Куда позовёт прошлое?

– О как! Становится всё интереснее, – прокомментировал Глеб. – Вот как хочешь, Михальчук, а обе истории вокруг Прохорова крутятся. И связаны плотно.

– Крутятся. Да только ухватить ни одну из них за хвост не получается. Вроде бы и заподозрить его не в чем, он сам пострадавший, но как-то это всё… будто постановка. Вот чувствую, что не обошлось без него, а уцепиться не за что.

– Отпечатки в доме? – без особого интереса спросил Кирилл.

– Кир… соображай. Это его дом, там повсюду его отпечатки. А он в ночь убийства спал в больнице. Сам, между прочим, после нападения.

– Смотри, Дим. Если убрать нападение, сам факт нападения, я имею ввиду. Что выходит? Кто-то выводит деньги в офшор, кто-то взрывает машину Прохорова, причем так, что водителя не опознать, кто-то убивает его жену. То есть, если убрать нападение и пребывание Прохорова в больнице, то кого ты заподозрил бы в первую очередь?

– Прохорова. Это нападение все карты спутало.

– А если взять за основу версию о том, что он хотел исчезнуть… ну по каким-то своим причинам, но что-то пошло не так?

– Тоже думал, но и эта версия провальная. Он был в больнице, когда убили его жену. То есть, если ты склоняешься к тому, что это всё звенья одной цепи, то вынужден тебя разочаровать. К убийству Инны он не причастен. У него просто не было мотива. И спал он. Спал! Снотворное просил у медсестры. Она проверяла. Действительно спал.

– Мотив был! Как не было, когда жена ему изменяла?

– Он утверждает, что не знал этого.

– Да ну как же! Не знал… если даже завещание на мать составил!

– Тем более ему незачем было её убивать, куда прикольнее было бы насладиться мыслью, что оставил с голым задом.

– Ладно, – подвёл итог Глеб. – Дело ясное, что дело тёмное…

– Кстати, в двух километрах от дома Прохорова в лесу обнаружили пирс и затопленную лодку. Вот как мог убийца проникнуть в посёлок, прямиком на участок Прохорова.

– Мог. И для этого он наверняка должен был знать о существовании пирса и лодки, а значит, это кто-то не совсем посторонний, – выдвинул Глеб новую версию.

– Или наёмный с чёткими инструкциями, – разбил её в пух и прах Михальчук. – Ладно, парни, следствие – это моё дело, вас не буду втягивать.

– Уже… – Кирилл мрачно барабанил пальцами по столешнице. – И не ты, а Стася. Она чего-то хочет от меня, ну как чего-то, чтобы я нашёл её убийцу, но сама его не помнит. А раз она появилась именно сейчас, значит нынешнее дело и дело двенадцатилетней давности как-то связаны.

– Осталось понять, как именно, – поднявшись, закончил мысль Михальчук. – Будет новая информация, звоните.

– И ты, Дим, звони. И сбрось мне фотки с материалами того дела, – попросил Кирилл.

Михальчук кивнул и вышел. Разочарованный. Он почему-то полагал, что три умные головы лучше, чем одна, и втроём они быстренько найдут правильное решение поставленной задачи. Да что-то не сходилось. Что-то было лишним в этом деле. Убрать бы это лишнее, и решение всплывёт на поверхность, но понять, что именно убирать, за неимением улик и фактов не представлялось возможным. Что ж… Всему своё время.

– Глеб, – подумав, обратился к другу Кирилл, – Нынешнее дело мне не интересно совсем, я не хочу им заниматься, а вот то, из прошлого чем-то цепляет. Анькиным присутствием, например. И этот призрак… Стася похожа на Лизку как сестра, настолько, что Прохоров обознался.

– Хотел обознаться и обознался, – пожал плечами Глеб, ему пока вообще вся эта история не интересна была, – Не так уж они и похожи, если приглядеться, да только немало лет прошло с тех пор, когда Прохоров Стасю в последний раз видел. Вот и обознался. А вообще, не знаю, как тебе, а он мне показался немного с приветом.

– Не скромничай, этот его «привет» за версту видать. Как нимб сияет… – Кирилл не смотрел на друга, чертил что-то карандашом в блокноте, с таким нажимом, что бумага рвалась под грифелем.

– Ну да, и засиял он, похоже, когда Лизка появилась. Стася, видимо, была его больной темой, раз до сих пор он её не отпускает, – с опаской поглядывал на друга Глеб. Он всё ещё просыпался в ужасе посреди ночи, снова снилось, как убивает человека… а потом до утра не мог заснуть, и для Глеба не прошли даром Карельские приключения.

– Триггер. Стася его триггер, – сделал вывод Кирилл. – Надо разбираться… – карандаш треснул, разломившись пополам, Кир, казалось, даже не заметил, – Глеб, ты в деле?

– Разумеется. Кирюх, ты бы Лизке сказал, чтобы поселок не покидала.

Кирилл запустил по столу пришедший в негодность карандаш, проследил его путь взглядом.

– Да сказал уже! – с досадой ответил он. – Так это ж Лизка! Разве ей что-то можно запретить? Ты не в курсе? Они втроём с Риткой и Иркой в торговый центр сегодня намылились.

– Если Прохорова замкнуло, то Лизе угрожает опасность. Она должна это понимать.

– И вот поэтому, нам нужно разобраться. Прохоров на данный момент вряд ли опасен, он под прицелом полиции. В статусе потерпевшего пока, но это ничего не меняет.

– Ну не скажи, Кирюх… – задумался Глеб. – Нужен он больно полиции, чтобы следить за ним! Ладно, разберёмся. С чего начнём? Мысли есть?

– Что-то меня зацепило в повествовании Михальчука, а вот что… не могу вспомнить. В его рассказе несколько деталей не сходилось. Отпечатки… Это раз. Димка сказал, что в доме полно отпечатков Прохорова, но откуда они взялись, если тот неделю дома отсутствовал? В доме за неделю никто ни разу не убрался? Не поверю.

– Может, домработница схалтурила, не везде пыль протёрла, – предположил Глеб. Это ж его дом всё-таки, отпечатки хозяина где угодно быть могут.

– Ладно, предположим, ты прав, но было что-то ещё… Что-то важное, но я не обратил внимания сразу, а теперь забыл. И пока не понимаю, что мы можем сделать.

10

Дверь в палату распахнулась, едва не ударив стену, Стася нехотя повернула голову. Её мало волновало что-то, отвлекающее от горьких мыслей, но посмотреть, кто так нахально ворвался – дело святое.

– Анька… – облизнув губы, прошептала она. На сухих, потрескавшихся губах мелькнула и погасла улыбка. Нет, правда, Стася никого видеть не хотела, но Аня… Она не такая, как все, забавная, и, пожалуй, для подруги Стася сделает исключение. Поговорит.

– Как ты? – по-деловому спросила Аня, плюхаясь на край кровати. – Хандришь? Себя жалеешь? Мечтаешь колёс нажраться и уйти в забвение? – в своей манере повела разговор девчонка, отстукивая такт какого-то бодрого мотива по гипсу подруги. – Ништяк у тебя амуниция. Слышала, ты даже с мамой не общаешься? Так?

Стася кивнула, отвела глаза. Аня, закинув ногу на ногу, втянула воздух. Ну… начинается…

– Мама в чём виновата? Стась, серьёзно? Расскажи, а? Это мама на тебя в парке великом наехала?

– Ань… – Стася, не скрывая досады, поморщилась, снова перевела взгляд на подругу. – Прекрати. Вовсе не в этом дело.

– А в чём? Чего я ещё не знаю? – Аня вскочила с кровати, протопала ботинками на толстой подошве к окну, распахнула его, впустив в душную палату лёгкий майский ветерок. Не меняется подруга. Эти ботинки, кожанка, бейсболка на голове и… совсем не к месту – короткий летний сарафан на бретелях. И неизменные наушники на шее болтаются.

– Так я ж всё, оттанцевалась, – невольно улыбнулась Стася. С Аней всегда так. Как бы ни было грустно, она непременно разбавит любую грусть, просто своим чудным видом, манерой общаться, перескакивая с темы на тему так стремительно, что уследить за ходом её мыслей невозможно, резкими, порывистыми движениями. – Перелом очень сложный оказался. Врачи не уверены, что я когда-нибудь буду ходить, не хромая. А уж о танцах можно забыть.

– Подумаешь! – беспечно протянула Аня. – Меня вообще выгнали с танцев. Мама вопила, жуть!

– За что? – ахнула Стася. Для неё танцы были не частью жизни, а самой жизнью, она бредила ими, мечтала о карьере, а Аньке танцы до фонаря. Столько лет ходила, с лёгкостью турниры выигрывала, будто шутя, двигалась вверх, но никогда не относилась к танцам серьёзно.

– Да вот… – Аня одним движением стянула с головы бейсболку, вторым резинку с хвоста. Волосы рассыпались по плечам, и Стася, не в силах сдерживаться, рассмеялась в голос. Длинные волосы подруга остригла по плечи и пустила по ним разноцветные яркие пряди. Нет, красиво, конечно, креативно, но их тренершу, наверное, до сих пор откачивают после инфаркта. Это ж шок какой! – А я и не расстроилась совсем, – весело продолжила Аня, плюхнувшись на подоконник. – Да ну! Надоело до смерти.

– И чем займёшься? Только не говори, что с пацанами будешь по городу болтаться!

– А что плохого? – надулась Аня. – Нормальные же пацаны. Да и не бездельники. Тренируются, работают…

– Работают?

– Ты ж не знаешь… Они фотографируют. Классные фотки делают. Их в школы и детские садики частенько зовут. Ну а что? – рассуждала, болтая в воздухе ногами Аня, – Им же не нужно столько платить, сколько профессиональным фотографам, а фотки живыми получаются, настоящими, понимаешь, да? Это ж так круто! Они пару раз даже свадьбы снимали. Вот!

– И что же, много платят им за такую работу?

– Не знаю, Стась, не спрашивала. А вообще… Знаешь, мне интересно с ребятами, – снова нахлобучила бейсболку на голову Аня.

– С Кириллом особенно, – не смогла не съязвить Стася. – Видела я его на фотографии у тебя дома. Ничего особенного.

Аня не обиделась. Пожала плечами, улыбнулась.

– А мне он нравится! Он… Так… – оборвала она себя, будто боясь сболтнуть лишнего, – Хватит обо мне, ты рассказывай!

– Что?

– Сколько ещё здесь валяться планируешь? – Аня соскочила с подоконника, открыла свой школьный рюкзак, принялась выкладывать на тумбочку разные вкусняшки. – Имей ввиду, я не смогу каждый день на другой конец города к тебе мотаться! Так что быстрее выздоравливай.

– Не получится, – вздохнула Стася. – Мне ещё долго тут лежать.

– Понятно… – разочарованно протянула Аня. – Я хотела тебя с пацанами познакомить. Придётся отложить…

– Нет уж, Ань. Не надо ни с кем меня знакомить. Тем более, с твоими пацанами, мне одного чуда в перьях хватает – тебя, ещё парочки я просто не выдержу. Знаешь, Ань, ко мне Степан приходил, – смутившись, призналась Стася. – Я не стала с ним говорить, но, если придёт ещё раз, наверное, всё-таки дам ему шанс.

Аня поморщилась. Ей не нравилось, что подруга решила принять ухаживания Степана, совсем не нравилось. И не однажды она говорила Стасе, что лучше не связываться с ним, но нет же, обаял, добился своего. Сказать или нет, что тем самым вечером, когда кто-то сбил Стасю в парке возле ДК, она видела у их подъезда чей-то старый велосипед с восьмёркой на колесе, а брат явился домой злой как чёрт, с расцарапанными руками и ссадиной на лице? Аня сомневалась. А вдруг эти два события никак не связаны? Ведь Стася нравится Степану, он уже год за ней ходит, зачем же ему сбивать её? И тут же вспомнилось, как умер её, Ани, отец. Астматик.

Он не в состоянии был обходиться без ингалятора, и с самого раннего детства, Аня с утра несла ингалятор папе. Так повелось. Он кричал из коридора: «Дочь, ингалятор тащи!», и она, маленькая, радостно мчалась к нему. И так каждое утро. То утро ничем не отличалось от других, Аня так же принесла отцу ингалятор, убедилась, что флакон полный, а вечером, отец не пришёл забрать её с танцев. Волнуясь, Аня летела домой так, что не помнила, как переходила дорогу, как поднималась на лифте, открыла дверь своим ключом и увидела отца. Он лежал на полу в комнате, и как-то сразу понятно стало, что ни один баллончик ему больше не поможет.

Аня не плакала, все чувства будто заморозились разом. Не закрыв входную дверь, она медленно прошла в комнату и легла рядом с отцом на ковёр. Обняла его, уткнувшись лицом в пиджак и лежала, закрыв глаза, пока не заснула. А потом пришла мама, увидела, заголосила… кинулась оттаскивать дочь от мёртвого тела, Аня слабо сопротивлялась, отбивалась, просилась обратно к отцу…

Ингалятор она нашла уже ночью. Под диваном в той же комнате. Пустой. Почему пустой?! С утра он был полным. Аня сама доставала его из коробочки. Он был новый и никак не мог закончиться так быстро. И ещё… Степан должен был находиться дома весь вечер, но он, будто зная, что произошло, пришёл в аккурат за матерью. И не особо удивился, увидев, что случилось. И вроде бы не было прямых доказательств вины Степана, да и косвенных тоже, но Аня отчего-то была уверена, что без брата тут не обошлось.

После смерти отчима, свершилось то, о чём Степан мечтал, их мама снова сошлась с его отцом, снова поженились, семья переехала из тесной квартиры в его новый огромный дом. Аню не обижали, вовсе нет, отчим даже кассеты какие-то привозил из командировок и вещи импортные, разве что Стёпа тайком, зная, что жаловаться девочка не станет, но с тех пор Аня замкнулась, стараясь общаться с семьёй лишь по необходимости. Не конфликтовала, искала компромиссы в общении, но всё больше отсиживалась в своей комнате, не пуская в свою жизнь никого.

11

Лиза с подругами и в самом деле поехала в торговый центр. Она уже не помнила о вчерашней неприятной истории, ну с кем не бывает, обознался человек и только, потому не считала нужным отсиживаться дома, полагая, что Кирилл преувеличивает степень опасности. Ну и какова вероятность случайно столкнуться с Прохоровым второй раз подряд? Город большой, бывает люди в одном подъезде живут и годами не встречаются, так чего бояться? Одного Лиза не учла, что у судьбы на всё свои планы. Надо ж было такому случиться, что Прохоров назначил деловую встречу именно в том ресторане, куда подруги, утомившись шопингом, пообедать пришли? Однако случилось. Впрочем, девушки его не заметили, расположились за столиком, подхватили меню, предложенное расторопным официантом, не глядя по сторонам, что-то весело принялись обсуждать.

Прохоров пришёл на встречу раньше, партнёр ещё не появился, а посему, можно было отвлечься, посмотреть по сторонам, не зацикливаясь ни на чём и ни на ком. Каким же было его удивление, когда в ресторан в сопровождении подруг впорхнула Лиза! Или всё же Стася? Он сидел совсем недалеко от выбранного девушками столика, хотелось подслушать, но сколько не напрягал слух, ни слова в их разговоре разобрать не сумел. Вот уж воистину, птичий щебет! Чирикают, чирикают, а о чём – не понять. Он не боялся быть обнаруженным, между столиками в этом ресторане, отделяя их друг от друга, стояли невысокие перегородки, а на них – живые цветы. И Степан, не таясь, наблюдал, выискивая отличия между Стасей и этой девушкой, так похожей на неё.

Отличия, конечно, были. Волосы другого оттенка, заметно темнее, и слишком длинные, отсутствие татуировки на шее, веснушек нет… Всё поправимо, конечно, всё поправимо…

Степан позвонил партнёру, сказался больным, говорить о делах ему сейчас невмоготу стало, да и как сосредоточиться, когда сидит совсем рядом, за одним из столиков девушка, так привлекающая его? Прохоров дождался, пока девушки пообедают и расплатятся и вышел из ресторана, прямо перед ними, поспешно направился к парковке. Теперь нужно проследить, выяснить, где она живёт… Для чего ему Лизин адрес, Степан пока не знал, но в том, что понадобится, был почти уверен. Ну не судьба разве дважды за два дня сталкивала его с Лизой?! Определённо судьба! И от подобных подарков нельзя отмахиваться, нужно принимать и благодарить…

Прохоров довёл Лизину машину прямо до посёлка, видел, как стайка детей выбежала навстречу. Разновозрастные и много, и не разберёшь, есть ли среди них её… Лиза вышла из машины, подхватила на руки мальчонку лет трёх-четырёх. Ага, вот и её ребёнок нашёлся. Малой совсем… Подошла девочка лет одиннадцати, обняла. Это уже лучше… Самых маленьких детей взрослые усадили на заднее сиденье, Лиза вернулась за руль, поехали дальше, остальные дети, пыля сандалиями по дороге, отправились следом, а Степан всё ещё сидел в машине, раздумывая. План дальнейших действий вырисовывался сам собой, но что-то беспокоило, зудело, не давая покоя. Что-то он упустил, какую-то мелочь, деталь, а она, тем не менее, важна.

Всю дорогу до дома Степан пытался понять, что же его угнетает так сильно, и уже возле ворот вдруг осенило: так он же знает Кирилла. Нет, не лично, заочно, кажется, это одноклассник его сестры Аньки. Стоит проверить… На чердаке до сих пор стоит сундук с разным хламом, место которому на помойке. Анька не позволяла никому прикасаться к своим богатствам, навесив на сундук замок, и Степан не лез никогда. Не от того, что Анька запрещала, а просто ему ну совершенно неинтересны были секреты сводной сестры. И да, он понимал, что их степень родства звучит иначе – единоутробной сестрой Аня ему доводилась, но он предпочитал отмахиваться от факта рождения таких разных детей одной матерью, всегда называл Аньку ведьмин подкидыш, а в разговоре неизменно употреблял слово «сводная».

Сундук действительно оказался на чердаке, и на скобах его висел сурового вида, но слегка тронутый ржой, амбарный замок. Степан покрутился, оглядываясь, заметил в углу старый, ржавый лом. Годится. В два счёта расправившись с замком, мужчина сорвал крышку сундука. Ну да, конечно… Анькины дневники – куча разрисованных, исписанных тетрадок, свёрнутые в трубочку постеры любимой группы. Степан скривился, ну как можно было слушать этот бред? Брезгливо оттолкнул постеры, выудил с самого дна стопку фотографий, перетянутую резинкой для волос. На многих фотках, как и предполагалось – Вьюжин Кирилл. Одноклассник. Тот самый, из-за кого Анька в депрессию впала и даже таблеток наглотаться хотела. Вовремя мать в её комнату зашла, застала дочку за распаковкой блистеров со снотворным. Да и отравись Анька, он, Степан, не горевал бы вовсе…

А ведь одно только помогло Ане тогда взять себя в руки, не отказаться от мечты и поступить в медицинский – желание свалить из дома, куда подальше от братца. Да со своей депрессией чуть поступление не проворонила, еле успела документы подать. Успела. И поступила с лёгкостью. Уехала учиться в Москву. В медицинский университет имени Сеченова. А перед отъездом всё своё прошлое вывезла на дачу и в старинном дубовом сундуке захоронила.

Виделась ли она с Вьюжиным после выпускного? Вряд ли. Скорее, забыла о нем, как только учёба началась… Зато ему довелось столкнуться. Сначала там, на кладбище, в ситуации, когда он, Степан казался жалким, растерянным и плохо владел собой. Отвратительный разговор между ними случился. Мерзкий и болезненный разговор! Вьюжин будто издевался над ним, дерзил, а он ничего не мог противопоставить оппоненту! А почему так вышло? Почему Вьюжину совершенно не казалась странной возникшая ситуация? Вопрос… Но о странностях Вьюжина Степан подумает позже, на раздумья времени предостаточно, но сама ситуация вышла из-под контроля, повернувшись каким-то странным углом, нарочно такого не придумаешь!

Оказалось, что жена Анькиного одноклассника очень похожа на Стасю. Осознавал ли Степан, что это другая девушка? Да, скорее всего да, но какое-то замещение в мозгу произошло, в ресторане он не понимал этого. Будто затмение, будто не было всех этих лет без неё… Стасе сейчас было бы тридцать восемь, этой едва за тридцать, а выглядит ещё моложе… Словно и не было таких долгих и мучительных почти двенадцати лет… Всё как надо… В душе Степана снова поселилась надежда, он поверил, что судьба снова даёт ему шанс, нужно только не прозевать его, воспользоваться, и тогда…

Степан вздохнул, бросил в нутро сундука фотографии, захлопнул пыльную скрипучую крышку и брезгливо отёр ладонь о брюки. С досадой оглядел себя, что ж, придётся переодеваться и стирку загружать, как ни старайся не испачкаться, а в такой пыли не измазаться невозможно. Возникла мысль о ремонте, а также вопрос к самому себе, почему не озаботился ремонтом чердака раньше? Ответ долго искать не пришлось. Анька. Чердак – это её территория, а Степану даже соприкасаться с пространством сестры противно было. Он закрыл чердак, когда поселился в доме, да забыл о нём, ни разу наверх не поднимался. Вот и сейчас, спустился по лестнице и все его мысли заняла Лиза. Или Стася? Он пока не разобрался, кем она станет для него…

В голове выстроился чёткий план. Одно смущало и никак не вписывалось в схему, что же было тогда, на кладбище? Сон? Видение? Но слишком странный сюжет для сна, с какого перепуга ему одноклассник сестры привиделся? К тому же телефон следователя дал… Нет, для сна это слишком, разве мог нужный номер телефона присниться? Тогда что? В экстрасенсов Степан не верил. Ну не бывает их! Но и отмахнуться от того факта, что Вьюжин каким-то образом проник в его сон, или всё же не сон, тоже не получалось. Степан во второй раз за последние полчаса отложил вопросы к Вьюжину на потом, гораздо приятнее было думать о Стасе… Нет, не о той девушке, за которой он следил весь день, а о той, кого он слепит из неё…

…Он подкараулил её в детской поликлинике, куда Лиза приехала с детьми. Он видел, что девушка оставила малых возле кабинета, а сама пошла в регистратуру на первый этаж, он подошёл сзади, аккуратно взял за локоть.

– Привет… Стася.

Она, даже не обернувшись, узнала его. Застыла в ужасе. Он видел, как напряглись её плечи и шея, как побелели губы. Это продолжалось мгновение. Резко выдернув локоть из его пальцев, девушка обернулась.

– Вы меня с кем-то путаете! – смерила презрительным взглядом, будто водой ледяной окатила. Вот только смутить его не смогла.

– Вот уж нет, Стася… – с улыбкой протянул он. – Ты изменилась. Да. Сильно. Что и неудивительно, времени-то сколько прошло. Ты поменяла имя, обзавелась – он скривился – мужем и спиногрызами, но всё равно это ты. И ты будешь моей… – он провёл подушечками пальцев по её щеке.

– Всенепременно! – отшатнулась девушка. – Брошу всё и тебе на шею кинусь!

– Правда кинешься?

– Да пошёл ты!

– Подумай… – вкрадчиво предложил Степан. – Пока я предлагаю, потом настаивать буду. Очень сильно настаивать.

– Типа, я испугаться должна?

– Да. – просто ответил он. – У тебя семья, ты уязвима. Подумай, – и двинулся прочь по коридору, обернулся, пройдя несколько шагов, бросил с улыбкой, – До встречи, дорогая!

12

Кирилл и Глеб медленно шли по парку, между ними, толкая перед собой детскую коляску, шёл муж Стаси – неприметный, рыхлый мужичок, довольно неопрятного вида.

– Да что я расскажу? – удивлённый внезапными расспросами, он неуверенно пожимал плечами, то и дело поправлял очки. – Мы хорошо со Стаськой жили. Не ругались даже. Да собственно, и прожили-то всего ничего, год и три месяца. Женаты были всего полгода.

– При каких обстоятельствах Стася пропала? – с нажимом спросил Глеб. – Это важно, вспомните, пожалуйста, в деталях. Я понимаю, что много времени прошло, но всё-таки, вряд ли такое можно забыть.

– Так и есть, – кивнул мужчина, снова ткнув пальцем в дужку очков. – Но, собственно, я всё рассказал следователю тогда ещё, да и не знал ничего толком. В деле должны быть мои показания. Следователь, – он усмехнулся, – Меня в первую очередь подозревать начал, разочаровался очень, когда алиби подтвердилось.

– Вот потому мы и просим рассказать всё нам сейчас, – настойчиво напомнил Глеб, – Следствие тогда велось отвратительно.

– Что сейчас изменилось? Появился след? Может ли случиться такое, что Стася жива?

– Нет.

– Точно? Её подружка Аня живой нашлась…

– Это не тот случай, – Глеб бросил взгляд в сторону подозрительно молчавшего Кирилла. – То, что пропали девушки в один день – совпадение, этот факт следствием был установлен наверняка. Они в день исчезновения не встречались и не созванивались, впрочем, как и накануне. Так что произошло тогда?

– Ну как… – мужчина задумался ненадолго, наклонился над коляской, вернул малышу выпавшую изо рта соску. – Я обычно Стасю с работы встречал, когда у неё допоздна занятия были, но по пятницам у нас на работе стабильный аврал, можем засидеться и до полуночи. А в тот день и вовсе… я только под утро пришёл домой. Стася должна была взять такси… И я не волновался. Вот даже предчувствия никакого не было! Пришёл, а её нет… Начал названивать, но телефон был выключен. Запаниковал, принялся обзванивать подруг, морги, больницы, в полицию звонил. Всё глухо. Она как в воду канула. Как только ДК открылся, туда рванул, там подтвердили, что Стася ушла вовремя. Вот только не на такси уехала, а в сторону сквера пошла. Ну как… в принципе, это всё. Никто её больше не видел. Свидетелей найти не удалось… Через пять лет её объявили погибшей, я стал вдовцом. Официально.

– Может быть ещё кого-нибудь подозревали в её исчезновении? – спросил Кирилл.

– Подозревали… Ну как… Её родители тогда кричали, что во всём виноват Степан Прохоров. Это её бывший парень… Но я думаю, что их версия – бред. Прохоров со Стаськой расстались давным-давно и, насколько мне известно, больше не виделись.