кирилл, а по какому принципу ты фотографии выбираешь? – спросил Дима.

– Сначала решил смотреть тех, кто в ритуале участвовал. Остался Слава Паньшин. Дай мне его фотографию, посмотрю.

Михальчук протянул Кириллу фотографию. Тот снова устроился в кресле, привычно накрыл фотку ладонями.

Лес. Ночной лес. Но видимость неплохая, от снега светло, а толку-то? Совсем скоро Славка понял, что заблудился. Петлял, петлял, убегая не пойми от чего, и вот… заблудился. От кого убегал? От чего? Теперь он и сам ответить не смог бы, но что-то гнало его вперёд, что-то большее, чем просто страх. Ужас, животная безотчётная паника. Казалось бы, в дом надо бежать, там прятаться, так нет же, все, кто был на озере, почему-то врассыпную кинулись в лес. Почему врассыпную? Почему в лес? Вопрос. Ведь знали же, в незнакомом лесу всё, что угодно случиться может, не могли этого не понимать, это же простая истина, знакомая всем и каждому. Надо спасаться – ищи убежище. Ну а какое убежище в зимнем ночном лесу? Незнакомом лесу. Правильно, сомнительное. И теперь Славка брёл по лесу, пытаясь отыскать собственные следы и не понимал, как вернуться, в какую сторону ему идти.

Кричать? Звать на помощь? Страшно. Страшно обнаружиться себя, мало ли что таит в себе этот притихший лес, но ещё страшнее, брести по бездорожью, проваливаясь в глубокий снег и думать, что каждый шаг может оказаться последним.

И он кричал. Звал на помощь, но голос, отражаясь от сосен, будто осыпался на снег. Да и кто его услышит в глухом лесу? Медведь разве что проснётся в берлоге, да вылезет посмотреть, кто отважился разбудить его. Или вовсе какое-нибудь древнее зло проснётся, а что? Карелия – место загадочное, богатое мистическими историями. А, впрочем, какая разница, медведь или древнее зло, итог-то один…

Славка начал замерзать. Поскольку ночная прогулка по лесу не была запланирована, одет он был относительно легко, даже перчаток при себе не имелось. Руки и замёрзли в первую очередь. И уши ещё. Он тёр замёрзшие уши замёрзшими руками, пытался согреть ладони дыханием, но как-то не очень помогало. Спрятал ладони в рукавах пуховика, но и это особо не согревало, пальцы уже потеряли чувствительность. Сразу надо было догадаться, но сначала не до того было…

Морозец всё крепчал. У Славки начали замерзать ноги. Сколько он уже блуждает по лесу? Час? Два? Часы он тоже не взял на озеро, так же, как и мобильник. Эх… Знать бы, что всё так повернётся…

Снова перед глазами закрутились сцены ритуала. Вот идёт по кругу нож… Вот с ладоней капает на лёд кровь… Вот Игорь занёс нож над Леськой… Да неужто ударит?! Славка до последнего надеялся, что весь этот ритуал с жертвоприношением ничто иное, как игра. Да что там надеялся! Он мысли не допускал, что друзья решили принести в жертву живого человека, Игорь убеждал его, что достаточно нескольких капель крови от каждого, это и будет добровольной жертвой. А как увидел… Паника затопила разум ещё до того, как лёд на озере ломаться начал. И бежать Славка кинулся, скорее всего за миг до того. Но почему в лес? Почему не на помощь Олесе? Он задавал себе эти вопросы и сам не мог ответить на них. Наверное, из-за шока. Он один не понимал, что происходит на озере на самом деле? Остальные как же? Давали себе отчёт в том, что совершают убийство? Немыслимо!