Новое чувство

– Сергей Иванович, я сброшу ее данные смс-кой. Пусть Леночка исправит договор.

– Красивая? Актриса? – мужчина меняет тон с раздраженного на заинтересованный. – Посмотрим, кого ты там отыскал, малыш… А вообще твое вот это выражение лица мне совсем не нравится.

– До завтра.

Мерцалов игнорирует расспросы и торопится покинуть здание, чтобы не упустить из виду революционерку. Но куда бы они все делись, если то и дело возвращаются изводить Свирепыча своими криками под его окнами.

Путь от кабинета до главного входа действительно немного длиннее, но Матвей замечает девушку, как только открывает дверь. Точно зомби, они даже не замечают его, Мерцалов не их добыча, им нужен лично Свирепинников.

Мужчина пробирается сквозь несколько человек и заговаривает первым.

– Как продвигается?

– Чего? – девушка выглядит раздраженной вмешательством незнакомца. – Если вы пришли нас разогнать, то спешу огорчить, мы не сдвинемся с места.

– Нет, что вы, я даже подумаю угостить вас за такое усердие.

– Так, что надо? – девушка опускает пикет и хмурится, всматриваясь в лицо незнакомца. – Погоди, ты тот актер, что ли…?

– Вроде того, – выходит чуть самодовольнее, чем Матвей планировал, но что поделать, он привык к вниманию.

– Ну тот, который… – не унимается революционерка. – Ты еще в том дерьмовом фильме снимался, – она добивает его. Красная помада на губах расплывается в довольной улыбке.

– Так, допустим, я отстой. Но речь сейчас не об этом.

– Все нормально? – интересуется бородатый мужчина справа от нее. Девушка кивает и возвращает все свое внимание Матвею.

– Ну, так…

Мерцалов оглядывается по сторонам, примечая место, где они могли бы спрятаться от мороси и побеседовать, не отвлекаясь на крики протестующих.

– Тут кофейня за углом, давайте спрячемся от дождя на две минуты, пожалуйста? Я все объясню.

Она сообщает бородатому, что отойдет ненадолго, указывает на Матвея и соглашается на небольшой перерыв. Мерцалов прячет победную улыбку как может, но мысль о том, что он берет все под свой контроль его все-таки щекочет.

– Ну пошли, Отстой.

Только когда Матвей пропускает девушку вперед в кофейне, он хорошенько осматривает ее. Невысокого роста, с темными волосами чуть ниже плеч, карими глазами и вздернутым аккуратным носом. Он бы сам назвал такую красоту приглушенной, спокойной, не мельтешащей перед глазами, и, возможно, поэтому ему хотелось рассматривать черты лица незнакомки.

– Напомните ваше имя, – просит девушка, когда они занимают свободный столик у окна.

– Мерцалов Матвей, а вы?

– Вера Боголюбова.

– Боголюбова? – усмехается мужчина. – Простите.

Официант приносит напитки быстро и уже скоро их ничто не отвлекает от обсуждения вопроса, с который Матвей целенаправленно искал ее.

– Знаю, что вы не ладите с моим боссом, но я бы хотел предложить вам работу.

Вера прыскает со смеха.

– Что, нужно дуть на кофе перед дублями?

– Вы не знаете меня, Вера, потому ваше предвзятое отношение ко мне едва ли задевает. Но послушайте до конца, – Мерцалов кладет локти на стол и пододвигается ближе, чтобы сохранить разговор настолько конфиденциальным, насколько это было возможно. – Я ищу девушку на роль, но – он выставляет палец вперед, опережая ее возражения. – Это не совсем простая задача, и она не имеет ничего общего с кино и театром. Мне нужна девушка на роль моей возлюбленной, – он опасливо оглядывает кофейню, и девушка повторяет его действие. – Ну, знаете, появление на мероприятиях, несколько слухов, пара снимков для социальных сетей. Чтобы подогреть интерес публики, – уточняет Матвей.

– А вы среди актрис не пробовали поискать? – Мерцалов только смеется на колкость Веры.

– Мне кажется, что вы идеально подойдете на эту роль. Как бы правильно выразиться…

Девушка смотрит выжидающе, с интересом. Но вскоре замечает, что засмотрелась на голубые глаза собеседника, и потому быстро моргает, словно встряхивает с век отпечатавшийся образ.

– Пойдем иначе. Мой босс вам насолил, уж не знаю, чем, но я подумал, что было бы честно, если бы деньги, которые мы в любом случае заплатили бы какой-нибудь актрисе, получила бы девушка, которая борется за бравое дело. Девушка вроде вас.

– Сколько платите?

– Столько, что вам будет не жаль потраченного времени, – Вера пожимает плечами и отпивает кофе.

– А что надо делать? Что-то… Непристойное, – неожиданно из груди Матвея вырывается смех. – Я серьезно, – но он только качает головой, скрывая улыбку.

– Возможно, придется разыграть поцелуй для кадра, но не более.

– А этот старый козел, он в курсе, что вы говорите со мной?

– Мы ему не скажем, что вы его «фанатка». Для него вы актриса, которую я подобрал на роль. Я встретил вас на улице и решил обговорить детали. Согласитесь, даже обманывать не придется.

Вера недолго размышляет и ее лицо начинает понемногу терять настороженный вид. Деньги ей сейчас бы пригодились, а вообще, в ее жизни было мало дней, когда они могли оказаться лишними. Девушка внимательно рассматривает лицо собеседника: яркие голубые глаза, ровный нос, большие губы, темные брови и волосы. Он смотрит на нее с капелькой надежды и легкой улыбкой, и это, как ни странно, подкупает. Разве могла Вера вернуться домой к своему брату и обнаружить, что упустила возможность сделать его жизнь немного проще? Будь что будет.

– Надолго это?

– Как пойдет, думаю, для начала контракт будет заключен на пару месяцев. А дальше будем смотреть, продлевать или нет.

– Когда начнем? – Матвей улыбается в ответ ее решительности и указывает на окно, через которое их исподтишка снимают несколько прохожих.

– Уже начали.

Глава 3

***

– Опыт есть? – нахмурившись спрашивает Сергей Иванович.

Мужчина смотрит на стоящую перед ним пару людей с некоторым недоверием. Внешность девушки, как кажется продюсеру, слишком бросается в глаза и это, почему-то, ему не нравится. Сам Сергей Иванович видит в роли избранницы симпатичную обученную актерской игре девушку, а не выбивающуюся из общей картины дилетантку. Он уверен, что опытом работы тут и не пахнет.

– Играла медведя в Колобке в седьмом классе, еле отделалась от славы. Ну, знаете, автографы, фото, – Матвей делает вид, что потирает щетину в попытке спрятать рвущуюся наружу улыбку. – Недели две второклашки отдавали мне свои булочки с маком.

– Короче понятно. Матвей, – мужчина обращается к подопечному. – Она сумеет?

– Спросите м-е-н-я, – требует девушка.

– Милая, закройся, – пренебрежительно бросает Свирепыч.

– Ах, да, точно, важные мужчины решают свои «важные» дела.

За едким комментарием Веры, Матвей замечает обиду за несправедливое отношение к ней. В конце концов, что Сергею Ивановичу могло в ней не понравиться? А даже если и так, на него он имел право ворчать, но на Веру…

– Сергей Иванович, можно как-то поделикатнее с моей девушкой? – шутит Матвей, скрывая за этим собственное недовольство.

– Ладно, – отступает продюсер. – Все, идите, указания буду передавать через Олежу, а нагоняй – лично. Договоры у Лены, берите, вникайте, завтра утром пришлете с подписями.

Матвей кивает и оттягивает Веру за локоть к выходу. Все прошло лучше, чем Мерцалов предполагал. Он опасался наплыва вопросов, к которым уже зазубрил ответы, но они ему не понадобились.

Лена передает договоры, и они покидают центр.

– Как ты с ним работаешь? – поразмыслив над чем-то, спрашивает девушка.

– Он нормальный, если смотреть вот так, – Матвей прищуривается, чем немного веселит девушку. – А вообще он неплохой, но мы-то с ним вместе давно, так что ты не обязана разделять мое мнение.

– Да уж. И что теперь?

– Предлагаю поехать ко мне, – будто невзначай произносит Матвей.

Ругательства застывают у Веры в горле от столь наглого предложения.

– Да нет! Ну в смысле… Господи. Прочтем договор, обсудим, в конце концов, мы должны знать друг о друге хоть что-то, заодно и поговорим. Нельзя просто сесть на скамейке и говорить о таких вещах. Ну все, прекрати на меня так смотреть, – не выдерживает он.

– Покажи договор.

Матвей протягивает папку, и Вера быстро пролистывает к пункту об оплате.

– Ладно, Отстой. Идем, – Матвей довольно хмыкает, потому что сумма ее явно устраивает. Свирепыч хорош, умеет уладить конфликт, даже не появляясь в поле зрения.

Телефон Матвея вибрирует, и он предлагает Вере подождать его в машине, потому что на дисплее высвечивается имя его невесты, если она у него еще была, конечно.

– Леся, – приветствует Мерцалов.

– Привет, – вздыхает его возлюбленная на другом конце. – Соскучилась по тебе.

– И потому не отвечала на звонки и сообщения?

– Мне нужно было подумать. Я звонила Олегу, вы вроде уже даже девушку нашли, вот я и расстроилась. Из-за своих опасений. Сам понимаешь, я оставила тебя надолго одного…

Матвей усмехается про себя и надеется, что ему хватит сил не положить трубку прямо сейчас. Олеся подозревала его во всех смертных грехах, в то время как он даже не задавался вопросами о том, где она и с кем.

– Да, ты оставила меня надолго одного и мне приходится ублажать себя по два раза в сутки, – он уже жалеет, что нагрубил, но ему хотелось оборвать эти подозрения раз и навсегда. – Лесь, разлука не повод для…

– Знаю. Но, Матвей, я не виновата, что вы со стариком затеяли какие-то игры. Я твоя невеста…

– Я рад, что ты это помнишь.

– Дай мне сказать, – настаивает девушка. – Я вернусь уже совсем скоро и надеюсь, что к этому времени все это уже будет завершено. Я не стану околачиваться в Москве, отвечая каждому встречному-поперечному, почему отменилась наша свадьба, и в тайне продолжать готовиться к ней. Это какой-то бред! К моему возвращению должны воссоединиться и мы, слышишь меня?

– Олеся… ты… Когда ты возвращаешься?

– Точной даты пока нет.

– Тогда почему мы это обсуждаем? У тебя свой проект, у меня свой, мы должны поддерживать друг друга, а не топить.

– А я чем занята? Даже подыграла тебе, вчера звонила журналистка из Москвы, я дала интервью по видеосвязи, рассказала про наш разрыв.

Мерцалов ощущает, как жар подступает к вискам, злость закипает в его крови, норовя выплеснуться ядом в адрес самого любимого человека.

– Что ты ей сказала?

– Чего ты трясешься? Я все уладила, мы спокойно разошлись и дело с концом. Спасибо бы сказал лучше.

– Спасибо, – сухо произносит Матвей. – Я должен идти, – он вспоминает о Вере, ждущей его Бог знает сколько времени. – Вечером наберу, – затем добавляет. – Если возьмешь.

– Помни пожалуйста, что любишь меня.

Матвей кладет трубку, пока не ляпнул лишнего, потому что «ты тоже» почти вырывается из его уст. Это все будет сложно провернуть. Очень сложно.

***

На завтрашнем мероприятии Матвей по плану должен появиться с Верой. Проходка по ковровой дорожке и позирование для фотографов должны были сделать свое дело. Первый официальный выход в свет и, вероятнее всего, от него зависело многое, но не все. Олег обещал заняться образом Веры, а Вера обещала терпеть все ради дела. Матвей был спокоен впервые за долгое время. Не молчалив и задумчив, как обычно бывает, а спокоен. И за разговором с новоиспеченной девушкой время летело незаметно.

– И как так получилось, что парень из провинции добрался до столицы и обрел успех? Я бы не смогла столько позировать перед камерами, вот честно, – увлеченные разговором, они делились некоторыми подробностями своей жизни.

– Я был белой вороной в классе, никто не хотел со мной дружить, а увлечение театром спасало. Я играл кого угодно, лишь бы пропадать на репетициях, по началу просто двигал декорации в Доме культуры, и так как это все, что я тогда умел, я не придумал ничего другого, кроме как поступать в театральное. – Матвей подлил горячего чая и протянул собеседнице чашку. – Тогда я боялся, что буду вести концерты на День города или играть скомороха в детских спектаклях… Так что, знаешь, я сам порой не верю в такое стечение обстоятельств.

– Что стало переломным моментом?

Интерес Веры немного смущает Матвея, но он не перестает отвечать на ее вопросы. Он привык, что его ответы стараются записывать на камеру, чтобы позже использовать, так что живого собеседника Мерцалов давненько не встречал.

– В театре, где я служил сразу после окончания института, меня заметил Илья…

– Грохочев? – удивляется Вера, и Матвей кивает. – Да, мы знакомы. Что? Не смотри так, он ведь директор театра, из-за которого мы бастуем.

– Точно. Короче, он обратил на меня внимание, показал Сергею Ивановичу…

– Козлу, ты имеешь ввиду? – уточняет девушка.

– Да, – усмехается Матвей. – Свирепыч взял меня под свое крыло, а с Ильей они вообще стали лучшими друзьями. Хорошее было время, но потом они поругались. А ты? Чем ты занимаешься?

Вера гордо поправляет воротник рубашки.

– Перед тобой… домработница.

– Чего?

Вера смущенно поджимает губы. Может быть, не стоило говорить ему об этом ?

– Я удивился, потому что ты такая… – начинает оправдываться мужчина. – Ну, знаешь, бойкая, вот я и подумал, что, может, ты журналистка, – Боголюбова звонко смеется в ответ на подобное замечание.

– Что ж, журналисткой стать мне никогда не поздно, но с понедельника по пятницу с девяти до двенадцати я убираюсь, с часу до трех преподаю в реабилитационном центре, и с пяти до семи помогаю в магазине рядом с домом. Такой вот распорядок.

Матвей задается вопросом, что заставляет ее столько работать? Финансовое положение или попытка занять себя в бегстве от чего-то? Его озабоченность этим вопросом явно читается на его лице, так что Вера вдруг торопится уйти, ссылаясь на обстоятельства, не существовавшие до этой минуты.

– Мне правда пора.

– Работа?

– Нет, по выходным я дома, но я все равно должна идти. Номерами мы обменялись, завтра все пройдет как надо, не беспокойся, – девушка говорит серьезно.

– Как быть с твоей работой, если ты вдруг понадобишься в те часы, когда ты занята?

– Выкручусь, – отмахивается Вера и застегивает пальто.

– Это в приоритете, ладно? – настаивает Матвей.

– Я не подведу, обещаю.

Вера противится, но Мерцалов остается непреклонен и потому вызывает девушке такси. Не хватало, чтобы она перепрыгивала с ветки на ветку как кузнечик. Как только девушка прощается, Матвей набирает Олега.

– Да, приятель, – отзывается на другом конце бодрый голос Олежи.

– У меня просьба. Договорись с Иванычем, чтобы Вера получила аванс за проект в ближайшие дни.

– В чем дело?

– Ни в чем. Просто… Ей ведь придется отказаться от основной работы на какое-то время, так что это будет благоразумно.

– А-а, да, точно, ты прав, – включается Олег. – Поговорю с боссом и утром отпишусь.

Остаток вечера Матвей проводит наедине с собой. Олеся не звонит.

***

В городе, откуда был родом Матвей, все друг друга знали. Судьбы людей были настолько туго переплетены, что прежде, чем жениться, следовало бы сделать генетический тест и провериться на родство, потому что в их городке бывало всякое. Ничего не могло остаться в тени, никакое событие не проходило без участия соседей, это был бесконечный водоворот из людских мнений. На время все заглохло для Матвея, когда не стало его матери. Просто все замолкло: и шум улиц, и пение птиц, и шелест листвы на деревьях. Будто кто-то выключил звук. Какое-то время мальчишка был напуган, что потерял слух, но вскоре, когда множество посторонних лиц стали лезть к нему с утешениями, он пожелал потерять и слух, и зрение.

Ему было двенадцать, это была ранняя осень, и листья лишь по краям начинали золотеть. Звонкая трель домашнего телефона разделила мир Матвея на «до» и «после». Губительный для его жизни ответ на звонок, но парень всегда будет помнить, как день был прекрасен, не омраченный столь печальным известием. Мерцалов помнит, как сквозь приоткрытую дверь балкона лился теплый вечерний солнечный свет, помнит гул детишек во дворе, гоняющих мяч, обрывки болтовни соседок, приклеенных намертво к скамейкам у подъезда. Помнит и как рука отчего-то дрогнула, поднимая трубку, он еще тогда усмехнулся про себя, только позже понял, что новость до его сердца дошла быстрее, чем до его ушей.

Маленький Матвей представил, что встретит все на свете без нее, каждый последующий день его теперь бесконечно длинной жизни. Вечной жизни, быть может, в прямом смысле слова и не существует, но она удлиняется, превращая годы в сотни лет, когда человек теряет самое ценное. С тех пор Матвей долго был угрюмым. У него были школьные друзья до того дня, любимые игры во дворе, какие-то разговоры и любимые вещи. После он думал лишь о том, что это последний раз, когда он ест еду, приготовленную руками его матери, надевает одежду, выглаженную ее заботливыми руками, прикасается в доме к чему-то, к чему в последний раз прикасалась она. Это была невыносимая боль, о которой приходилось молчать.

Мальчику его лет пришлось переносить все в одиночку, потому что отец Матвея нашел себе новую подружку очень скоро, тот ласково называл ее водочка, и она была с ними постоянно. Матвей перешагивал через отца и его «подружку» утром, когда торопился в школу и подолгу стоял у входной двери вечером, прислушиваясь к шуму в квартире. Чем громче разговоры, тем хуже его дела, но иногда и проще проскочить незамеченным, не слышно даже хлопка двери и шуршания верхней одежды. Время шло, но до одури одержимые чужими жизнями соседи почему-то ни разу не поинтересовались что творилось в их квартире, и он задавался вопросом: почему Бог так с ним поступил?

***

Голубое небо без единого проплывающего облака нависает над головой. Стоит солнечный день, но лучи нисколько не согревают мужчину, оно скорее ощущается как включенная кем-то сверху огромная лампа. Заброшенная церковь стоит у подножия скалы и рыхлая земля под ней каждую секунду срывается вниз к воде. Море не шумит, птицы пролетают, не издавая ни единого звука, и даже лес, расположенный поодаль от Матвея, не скрипит, не плачет, не зовет его. Мир перед ним молчит, лишь его сердце стучит наперегонки с чьим-то другим, и, хотя он ощущает чужое присутствие, но все же не может увидеть.

Сквозь выбитые окна церкви Матвей начинает замечать силуэты. Их становится все больше со временем, словно там внутри проходит служба. Здание переполнено людьми, но церковь понемногу сползает вниз с обрыва, норовя расколоться прежде, чем коснется воды. Матвей торопится предупредить собравшихся о происходящем. Его губы шевелятся, но не издают ни звука, вокруг мертвая тишина. Он бежит со всех ног, опасаясь, что даже ритм его бега способен ускорить трагедию. Но его соприкосновения с миром по-прежнему не слышны даже ему самому.

Громкий крик пронзает замершее пространство, голос его матери. Теперь и шелест листвы отскакивает эхом сквозь пустое поле между ним и лесом, и грубые перекрикивания между воронами, нарезающими круги над рассыпающейся церквушкой, и спокойное море, нашептывающее древние заклинания против Божьей силы, заточенной внутри обветшалого дома Господа. Мир становился громче и невыносимее, и вместе с ним, мольбы заточенных внутри прихожан.

Матвей громко кричит и пробуждается посреди ночи, но искаженное в крике лицо матери отпечатывается в памяти. Он убеждает себя, что не видел его прежде, но воспоминания из детства рвутся наружу, наслаиваясь друг на друга. Мужчина начинает понимать, что не придумал это, он вспомнил.

***

Мероприятие, организованное благотворительным фондом «Сила» в самом разгаре. К этому времени Матвей и Вера успевают поговорить как минимум с десятком журналистов и пообщаться с гостями вечера.

Некоторые из гостей, правда, больше увлечены разговорами о Матвее Мерцалове и его спутнице, чем борьбой с неизлечимой болезнью. Болезнь, в конце концов, неизлечима, ровно, как и любовь к сплетням. В светском мире все было по-своему светское: светские беседы, светские закуски, светские интересы и светское невежество. Все было по высшему разряду, богачи и позорились по-своему, что особенно веселило Матвея в определенном состоянии духа и раздражало в другом. Вера не могла демонстрировать свое истинное отношение к происходящему, потому старалась подыгрывать Матвею, словно это была ее не первая роль.

– Дорогой, привет! – на Матвея и Веру надвигается женщина средних лет с бокалом шампанского в руках. – Какой приятный сюрприз!

Матвей отмечает про себя, что она лукавит. Инесса Богатырева PR-менеджер таких крупных мероприятий как это, так что список приглашенных она видела раньше, чем кто-либо. Так что последнее, чем могло быть появление Мерцалова на этом вечере, сюрпризом.

– Привет. Инесса, познакомься…

– Дай угадаю, сестра? – женщина подмигивает Мерцалову. Вера стоит с натянутой улыбкой, ожидая своего выхода на сцену. – Ладно, дорогой, я шучу. На самом деле, я читала интервью твоей Олеси, это так печально. Прости, милая, – она обращается к Вере. – Ничего личного, просто я была уверена, что эти двое поженятся, я сама собиралась их поженить! Ха-ха, – заливается смехом Богатырева.

– Планы меняются, – просто говорит Матвей. – А ты как? Как муж, как дети? Ой, прости, он ведь не разрешает вам видеться, я забыл.

Выражение лица Инессы мгновенно меняется, и Вера понимает, что из этих двух больше всего ее пугает тот, кто держит ее за руку.

«Хорошо, что все это не всерьез», успокаивает себя девушка.

– Ну ладушки, увидимся еще. Была рада пообщаться, – Инесса обращается к Вере, та вежливо кивает и прощается.

– Ты здесь немного другой, – замечает Боголюбова.

Остаток вечера Вера наблюдает за Матвеем. Его тон и манера общения меняются в зависимости от собеседника, настоящий хамелеон. Он громко смеется с некоторыми гостями, кидается колкостями с другими и флиртует с третьими. Это был либо идеально отточенный навык, либо врожденный талант. Быть тем, кем нужно в зависимости от обстоятельств. Вера размышляла, использовал ли Матвей свои умения в обычной жизни. И если да, то ей следует быть осторожнее, так?

– Не стану спрашивать, понравилось ли тебе, потому что весь вечер полная ерунда, – говорит Матвей в машине.

– Надеюсь, хотя бы собрали деньги… – он усмехается ее словам. – Что?

– Ничего.

– Что у нас дальше по плану?

– Согласую с Олегом, думаю, что какая-нибудь прогулка в парке и селфи для социальных сетей как раз будут кстати. Но это после того, как завтра выйдут статьи. Будем играть дальше. Кстати, – он поворачивается к Вере. – Олег писал тебе по поводу аванса?

Вера понимает, что это деньги за ее работу, но все равно чувствует себя тем, ради кого благотворительный фонд устраивает вечер. Она неизлечимо больна, а Матвей добрый покровитель.

– Да, твоя идея?

– Нет, я лишь хотел уточнить, что все в порядке.

– В полном.

Вера высаживается у своего подъезда, и Матвей выглядывает из машины, чтобы оглядеться по сторонам. Двор до абсурда напоминает тот, в котором прежде он и сам жил, и неприятные воспоминания накрывают его весь оставшийся вечер. Что с ним и почему именно сейчас это все волнует его больше, чем когда-либо?

Перед сном он видит сообщения от Олеси и два пропущенных звонка, но отключает звук на телефоне и падает в кровать прямо в костюме.

«Да пошло бы все», думает Матвей, проваливаясь в сон.

***

Черный бархатистый кофе разливается по поверхности электрической печи. Мужчина хватает чашку, чтобы сохранить то, что не успело вытечь из турки. Телефонный звонок настигает его не в самый подходящий момент, но имя «Вера» на экране смартфона заставляет отложить в сторону и чашку и турку.

– Алло, – голос Матвея звучит встревоженно, впрочем, так оно и было.

– Привет. Я не знала, что делать в таких случаях, поэтому надеюсь, что не сильно напортачила.

– В чем дело?

– Мне с утра звонили несколько журналистов, все из разных изданий. Я просто в замешательстве, что им говорить?

Матвей смеется в трубку.

– Не смешно!

– Ладно, слушай, сейчас в этом нет необходимости. И без этого с утра говорят только о нас, эффект достигнут. Просто не поднимай трубку.

– Так себе помощь. Ладно, Отстой, я пошла, у меня работа.

Экран телефона не успевает погаснуть, как на нем высвечивается другое имя.

– Прежде чем ты будешь ругаться, скажу только, что уснул сразу, как добрался до кровати.

– Прощаю. Как прошел первый выход без меня?

– Лесь, я только и делаю, что выхожу без тебя, – подначивает Мерцалов, начищая чашку. Он тут же ставит на плиту свою вторую попытку сварить кофе и глядит во все глаза, лишь бы не проморгать самый ответственный момент.

– Ну скажи, что без меня не то.

– Без тебя я был самой язвительной штучкой на всю Москву. А с тобой я белый и пушистый.

– Да уж, ты любишь угождать всем вокруг, так что, наверняка ты пошел спать пораньше, чтобы не утонуть в чувстве вины, – Олеся смеется в трубку, но Матвей отчего-то не оценивает шутку невесты по достоинству. Если это была шутка, конечно. – Ладно тебе, пупсик, не обижайся. Как ты смотришь на то, чтобы приехать на следующие выходные ко мне? Мы так давно не виделись…