Парамнезия

– В Нархозе, – Анна Васильевна кивнула. – В колледже. Уже второй курс заканчивает. Вроде как год ей ещё остался. Так она с шестнадцати лет теперь ещё и в каком-то кафе работает. Чтобы себя и мать содержать.

– Да, бедный ребёнок, – произнёс Алексей. – А отец с ними поддерживает отношения?

– Сонечка про него часто рассказывает, – ответила Павлова. – Говорит, что они встречаются иногда. Он её в кафе, в кино водит. Но к нам он никогда не приходит.

– Почему?

Анна Васильевна выдержала паузу, прежде чем сказать:

– Понимаете, Валентина говорит, что он умер, ещё в тюрьме, лет семь назад. У неё и документы подтверждающие есть. А Сонечка говорит, что с ним общается. И я даже не знаю, кому верить. А Валентина всё грозится её в дурдом отдать, мол, дочь сумасшедшая. Но я пока стою начеку. Валентине, конечно, проще будет, если дочери рядом не станет. А вот Сонечку жаль.

– Тут всех жаль, – протянул Алексей. – Ладно, Анна Васильевна. Если что, я могу с Вами ещё поговорить по поводу Сони?

– Да, конечно, – кивнула Анна Васильевна.

– И ещё момент такой, – Алексей вырвал из записной книжки листок и написал номер своего телефона, адрес Управления, номер кабинета и свою фамилию. – Если не побоится, пусть придёт, напишем заявление, – он протянул листок вместе со студенческим Сони Анне Васильевне. – И, если она Вам доверяет, посмотрите, у неё в груди должна быть рана от стрелы.

Глава третья

Прежде чем вернуться в УГРО, Алексей, успев по пути позвонить в архив, чтобы поднять дело Александра Калинина, умершего в тюрьме лет семь назад, поехал в отделение судмедэкспертизы, чтобы окончательно расставить все точки над «и».

Несколько лет назад одному из его коллег пришлось столкнуться с довольно удивительным случаем: они также нашли тело убитой девушки, также доставили в морг, а на следующий вечер эта девушка пришла в Управление и, заливаясь слезами, рассказала о том, как её убили. По крайней мере, так в первые мгновения воспринял её историю потерявший дар речи молодой сотрудник. Как выяснилось, эта девушка была сестрой-близнецом убитой. И, как в индийских фильмах, они оказались разлучены при рождении. Всё потому, что у женщины, родившей одновременно с матерью близняшек, ребёнок появился на свет мёртвым. И она дала неплохую взятку врачам, чтобы одну из дочерей соседки по палате отдали ей. Так получилось, что обе девочки воспитывались в разных семьях. Только первая так и жила счастливо до двадцати лет со своими родителями, а вторая попала в три года в детский дом, после несчастного случая, унёсшего жизни присвоившей её пары. В девятнадцать лет она узнала правду, нашла сестру, но вместо восстановления семьи решила её убить. Однако, исполнив своё желание не без помощи друзей из детдома, она пришла с чистосердечным в отделение полиции.

Такие случаи в практике были довольно редки, но, всё же, были. И Алексей не исключал подобной вероятности, хотя верил в это с трудом. По крайней мере, кому потребовалось бы убивать Калинину? Из какой такой зависти? Могла эта девушка, которую он видел спящей, вовсе не быть Калининой Софьей? Алексей помнил, как ещё в школе завидовал двум одноклассникам – близнецам, которые могли подменять друг друга при выполнении заданий или при ответе на вопросы учителей. А при сдаче экзаменов им вообще повезло. Один дважды сдавал математику – за себя и за брата, второй – точно так же сдавал биологию. Такая вероятность в данном деле тоже была. Может, потому Калинина и говорит про отца? Может, у другой «Калининой» он есть?

Или, может, она сама хотела кого-то убить, но что-то пошло не по плану?

– Вчера доставили тело Калининой Софьи Александровны, – произнёс Алексей, проходя в холодный зал судмедэкспертизы и здороваясь со старшим лейтенантом Леоновым, помощником Светланы, теперь временно исполнявшим её обязанности. – Могу посмотреть?

– Вчера? – переспросил Леонов, отложив инструменты и подходя к столику с документами. – Да, номер 874. Поместили на хранение в холодильник. Пройдёмте.

Пройдя через зал, они вдвоём вошли в едва освещаемое помещение, холод которого лишь притуплял, но не скрывал трупного запаха.

– Вот, здесь… – Леонов замер. – Господи! Мы ж её здесь оставили!

Он бросился к стоявшему в углу шкафу, в который складывали вещи с привозимых тел. Место, куда положили вещи Калининой, тоже было пустым.

– Да, товарищ старший лейтенант, – усмехнулся Алексей, чувствуя облегчение. – Что ж Вы сразу не сообщили, что труп у Вас ушёл?

– Так, откуда я знал, что уйдёт?! – Леонов глянул на дверь холодильника. – Ну, видимо, ночью ушла.

– А двери у вас не закрываются?

– Закрываются, – кивнул Леонов. – Но изнутри-то можно открыть.

Алексей улыбнулся.

– Ладно, может и к лучшему, – произнёс он. – Мы её уже нашли. Так, убедиться приехал.

Простившись с Леоновым, Алексей вернулся в Управление и первым делом направился в архив, где его уже ожидало дело Калинина. Краткое содержание документа включало следующую информацию:

Калинин Александр Валерьевич, 1986 года рождения.

Первая судимость: 2002г., осуждён за кражу в малых размерах сроком на два года условно.

Вторая судимость: 2004г., осуждён за кражу в малых размерах сроком на три года колонии общего режима.

Третья судимость: 2009г., осуждён за соучастие в краже в особо крупных размерах со взломом и за нанесение тяжёлых телесных повреждений охраннику ломбарда сроком на пятнадцать лет колонии строгого режима.

2014г., скончался от туберкулёза.

Родственники: жена – Калинина Валентина Николаевна; дочь – Калинина Софья Александровна

Алексей произвёл быстрые расчёты. Первая судимость – 16 лет, потому и условно. Второй раз – в 18 лет, в третий раз – в 23 года. Когда его посадили, Соне должно было быть пять лет. Когда он умер – 10. Если так, она вряд ли его хорошо помнит. И, тем более, вряд ли может с ним встречаться, раз он мёртв. Неужели сумасшедшая? Или? Алексей мысленно рассмеялся. Или он вампир? И дочь – вампирша? Тогда можно объяснить, почему они живы. Конечно, мысль была странной, но Алексей вдруг понял, что на данный момент она не кажется ему бредом. В конце концов, его друг-федерал тоже обладал особым даром. И этот факт казался привычным.

Алексей выходил из архива, когда в его кармане зазвонил телефон. Номер был неизвестным.

– Слушаю Вас, – он принял входящий.

– Алексей Егорович, это Анна Васильевна. Я поговорила с Сонечкой. И попросила её расстегнуть блузку, – голос Анны Васильевны казался взволнованным. – Да, у неё ранка в груди. Маленькая такая, круглая. Но она говорит, что общалась с отцом. Мне кажется, она не помнит, что произошло с ней.

– Вы вызвали «Скорую» или к врачу отвели её? – поинтересовался Алексей.

– Какое там, – отозвалась Анна Васильевна. – Она боится сообщать. Раз не помнит, то ничего не докажет, говорит. И, вообще, я пока выходила, она уже убежала. Видимо, на учёбу пошла.

– На учёбу с дыркой в груди! – Алексей выругался.

– Вы уж простите, – произнесла Анна Васильевна. – Не доглядела я. Но она обещала, что после учёбы к вам пойдёт.

– Да мы сами за ней съездим…

– Нет, – оборвала Анна Васильевна. – Вы не представляете, какой для неё стресс к Вам обратиться по собственной воле. А так приедете, она ещё сильнее напугается. Сонечка – девочка ответственная. Раз сказала, что придёт, то придёт. Главное, – Анна Васильевна помолчала, подбирая слова. – Вы с ней поосторожней, пожалуйста, – докончила она. – Подобрее, что ли.

– Ясно, понял, – отозвался Алексей.

Глава четвёртая

Соня, в сопровождении Андрея Золотова, появилась в кабинете Николая Ивановича Селезнева в три часа дня.

– Проходите, – голос пожилого полковника показался Соне приятным. Она робко вошла в кабинет, замечая ещё двух человек, изучающе глядящих на неё.

– Софья Александровна? – произнёс майор Меркулов. – Хорошо, что пришли. Ну, как Вы?

Соня неуверенно пожала плечами, испуганно глянув на Алексея.

– Нормально, – робко отозвалась она.

– Рана не мешает? – послышался с противоположной стороны грубоватый голос майора Кондратьева.

– Болит, – так же неуверенно произнесла Соня, присаживаясь на подставленный ей Андреем стул.

– А откуда она у Вас появилась? – снова спросил Кондратьев.

Соня помотала головой.

– Не знаю, – тихо произнесла она.

– А как из морга ушли? – спросил Алексей.

В глазах Сони появился ужас.

– Какого морга? – она запнулась, поднимая беспомощный взгляд на полковника Селезнева. – Я вчера с папой встречалась. Только маме не говорите, пожалуйста. Она очень злится, когда я с ним общаюсь.

– Софья Александровна, – снова послышался голос Олега, заставивший Соню повернуться к нему. – Вы уверены, что Ваш отец жив?

Соня перевела взгляд на Николая Ивановича, невольно почувствовав робкое тепло под его укоризненным взглядом, брошенным на майора Кондратьева. Если она и могла кому-то доверять здесь, то, скорее всего, ему.

Окружавшая её обстановка казалась ужасающей, хотя она и не могла понять, почему. Всё выглядело как какой-то тревожный сон, от которого, к сожалению, она не могла проснуться. Она не раз слышала о том, что её отец мёртв. И мать неоднократно называла её сумасшедшей и грозила отдать в психиатрическую больницу.

Могло это означать начало конца? Могла её мать настолько хотеть от неё избавиться, что подговаривала окружающих сводить её с ума?

В институте, на одной из лекций по психологии общения, она услышала о таком явлении, как газлайтинг – убеждении одного человека другим в том, что он – ненормальный. И зачастую жертвы газлайтинга до последнего верят своим мучителям. Но, почему её мать стала прибегать к столь сложному приёму? Соня не помнила, чтобы мать интересовалась чем-то кроме водки и мужчин. И вряд ли бы она заинтересовалась психологией. Так, неужели это правда? Неужели она – сумасшедшая?

Теперь же к первому страху добавился новый страх – что такого противозаконного она сделала, общаясь с отцом? И почему, действительно, у неё утром обнаружилась глубокая рана в груди и почему всё тело так болит?

– Как Вы связываетесь с отцом? – спросил Николай Иванович.

– Я ему звоню, – уверенно ответила Соня. – Или он мне звонит. Мы договариваемся и встречаемся.

– И что делаете?

– Ну, – Соня пожала плечами. – Разговариваем, гуляем, я ему рассказываю о своих новостях или проблемах.

– Вы знаете, что он сидел в тюрьме, – заметил майор Кондратьев.

– Да, – Соня уверенно кивнула. – Но он сказал, что его досрочно освободили. И что он не хочет возвращаться к прошлому. Я думаю, это не страшно, что мы с ним общаемся.

– Как сказать, – Олег глянул на Алексея и прежде чем майор Меркулов успел что-то возразить, заявил:

– Ваш отец умер семь лет назад. Есть документы, есть могила… – он остановился ни то от полного ужаса взгляда Сони, ни то от выразительного кашля со стороны Николая Ивановича.

– Мы хотели…. – начал, было, Алексей.

– Нет, он не умер, – Соня в испуге замотала головой. – Мама тоже говорит, что умер. Ей не нравится, что я с ним общаюсь. Она всем говорит, что он умер. Но он не умер, я ведь вижусь с ним!

Соня, словно забыв о боли, в ужасе переводила взгляд с одного из офицеров на другого.

– Соня, а у Вас есть его фотография? – спросил Николай Иванович.

На миг в его голову закралась мысль, что они говорят о двух разных людях. Может, в жизни Сони появился человек, который называет себя её отцом и она ему верит? Может, этот человек и хотел её убить?

Соня с готовностью вытащила из сумки дешёвый смартфон и принялась листать фото.

– Сейчас, мы как раз делали селфи вчера. Очень много фотографировались.

– А где конкретно? – поинтересовался Алексей.

– Сначала в Заельцовском парке. А потом мы поехали в Инюшенский бор. И там, в кафе «Виват» сидели, – быстро проговорила Соня. – Сейчас, найду!

– Вы ехали в кафе через весь город? – Олег перевёл многозначительный взгляд на Николая Ивановича, всё больше убеждаясь в неадекватности пострадавшей.

– Да, у папы машина, – пояснила Соня. – Лада «Гранта», кажется…

Она оборвала себя.

– Странно, – в её голосе послышалась тревога. – Мы же вчера фотографировались. Может, мама удалила? Пока я спала?

– Ну, это вряд ли, – протянул Алексей. – Она не в том состоянии была, чтобы у Вас фотографии удалять.

– Товарищ майор, – одёрнул его полковник Селезнев.

Соня, испуганно глянув на офицеров, вернулась к телефону.

– Сейчас, сейчас, я найду, – пробормотала она.

Алексей заметил, как у девушки затряслись руки.

– Соня, – попытался он прервать её бесплодные поиски.

– Сейчас, сейчас, – словно не слыша его, повторяла она. – Сейчас, найду. Нет, но…. Они ведь были…, – она снова растерянно посмотрела на Николая Ивановича. – Я не понимаю, куда они делись….

– Соня, может, Вы номер телефона его знаете, – мягко произнёс полковник Селезнев. – Вы же сказали, что звоните ему.

– Да, да, конечно, – Николаю Ивановичу показалось, что в голосе Сони послышалась надежда. – Сейчас.

Соня переключилась с галереи фото на адресную книгу. И снова в кабинете полковника воцарилось молчание.

– Сейчас, было здесь, – наконец, произнесла Соня. – Нет. Я же…., – она опустила телефон. – Мама несколько раз удаляла у меня из телефона его номер. Но я его наизусть помню.

– Можете продиктовать? – Николай Иванович достал записную книжку и ручку.

– Да, – Соня энергично кивнула – 8 913 753 04 12.

Николай Иванович записал номер, заметив, что Алексей повторил его действия, после чего вновь обратился к евушке.

– Вы с ним вчера связывались? – спросил он.

– Да, он мне звонил.

– А входящие полистайте, – предложил Алексей.

Соня с готовностью принялась листать «Входящие». Через минуту она подняла голову. В её глазах стояли слёзы.

– Скажите честно, – едва слышно произнесла она. – Надо мной все издеваются, или я сумасшедшая?

– Мы над Вами не издеваемся, – Николай Иванович помотал головой. – Но нам очень нужно понять, где Вы были вчера.

Соня отстранилась от телефона.

– Я была с отцом, – почти беззвучно произнесла она, закрыв глаза и давая волю слезам.

Николай Иванович, Олег, Алексей и Андрей переглянулись.

– Сонечка, – мягко произнёс Николай Иванович. – Вы ведь и сами понимаете, что что-то здесь не так. Может, Вас заставили о чём-то забыть?

Соня открыла глаза, всхлипнув.

– Кто? Папа? – она помотала головой. – Он не мог. Он очень добрый. Он… – Соня схватилась за грудь, её лицо исказилось от боли.

– Вам помочь? – Алексей тотчас оказался рядом.

Соня замерла, стараясь восстановить дыхание и не в силах говорить от пронзавшей всё её существо боли. Олег невнятно выругался.

– Её в больницу надо, – произнёс он.

Соня замотала головой.

– Нет, пожалуйста! – она повернулась к Олегу, уже потянувшемуся за телефоном. – Нет! Они скажут, что я сумасшедшая!

– Вам медицинская помощь нужна, – оборвал Олег.

– Нет! – Соня вцепилась в руку Алексея, умоляюще глядя на Олега. – Только не в больницу! Я боюсь!

Николай Иванович дал знак Олегу, чтобы тот положил трубку и снова обратился к Соне.

– Чего Вы боитесь? – его голос действовал успокаивающе.

Соня перевела дыхание.

– Я не знаю, – ответила она. – Я ведь не смогу объяснить, откуда это. А они решат, что я сумасшедшая.

Николай Иванович и Олег переглянулись. Майор Кондратьев шумно выдохнул.

– Под вашу ответственность, – махнул он рукой.

– Соня, а у Вас есть кто-то, кто может о Вас позаботиться? – спросил Николай Иванович.

– Анна Васильевна, – ответила Соня. – Она уже обработала мне всё.

– Хорошо, – согласился Николай Иванович. – Но нам всё равно нужно знать, что с Вами произошло. Вы совсем ничего не помните?

Соня пожала плечами.

– Я не знаю, что я должна помнить.

Алексей осторожно освободил руку от тонких пальцев девушки и вернулся на своё место. Андрей, в свою очередь, поспешил подать Соне воды.

– Может, нам Риту позвать? – предложил Олег.

– Кошкину? – уточнил Алексей.

– А какую ещё? Она-то поумней нас будет.

– Если она с конференции вернулась, – заметил Алексей. – Игорь говорил, она сегодня только выезжает.

– Кстати, хорошая мысль, – поддержал Николай Иванович. – Алексей Егорович, идите, и прямо сейчас переговорите с ней.

Соня проводила тревожным взглядом Алексея, после чего перевела непонимающий взгляд на полковника Селезнева.

– Вам нечего бояться, Соня, – заверил Николай Иванович. – Маргарита Владимировна – лучший психолог из всех, кого я знаю. Она нам поможет во всём разобраться.

– Меня не сдадут в психбольницу? – дрогнувшим голосом произнесла Соня.

– Но Вы же не сумасшедшая, – улыбнулся Николай Иванович.

Выйдя в коридор, Алексей набрал номер Риты.

– Ты уже дома? – поинтересовался он.

Получив утвердительный ответ, Алексей кратко изложил ситуацию.

– Понятия не имеем, чего с ней делать, – завершил он.

– А сознание ясное? – спросила Рита.

– Вроде ясное. Насколько в её состоянии возможно. Короче, на наркотики не похоже. Хотя, как знать. От медицинского обследования отказывается.

– Почему?

– Боится, что в психушку сдадут.

Рита мгновение помолчала, по всей видимости, что-то записывая.

– Завтра вечером, часа в четыре подойдёт? – наконец, спросила она.

– Идеально, – ответил Алексей.

– Хорошо, буду.

Попрощавшись с Ритой, Алексей позвонил Игорю. Как-никак, нужно было поставить друга в известность о звонке его жене. Дозвонившись, Алексей кратко изложил ситуацию по Соне и причину обращения за помощью к Рите.

– И она согласилась? – в голосе Игоря послышалось лёгкое недовольство. – Лёх, она только сегодня в обед приехала, я её ещё дома не видел.

– Ну, согласилась.

– Ладно, ты ещё что-то хотел? – спросил Игорь.

– Номер один пробить. Так, на всякий.

– У вас этого не делают? – Игорь усмехнулся, записывая номер телефона, продиктованный Соней. – Ладно, пробью все контакты.

– Слушай, я тут думаю, – Алексей понизил голос. – Что-то грандиозное назревает. Может, она под гипнозом, может ещё чего-то, но это не просто игра.

– Посмотрим, – ответил Игорь. – Ладно, держи меня в курсе, на всякий.

– Так точно.

Попрощавшись с другом, Алексей вернулся в кабинет.

– Маргарита Владимировна будет завтра в четыре, – заявил он.

Соня опустила взгляд.

– Мне придётся с работы отпроситься, – тихо произнесла она.

– Да, твою…! – Олег едва успел замолчать. – Софья Александровна! Какая работа! Вам… Вам лечиться надо! На работу она пойдёт.

Громовой голос майора Кондратьева заставил девушку сжаться. Заметив, что напугал её, Олег смягчил тон.

– Идите-ка к этой, – он вопросительно глянул на Алексея.

– Анне Васильевне, – подсказал майор Меркулов.

– Вот, к ней, – кивнул Олег. – И завтра ни на работу, ни в институт. Ещё грохнитесь где-нибудь на улице.

Соня, опустив голову, робко глянула на майора Кондратьева.

– Хорошо, – тихо произнесла она.

– Товарищ младший лейтенант, – Олег обратился к Андрею. – Проводи девушку, желательно до дома.

Глава пятая

Игорь вернулся домой в половине седьмого. Припарковав «Экстрейл» рядом с Сузуки «Свифт» жены, он вышел из машины и мимолётом бросил взгляд на левое переднее колесо «Свифта». Показалось ему, или оно слегка сдулось?

Игорь вытащил из багажника электрокомпрессор и проверил давление. Так и есть, 1,5 атмосферы вместо двух. Видимо дорога от Бийска до Новосибирска пришлась машине не по вкусу. Подключив компрессор к прикуривателю «Экстрейла», Игорь встал между двумя машинами, наблюдая за стрелкой показателя давления.

Рита уезжала на конференцию всего на четыре дня, включая сегодняшний, но он уже успел соскучиться. А ещё он никогда не ловил себя на мысли о том, что может настолько сильно за кого-то волноваться. Он не надоедал ей сообщениями и звонками только потому, что пользоваться телефоном на работе было запрещено. Да и вряд ли ей было бы приятно, если бы он звонил каждые полчаса. Только желания слышать её голос и спрашивать, как дела, это не убавляло.

– А с тобой точно всё будет хорошо? А тебе не повредит, что ты за рулём будешь? А ребёнку? А ты уверена? – такой была его первая реакция, когда она сообщила ему о необходимости ехать на очередную конференцию, посвящённую проблемам психотерапии и психиатрии. Но для Риты это было важно. «Новейшие тенденции», «международное взаимодействие», «новые школы», «перспективные направления» – весь этот перечень причин был ему логически обоснован, и ему пришлось смириться.

– Может, хоть «Экстрейл» возьмёшь? – предложил он. – На нём легче по трассе.

– Игорь, всё будет хорошо, – прозвучал её ответ.

Он надеялся на это.

А теперь ещё майор Меркулов позвонил со своим запросом.

Игорь, убедившись, что давление в колесе достигло нужного уровня, отключил электрокомпрессор. Он был уверен, что Рита согласится на работу с Калининой. Такой случай не мог её не заинтересовать. И спешка Алексея была понятна. Но она была не вовремя.

Игорь убрал электрокомпрессор, закрыл машину и направился в сторону подъезда. В следующий миг ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он обернулся. Улица была пустой. Однако ощущение только усиливалось, он почти физически чувствовал на себе чей-то холодный тяжёлый взгляд, словно обращённый на него из потустороннего мира. Нет, конечно, ему только кажется. Кто из мира мёртвых будет за ним наблюдать?

– Дивизию, мне и Зверя хватает, – буркнул он, входя в подъезд. И всё же насторожённость его не покинула. Этот взгляд не давал покоя. А что если за ним тоже наблюдает какой-нибудь зверь? Или он уже у кого-то на прицеле? Оставалось надеяться, что этот кто-то не видел, колесо чьей машины он накачивал. Если за ним следят – пусть следят. Лишь бы Риты это не коснулось.

Впрочем, переступив порог родной квартиры, он почувствовал, как тревога отступает.

– Родная! Я дома! – крикнул он, закрывая за собой дверь, и ощущая разливающийся по квартире аромат готовящегося куриного филе с ананасом и арахисом.

– Слышу! – донёсся с кухни звонкий голос Риты.

Игорь, разувшись, прошёл на кухню. Рита как раз закрыла крышку мультиварки.

– Ты ж только приехала? – произнёс он, обнимая её.

– Игорь, я приехала в три часа, – она ласково подставила щёку для поцелуя. – Я успела отдохнуть.

– Точно успела?

Рита рассмеялась.

– Лучше поставь стол. Ужин готов.

Игорь на мгновение задержался, чтобы вдохнуть аромат её волос.

– Я соскучился, – произнёс он.

Спустя пару минут, скинув пиджак и подтянув стол на середину зала, так как, как и в любой хрущёвке, их кухня была слишком мала для двоих, Игорь вернулся, чтобы помочь накрыть на стол.

– Тебе Лёха звонил? – спросил он после рассказа Риты о конференции и поездке, а также вопроса о новом деле.

– Звонил, – ответила Рита. – Но я пока не могу понять, что это. Но не думаю, что шизофрения.

– Но она с воображаемым отцом разговаривает, – Игорь отнёс поданные ему тарелки в зал.

– Да, – согласилась Рита. – При этом не помнит, что с ней было на самом деле. Но, судя по тому, что рассказал Алексей, я не уверена, что это шизофрения. При шизофрении галлюцинации идут параллельно с реальностью. Она бы помнила и то, и то. Либо человек полностью уходит в свой мир, но тогда с ней в принципе невозможно было бы общаться. Она же понимает, что с ней что-то не то. Я бы ещё предположила какую-нибудь редкую форму парасомнии, но с очень большой натяжкой.

– Параачто? – спросил Игорь.

– Парасомния, – Рита окинула хозяйским взглядом стол и ушла на кухню за салфетками. – Специфическое нарушение сна, иначе говоря, – пояснила она, возвращаясь и садясь за стол. – Этиология до сих пор точно не ясна. Известно одно – генез данного расстройства обусловлен перенапряжением нервной системы, а не психическими заболеваниями. Хотя последние могут сопутствовать, но взаимосвязи не прослеживается. Но меня смущает другое: почему она не помнит реальные события. По сути, если это, например, сомнамбулизм, она должна помнить реальность. А вот сон, как раз, может и не запоминаться.

– А она может лгать или покрывать кого-то? – предположил Игорь, приступая к ужину.

– Судя по тому, что говорил Алексей, как описал её поведение, я не думаю, что она лжёт, – ответила Рита. – И ещё меня смущает, что она боится врачей.

– Что это может значить?

– Пока не знаю, – Рита пожала плечами. – Завтра посмотрим.

– И ещё момент, – Игорь на время прервался. – Она думает, что знает номер отца. В реальности – звонила на него года два назад. И это – номер Тихомирова.