скачать книгу бесплатно
– Ну, хорошо, что нашлись, – улыбнулся он. – Я, признаться, не ожидал. Ты извини, что заставил там ждать и вообще, скомканно вышло.
– Да что вы! Я ж понимаю.
Сашка был необидчивый, покладистый пацан, в переводе на язык Тарасюков – простофиля.
– Нормальная реакция. Я про вас ничего не знал, вы про меня ничего не знали. И тут – как снег на голову.
– Ну как сказать, – сказал Доценко.
Сашка не понял.
– Не знаю, как ты, а я знал о твоем существовании.
– Знали? – спросил Сашка.
Доценко достал из кармана пару конвертов, свои письма тридцати так летней давности, вскрыл навскидку верхние, подтолкнул по гладкому столу. Сашка смутился, но Доценко подбадривающе кивнул – читай. Сашка разобрал первые попавшиеся строчки. Тогда еще писали руками.
– «Я бы хотел хоть изредка видеть сына, какой он сейчас» … «Лена, пожалуйста, пришли хоть одну фотографию» …
Сашка потрясенно посмотрел на Доценко.
– Мама обманула? Зачем?
– Может, хотела, чтоб я выглядел лучше в твоих глазах. Не знал – какой спрос? Но я-то знал, – ответил Доценко.
– Но она сказала, вы уехали, а она только потом узнала!
– Ровно наоборот. Надо было нам с Леной сговориться насчет показаний, – горько пошутил Доценко.
Но Сашке, видно, было не до шуток.
– Все было наоборот. Я на седьмом небе был от счастья, когда узнал, что у нас с ней будет ребенок. Мне казалось, и Лена тоже. А на другой день Ванька сделал ей предложение. Твоей маме пришлось делать выбор. Она сделала. Да, собственно, и не было никакого выбора – между любимым и случайным.
– И вы вот так ее отпустили, беременную, к другому?
– А что я должен был сделать? Силой заставить со мной жить?
– Ну мама… И про письма ничего мне не говорила.
– На самом деле, конечно, не письма мне стоило писать, а приехать и отстаивать свое право видеться с сыном. А я годика два пометался, а потом просто закрыл для себя эту тему.
– Вы не виноваты.
– Ну да, я так себе и сказал.
Доценко деловито взглянул на часы.
– Ого, ну мы и заболтались! Идем, а то потеряются девочки наши.
«Наши». Доценко сам удивился – своей ответственности за людей, которых знал от силы часа три своей жизни. Что это такое? Родная кровь? Хорошее название для фильма. Доценко расплатился, и они вышли.
Рената с мобильником у уха вошла в туалет клуба, который выглядел, как библиотека. Дизайнеры поработали на славу, так перемудрили, что можно было запутаться в зеркалах, дверях и книжных полках. Интересно, книжки настоящие? Она бы не удивилась. Главное, там царила приятная библиотечная тишина.
Рената переспросила в телефон:
– Простите, повторите, пожалуйста, я не расслышала. Речь идет о съемках в рекламе?
Очевидно, на той стороне подтвердили.
– Интересно. Конечно! Когда и где? Я записываю.
«Ну вот и пошли дивиденды», – подумала Рената. Прижимая телефон плечом к уху, двумя руками стала копаться в сумочке, разыскивая блокнот и ручку. Но, услышав ответ, замерла и увидела в зеркале, как у нее округлились глаза.
– Сейчас? Но сейчас вечер, я в клубе… Ночной клуб «Жара», а что?
Рената даже отодвинула телефон от уха, как будто хотела убедиться, что он не игрушечный, а настоящий.
– За вами выслали машину. До встречи! – раздался из телефона вежливый офисный голос секретаря.
Рената явно была сбита с толку. Ну и дела! Она убрала телефон, посмотрелась в зеркало, вся подобралась, привела себя в порядок, поправила макияж. И только заметив в зеркале позади себя писсуар, поняла, что по ошибке зашла в мужской туалет. Чертовы дизайнеры. Подтверждая ее догадку, с обратной стороны на одном из зеркал она заметила намек на букву «М», витиеватую и так причудливо запрятанную, как будто это был тайный масонский знак. Немудрено запутаться даже трезвому. Тренд такой теперь в модных заведениях, что ли. Квест, масонский заговор. Оставалось только надеяться, что пьяные посетители клуба, потеряв надежду найти писсуар, не отливали прямо на книжки.
Рената про себя выругалась с досадой и, стараясь не стучать каблуками, начала потихоньку ретироваться. Но вдруг услышала мужские голоса. Этого еще не хватало! Ей показалось, что она узнала голос. В одной из кабин говорили на повышенных тонах. Девушка замерла. Ее разобрало любопытство, она на цыпочках направилась к кабинке. Во дают. Даже дверь не потрудились плотно закрыть, Рената заглянула в щелку. Тут кабинки были размером с комнату, которую Ренате пришлось снимать у какой-то бабки, когда она приехала из своей Махачкалы поступать в ГИТИС.
Между стеллажами, писсуаром и зеркалами Солнцев стоял с кавалером Лоры.
– Я ничего тебе не обещал! Что за претензии! – скривив губы, бросил Тимур.
Рената сначала подумала, что Тимур – кислотный дилер и отказал Солнцеву в дозе. Это еще как-то укладывалось в ее парадигму. Но то, что произошло дальше, заставило ее открыть рот.
– Тебе нравится надо мной издеваться?! – взвизгнул Солнцев и влепил Тимуру пощечину. Не в морду двинул, а именно – влепил, раскрытой ладонью.
– Истеричка! Хочешь, чтоб все узнали? Все! С меня хватит! – Тимур собрался выйти.
Но Солнцев вдруг испугался, вцепился в него:
– Прости!
Схватил за плечи и впился Тимуру в губы.
Эх, Солнцев, голубая мечта русских женщин. Рената нажала на кнопку камеры в телефоне и убрала в сумочку. Просто фото на память. Рената направилась к чертову выходу, уже не стесняясь цоканья своих каблуков. Она услышала, как голоса позади разом замерли. Спугнула голубков. Так вам и надо! А она с ним целовалась. Вот дерьмо. Когда оба выскочили на звук, никого в туалете-библиотеке уже не было.
Рената вышла из клуба к машине, который за ней прислали. «Мерседес», – отметила про себя Рената.
– Рената Черницкая?
– Да, это я.
Водитель любезно распахнул заднюю дверь. Рената села в машину, как ее научили старые голливудские фильмы. Следом из клуба выбежала Лиза.
– Рената, подожди! Ты куда? Ты что, на меня обиделась?
– Господи, Лиза, да я на съемки.
В том же староголливудском стиле Рената помахала Лизе, и машина уехала. Лиза пожала плечами и махнула такси.
– Что-то вы рано, – заметил таксист, – раньше утра обычно никто не расходится.
– Да нечего там делать. Скучно, одно и то же, – сказала Лиза. Домой.
Она набрала номер – ПАПА.
– И акробаты, и слон! – восторженно делилась впечатлениями Машенька.
– Значит, понравилось?
– Очень! И вот, мне мама купила, – Машенька похвалилась китайской мигающей звездочкой на палочке. – Исполняет любые желания!
– И о чем же ты, Маша, мечтаешь? – спросил Доценко.
– Про «Макдоналдс», – сказала Маша, и тут же посмотрела на маму. – Папа мне обещал.
Таня строго посмотрела на Сашку. «Макдоналдс» был злом, это всем известно. Котловка не попалась еще в его сети. Но дети Котловки смотрели телевизор, и американское зло было их мечтой.
– Ну, раз папа обещал, – с несвойственным легкомыслием позволила Таня.
Сашка бросил на нее удивленный взгляд.
– Я вот лет двадцать не был в «Макдоналдсе», – вспомнил Доценко.
– Маша, потом, – смутился Саша. – У Сергея Владимировича, наверное, свои планы.
– Ничего, поехали, – на Тверской самый лучший и самый первый. Там очереди в свое время чуть не до Китай-города стояли, – сказал Доценко.
– Сергей Владимирович, вы и так на нас столько времени потратили, – вежливо запротестовала Таня.
– Садитесь, садитесь, девочки.
И Доценко опять открыл перед ними дверь. Обошел, сел за руль. У него зазвонил телефон. Доценко увидел фото дочки на экране. Он не мог взять трубку сейчас. Он не знал, что сказать Лизе, если она услышит радостный голос какой-то девочки:
– Ура! «Макдоналдс»! Деда! Спасибо!
* * *
– Так, давайте входите-входите. Какие еще тетки в Люберцах, – сказал Доценко.
– Переночуете у меня, а завтра сам вас посажу на поезд.
– Неудобно, Сергей Владимирович, – промямлил Сашка.
– Ну что мы вас будем стеснять, – раздался голос Тани.
В дверях квартиры Доценко возникла небольшая толчея. Пока Сашка помогал раздеться Машеньке, Сергей Владимирович поухаживал за Таней, к ее смущению. Это было ей непривычно. На глянцевом полу остались грязные следы от их обуви, и это ее смутило.
– Ой, ну мы вам тут натоптали.
– Ничего, – махнул Доценко, увлекая за собой Машу с Сашкой.
– Давайте. Давайте, смелей.
Таня подзадержалась у зеркала, поправляя примятые шапкой волосы. Отражение ей не понравилось. Таня отразилась во весь рост в лосинах с «подначесиком», как выразилась бы ее мать, подарившая их дочери на Восьмое марта. Лосины утяжелили Танькин тяжелый низ, а бордовая полиэстеровая кофта смялась и взмокла под мышками, и это было заметно. Таня пожалела, что про Сашку подумала, а сами с Машкой не оделись получше. Кто ж знал.
Новые родственники вошли, огляделись и обомлели. Огромный телевизор на стене, свобода пространства, сложная система освещения, мебель под старину, гардины, причудливые интерьерные украшения… Это было непохоже на их квартиру в Котловке.
– Вот так и живу, – соскромничал Доценко.
Он знал, какое впечатление производило его холостяцкое жилище.
– Ух ты! – Машенька восторга не скрывала.
– У вас очень красиво, – сдержанно заметила Таня.
– Да прям как в журналах, – простодушно присвистнул Сашка.
– Ну, это не я. Дизайнеры постарались. Располагайтесь, а я пока посмотрю, чтобы бы нам выпить. Саша?
Сашка замер. Посмотрел на Таню, было собрался сказать Сергею Владимировичу, что он не пьет. Доценко вопросительно посмотрел на Сашку, не понимая заминки. Таня не хотела, чтоб отказ Сашки вызвал вопросы. Известно, если мужик не пьет, значит, «зашитый». Она посмотрела на Сашу с улыбкой, ответила за него легко и непринужденно.
– Было бы неплохо. Спасибо!
В ответ на удивленный Сашин взгляд Таня понизила голос, прозвучало как разрешенье и немного приказ.
– За знакомство немножко можно.
Доценко открыл перед ними свой шикарный бар.
– Водка? Коньячок? Виски?
Саша опять нерешительно посмотрел на Таню.
– Коньячку, наверное, – ответил Сашка.
– Одобряю. Я тоже больше по коньяку.
Таня взглядом одобрила Сашкин ответ. Хорошо, не ляпнул – водки, в этих интерьерах само слово казалось грубым, чужим. Хотя, если честно, Сашка больше был по водочке. Вискарь, который он пил как-то с ребятами, был настоящей отравой, паленый, левак, как они заключили, страдая на следующий день жутким похмельем.
– А вы, Татьяна? Что предпочитаете? Немного вина? Мартини?
– Мартини, – обомлела Танька.
